Неофитства, революционного пафоса




и благородной восточной романтики» [194] .

 

Так, например, в конце 1918г. в России возникла организация «Союз Освобождения Востока», в работе которой принимали участие А.Луначарский, В.Гурко-Кряжин, К.Трояновский. В контексте характерного большевистского антиклерикализма к исламу - считавшемуся религией, сильно пострадавшей при царизме - проявлялось более терпимое отношение, тогда как православие отождествлялось с самодержавием – архитектором «тюрьмы народов».

Кроме того, православная религия и то, что Ленин (впрочем, не только он) называл «черносотенным шовинизмом», казались для интернационального и атеистического духа большевизма намного опаснее ислама. В тот период коммунистическая идеология во многом отождествляла дореволюционную борьбу российских марксистов против самодержавия и борьбу национальных меньшинств против православной колонизации.

Существовала даже некая трактовка панисламизма как революционного движения, направлявшегося против империализма и самодержавия. На уровне здравого смысла ситуация была ясна: в тот период большевики нуждались в любых союзниках. «Спасение советской власти, – говорил Д.Рязанов на VIII съезде РКП, – заключается в том, чтобы натравить как можно больше всяких угнетенных наций на империалистических волков»[195].

Практические решения предлагались разные. Говорилось (Трояновский, Гурко-Кряжин и др.) о необходимости создания «Интернационала Востока» и важности использования революционного потенциала исламского модернизма, панисламизма, пантюркизма, да и собственно ислама как более политического, нежели сугубо религиозного учения. Озвучивались и радикальные предложения, например о перенесении центра тяжести всех наступательных революционных войн с западных (европейских) на восточные (азиатские) просторы мировой политики.

«Жизнь национальностей» отмечал: «В Европу хлынул ослепительный свет с Востока. Все хищное, привыкшее к мраку, торопится покровом черной реакции затушить этот свет. Но мировым хищникам не удастся их черное дело, если Советская Россия поймет, что настоящие их союзники и товарищи не на Западе, а на Востоке <...> История нашей революции, настоящая, правдивая история будет написана на восточных языках»[196].

Вместе с тем нет оснований утверждать, что к середине 1919г. вопрос о безоговорочном приоритете «восточного» (мусульманского) направления экспорта пролетарской революции был разрешен окончательно. Оппонентами выступали некоторые видные большевики. В частности, после провозглашения советского строя в Венгрии (март 1919г.) председатель Реввоенсовета РСФСР Лев Троцкий отстаивал приоритетность «западного направления»: «Революции в Германии, Австрии, Венгрии показали, что у Европы нет иных путей, чем у России»[197].

В статье «Мысли о ходе пролетарской революции» он писал: «Когда-то церковь говорила: “Свет с востока”. В нашу эпоху с Востока началась революция. Из России она перешла в Венгрию, из Венгрии в Баварию и, нет сомнения, пойдет дальше на запад Европы. Этот ход событий совершается наперекор довольно широко распространенным, будто бы марксистским предрассудкам широких кругов интеллигенции, и не только русской <> В Венгрии и в Баварии процесс уже сейчас зашел дальше: на смену формальной демократии, которая запоздалый отпечаток вчерашнего дня превращает в тормоз для завтрашнего дня революции, там установилась подлинная, реальная демократия в виде господства победоносного пролетариата»[198].

Таким образом, в середине 1919г. главное направление экспорта пролетарской революции окончательно выработано не было. Многими все еще

прорабатывался европейский вектор. Событием, основательно расшатавшим взгляды, видения и позиции некоторых видных большевиков, стало падение 1 августа 1919г. Венгерской Советской Республики. Большевики не только поддерживали ее, но и рассматривали в качестве своеобразного «лакмусового плацдарма», определяющего степень реальных перспектив распространения социалистических революций на европейской политической арене. Советский строй в Венгрии просуществовал всего 133 дня и был подавлен силами Антанты и внутренней контрреволюции.

На четвертый день падения Венгерской Республики Троцкий в своем послании в ЦК РКП(б) прорабатывал уже несколько иной тезис: «Нет никакого сомнения, что на азиатских полях мировой политики Красная Армия является несравненно более значительной силой, чем на полях европейских. Дорога на Индию для нас может оказаться более проходимой, чем дорога в Венгрию <…> Международная обстановка складывается, по-видимому, так, что путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии. <…> Нарушить неустойчивое равновесие азиатских отношений колониальной зависимости, дать прямой толчок восстанию угнетенных масс и обеспечить победу такого восстания в Азии может такая армия, которая на европейских весах сейчас не может иметь крупного значения».

Одним из проявлений «запросов нового времени» стали и участившиеся контакты представляющих Советскую республику членов международного социалистического движения с бывшими руководителями младотурецкого правительства, в том числе главными организаторами геноцида армян, геноцида греков, геноцида ассирийцев и геноцида арабов Талаатом, Энвером, Джемалем. После Мудросского перемирия все они скрылись за пределами империи, жили под разными именами и прикрытиями (летом 1919г. Константинопольский трибунал заочно приговорил их к смертной казни).

Тесные контакты между членами международного социалистического движения и пантюркистскими лидерами установились усилиями Александра Парвуса – доктора философии, деятеля российского и германского социал-демократического движения, который еще в десятых годах являлся советником в младотурецком правительстве[199]. В феврале 1915г. им был составлен «План Русской революции», содержавший сценарий свержения существовавшего в России государственного строя посредством единовременных и охватывающих масштабы всей империи акций массового неповиновения, забастовок, саботажа, диверсий и прочих составляющих революционного движения. Его мысли о возможной забастовке в Баку мы уже приводили.

Парвус вновь ввел в оборот термин «священная война», однако, будучи носителем также и младотурецких настроений, не вкладывал в это понятие религиозного содержания, а ориентировал агрессию масс исключительно против самодержавия. В разделе «Кавказ» он, в частности, подчеркивал: «После призыва к священной войне царское правительство больше не сможет открыто полагаться на поддержку мусульман. Но тайно они будут разжигать религиозную вражду и поддерживать у армян страх перед священной войной. Поэтому важно, чтобы Турция дала понять кавказским мусульманам, что для достижения целей священной войны необходимо тесное взаимодействие с соседями-христианами в борьбе против царизма. Одновременно должен быть заключен союз с младотурками и армянскими партиями в Турции, которые там такие же, как и в России <...> Турецкая армия будет благосклонно принята».

Еще одно примечательное обстоятельство: Парвус был в числе тех политиков, которые задолго до победы пролетарской революции прорабатывали тезис о том, что именно Восток в силу своей порабощенности способен стать очагом распространения революционных волн. В этой связи Карл Радек писал: «Изучение империализма привело его к убеждению, что новый крупный толчок для рабочего движения придет с Востока. Еще в Германии он дал блестящий очерк движущих сил китайской революции. Из Константинополя он начал писать замечательные характеристики турецкого освободительного движения»[200].

Именно Парвус и свел оказавшихся в Германии младотурецких лидеров с Радеком, который после Февральской революции 1917г. некоторое время являлся членом Заграничного представительства РСДРП в Стокгольме, связным между руководством социалистических партий и германским Генеральным штабом, одним из организаторов отправки Ленина в Россию через Германию.

Примечательная деталь: в 1918г. Радек (который в период Ноябрьской революции нелегально пересек границу Германии для участия в организации I съезда германских коммунистов) скрывался от преследований на съемной квартире Талаата. В «вечерних беседах за чаем» в тесном кругу бежавших из Османской империи младотурецких деятелей он – об этом свидетельствует и турецкий автор Дж.Кутайя – выражал солидарность с пантюркистами, говорил, к примеру, что «туркам надо собственными силами разобраться с армянами».

После ареста Радека и заключения в берлинскую тюрьму его навещали Энвер и Талаат. Именно в ходе многочисленных контактов русского социалиста с младотурками и стали постепенно вычерчиваться первые контуры советско-турецкого сотрудничества. В частности, в сентябре 1919г., после ряда громких успехов Добровольческой армии Деникина, тот же Талаат паша на встрече с советскими представителями за границей уже выдавал себя за революционера и с подчеркнутой симпатией отзывался о большевиках.

Месяцами позже Радек убедил Энвера (скрывавшегося в Германии под прикрытием Али бей) в необходимости выехать в Москву и подписать с советским руководством соглашение о совместной борьбе против британского империализма. Также было оговорено, что в этой борьбе большевики и турки обречены опираться на германскую поддержку (особенно с учетом упрочения позиций Ганса фон Сикта – бывшего советника начальника Генерального штаба Османской армии, генерала, с которым Энвер паша был дружен еще со времен армянской резни).

К середине 1919г. и стали вырисовываться первые контуры турецко-большевистского военно-стратегического сотрудничества…

 

 

***

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-05-16 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: