Красный день календаря.
… А что мы, собственно, празднуем 23 февраля, в красный день календаря, что прежде назывался “Днем Красной армии”? Нас учили в школе, что тогда в 1918 году части Красной Гвардии разгромили немцев под Псковом. Мягко говоря, это не соответствует действительности. В этот день никаких боев нигде не происходило. Более того, кайзеровские и австрийские войска 18 февраля начали общее наступление, и революционная армия отступала, а, точнее, бежала на всех фронтах. 24 февраля немцы “силами одного взвода” взяли Псков, то - есть Псков никто не оборонял. 23 февраля подписан позорный Брестский мир,(3 марта ратифицирован) который никак не мог стать причиной праздника.
С большим трудом советские историки, стараясь “подтянуть к дате”, хоть какое-нибудь историческое событие соответствующее этому празднику, обнаружили, что 21 февраля 1918 г. создан Комитет обороны Петрограда, издано обращение “Социалистическое Отечество в опасности!”. Но подобных комитетов и подобных обращений было и до и после 23 февраля много! В этот день никакая Красная Гвардия создана не была и, вообще, решительно ничего, что могло бы считаться днем рождения армии, не происходило.
Событие, празднование коего по наследству досталось теперь “Дню Защитника Отечества”, действительно, отмечалось, первый раз, 23 февраля 1918 года, но произошло оно на год раньше. В этот день большевиками отмечалась его первая годовщина.
23 февраля 1917 года прошла манифестация работниц Петрограда против голода и самодержавия, приуроченная к празднованию Международного женского дня, именуемого тогда “День женщины работницы”. По старому стилю - 23 февраля, а новому - 8 марта! Прошла бы эта манифестация незамеченной, если бы вслед за ней не началась всеобщая забастовка рабочих и отказ многочисленных запасных полков, находившихся в Петрограде и не желавших идти на фронт, от повиновения офицерам.
|
|
Не случайно эти два праздника - близнецы. Именно манифестация женщин и стала началом Февральской буржуазной революции, а, говоря точнее, началом крушения Российской Империи, которое завершилось 2 марта отречением Николая!! от престола, в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича. В этот день власть перешла к Временному Правительству, а 3 марта великий князь, в свою очередь, отрекся от престола.
А причем тут казаки? Да при том, что с легкой руки, недоброй памяти, “присяжного поверенного”, вынесенного капризом революции на вершину власти, А. Ф. Керенского, их обвиняли, чуть ли не в провоцировании Февральской революции. То есть, получается, что казаки, как бы, самые главные революционеры. Но, однако, весь 1917 год, включая разгром казаками июльского большевистского путча, корниловское наступление, попытку крестного хода 20 октября - последнюю попытку спасти страну, движение корпуса Краснова на спасение столицы, захваченной большевиками, и всю гражданскую войну именно казаки считаются главной силой контрреволюции. Причем, одни и те же полки. Для того, чтобы разобраться в этом кажущимся противоречии, нужно понять кто же такие казаки.
Вопреки имперской и советской истории, выводивших казачью родословную из беглых разбойников, впоследствии “крестьянами в шинелях”, но, однако, “привилегированным сословием”, казаки всех одиннадцати войск и отдельных сибирских сотен, считали себя народом, очень близким, но не тождественному, русскому. Главной объединяющей силой их с русским народом, они считали Православие. В остальном же: в быту, в самосознании и в стереотипе поведения – полное различие.
|
|
Народная историческая традиция, которой казаки доверяли больше, чем официальным учебникам, выводила историю казаков от независимых степных народов, совместно с пришлым славянским элементом, сложившимся в самостоятельный этнос, со своим традиционным укладом, управлением и территорией, которая с 1709 года стала первой колонией, насильно включенной в состав Российской империи. Казаки же, подобно сипаям в Индии, зуавам в Африке, гуркам в Азии, стали, как пишется в Британской энциклопедии “туземными иррегулярными войсками из районов военной колонизации”.
Несмотря на то, что казаки, зачастую, были главными действующими лицами российской истории, они воспринимали Россию как родственную, но соседнюю страну. “Белый царь в кремянной Москве, а мы казаки – на Тихом Дону. Он – собе, а мы – собе”. “Льготы”, которые когда-то позволили удержать казаков в составе Империи, к 1917 году стали совершенно призрачными, постоянная служба, за свой счет, начисто разорила казачество, (На Дону 46% казаков не имело тяглового скота), а разрешение жить в казачьих землях все подданным Империи превратило казаков у себя дома в национальное меньшинство. Казаки с ужасом видели как их “присуд” - наследственные родовые земли заселяются пришлыми, иногородними русскими и украинскими мужиками. Узел конфликта, крепко завязанный в казачьих областях, имел не только социальную, но и этническую основу. Казаки получили “прививку против революции” в 1905-1907 гг. когда боеспособное мужское население было угнано в Россию на подавление мятежей, а казачьи общины оказались на грани гибели в бушующем море иногородних.
|
|
Несмотря на доблестную военную службу, казаки ненавидели “солдатчину”, всячески отделяя себя от “мужиков в шинелях”, норовя не отдавать русским офицерам чести, ходить не в ногу и подчиняться только казачьим командирам, кого знали в лицо. Офицеры, ощущая себя плоть от плоти, казаков, для русского, в основном, дворянского офицерства, чувствовали себя“черной костью”, мелкой разменной монетой в имперский военных авантюрах, тоже обосабливались. Это проявлялось даже внешне: обращались они друг к другу только по имени отчеству и при встречах раскланивались приподнимая фуражки. Особо презирали полицейских, считая их неспособными нести даже собственные служебные обязанности, и норовивших службу и ответственность переложить на плечи казаков.
Ко времени революционных событий февраля 1917 г. в столице находились 1 -й и 4-й Донские казачьи полки. Они расквартированы в Петрограде незадолго до революции по личному распоряжению Николая II и соответствующему решению Ставки Верховного Главнокомандования. При императорской резиденции в Царском Селе располагался личный конвой императора в составе 1-й и 2-й Кубанских и 3-й и 4-й Терских Лейб-Гвардии казачьих сотен.
Казачьи сотни, в числе первых воинских частей Петроградского гарнизона, направлялись на рассеивание стихийных митингов и демонстраций. В первый день революции или начала городских беспорядков, 23 февраля, казаки совместно с полицией исправно выполняли все приказы по поддержанию порядка. Утром 24 февраля они устанавливают свой непосредственный контроль над наиболее важными объектами города. Казаки, чей, менталитет, во многом, сходен с горским, презрительно относились к “подвыпившим крикливым бабенкам”, считая, что “русским мужикам надо бы вломить по башкам, чтобы баб своих окоротили”… В середине дня 3-я и 6-я сотни 1-го Донского полка блокировали Знаменскую площадь и разогнали митинговавшую там толпу.
Однако, среди казаков пошли разговоры о том, что “вот мол, мы тут с бабами воюем, а у нас там дома, может, мужики межи перепахивают, а горцы станицы режут”. Отсутствие единого управления, попытки полицейских руками казаков подавить беспорядки, привели к тому, что уже к вечеру казаки не стали препятствовать демонстрантам, и отказалось помогать конной жандармерии. “Казаки старались избежать непосредственного вмешательства в ход развернувшихся событий, предпочитая, по возможности, воздерживаться от активных действий против демонстрантов. Вместе с тем, они очень внимательно наблюдали за митинговавшими горожанами, пытаясь разобраться в происходящем. В их настроениях начинал обозначаться определенный перелом. Критическим рубежом в этом процессе стали события 25 февраля”.
По странной традиции, огромная часть новобранцев, из числа тех, кто должен был следовать на фронт, почему-то стягивалась в Петроград. Считалось, что здесь они проходят подготовку, принимают присягу и радостно идут умирать за Веру, Царя и Отечества. Привыкшие к безусловному повиновению русских солдат, военные начальники никакой подготовкой и обучением новобранцев не занимались, солдаты толпами слонялись по городу, в казармы делегациями ходили пропагандисты всех мастей. Это была уже не армия, а, действительно, мужики, в основном крестьяне в шинелях, главной идеей было увильнуть от фронта. Вся эта масса концентрировалась вокруг митингующих женщин и получила неожиданную поддержку в виде всеобщей забастовки. Одна из митингующих толп собралась у памятника императору Александру III на Знаменской площади. На помощь, находившимся на площади, полицейским прискакала 6-я сотня 1-го Донского полка. Полицейский ротмистр отдал команду открыть огонь по собравшимся, или “взять их в шашки”. Приказ бредовый по сути, кроме того, отданный казакам полицейским. Казаки, как обычно в таких случаях, "пропустили его мимо ушей". Разгневанный ротмистр с размаха ударил ближайшего казака.
Вот этого ни в коем случае делать было нельзя! Казак был “на возрасте”, а в казачьих частях “возраст старше чина”. Поэтому, реакцию командира казаков можно объяснить. (подставьте вместе о слова “казак” - “горец”, “ингуш”, “осетин” и все станет очевидным. А казаки во многом ведут себя, так как их ближайшие соседи – кавказцы)
Увидевший это казачий офицер, полный Георгиевский кавалер подхорунжий М.Г. Филатов, выхватил шашку и на скаку зарубил полицейского. Бросившиеся к месту происшествия конные городовые были отогнаны казаками. Казаки, без приказа, пошли в казармы. Оставив полицейских один на один с толпой. Это событие, теоретически, считается переломным моментом, с коего началось “триумфальное шествие Февральской революции”.
Казаков постарались “нейтрализовать” разогнав на охрану военных заводов. Где они стали совершенно беспомощными, среди моря подкупленных бастующих рабочих и не желавших идти на фронт запасников. До октября 1917 года казаки сохраняли дисциплину, не выдавали своих офицеров и несколько раз пытались “спасти Россию”. Да, видать Россия, этого не хотела.
Огромную роль в разложении русской армии и флота сыграла немецкая разведка. Собственно, для того чтобы взорвать Россию изнутри Ленин получил германский кредит в 2 млн. золотых марок, был через фронт переброшен в Россию. Громадные деньги были брошены на разложение Балтийского флота, стоявшего в Финляндии. Гельсинфорс стал базой наркоманов. Кокаин, поначалу бесплатно, раздавался русским матросам. По воспоминаниям академика Д.С. Лихачева “революционные матросы, почти поголовно были кокаинисты”.
Не случайно и другое: уже 6 марта Временное правительство опубликовало манифест о восстановлении автономии Финляндии, которая 18 декабря, по настоянию Ленина, признана независимой. Очень был гражданин Николай Петрович Ленин Финляндии благодарен, и ему было, за что ее благодарить.
А причем тут армия? Да притом, что Российскую империю уничтожили запасные армейские и гвардейские батальоны, находившиеся в столице и экипажи кораблей Балтийского флота, почти всю войну простоявшие в Гельсинфорсе (в Хельсинки). Они стали исполнителями враждебной России воли и планов, которые вынашивались и последовательно выполнялись задолго до событий на Знаменской площади Роль же казаков, хотя и достаточно эффектна, но решающего значения не имела, а сами они, как выяснилось, были, в любом случае, обречены.
№2
Борис Алмазов
Затоптанная память.
Если подняться на паперть собора Святой Троицы в Александро-Невской лавре, и обернуться, к подступающим под самые ступени, захоронениям советского времени, то слева от собора легко разглядеть могилу большевика Рахьи, у которого когда-то квартировал Ленин. Коммунисты, время от времени, украшают ее красными знаменами. А справа, примерно на таком же расстоянии, 85 лет было лысое место, иногда заполняемое мусорными баками… Здесь тоже могила! В 1917 году благодарные горожане собирались поставить здесь часовню. Но прежде чем говорить о тех, кто здесь погребен и почему двенадцать лет казачьи организации Санкт-Петербурга безуспешно бомбили прошениями о восстановлении этой могилы городские власти, вернемся в Петроград к июльским событиям.
В нашем школьном учебнике истории СССР повествовалось о том, что 3-5 (16-18) июля 1917 года юнкерами и казаками на углу Невского и Садовой была расстреляна мирная демонстрация трудящихся. Тут же публиковалась и подлинная, тех лет фотография, как я теперь знаю, знаменитого К.Буллы, где видны бегущие люди и убитые лошади. Так мы и учили, так мы и на экзаменах рапортовали: мол, мирную демонстрацию расстреляли. Так нам и в кинофильме “Две жизни”, где революционного пулеметчика играл артист Н.Рыбников, а офицера –монархиста В.Тихонов, очень художественно показывали.
Однако позже, работая в газете, я неожиданно узнал, что именно за эту фотографию К. Булла был репрессирован. Его обвинили в том, что он находился среди стреляющих по демонстрации юнкеров. Тогда то и царапнула меня мысль, что великого фотографа убрали по этому нелепому обвинению, не случайно. Он – очевидец, и, вероятно, видел совсем не то, о чем писали учебники. Так что же происходило в тогда в Петрограде?
В те дни, его по праву можно было называть не криминальной столицей, а столицей “беспредела”. По амнистии демократов Временного правительства, открыли все тюрьмы и “птенцы Керенского”, превратили жизнь города в кошмар. В Питере находилось примерно триста тысяч солдат запасных полков, объединяло их горячее желание не идти на фронт. Собственно, они-то и явились главной движущей силой Февральской революции. Возглавляемые уголовниками солдаты, изображавшие революционные патрули, каждую ночь проводили обыски и экспроприации по квартирам. Количество ограбленных и изнасилованных не поддавалось подсчету. По свидетельству академика Д.С. Лихачева, еще страшнее них были матросы, вернувшегося из Гельсинфорса Балтийского флота. Именно там, в нынешнем Хельсинки, бездействовавший флот, в течение долгого времени, не только обрабатывался агитаторами всех мастей, но, на деньги немецкой разведки, “был посажен на кокаин”, который раздавался матросам бесплатно. Полиция в городе, фактически, отсутствовала. Бывшие городовые, уцелевшие после февральских погромов, когда их бросали живьем в костры из книг, разбежались по окрестным деревням. В городе воцарился революционно уголовный праздник. Днем митинги и манифестации, а после шести вечера, как вспоминал В.Шкловский “проститутки шли по Знаменской улице (ныне все еще улица Восстания) рядами, как гвардия на парад”.
Ночью каждый дом превращался в отрезанный от мира островок, частенько обороняемый жильцами, поскольку оружия в городе оказалось - море! И его все еще раздавали и раздавали всем желающим без всякого учета.
Формально власть принадлежала Временному правительству, находившемуся тогда в Мариинском дворце, на власть в городе претендовал и Петросовет, располагавшийся в Таврическом дворце. Войсками должен был командовать начальник Пероградского военного округа из Главного штаба на Дворцовой. Но, фактически, власти не было не у кого. Ни у прекраснодушного Временного правительства, ни у болтливого меньшевистского Петросовета, ни у Штаба, который уже никем не командовал. Не было власти и у большевиков. Но они к ней рвались любой ценой. Только им и был на руку хаос, что царил в городе. “Чем хуже, тем лучше!” - их негласный лозунг тех дней. Планомерно, большевики готовили антиправительственный путч.
Разведка доносила в штаб Петроградского округа, что “приток денег из Стокгольма весьма заметно увеличивается, деятельность большевиков в полках становится более напряженной, в Кронштадте готовят десант, наконец, получаются достоверные сведения, что выступление произойдет 4(17) июля”.
О том, что восстание готовилось, свидетельствует взаимодействие большевиков с германскими войсками. 1(13) июля началось, и наткнулось на контрудар, наступление русской армии на фронте. Сведения об этом мгновенно стали известны в Петрограде и взбудоражили самый “революционный” 1 пулеметный полк. Это была огромная сила. По штатному расписанию в нем было 19 тысяч человек. Несмотря на массовое дезертирство, на 3 июля в полку еще оставалось12 тысяч солдат. (Для сравнения - в армейском казачьем полку – 629 бойцов, считая офицеров.) Активность 1 пулеметного полка подогревалась приказом об отправке на фронт 500 пулеметов с расчетами. А запасники, чтобы на фронт не идти, царя свергли!
В 22 часа З июля вооруженный полк под командой унтер офицера Жилина пошел к Таврическому дворцу (Квартировал полк на Кирочной). Агитаторы- дезертиры придумали повод: полк взволнован слухами о готовящейся коалиции Центрального Исполнительного комитета Петросовета с буржуазией. “Пулеметчики с такой позицией не согласны, довольно они натерпелись! Вся власть советам!” – замечательный лозунг, учитывая, что идут штурмовать Исполком советов рабочих крестьянских и солдатских депутатов, то –есть эту самую “власть советов”. Уговаривать солдат пошли Войтинский и Чхеидзе. Много кричали о революции, хотя обе стороны отлично знали – солдаты, просто, не хотят на фронт. Кроме пулеметчиков, Таврический дворец окружила толпа солдат из других полков. Они вообще ничего не желали слушать. Охрана Таврического из солдат запасного Павловского полка разбежалась. Неожиданно подошли броневики, за кого они были – неизвестно. Броневики так за все время и не выстрелили не разу, но это несколько охладило митингующих.
Утром 4(17) июля в городе начались погромы и грабежи магазинов. Пошла репетиция переворота. На улицы высыпали вооруженные толпы. Было получено известие, что на заводах раздают оружие, и хотя рабочие его брать отказываются, на окраинах большевики формируют штурмовые группы. Из Кронштадта идут военные корабли, из Ораниенбаума выступил 1 стрелковый полк, готовится к выступлению, квартировавший в Петергофе, 2 полк.
Для того чтобы установить порядок в городе у начальника Округа генерала Половцева было 100 солдат Преображенского полка, рота из Владимирской военной академии, 50 инвалидов – Георгиевских кавалеров и 18 солдат охраны Таврического дворца. Дисциплина сохранялась только в казачьих частях, квартировавших в Питере. Вероятно, не совсем отдавая отчет в том, что он делает, и на что обрекает казаков, Половцев отдает приказ 1- му и 4-му Донским полкам выслать охрану к Таврическому дворцу.
Войтинский по этому поводу писал позже: “Если бы мы только знали о том, что отдан подобный приказ, мы бы его немедленно отменили. Столь немногочисленное соединение, к тому же еще конное, не имело никаких шансов прорвать блокаду многочисленных полков и вооруженных рабочих, окружавших Таврический дворец”
Все военные архивы сознательно уничтожены в Октябрьском перевороте. Поэтому сведения о том, кто выступил из казачьих полков, различны. Скорее всего, это было два орудия прославленной: гвардейской 6 казачьей батареи и взвод казаков 1 Донского полка, для прикрытия. Вели их председатель Союза казачьих войск полковник Греков и сотник Калмыков, прототип того сотника Калмыкова из Тихого Дона, которого блистательно сыграл в фильме М.Глузский. Всадники и пушки переходили на рысях Литейный мост, когда, со стоящих на Неве барж, их стали поливать из пулеметов. Не поднимая пятерых убитых, казаки промчались по Шпалерной к дворцу.
Примерно в это же время, казаки 1 Донского полка получили приказ восстановить порядок на Невском проспекте. На перекрестке у Литейного они попали под огонь с баррикады, пять казаков, в том числе сотник Хохлачев были убиты и погибло 29 лошадей.
Не все казаки были мертвы. Санитары на автомобилях пытались вывести тяжелораненых, но разъяренная, пьяная толпа, буквально, вырвали их из фургонов, исколола штыками и разорвала. При этом был убит и, находившийся в машине, раненый солдат пехотинец.
Подобная участь ждала всех казаков, дрогни они хоть на секунду. Но только благодаря отчаянной храбрости, с какой казаки вынеслись на булыжную улицу и пронеслись среди, прыснувших в стороны, демонстрантов к Таврическому дворцу, им удалось прорваться сквозь опешившую толпу.
Мгновенно развернув орудия, грохнули первым выстрелом. Историк С. Аусский пишет, что первый выстрел сделан наспех и потому снаряд разорвался неподалеку от особняка Кшесинской – штаба большевиков. Убежден: блистательные батарейцы целили точно. И этот выстрел известил о том, что казаки разгадали замысел большевиков, знают, кто затеял путч. Второй выстрел точно положен в толпу, митинговавшую у Михайловского артиллерийского училища, где оборонялось несколько десятков юнкеров. Третий, почти в упор, прямой наводкой, в разворачивающих “Максимы” пулеметчиков.
Этих трех выстрелов хватило, чтобы тысячи одурманенных самогоном и спиртом, кокаином и вседозволенностью, вооруженных солдат, бросая винтовки, спасая свои шкуры, побежали кто куда. Умирать за большевистские демагогические лозунги они не хотели. А то, что казаков, можно голыми руками взять, ведь их всех вместе не более полусотни, от страха, не сообразили.
Побежали из города и большевики, во главе с вождем пролетариата товарищем Николаем Петровичем Лениным (В. Ульяновым), хотя, собственно, в тот момент, им ничего не угрожало.
В город была прекращена подача электроэнергии, мосты через Неву развели, чтобы затруднить бунтовщикам продвижение по городу. Ночью слышались пулеметные очереди и перестрелка. Юнкера прорывали блокаду своих казарм и выходили на защиту порядка в городе.
Члены Временного правительства перешли из Мариинского дворца в Главный штаб, где отсиживались всю ночь с 4-го на 5-е июля под защитой пулеметов, бесполезно, но эффектно, выставленных в окнах.
Столкновения в городе закончились в основном 5(18) июля. Большевицкие путчисты захватили, убегая из дворца Кшесинской, Петропавловскую крепость, но у гарнизонных орудий не оказалось боеприпасов.
Казаки двух полков – 1300 сабель, третьи сутки без сна, блокировали Петропавловку, и держали под контролем Николаевский (Московский вокзал), куда прибыл 5 (18) июля, в двух эшелонах, 14 – й Донской казачий полк. С развернутыми знаменами и взводом пулеметчиков во главе, он пошел по Невскому к Главному штабу. Фотография этого марша украшает очень многие издания. И даже в книге Льва Успенского “Записки старого петербуржца” она красовалась снабженная надписью “Белые, а выправка –то не та!”.
Глубокоуважаемый автор “Слова о словах”, как и большинство наших соотечественников, весьма смутно представлял себе казаков, считая их всего-навсего солдатами на конях с разноцветными лентами в половину штанины шириной. Не вдаваясь в подробности того, кем считали себя сами казаки, и почему, в революционных событиях в России старались держать нейтралитет, замечу, что традиционно казаки ненавидели всякую “солдатчину”, потому, например, отлично выправленные и обученные, в строю ходили не в ногу. Если не считать полков гвардейских и маршей на парадах.
И по Невскому казаки 14 го полка шли монолитной глыбой, но не в ногу! Вот они-то, на углу Невского и Садовой, попали под сосредоточенный огонь. Но не с крыш Гостиного двора и окрестных зданий, а с Литейного проспекта. Стреляли с баррикады большевики и их сторонники. Вот это и заснял К. Булла. А разбегаются петербуржцы, восторженно приветствовавшие казаков, как спасителей.
Несколько казаков было ранено и убито несколько лошадей. Мгновенно оценив обстановку, казаки рассыпались по окрестным домам, и за несколько минут, переловили всех или, во -всяком случае, большую часть стрелявших, и тут же, при одобрении горожан, вывели их в расход, исповедуя старое казачье правило: “Оружие на землю, руки в гору – живешь! С оружием в руках – покойник”. Перестрелки и стычки происходили и в два следующих дня, что опровергает рассуждения о случайности событий. Это был продуманный, но не удавшийся путч. Потому так и старались вытеснить его из людской памяти большевики.
В эти же два дня казаки взяли Петропавловскую крепость и разоружили мятежные полки, в первую очередь пулеметный запасной. Путч, где соотношение сил было, примерно, один к ста пятидесяти, был разгромлен.
Временное правительство всеми силами постаралось избежать расследования событий. У многих министров, особенно у депутатов Петросовета “было рыло в пуху” и им совсем не хотелось отправлять на виселицу товарищей по подполью и по партии. Правда, когда эти “товарищи” пришли к власти, они им гуманизм припомнили…
А казаков, которые требовали решительных действий для водворения порядка в столице и в стране, требовали расследования действий большевиков, (например, как это платный немецкий агент Ленин проехал через Германию и фронт в Россию?), требовали суда и казни всем уголовным преступникам, которых ловили сотнями, постарались нейтрализовать. Так 5 - ю казачью Кубанскую дивизию, провезли мимо Петрограда в Тероиоки (Зеленогорск) где она оставалась в полном бездействии даже в дни Октябрьского переворота.
С прибытием в город новых казачьих частей, столица начала оживать. В город, через вокзалы, с казачьими патрулями, без перебоев, пошел хлеб. С улиц исчезли пьяные и наркоманы. Открылись вновь магазины и кафе. Задымили заводы. Под давлением петербуржцев, “диктатор” Керенский, (заслугой которого было то, что он вытолкал из столицы в сторону фронта 200 тысяч солдат, наказал невиновных и наградил непричастных), повелел организовать пышные похороны “героям казакам”. Сами казаки, прекрасно знавшие цену диктатору, который их боялся больше немцев, поговаривали, что им “глаза замазывают” и не верили никому. Предложение ЦИК похоронить казаков вместе с “жертвами революции”, число которых превышало четыре сотни, казаки с негодованием отвергли. Но своих братьев, павших за Россию, решили предать земле достойно и уж никак не вместе с теми, кто в них стрелял.
Восьмерых убитых, (Двоих казаков из 6 гвардейской батареи уже похоронили, без всякой помпы, в Павловске, одного убитого родня увезла хоронить на Дон), поместили в Исаакиевском соборе. Из станиц приехали вдовы и дети. Горожане встречали их всех на вокзале и размещали в самых лучших гостиницах. Было собрано в пользу семей погибших 800 000 рублей, каждая семья, единовременно, получила по 10 000, остальные средства составили фонд. На его средства дети убитых должны были получить образование, и должна была быть построена часовня в Александро-Невской лавре.
15 (28) июля в Петрограде звонили колокола во всех церквах. Город хоронил казаков. Их отпевали накануне вечером. На отпевании присутствовали только родственники и официальные лица, в том числе главы дипломатический миссий США, Англии и Франции. Родственники оставались в соборе всю ночь.
В 10 утра приехал Керенский. Его во время событий не было в городе, что не мешало ему теперь чувствовать себя героем дня. Вошли представители высшего духовенства и члены Синода. Казаки внесли венок с надписью на ленте “Верно выполнившим свой долг и павшим от рук немецких агентов”, на ленте венка от партии кадетов (партии весьма не любившей казачество), красовалось золотое тиснение: “Верным сынам свободной России, павшим в бою с предателями своей страны.”
Когда объединенный хор Исаакиевского и Казанского соборов начал пение, все присутствующие стали на колени. Отпевание длилось три часа. Когда гробы вынесли на площадь, вся она была заполнена войсками Петроградского гарнизона. (Думаю, что в рядах стояли и те, кто митинговал у Таврического, и стрелял в казаков). У многих солдат на глазах были слезы. Настроение толпы переменчиво.
Г-н Керенский сказал прочувственную речь. Мы ее не можем услышать, но можем увидеть! Во всю работала кинохроника и, в довольно длинной, относительно хорошего качества, хронике запечатлено это событие во всех подробностях. Вдоль всего Невского до самой лавры стояли плотными рядами горожане. За лафетами с гробами вели казачьих коней. Малолетний сын одного из казаков был зачислен в полк на место погибшего отца. Очевидец писал: “Траурный кортеж выглядел очень величественно, погибшим казакам устроили достойные похороны. В последний раз, пожалуй, старая Россия, стремительно несущаяся навстречу своей гибели, предстала во всем своем блеске и великолепии”.
Тогда всем казалось, что казаки в очередной раз спасли Россию и все ужасы позади! А они во всей сатанинской широте еще и не начинались.
Могилу затоптали вскоре. Вот память затоптать не так просто. И восемьдесят пять лет петербуржцы помнят, что здесь лежат казаки, погибшие при защите порядка в городе!
Хлопотать о восстановлении этой могилы мы начали еще давно в бытность мою атаманом Невской станицы. Все договоренности с администрацией кладбища давно были достигнуты, и проект восстановления могилы сделан, и деньги – то требовались ничтожные – пятнадцать – двадцать тысяч рублей!
Так что же вы, казаки, не могли пустить шапку по кругу?
Это - без проблем! Да и казаков, способных выделить средства из своего бизнеса на это благое дело, достаточно! Были и силы и средства, чтобы сказать правду и воскресить память о наших дедах…
Но не казаки должны бы эту могилу восстанавливать, а город! Лежащие в затоптанной могиле, не были врагами большевиков, они еще не ведали того ужаса, что обрушится на наши станицы после их прихода к власти. Не были они и сторонниками г-на Керенского, который, в конце концов, предал их в октябре 1917 года и за это поплатился!
Они, верные присяге и долгу, смертью своей доказали, что только так можно спасти Россию.
Они защищали горожан от наркоманов-дезертиров, от уголовников, когда городские власти и вся государственная система, собственно, для того и существующая, чтобы защищать, не могли этого сделать.
Горожане и власти восемьдесят пять лет назад это поняли. Правда, поздно. Неужели сегодня, когда времена, конечно, иные, но уж больно много пугающего сходства, они этого не понимают? Казаки долго ждали. Но, как и прежде, не дождались. В преддверии трехсотлетней годовщины своего существования, когда на шары и лазерное шоу из Японии грохнули миллионы, город, как и прежде, продолжал затаптывать память и сравнивать с землею святые могилы, чтобы на их месте похоронить своих нынешних кумиров или поставить мусорный бак! Поэтому могила восстановлена усилиями казаков, проживающих в северной столице сегодня, под руководством атаманов В. Нижника, и В. Быкова. 19 октября 2002 году был освящен могильный крест.
Я возложил два венка. От имени казаков Михайловской станицы братьев Шевченко, и свой - казакам – хоперцам. Через неделю могила была осквернена. Лента с венков срезана.
Значит, даже мертвые казаки страшны врагам России, врагам крепкой законной власти. Но неужели и сегодня, как в 1917 году только казаки, в одиночку, будут отстаивать государственные интересы?
Мы казаки помним – в затоптанной, но восстановленой могиле лежат:
Донские казаки 1 взвода, 1 сотни 1 Донского графа Суворова-Рымникского казачьего полка, с 1917 года переименованного в 1 Донской казачий полк им. Государя Императора Николая 1.
Ст. Михайловской Хоперского округа
хутора Акуловского приказный Алферов Прокофий Григорьевич
хутора Серковского казак Королев Никифор Андреевич
хутора Батраковского казак Мельников Николай Михайлович
хутора Махавского казак Синельников Тихон Алексеевич
хутора Салтынского казак Шапошников Степан Яковлевич
Ст. Урюпинской Хоперского округа
казак Ястребов Виссарион Яковлевич
Ст. Голубинской Второго Донского округа
казак Бородин Матвей Иванович
Солдат – венденец Никитин М.Н.
Почетный атаман Северо-западного округа Союза казаков,
казак станицы Добринской, Урюпинского юрта, Хоперского округа, Всевеликого войска Донского
Борис Алмазов.
№3
Борис Алмазов.