Из цифр выше уже понятно, что северный Ыйбен сумел в целом продержаться дольше, чем южный, потому что у них была условно решена та проблема большой земли, о которой мы говорили ранее.
Сначала немного о корейском землячестве в России. В начале 1890-х годов в целях упорядочения управления царская администрация создала новую административную единицу – волость, куда вошли 22 из 32-х корейских деревень в Приморской области. Центром волости стало село Янчихе, а волостным старшиной был избран Чхве Чжэ Хён(Петр Семенович Цой). Существовала и корейская слободка во Владивостоке.
Чхве был, по сути дела, некоронованным королем корейцев Приморья. Мясоторговец, переселившийся в девятилетнем возрасте с родителями на территорию России, он присутствовал на коронации Николая II, а в 1913 г. - на праздновании 300-летия дома Романовых. Он был одним из двух корейцев, получивших государственные награды от царской России (вторым был Ли Бом Чжин) и высокие посты в регионе как до, так и после Октябрьской революции.
Компактное расселение и в целом дружественная позиция России вели к тому, что большая часть командиров Ыйбён обосновалась на данной территории или как минимум эмигрировала туда[40]. Ли Сан Соль (1870-1907), один из участников делегации в Гааге, бежал во Владивосток в 1906 г., эмигрировал в Россию и умер во Владивостоке в 1907 г. По Хан Ён У, ещё в 1905 г. в Приморье было учреждено общество Ханминхве (Общество корейского народа) как орган самоуправления корейцев и развернулось активное движение по созданию национальных органов печати и корейских национальных школ.
Первый отряд Ыйбён непосредственно на территории России был сформирован Чхве Чжэ Хёном в 1906 г., В начале 1908 г. с русской территории в Северную Корею ушло больше тысячи хорошо вооруженных и экипированных повстанцев, благо после окончания русско-японской войны у уволенных в запас офицеров и унтер-офицеров осталось довольно много оружия. При этом пограничный комиссар Южно-Уссурийского края поддерживал с повстанцами тесные связи, и его мнение, которое разделялось властями Приамурья, заключалось в том, чтобы, не оказывая Ыйбён официальной поддержки, не препятствовать их деятельности, если корейцы не нарушают российские законы.
На территории России обосновался и Ли Бом Юн (1863-?), – тот самый «губернатор Кандо», который в течение русско-японской войны организовал на территории Кореи тысячный отряд, который оказывал помощь русским войскам, а по окончании войны был вытеснен в Россию. Поселившись недалеко от Посьета (где было много корейских поселенцев), он объявил, что действует по согласованию с Владивостокским губернатором, и, выдавая себя за родственника правящей в Корее династии, начал формировать отряды добровольцев для борьбы за восстановление корейской независимости.
С территории Приморья в Северную Корею было направлено несколько крупных партизанских отрядов общей численностью около тысячи человек. Корейское население оказывало партизанам финансовую и продовольственную помощь. Хотя китайские власти не разрешали Ли Бом Юну постоянно проживать в Кандо из-за его прошлой враждебной Китаю деятельности, они не мешали ему руководить своим отрядом.
В тесном контакте с Ли действовал и такой партизанский командир, как Хон Бом До. Основная база его отряда находилась в труднодоступном районе Капсана, и в середине 1908 г. «Ыйбён» под его командованием освободили от японцев города Самсу, Чхончжин и Капсан и уничтожили стоявшие здесь воинские гарнизоны [41].
Бойцы применяли характерную для охотников тактику, описание которой сохранилось в ряде донесений: «Инсургенты редко стреляют на дальние дистанции, разве по ясно видимым кучкам. Неприятеля они подпускают на дистанцию от 100 до 600 шагов и бьют точно прицельными пулями, как охотник бьет зверя. У них нет стремления только вывести неприятеля из строя, а непременно убить. А так как они вооружены преимущественно большекалиберными ружьями (берданками, шаспо, винчестерами, маузеарми и проч.), то процент убитых у неприятеля всегда очень велик. Это наводит невольную панику и регулярные японские солдаты, подготовленные совсем к другой систему боя,- с огромным разбрасыванием бесприцельных пуль, да еще и легкораненых (гуманное оружие),- потеряв, положим, при наступлении сразу половину товарищей наповал убитыми, обращаются в безумное бегство и спокойно расстреливаются выдержанным, стойким и находчивым неприятелем, как скачущие дикие козлы»[42].
К концу 1908 г. в его отряде насчитывалось более 800 чел[43]., он имел внутреннее функциональное разделение[44], а в горных пещерах, которые служили отряду укрытием, оружейные мастерские изготовляли даже самодельные пушки[45].
В ответ на рост антияпонской борьбы, посольство Японии в Петербурге заявило протест царскому правительству, обвинив его в поддержке корейских деятелей, и потребовало запрещения подобных действий на территории России. Учитывая, что русское правительство искало соглашения с Японией по проблемам Дальнего Востока, военный губернатор Приморской области дал указание «не допускать явной антияпонской агитации среди корейцев» и легальных антияпонских выступлений. В результате на деятельность Ли и Ко просто стали закрывать глаза, ибо нелегальная активность не проверялась.
Летом 1907 г. Ли Бом Юн отправил в Сеул двух своих людей для того, чтобы получить от Кочжона официальные полномочия руководить антияпонским движением в Приморье (значит, до того никаких официальных полномочий у него не было). Российские власти, однако, заявили Ли, что они признают только те полномочия, данные корейским императором, которые будут удостоверены российским генеральным консулом в Сеуле. Консул уговорил посланцев «в безумии подобного предприятия» и отправил обратно в Россию. В это время считалось, что подчиненные Ли вооруженные отряды составляют всего 4 тыс. человек.
В свою очередь Япония бросила против повстанцев части регулярных войск», в результате чего партизан постепенно вытеснили обратно. В 1908 г. японцы периодически заявляли России протест по поводу действий Ли Бом Юна. Правда мешалась с ложью. Утверждалось, например, что дружинники Ли живут в русских казармах и обучаются русскими армейскими офицерами. Однако между Россией и Японией не была заключена конвенция о взаимной выдаче преступников, а тех корейских агитаторов, которые были арестованы, отправляли не в Корею, а в Маньчжурию.
Ли Бом Юн в 1910 г. имел под ружьем 2000 инсургентов, объединенных в несколько отрядов[46]. Пока имелись возможности, он получал средства и оружие от своего брата Ли Бом Чжина, который продолжал считаться «посланником в Петербурге». Пожалуй, подчиненные ему отряды были наиболее многочисленными.
В январе 1909 г. в Хабаровск приезжал Ким Ин Су – доверенное лицо Кочжона, офицер распущенной корейской армии, который пытался убедить российские власти в том, что Япония вскоре нападет на Россию, и потому Россия должна помогать Ыйбён, предоставляя корейским партизанам свое подданство. Безрезультатно.
В октябре 1909 г. российскую границу перешел Хон Бом До и начал путешествовать по корейским селам, занимаясь сбором средств. Там же оказался и Ю (Лю) Ин Сок (1842-1914), давний участник Ыйбён в Корее и в Кандо. Ли Бом Юн обеспечивал его контрабандным оружием.
В первой половине 1910 г. Ю Ин Сок сформировал «военную организацию», - структуру единой Армии справедливости тринадцати провинций (Чанъыйхве), которая должна была вторгнуться в Корею и освободить ее. Кроме полевых командиров вроде Ли Бом Юна или Хон Бом До в руководстве Армии присутствовали и такие видные эмигранты, как Ан Чхан Хо. Руководители Армии даже обращались к Кочжону с просьбой переехать в Приморье и создать там правительство в изгнании.
8 июля 1910 г. во Владивостоке было создано политическое общество Сонмёнхве как единый руководящий центр. В его состав вошли: Ли Бом Юн (председатель), Ю Ин Сок (командующий всеми отрядами Ыйбён на территории Приморской области), Ли Сан Соль (инструктор по обучению войск), Хон Бом До, Ли Бом Сок и др.[47] Оказывал поддержку организации и Ан Чхан Хо.
Но одновременно с этим стал проявляться и раскол внутри руководства Ыйбён, в частности, между Ли и Цоем, которого, как мы видим, в вышеописанной организации нет. Сказывались и корейская любовь к фракционизму, и противостояние между местными и пришлыми корейцами, и привычки ряда руководителей вести себя в традициях вольницы.
На с. 198 своей книги Пак Б. Д. приводит текст жалобы группы корейских крестьян на действия Ли Бом Юна, оговариваясь, правда, что эта жалоба могла быть организована японскими агентами. В жалобе говорилось, что они вынуждены платить налоги и российским властям, и Ли как «губернатору»[48]. При этом, собирая с корейцев деньги, Ли, дескать, использовал их исключительно в личных целях, проживая в первоклассных гостиницах и обманывая народ ложью о том, что деньги идут на закупку оружия и действия партизанского отряда, в то время как его так называемое «войско» никуда не отправлялось, занимаясь исключительно грабежом и насилием. Указывали, что большинство населения запугано, и просили принять меры.
Несмотря на то, что японские агенты действительно могли приложить руку к тому, чтобы эта жалоба дошла до властей, у автора нет оснований не верить тому, что эти события в принципе не могли иметь место. Тем более, что похожие претензии к Ли Бом Юну выдвигал и Чхве Чжэ Хён. Его японцы, кстати, тоже пытались скомпрометировать, стремясь на основе подложных сведений представить его «засланным казачком» и добиться его высылки из России [49].
Разрыву между Ли и Чхве способствовал факт нападения отряда под руководством одного из родственников Цоя на японских торговцев, в котором Ли усмотрел разбойничий набег, а не проявление патриотизма. Кроме того, против Ли интриговал Мун Чхан Бом (Василий Мун), представитель корейских торговцев в Приморье. Последний был богатым мясоторговцем и, вероятно, был против «сбора средств». В августе 1910 г. он подбросил русским властям (по утверждению некоторых историков, поддельное) распоряжение Ли Бом Юна, в котором он призывает к восстанию, требуя оружия и денег от имени Владивостокского губернатора.
Вызывала недовольство российских властей и активность протестантских организаций, в первую очередь Кунминхве, которое занималось культурной и просветительской деятельностью, однако, так как миссионеры вели не только антияпонскую, но и антирусскую пропаганду, в ноябре 1911 г. православная церковь даже опубликовала специальное «Слово к корейцам», в котором подчеркивалось, что пресвитерианство – это не русская и не православная вера, и придерживаться ее – значит оскорбить царя и весь русский народ[50].
В результате царское правительство, опасавшееся ухудшения отношений с Японией, снова предприняло ряд мер против руководителей антияпонского движения. 30 августа 1910 г. власти Приморья арестовали 42 активных участника Ыйбён, а 8 самых активных главарей, в том числе Ли Бом Юн и Ли Сан Соль, были сосланы в Иркутск как японские агенты, хотя повод для ссылки был, естественно, другим. Интересно, что Ли Бом Юна корейское население прятало, и найти его удалось, опять-таки, при помощи людей Мун Чхан Бома[51].
Японский МИД бомбардировал Россию просьбами принять меры по ликвидации антияпонского подполья на российской территории, однако власти Приморья практически игнорировали эти требования, и даже инструкции центральных властей, предписывающие выдать японцам хотя бы кого-нибудь, чтобы они отвязались, оставались невыполненными.
В мае 1911 г. высланным в Иркутск снова разрешили вернуться во Владивосток, а в ноябре 1911 г. было создано Общество по поощрению предпринимательства (Квонопхве), поддержанное Приамурским генерал-губернатором, который даже стал его почетны членом. Состав почти тот же: как представители российских корейцев, так и беглые националисты. Председатель – Чхве Чжэ Хён, его заместитель – Хон Бом До, председатель правления – Ли Сан Соль[52]. Согласно уставу, членами Общества могли быть только российскоподданные корейцы. Формально Общество должно было заниматься предоставлением крова и работы беглым корейцам, но фактически было занято антияпонской деятельностью – как военной, так и культурной или экономической. Ожидая новой русско-японской войны, руководители Общества даже создали свое правительство. Японцы же пытались их скомпрометировать, сначала – выдав нескольких его активистов за японских шпионов, а потом – представив документы об антияпонском характере общества, в результате чего в августе 1914 г. его легальные отделения были закрыты.
Поддержка Ыйбён со стороны России начала прекращаться после того, как 19 мая 1911 г. по старому стилю между Россией и Японией был подписан договор о взаимной выдаче преступников. Формально он касался только уголовников, однако в секретном приложении к нему речь шла о борьбе с теми, кто, находясь на территории одной страны, будет злоумышлять против государственного устройства другой. И хотя русские власти так никого японцам и не выдали, высылая корейцев в Маньчжурию или ссылая их в Восточную Сибирь, государственная поддержка Ыйбён постепенно стала сходить на нет. Последнее крупное вторжение партизан с русской территории состоялось в марте 1911 г, а когда в первую мировую войну Россия и Япония вступили как союзники, большинство национально-патриотических организаций корейцев в Приморье было вынуждено прекратить свою деятельность. Царское правительство стало чаще арестовывать корейцев по японскому представлению[53], так что часть руководителей Ыйбён была арестована, часть умерла по естественным причинам, часть перебралась в Маньчжурию: центром антияпонской активности стал Кандо, куда перебрались и Ли Бом Юн со товарищи [54].
В России остались немногие, однако в 1914 г. Ли Сан Соль, Ли Дон Хви и другие создали во Владивостоке Тэхан кванбоккун чонбу (Военное правительство возрождения Кореи), которое планировало создание Армии независимости и развёртывание вооружённой борьбы, но планы остались планами.
В 1915 г. корейское тайное общество пытались создать немцы, - таковое должно было бы вести борьбу и против России, и против Японии. Проект не удался, так как немцы собирались давать деньги и оружие только после того, как корейцы начнут делать что-то сами, но этот козырь был разыгран японцами, и на основе провокационных слухов в начале 1917 г. ряд видных деятелей корейского движения за независимость, в том числе Ли Дон Хви, были арестованы и выпущены на свободу только после Октябрьской Революции[55].
Новый виток создания корейского партизанского движения на Дальнем Востоке связан событиями марта 1919 г., и об этом мы поговорим в свой черед, тем более что партизан того времени уже не принято называть Ыйбён.
Вот и все про партизан: вывод получается несколько отличным от традиционного.
Во-первых, Ыйбён не была революционным движением и состояла скорее из консерваторов–традиционалистов (заметим, что об этом говорит и само его название). Несмотря на пример, безусловно, стойкого антияпонского духа, практически никто из участников Армии справедливости не предпринимал меры по повышению своей эффективности посредством внутренних реформ. В этом смысле даже тонхак шли впереди их, поскольку предлагали хотя бы какую-то программу модернизации[56].
Консервативные позиции большинства руководителей Ыйбён проявлялись и в том, что большая часть их стихов, в отличие от агитационных текстов просветителей, была написана не на живом литературном языке, а на ханмуне.
Во-вторых, у Ыйбён не было ни выучки, ни опыта, ни оружия (ружья были, в основном, фитильные), ни координации действий (большая часть отрядов действовала сугубо в пределах своего удела или волости). Даже единое командование, собравшееся в декабре 1907 г., не сумело осуществить координацию движения, и Ыйбён осталась разобщенной.
В-третьих, деятельность Ыйбён была направлена не столько против японцев, сколько против прояпонски настроенных корейцев, а борьба с японской структурой сводилась к перерезыванию проводов и мелким стычкам, далеким от понятия «народная война». Не случайно южнокорейские авторы скорее обходят тему успехов Ыйбён, поскольку в стратегическом плане борцам за свободу Кореи с оружием в руках ничего добиться не удалось.
Человек, не являющийся патриотом Кореи, мог бы даже задаться вопросом: «Была ли принципиальная разница между действиями Ыйбён и полугангстерскими формированиями, но надо понимать, что превращение «борцов за свободу» в «полевых командиров» очень часто является процессом, который связан не со злой волей руководителей восстания, а с объективной ситуацией, о которой мы упоминали в рассуждении историографа.
В-четвертых, Ыйбён значительно страдала от фракционной борьбы и внутренних дрязг. Это хорошо видно на примере действий корейских патриотов на российском Дальнем Востоке, где царское правительство даже отселяло вглубь Сибири нескольких наиболее известных лидеров Ыйбён, обвиненных их соплеменниками в вымогательстве и создании частной армии.
[1] Термин «Ыйбён » не является специфически корейским. В конфуцианской культуре название «Армия Справедливости» употребляется достаточно часто.
[2] Партизанское движение в годы Великой Отечественной войны имело высокую степень организации. При Ставке Верховного Главнокомандования был организован Центральный штаб партизанского движения во главе с первым секретарем ЦК КП Белоруссии П. К. Пономаренко, а на периферии - областные штабы партизанского движения и их представительства на фронтах (Украинский штаб партизанского движения, Ленинградский, Брянский и т. п.).
[3] Представляется, что примерно по такому пути пошли чеченцы, когда стали брать деньги у «мирового ваххабизма». Напомню, что это породило определенные противоречия в лагере Дудаева и косвенно спровоцировало переход на сторону федералов Кадырова и Ко, для которых Москва оказалась меньшим злом, чем те, кто собирался использовать их в качестве пешек в игре за совсем не чеченские интересы.
[4] Хо Ви начал формировать отряды еще в 1896 г., но по приказу короля распустил свою армию. Затем он сделал стремительную карьеру при корейском дворе, однако, когда засилье японцев при дворе стало невыносимым, вернулся в родную провинцию Кёнсан.
[5] Хегай П. А., Цой С. М. Патриот Кореи Хо Ви.// Сотрудничество. Материалы 6-ой международной конференции. Москва 29-30 ноября 2000 г. С. 96
[6] Пак Б. Д. Россия и Корея. С. 370.
[7] Там же. С.369.
[8] Там же. С. 370-371.
[9] См подробнее работы А. Куракова (ссылка!!)
[10] Например, деятельность командира Ли Бом Юна во многом финансировал его брат Ли Бом Чжин, полномочный представитель Корейской Империи в России.
[11] История Кореи, том 2, стр 129.
[12] Тихонов В.М., Кан Мангиль. История Кореи. Т.2, с.43-45
[13] Henderson. Р. 335.
[14] Хон Бом До родился в 1868 г., в 1883-1887 гг. служил в корейской армии, в 1894 г. принял участие в восстании тонхак. Свою карьеру в Ыйбён Хон начал с 1907 г., неоднократно посещал русский Дальний Восток, в 1910 перебрался в Маньчжурию, затем - в СССР, где остался и умер в 1943 г. в Казахстане.
[15] Ли Ги Бэк. История Кореи: новая трактовка. М., 2000. С. 333.
[16] Sung Chul Yang. Р. 122.
[17] Ли Ги Бэк. История Кореи: новая трактовка. М., 2000. С. 333.
[18] Учебник 1974 г. утверждает, что это без учета мелких стычек и нападений на чиновников и полицейских.
[19] Однако тут же Ли Ги Бэк упоминает, что эти данные приуменьшены, и что по новой информации статистика на 1908 г. составляет 1976 боев и 82 767 участников. А у Хан Ён У в 2000 боях участвовало 80 тыс. человек.
[20] По иным данным, 953 столкновения и 27653 участника.
[21] Василевская И. И. С. 67.
[22] Дом Ли Ван Ёна несколько раз разрушался разгневанными массами.
[23] История Кореи (Новое прочтение). С. 275
[24] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 200-204.
[25] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 399
[26] Там же. С. 402.
[27] Там же. С. 377.
[28] Пак. Б. Д. Корейцы в Российской империи (Дальневосточный период). С. 167.
[29] История Кореи (Новое прочтение). С. 272.
[30] Василевская И. И.. С. 65.
[31] Там же. С. 64.
[32] Хегай П. А., Цой С. М. Патриот Кореи Хо Ви. // Сотрудничество. Материалы 6 международной конференции. Москва, 29-30 ноября 2000 г. М., 2001, с. 99.
[33] Василевская И. И. С. 108.
[34] Хегай П. А., Цой С. М. Патриот Кореи Хо Ви.
[35] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 404.
[36] Здесь снова напрашивается аналогия с «Речными заводями», из текста которых видно, что подобные отряды представляли для «благородных разбойников» гораздо большую опасность, чем правительственные войска.
[37] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 403.
[38] Пак Б. Д. Корейцы в Российской империи (Дальневосточный период). С. 175.
[39] Пак Б. Д. Россия и Корея. С. 411.
[40] В это время на территории России весьма активно «тусовалось» большое количество лидеров националистического движения, которые затем встречаются в корейской истории в качестве представителей не левого, а правого крыла (например, «будущая правая рука Ли Сын Мана» Ли Бом Сок, который никогда не был замечен в симпатиях к левым).
[41] Забегая вперед, отметим, что поколение спустя в этой же местности будет активно действовать Ким Ир Сен.
[42] Б.Д.Пак борьба российских корейцев за независимость Кореи 1905-1919 стр. 61
[43] Иногда приводится число в 4000
[44] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 402.
[45] История Кореи (Новое прочтение). С. 273-274.
[46] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 223.
[47] Пак Б. Д. Россия и Корея. С. 414-415.
[48] Топоров А. А. Владивосток как зарубежный корейский центр антияпонского освободительного движения (1905-1916 гг.)
[49] Корейцы в Российской империи (Дальневосточный период). С. 191
[50] Пак Б. Д. Корейцы в Российской империи (Дальневосточный период). С. 207.
[51] Там же. С. 189
[52] В иной версии председателем Общества был Ю Ин Сок, заместители – Чхве Джэ Хён и Ли Бом Юн, надзиратель за порядком – Хон Бом До. Вообще же, заметим, что разнообразных обществ в то время организовывалось великое множество, и их названия часто дублировали друг друга. Корейское молодёжное просветительское общество, Общество общих интересов, Общество взаимопомощи корейцев, объединение Чхольхёльдан (Общество железа и крови) и проч.
[53] В августе 1915 г. японцы потребовали выдворить из России 29 человек, ведущих антияпонскую пропаганду в России и полосе отчуждения КВЖД. На 2/3 список состоял из старых знакомых.
[54] Пак М. Н. Корейское национально-освободительное движение на территории России в период, предшествующий Первомартовскому движению // Первомартовское движение за независимость Кореи 1919 г. Новое освещение. Сборник статей. М., 1999. С. 50-53.
[55] Пак Б. Д. Корейцы в Российской империи… С. 234.
[56] Choong Soon Kim. Tradition and Transformation in Korea. Р. 55.