Александр Румянцев
Валюша, ты молодец! Эта книга не только о Лёшке. Это рассказ и о нашей молодости. А раз так, не участвовать в её создании просто нельзя. Ведь чем больше точек зрения, тем объёмнее изображение.
Моя точка зрения на события тех давних лет может отличаться от уже изложенных в книге. И, прежде всего, потому, что к моменту зарождения коммунарского движения я уже не учился в одиннадцатой школе, а работал на студии телевидения. И, тем не менее, оказался в этой кампании, да ещё и стал её вожаком! Почему? Видимо потому, что коммуна наша родилась значительно раньше, это была команда нашего двора.
… Новым было всё. Красавица телевышка. Здание студии. Дом а, в которых получили квартиры наши родители. Школа (школа №11 –прим. Ред.) вообще ещё только достраивалась. И в дворовой кампании все мы были новичками, а значит, равными. Поэтому и отношения складывались совершенно новые.
И влияние на этот процесс семьи Хорошей переоценить трудно. Неизгладимое впечатление на меня произвёл сам их приезд в новую квартиру - этажом выше нашей. Мы и сами, честно говоря, жили более чем скромно. Но тут … Вся мебель состояла из огромных театральных кофров. Стоя - это платяной шкаф. Лёжа - стол. Самая большая роскошь - складные дачные кресла. Первую "настоящую" мебель для кабинета Юрия Львовича делали в бутафорской мастерской у нас на студии. Это были книжные шкафы во всю стену с откидным столиком для работы. (Сколько раз потом повторял я эту конструкцию в самых разных вариантах в своих жилищах, переезжая с места на место!)
Но зато атмосфера человеческих отношений в этой квартире была такая, что туда тянуло точно магнитом. Кстати, придти туда можно было и днём и ночью. Иной раз возвращаешься далеко за полночь с гулянки, смотришь - на третьем этаже у Хорошей окна светятся. Ночные посиделки в самом разгаре. Актёры Люстрицкие (они жили тогда у Хорошей) только что вернулись после спектакля в театре. Кто-то ещё заглянул на огонёк. Какие личности! Какие разговоры! И ты, молодой, зелёный, совсем тут не лишний!
Могу без преувеличения сказать, что Хороши - все от деда Лёвы до Лёньки - это часть моей жизни. Я дружил с ними со всеми. Дружба с Юрием Львовичем началась с радио. Была у него замечательная вещь - огромный классный радиоприемник. Но для хорошего приёма всех станций, что на его панели значились, нужна была длинная антенна. Вот натягивая между двумя домами с крыши на крышу эту антенну, я и завоевал расположение Хороша среднего. И звал он меня исключительно "Шурка".
…Ну, а с Хорошем младшим мы столько всего натворили, что собрания сочинений не хватит.
У нас в квартирах были телефоны, и набирать-то внутри телецентровской сети надо было всего три цифры. Но нам понадобилась собственная связь!
Моя мама, главный редактор Карельского радио, к тому времени сумела наконец-то приобрести приличный приёмник, и мы с Лёшкой тут же распотрошили наш старый. Переделали в усилитель, протянули между квартирами провода, нашли микрофоны. Связь получилась отличная. Тимур с его командой рядом не стоял!
Одна беда. Поскольку пульт управления стоял в нашей квартире, я первым и вызывал Лешку на связь (очень громкую связь!). И было это не всегда вовремя, особенно по утрам. Местные Хороши всё это безобразие терпели. Но приехала Лёнькина бабушка Эсфирь Викторовна, а её забыли предупредить о возможном сеансе связи. В общем, это был последний наш сеанс в локальной радиосети.
О Лии Леонидовне у меня всегда самые приятные, светлые воспоминания. Во взрослой жизни у меня был один-единственный друг Александр Захаров, а Лия Леонидовна - это тот человек, который всячески поддерживал Сашку, оставшегося фактически без семьи при живых родителях, в самые трудные дни его жизни. А мы все получили наглядный урок человечности.
И таких уроков семейство Хорошей давало нам немало.
А учить надо было многому. Мы не были белыми и пушистыми, хотя не были сорванцами и хулиганами. Мы были обыкновенными. Может быть, более дружными. Но это было условием выживания. Появление целой команды новосёлов пролетарско-хулиганская Перевалка встретила в штыки. Правильнее сказать " в кулаки". Приходилось самоутверждаться. Крепче держаться друг-друга.
Первой попыткой "самоопределения" стал мелкосерийный выпуск маек с надписью "Телецентр". В них мы творили свои спортивные подвиги.
У Сёмки Цитовского появилась кинокамера "Кварц", и скоро начала работу местная киностудия. Павильонные съемки велись в основном в Лёшкиной комнате (где снимать кино, если не в квартире режиссеров?), а вот натуру снимали даже на крыше. Именно на крыше Сёмкиного дома родился шедевр местного киноискусства "Джаз "Лунный свет под облаками". Да, да! Был к тому времени у нас и свой джаз. И брюки-дудочки были. А какие "бабетты" наворачивали наши девочки, какие надевали "лодочки" и платья из тафты!
А вы думали, мы родились в коммунарских галстуках. Нет, брат! Мы брали от времени всё, что могли. Но к счастью этого нам оказалось мало.
… А тогда всё шло здорово. Впрочем, в книге о Леше Хороше об этом много написано. Добавить можно только о тылах коммуны, которых ребята, увлеченные самоуправлением, порой даже не замечали. А ведь кто-то договаривался с лесхозом о работе в питомнике, с милицией о выделении машин, с совхозом в Заонежье о летнем лагере. Кто-то обеспечивал питание, закрывал наряды на работу. Взрослые всегда были рядом, но так, что мы их не замечали.
Главная же помощь директора школы Наума Исааковича была в том, что он нам просто не мешал. Творить такое в простой советской школе позволил бы далеко не каждый директор. А он не просто позволил, он был нашей "крышей".
Надо заметить, что поначалу и горком, и обком комсомола на затею нашу особого внимания не обращали, а, стало быть, не вмешивались, не руководили. Но мы сами, как сейчас сказали бы, "пиарились" по полной программе. В "Комсомольце" о наших подвигах Женя Давыдов писал сам и наших ребят активно привлекал. Но этого было мало. Карельское телевидение помаленьку становилось "коммунарским". Я уже работал в киноцехе, Хорош и Петров - проходили практику (учились на телеоператоров – прим. ред.). Редактор программ для детей и юношества Инна Павловна Сиротина решила помочь нам развернуться на творческом поприще.
На весенних каникулах целый отряд коммунаров поехал в Питер. За опытом во Фрунзенскую коммуну, где первые поколения коммунаров уже стали взрослыми. Мне не только разрешили взять с собой кинокамеру, но и оформили командировку. Съемки телевизионного сериала о коммунарах одиннадцатой школы начались.
А 20 июня 1964 года по Карельскому телевидению в прямом эфире прошла передача о нашей коммуне. Коммунарский сбор со всеми его атрибутами проходил прямо в студийном павильоне. Свой коммунарский сценарий, свои коммунарские киносъемки, свой ведущий и за камерами в студии - коммунары Хорош и Петров. Ну, какая школа могла о таком мечтать?
После летнего коммунарского лагеря в Сенной Губе ещё одна телепередача. Кстати, в этой передаче нынешний Министр Просвещения Карелии Галина Разбивная, а тогда ещё школьница, давала первое интервью.
В лагерь с нами ездили ребята из других городских школ. И их оценка первого коммунарского лагеря нам была очень важна. В то время Галина Разбивная и Валька Савельев зд о рово хороводили в восьмой школе. Но мы с Савельевым уже потихоньку собирались в армию. Так что Разбивной, которая оставалась в восьмой школе за лидера, наш коммунарский опыт тоже был не лишним.
Впрочем, о коммунарском движении можно писать отдельную книгу. (Кто бы взялся, пока у очевидцев ещё не совсем память отшибло?).
Г. Волхов
30.10.2006.