Опять голод! Не одно только разорение, а прямое вымирание русского крестьянства идет в последнее десятилетие с поразительной быстротой, и, вероятно, ни одна война, как бы продолжительна и упорна она ни была, не уносила такой массы жертв. правительство готовится снова разыграть свою гнусную роль бездушной силы, отводящей кусок хлеба от голодного населения, карающей всякое не входящее в виды начальства «оказательство» заботы о голодных людях. И князь Оболенский не замедлил употребить власть, явясь лично на театр войны — войны против голодающих и против тех, кто, не числясь ни по какому ведомству, хотел оказать действительную помощь голодающим, — и запретив устройство столовых нескольким приехавшим уже на голод частным лицам (в том числе г-же Успенской). Удивительно одно: что эта победа, этот нахальный вызов всем русским людям, в ком осталось хоть капля порядочности, хоть чуточку гражданского мужества, не встретил никакого отпора из среды наиболее заинтересованных, если можно так выразиться, лиц. Замалчивание голода и борьба против помощи.
Приведенный в данном сборнике рассказ «Человек и собака» впервые был опубликован в либеральной, «профессорской» газете «Русские ведомости» в 1885 г. и включен писателем в книгу «Трущобные люди», которая в 1887 г. была конфискована еще в типографии и сожжена по распоряжению Главного управления по делам печати.
М. Горький. «Поль Верлен и декаденты» В декабре прошлого года в Париже умер Поль Верлен, поэт-декадент и основатель этой болезненно извращенной литературной школы. У могилы этого человека, до дня смерти своей считавшегося только представителем литературной богемы, а ныне уже провозглашенного «великим поэтом», сошлись представители всевозможных школ и фракций, и это редкий пример, чтобы за гробом умершего столь единодушно шли разнородные, враждебные друг другу элементы.Но скоро он, натура, всю жизнь свою искавшая твердой почвы, уклонился от «парнасцев» в сторону «декадентов» и уже в 1880 году был признан главой этой школы, совершенно игнорировавшей форму в противовес «парнасцам» и до сей поры все еще пытающейся создать что-то новое, грандиозное и создающей только странные намеки и трудно понимаемые картины, внутреннее значение которых едва ли понятно и самим творцам их. Отметим важный факт в развитии этого явления. Это то именно, что общество все более и более внимательно относится к нему и, мало того, признавая за декадентами право на внимание, выделяет из среды их более талантливых и жадно читает и смотрит их произведения. Обращаем внимание читателя еще и на тот факт, что первые декаденты явились во Франции в конце семидесятых годов, когда торжество буржуазии и ее миросозерцания стало несомненным для всех тех, кто не забыл 89 года и трех ныне забытых слов, провозглашенных в этом году, — слов, за которые было пролито так много крови. В восьмидесятых годах в одном из кабаков Латинского квартала сформировался этот кружок молодежи, странно одетой, все критикующей, все отвергающей, говорящей о необходимости создать миру нечто настолько новое, что сразу оживило бы его. О всем существующем говорили в тоне самой отчаянной бравады и гордого презрения людей, уверенных в себе и в своих творческих способностях.
Что они хотели творить? Едва ли кто-либо из них ясно представлял себе это, но самые фантастические и разнузданные идеи зарождались в их пылких и, без всякого сомнения, болезненно возбужденных мозгах. И, наконец, дождались...
Один из представителей литературной богемы, Артур Рембо, написал странный, а ныне знаменитый «цветной сонет» — вещь, на которую он сам смотрел, быть может, не более как на шутку, на красивую игру слов. Создали теорию, и началась горячка творчества. Таким образом, они, эти расшатанные, являются как бы мстителями обществу, которое создало их, бесконечно разнообразное в творчестве дурного и отрицательного, как бы розгами, которыми судьба сечет культурные классы Европы за то, что они, существуя так давно, — не создали для себя жизни, достойной людей.
Редактор одной из самых тиражных газет «Новое время», которую в свое время М.Е. Салтыков-Щедрин метко окрестил «Чего изволите», А.С. Суворин многие годы свой талант отдавал делу спасения тонущего режима и только в дневнике мог позволить себе сказать о том, что он, как умный человек, не мог не презирать. В данном сборнике студенты могут познакомиться только с некоторыми отрывками из «Дневника» Суворина, в которых отразилось его видение некоторых известных событий того времени, а также мнение о Л.Н. Толстом, которого он очень уважал, и о видном чиновнике Министерства внутренних дел Д.С. Сипягине, печально прославившемся, по выражению В.И. Ленина, «борьбой с голодающими».
А.С. Суворин. Из «Дневника» Сегодня при раздаче кружек и угощения задавлено, говорят, до 2000 человек. В прошлом царствовании ничего подобного не было. Дни коронации стояли серенькие, и царствование было серенькое, спокойное. Дни этой коронации — яркие, светлые, жаркие. И царствование будет жаркое, наверное. Кто сгорит в нем и что сгорит? — вот вопрос! А сгорит, наверное, многое, но и многое вырастет! Ах, как надо нам спокойного роста!
Государь дал на каждую осиротелую семью по 1000 рублей. Вчера придворная цензура задержала статью для «Русского Слова», где говорится, что радоваться нечего, а следует печалиться об умершем императоре, который так много сделал. Вчера перед отъездом я видел d’Alheim, корреспондента «Теmps». Он мне рассказывал, что 19 или 20 мая великий князь Владимир, принц Неаполитанский и др. забавлялись возле Ваганьковского кладбища стрельбой голубей, в то время когда на этом кладбище происходили раздирающие сцены. Два царя у нас: Николай II и Лев Толстой. Кто из них сильнее? Николай II ничего не может сделать с Толстым, не может поколебать его трон, тогда как Толстой, несомненно, колеблет трон Николая и его династии. Толстой дал России очень много. Он прославил ее, как не прославляли победы. Он дал русскому имени за границей особый почет и значение. Его мнения принимались за душу русского народа. Его гений — народный гений. Вот что важно. И какие-то идиоты Сипягины предписывают говорить об этом человеке «объективно и осторожно». Этот идиот не может забыть письма Толстого царю. Сегодня убит Д.С. Сипягин. Покойный не был умен и не знал, что делать. Нерешительность государя доходит до того, что он соглашается не только не поощрять образование, но и сузить его....Мне жаль затравленного зверя (революцию). Революционеры хотели победить физической силой, а кадеты дозволяли им делать опыт. Если б он удался, они пристали бы. Но он не удался, и они отстают.
К. МАРКС ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ «ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ЗАПИСОК»
Написано К. Марксом, около ноября 1877 г. Печатается по рукописи Опубликовано в журнале «Вестник Народной Воли» Перевод с французского № 5, Женева, 1886 Автор статьи «Карл Маркс перед судом г. Жуковского» {{ — Н. К. Михайловский. Ред. }} — человек, по-видимому, умный, и если бы он нашел в моем изложении «первоначального накопления» хотя бы одно место, подтверждающее его выводы, он бы его привел. В послесловии ко второму немецкому изданию «Капитала»66, — которое автору статьи о г-не Жуковском известно, так как он его цитирует, — я говорю о «великом русском ученом и критике» {{— Н. Г. Чернышевском. Ред. }} с высоким уважением. И мой почтенный критик имел по меньшей мере столько же оснований заключить из моего уважения к этому «великому русскому ученому и критику», что я разделяю взгляды последнего на этот вопрос, как и из моей полемики против «беллетриста» и панслависта сделать вывод, что я эти взгляды отвергаю. Если Россия будет продолжать идти по тому пути, по которому она следовала с 1861 г., то она упустит наилучший случай, который история когда-либо предоставляла какому-либо народу, и испытает все роковые злоключения капиталистического строя. Глава о первоначальном накоплении претендует лишь на то, чтобы обрисовать тот путь, которым в Западной Европе капиталистический экономический строй вышел из недр феодального экономического строя. В конце главы историческая тенденция капиталистического производства сводится к тому, что оно «с неизбежностью процесса природы само порождает свое собственное отрицание»; что оно само создало элементы нового экономического строя, дав одновременно величайший толчок росту производительных сил общественного труда и полному развитию каждого индивидуального производителя. Если Россия имеет тенденцию стать капиталистической нацией по образцу наций Западной Европы, — а за последние годы она немало потрудилась в этом направлении, — она не достигнет этого, не превратив предварительно значительной части своих крестьян в пролетариев. Но этого моему критику слишком мало. Ему непременно нужно превратить мой исторический очерк возникновения капитализма в Западной Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути.
Г.Плеханов СОВРЕМЕННЫЕ ЗАДАЧИ РУССКИХ РАБОЧИХ (Письмо к петербургским рабочим кружкам.)
Напечатано в № 2 нелегального журнала «Рабочий» в 1885 году в Петербурге. Социал — демократическая партия[. Называя ее партией рабочих по преимуществу, я хочу только сказать, что наша революционная интеллигенция должна идти с рабочими, а наше крестьянство должно идти за ними.Во-первых, вы — рабочие; а во-вторых, вы — граждане, или, так как граждан у нас пока нет, вы — обыватели русского государства. Скудная плата. Получивши ее от хозяина, вы должны еще платить из нее налоги и подати, которые поступают в государственную казну. В этом случае вы являетесь в качестве «обывателей», обязанных платить, не рассуждая о том, куда идут собранные с них деньги. Вы должны бороться: во-первых, ради своего освобождения от гнета хозяев, от экономической эксплуатации, а во-вторых, — ради приобретения тех прав, которые положат конец полицейскому произволу и сделают из вас, — пока еще бесправных обывателей, — свободных граждан свободной страны. Другими словами, вы должны бороться во имя политической свободы. без политических прав вы никогда не добьетесь экономической независимости. И если бы даже нашлось такое правительство, которое захотело бы и могло бы, — не давая вам политических прав, — обеспечить ваше материальное положение, то вы все-таки были бы не более, как сытыми рабами, хорошо откормленным рабочим скотом.Сила рабочего класса зависит от трех условий: 1) от его сознательности, т. е. от ясного понимания того, к чему он стремится; 2) от его сплоченности, и 3) от его тактики, т. е. от уменья вовремя нападать на своих врагов и пользоваться каждой, даже и самой ничтожной победой для облегчения своих дальнейших действий. Более развитые рабочие должны помнить, что на них лежит огромный долг по отношению к их более темным братьям.А так как в одиночку заниматься такими вещами неудобно, то вы должны озаботиться созданием как можно большего числа социалистических кружков в своей среде. Такие кружки удесятеряют силы каждого из вас в отдельности.Вести пропаганду и агитацию. 1) Развивать сознательность в среде ваших товарищей, 2) организовать и сплачивать их силы, 3) направлять эти силы на завоевание тех политических прав, которые дали бы вам возможность добиться некоторых экономических реформ уже в настоящее время, а главное облегчили бы вам вашу окончательную победу в будущем.
В. Г. Короленко В голодный год Наблюдения и заметки из дневника
Вместо предисловия В конце февраля 1892 года, в ясный морозный вечер, я выехал из Нижнего-Новгорода по арзамасскому тракту.Вместо одного -- три месяца пришлось мне провести в уезде, не отрываясь от этой затягивающей работы, и затем опять вернуться туда, до нового урожая... Теперь передо мною мелко исписанная книжка.А голод, в его настоящем значении, я все-таки видел и хочу рассказать здесь, что именно я видел, как люди голодали, как людям помогали или отказывали в помощи, какие при этом возможны ошибки и отчего они происходили... В октябре в "Московских ведомостях" появилось первое письмо Фета, в котором он делился с редакцией и с публикой сведениями о мужиках той местности, где находится его имение. Это была как бы программа дальнейшей невежественно консервативной лжи по вопросу о голоде: вместо голодающего народа в ней выдвигался образ лентяя, обманщика, пьяницы и попрошайки.Губернатором в Нижнем в этот памятный год был весьма известный генерал H. M. Баранов,Но к февралю начальник губернии круто переменил свои взгляды, согласился с неопровержимыми выводами земской статистики (во главе которой стоял H. Ф. Анненский) и перешел на сторону "кормления". С этих пор и его чиновники стали опровергать необычайное пьянство и подтверждать наличность голода... Так как лукояновские деятели, наоборот, от признания голода перешли к его отрицанию, то губерния вступила в конфликт с уездом. Я поблагодарил генерала Баранова, но решительно отклонил план "удобного путешествия" в свите камергера. По моему мнению, "крепостнический уезд" наиболее нуждался в частной помощи и представлял наиболее интереса для наблюдения. Кроме того, я предпочитал пуститься в это плавание под собственным флагом. Голод в деревне и борьба уезда с губернией,-- такова основная канва, на которой располагаются мои впечатления этого тяжелого года...
Короленко В. Г. Мултанское жертвоприношение 1 октября 1895 года в 4 часа 50 минут вечера в зале суда в Елабуге совещание присяжных кончилось. На скамье подсудимых было семь человек, вотяков Старого Мултана. Кристос страдал, нам страдать надо...Я не мог более вынести этого зрелища и быстро вышел из зала. Проходя, я видел троих или четверых присяжных, которые, держась за ручки скамьи, смотрели на обвиненных. Потом мне передавали, что двое из них плакали.Но, кроме жалости, тут было еще тяжелое, гнетущее сомнение.Описанным выше приговором во второй уже раз вотяки села Мултана признаны виновными в принесении языческим богам человеческой жертвы.Мултан -большое село.Обвинение мултанцев было бы невозможно, если бы следствие не постаралось собрать множество слухов, по большей части неизвестно откуда исходящих, — слухов о том, что среди вотяков вообще сохранился обычай человеческих жертвоприношений.Далее, я полагаю, что между язычником, сохранившим где-нибудь в глубине лесов в пустынной тундре всю чистоту своего языческого культа, и язычником-земледельцем, вкрапленным в течение столетий в самою среду русского народа, опять должна быть значительная разница. Дело тут даже не в культурной миссии официальных миссионеров, а в простом вековом близком общении на почве общего труда и общих интересов с земледельческим и христианским народом.Существование языческих обрядов не может еще служить доказательством человеческого жертвоприношения. Нужны доказательства более прямые.
«Эмигрантская литература» Энгельса (1874)
Э. вмешался в спор между Ткачевым и Лавровым (+ «О социальном вопросе в России» 75). Критиковал Лаврова за эклектизм и примиренчество. Возрения Ткачева разобрал научно. Высмеял как фантазера, критиковал взгляды на сельскую общину как ячейку социализма, на мужика как «коммуниста по инстинкту», осудил его легкомысленное отношение к проблеме революции. Вкратце: «если народ так готов к революции, почему вы болтаете, а не делаете? Рус. гос-во – орган классового господства помещиков и капиталистов, и чиновников, и кажется, что не рус. гос-во «висит в воздухе», а сам г-н Ткачев»
Ленин “Народники о Н.К.Михайловском” (Коротко: статья посвящена годовщине смерти Михайловского. Ленин, будучи его идейным противником, соглашается с великим вкладом Михайловского в развитие общественной мысли. Но сначала крепко его ругает.)
10 лет со дня смерти Михайловского. Все посвящают ему хвалебные статьи. Ленин протестует против извращения истины, когда либералы в своих статьях пытаются выдать Михайловского за социалиста и доказать его примиримость с марксизмом. Михайловский был лучшим представителем русской буржуазной демократии. Великой исторической заслугой Михайловского в буржуазно-демократическом движении было то, что он горячо сочувствовал угнетенному положению крестьян, боролся против крепостного гнета, отстаивал сочувствие к подполью и сам ему прямо помогал. Но М. разделял все слабости буржуазно-демократического движения. Ему казалось, что передача всей земли крестьянам без выкупа есть нечто “социалистическое”; он считал себя поэтому “социалистом”. Разумеется, это глубокая ошибка. Передача всей земли крестьянам, в особенности без выкупа, есть очень полезная мера при господстве крепостников-помещиков, но мера эта – буржуазно-демократическая. Весь мировой опыт показывает, что чем больше “земли и воли”, тем быстрее идет развитие капитализма, тем скорее обнаруживается буржуазная природа крестьянства.
Массовое выступление крестьян в эти годы окончательно доказали, что крестьянство стоит на буржуазно-демократической позиции. Рабочие поддерживали и будут поддерживать крестьян (против крепостников), но смешение этих классов, смешение буржуазно-демократического с социалистическом пролетариатом есть реакционная авантюра. Против нее теперь будут бороться все сознательные рабочие.
М. был главой и душой группы литераторов “Русского Богатства”. Что с ней стало в 1905-1907 г.г.? Вышли первые ликвидаторы среди демократии. Они объявили в 1906 г. “открытую партию”, отреклись от “подполья”, его лозунгов. Получился полный отрыв от масс (М. к тому времени уже умер).
Мы чествует М. за его искреннюю и талантливую борьбу с крепостничеством, “бюрократией”, уважение к подполью и за помощь ему, но не за его буржуазно-демократические взгляды, не за колебания к либерализму, не за группу “социал-кадетов” “Русского Богатства”.
Ленин В.И. КАРЬЕРА
Недавно умерший миллионер, издатель «Нового Времени» 44, А. С. Суворин, историей своей жизни отразил и выразил очень интересный период в истории всего русского буржуазного общества.
Бедняк, либерал и даже демократ в начале своего жизненного пути, — миллионер, самодовольный и бесстыдный хвалитель буржуазии, пресмыкающийся перед всяким поворотом политики власть имущих в конце этого пути. Разве это не типично для массы «образованных» и «интеллигентных» представителей так называемого общества? Не все, конечно, играют в ренегатство с такой бешеной удачей, чтобы становиться миллионерами, но девять десятых, если не девяносто девять сотых — играют именно такую же самую игру в ренегатство, начиная радикальными студентами, кончая «доходными местечками» той или иной службы, той или иной аферы.
Бедный студент, из-за недостатка средств не попадающий в университет; учитель уездного училища, служащий, кроме того, секретарем предводителя дворянства или дающий частные уроки у знатных и богатых крепостников; начинающий либеральный и даже демократический журналист, с симпатиями к Белинскому и Чернышевскому, с враждой к реакции, — вот чем начал Суворин в 50—60-х годах прошлого века.
Либеральный, сочувствующий английской буржуазии и английской конституции, помещик Катков во время первого демократического подъема в России (начало 60-х годов XIX века) повернул к национализму, шовинизму и бешеному черносотенству.
Либеральный журналист Суворин во время второго демократического подъема в России (конец 70-х годов XIX века) повернул к национализму, к шовинизму, к беспардонному лакейству перед власть имущими. Русско-турецкая война помогла этому карьеристу «найти себя» и найти свою дорожку лакея, награждаемого громадными доходами его газеты «Чего изволите?».
«Новое Время» Суворина на много десятилетий закрепило за собой это прозвище «Чего изволите?». Эта газета стала в России образцом продажных газет. «Нововремен-ство» стало выражением, однозначащим с понятиями: отступничество, ренегатство, подхалимство. «Новое Время» Суворина — образец бойкой торговли «на вынос и распивочно». Здесь торгуют всем, начиная от политических убеждений и кончая порнографическими объявлениями.
А теперь, после третьего демократического подъема в России (в начале XX века), сколько еще либералов повернуло по «веховской» дорожке, к национализму, к шовинизму, к оплевыванию демократии, к подхалимству перед реакцией!
Катков — Суворин — «веховцы», это все исторические этапы поворота русской либеральной буржуазии от демократии к защите реакции, к шовинизму и антисемитизму.
Сознательные рабочие закаляют свои убеждения, понимая неизбежность такого поворота буржуазии, — как и поворота трудящихся масс к идеям рабочей демократии.
«Правда» № 94, 18 августа 1912 г.
Подпись: И. В.
Печатается по тексту газеты «Правда»
Публицистика М.Е. Салтыкова-Щедрина во многом уникальна. Она глубока и многоаспектна, она — энциклопедична. Сатира Салтыкова — это не только разрушение, но и созидание, ибо в ее основе лежит высокий нравственным идеал, воплощение которого неразрывно связано с осуществлением общественных идеалов равенства и справедливости. Щедрин высоко ценил литературу за ее способность сохранять идеалы и передавать их от поколения к поколению.