Евгений Казаков
Евгений Александрович Казаков (р. 1982) - студент Бременского университета, сотрудник Исследовательского центра Восточной Европы при Бременском университете.
Социалистический коллектив пациентов (СКП)[1] - организация знаменитая и, между тем, слабо изученная. Обычно СКП упоминают в контексте истории левого терроризма: Коллектив представляется как предшественник или ближайший союзник Фракции Красной армии (RAF). Менее известен (в основном западным читателям) СКП как одна из первых организаций движения за права пациентов психиатрических учреждений. И уж совсем немногим известно, что организация под таким именем действует в Германии и по сей день, причем под идейным руководством своего создателя. Сегодня СКП подчеркивает, что никогда не имел никакого отношения к RAF, “антипсихиатрическому” движению и вообще к “новым левым”. В данной статье хотелось бы не только пролить свет на цели и методы этой организации, но и показать ее эволюцию с момента создания до сегодняшних дней, а также проследить развитие расхожих мифов о “банде сумасшедших”. Именно так именует СКП “исторический справочник” поисковой машины “Яндекс”.
Доктор Хубер и его пациенты
Подробности биографии главного героя этой статьи никогда не рекламировались ни им самим, ни его сторонниками. Но в одном из многочисленных сборников документов о репрессиях против СКП приведен ордер на арест, из которого следует, что доктор медицины Вольфганг Хубер родился 29 января 1935 года во Франкфурте-на-Майне[2]. В 1964 году Хубер начал работать научным ассистентом в психиатрической и неврологической клинике Гейдельбергского университета. Коллеги отмечали неуживчивый характер молодого медика, но у больных он, видимо, пользовался большой популярностью, так как вскоре по их просьбе стал проводить сеансы терапии в нерабочее время. Постепенно руководство клиники потеряло контроль над Хубером, а тот в свою очередь перестал посещать обязательные для сотрудников семинары и конференции. В 1969 году новое руководство клиники решило избавиться от непослушного ассистента. Директор клиники Вальтер Риттер фон Байер[3] предложил Хуберу курировать его диссертацию на получение доцентуры, если тот перестанет писать листовки и настраивать пациентов против врачей. Сделка не состоялась. Зато больные встали на защиту Хубера. 12 февраля 1970 года произошло небывалое событие. Впервые в истории медицины пациенты провели всеобщее собрание и выдвинули политические требования. Речь шла о самоорганизации пациентов и критике авторитарного характера отношений между врачами и больными. Врачей большинством голосов решили на собрание не пускать. Конечно, восставшие пациенты видели в Хубере главного союзника и требовали продления ему трудового договора.
Так зародился СКП. Молодые пациенты из студенческой среды усвоили тактику внепарламентской оппозиции. Конфликт был быстро вынесен за пределы учреждения. Фон Байер вспоминал, что бунтари ходили за ним по улице, выкрикивая лозунги. 21 февраля 1970 года фон Байер увольняет Хубера, ему и его подопечным запрещено появляться в помещениях клиники, отказано в выдаче рецептов. 27 февраля пациенты захватывают администрацию клиники и начинают голодовку протеста. Хубер указывает на то, что некоторые из них на грани суицида. В конфликт вмешался ректор университета Рольф Рендторфф, слывший либералом и не желавший доводить дело до вызова полиции, что спровоцировало бы очередную волну студенческих беспорядков. 28 февраля был достигнут компромисс - Хуберу предоставили возможность работать до конца сентября.
СКП выделили четырехкомнатное помещение, кстати, прямо напротив полицейского участка. 2 марта Хубер, его жена Урсула, двое помощников и 40 пациентов начали работу в новом здании. Однако им часто отключали свет, а обещанных рецептов так и не выдали. В конце месяца группа пациентов нанесла визит ректору Рендторффу и директору фон Байеру. Последний вызвал полицию. О событиях в Гейдельберге заговорила общественность далеко за пределами этого маленького университетского городка.
“Сделаем из болезни оружие”
В чем же заключалась методика доктора Хубера? Что притягивало к нему больных и здоровых людей - как правило, молодых? Чтобы понять феномен СКП, надо понять изменения в леворадикальной теории на Западе, которые происходили в те годы. “Новые левые” были разочарованы в рабочем классе, на который возлагали все свои надежды социал-демократы и последователи ленинизма. Если пролетариат развитых стран полностью интегрирован в буржуазное общество, то нужен был новый революционный субъект. Под влиянием теорий Герберта Маркузе наиболее перспективными носителями революционной инициативы стали считаться различные аутсайдеры и маргиналы. Общественное мнение (в том числе и пролетарской среды) было шокировано и возмущено первыми выступлениями молодежи, сексуальных и национальных меньшинств. Это только укрепило в “новых левых” убеждение, что импульсы изменений исходят от радикального меньшинства.
Вскоре левые в США и Западной Европе обратили внимание на ситуацию в системе принудительных психиатрических учреждений. Критика медицинской системы встречается еще в трудах Франкфуртской школы[4]. Затем появляются первые теоретические работы специалистов, оспаривающих сложившиеся представления о психическом здоровье. Благодаря деятельности Дэвида Купера и Рональда Лэйнга в Великобритании, Томаса Саса в США, Франко Базальи в Италии дебаты о бесправном положении пациентов стали приобретать более широкий резонанс. Это, кстати, дало мощный толчок к возникновению движения лиц с ограниченными возможностями (инвалидов).
Глумиться над наивностью революционных надежд 1960-х годов было бы сегодня опрометчиво. Конечно, аутсайдеры не стали революционным субъектом, но социальная активность, вдохновленная идеями Маркузе, внесла большой вклад в улучшение их правового - а зачастую и материального - положения. Если учесть, насколько распространен был в те годы, например такой метод лечения, как электрошок, или, скажем, сколько участников нацистской программы уничтожения инвалидов продолжали в ФРГ врачебную деятельность, то протест СКП становится более понятным.
Так что же происходило с пациентами в СКП? Хубер выступал за отмену иерархии в отношениях врача и пациента. Каждый пациент, прошедший трехмесячный курс терапии и участвовавший в работе теоретических кружков (в которых штудировали Гегеля, Маркса и Райха), мог сам проводить занятия с другими пациентами. Пол, возраст и социальное положение не должны были играть роли. В отличие от многих активистов антипсихиатрического движения, СКП не отрицал существования болезней. Но в болезни “социалистические пациенты” видели своего рода субверсивный акт, маркузианский “великий отказ”. Больной не может работать, не может правильно функционировать в соответствии с требованиями общества. Таким образом, больные прогрессивнее здоровых. Публицист Герд Кёнен отметил, что видеть в психических отклонениях своего рода скрытую истину об обществе вполне соответствовало духу времени[5]. Это отдаленно напоминает почитание юродивых в православной традиции (безумцам видна суть явлений, скрытая от поверхностного взгляда “нормального” сознания).
Но в СКП считали, что в действительности больны все люди, а здоровье - это “биологистско-фашистский бред”[6]. Можно сказать, что соцпациенты были прямыми предшественниками Фуко, нежели Андреаса Баадера и Ульрики Майнхоф. Однако главный упор в индивидуальной и групповой агитации (именно таким словом был заменен термин “терапия”) делался на необходимость радикальных изменений в обществе. “Сделаем из болезни оружие!” - гласил их самый известный лозунг.
СКП рассматривал себя как политическую организацию. Сторонники Хубера видели единственный выход для больных в борьбе с капитализмом - именно со “способом производства”, а не только с жестокостью в сумасшедших домах. Корнелия Бринк обращает внимание на важное отличие СКП от антипсихиатрического движения: члены СКП отталкивались не от опыта закрытых “психушек”, а от психиатрических амбулаторий[7]. Критика СКП не фокусировалась на психиатрии, но охватывала всю систему здравоохранения. К Хуберу обращалось немало студентов, в том числе и с факультета психологии. Идея заключалась в том, чтобы грань между врачами и пациентами постепенно стиралась[8]. В СКП состояли люди разного возраста с очень широким кругом психических проблем. Кроме студентов, среди них встречались школьники, рабочие и домохозяйки, а кроме страдающих депрессией, были и подверженные наркозависимости, эндогенным психозам и фобиям.
Университетское начальство надеялось, что Хубер завершит курс лечения (его деятельность продолжалась официально так называться) своих пациентов и активность СКП прекратится сама собой. Однако тот стал набирать в СКП все новых и новых людей. Своим недругам он охотно диагностировал различные расстройства психики[9].
Летом-осенью 1970 года разразилась “война экспертов” по поводу дальнейшей судьбы СКП[10], встал вопрос об институализации эксперимента Хубера. По просьбе ректората, экспертные заключения написали психоаналитики Хорст-Эберхард Рихтер (в будущем видный активист движения за мир) и Петер Брюкнер (у которого впоследствии пряталась от полиции Ульрика Майнхоф)[11], а также бывший директор гейдельбергской поликлиники Дитер Шпациер. Все трое высказались за продолжение деятельности Хубера, правда, Рихтер отметил опасность воспроизводства в коллективе именно тех механизмов, за искоренение которых в масштабах всего общества СКП призывал бороться[12]. Идею прямой политической борьбы на основе групповой терапии Рихтер называл абсурдом.
Однако медицинский факультет позвал своих экспертов. Ханс Томе из Ульмского университета, главный оппонент Хубера фон Байер и директор франкфуртской университетской клиники Ханс-Йоахим Бохник в один голос требовали прекращения хуберовского эксперимента. В конце концов, 18 сентября министр образования земли Баден-Вюртемберг Вильгельм Хан (от партии ХДС) объявил договоренность ректора Рендторффа с Хубером незаконной и запретил дальнейшую деятельность СКП в рамках университета. Сенат университета тоже не поддержал СКП, и над проектом Хубера нависла угроза выселения. Конфликт нарастал.
СКП и RAF
СКП с самого начала принимал активное участие в политической жизни Гейдельберга, рассматривая себя как неотъемлемую часть левого движения. По некоторым данным, фотографии одной из многочисленных демонстраций с участием пациентов-радикалов и привлекли летом 1970 года внимание лидеров RAF[13]. В феврале 1971 года студентку Маргрит Шиллер, которая месяц назад вступила в СКП, приятель попросил пустить в свою квартиру несколько человек, у которых были трудности с полицией. Просьба не удивила Маргрит: преследования левых активистов продолжались, а объявление в розыск “банды Баадера-Майнхоф” воспринимался многими в левой среде как попытка разгромить все существующие организации радикалов. Студентка согласилась, дала ключ, а сама ночевала у знакомых. Анонимные гости не хотели посторонних глаз. Но через несколько дней Шиллер попросила познакомить ее с постояльцами. Четырех человек, представших перед ней, Шиллер вскоре опознала как Ульрику Майнхоф, Андреаса Баадера, Гудрун Энслин и Яна-Карла Распе. Почти все руководство RAF находилось в подвальной квартире в Гейдельберге. Вскоре Распе подробно расспросил ее о работе СКП. Наконец весной рафовцы открыто заявили, что хотели бы установить связь с Хубером. Поскольку СКП все еще работал в помещении напротив здания полиции, то появляться там самим членам RAF было слишком опасно. На Шиллер легла задача переговорить с лидером мятежных пациентов[14].
Над СКП тем временем продолжали сгущаться тучи. Хотя в его состав теперь входило около 500 человек, но со дня на день комитет мог лишиться помещения. С другими левыми группами отношения не складывались. Органы студенческого самоуправления выражали свою солидарность сдержанно, не желая осложнять отношений с “прогрессивным” ректором Рендторффом (от которого хотели избавиться земельные власти). Требования СКП институциализовать деятельность Хубера (или, к примеру, ввести в больницах самоуправление пациентов) поддержки у студенческих представителей не встретили. А когда в апреле покончила с собой одна из пациенток, в прессе началась большая компания против СКП. Хубера обвинили в подстрекательстве к самоубийству. СКП, в свою очередь, видел в произошедшем результат враждебности общества.
Таков был контекст переговоров Маргрит Шиллер с доктором Хубером. В своих воспоминаниях Шиллер пишет, что после того, как она наконец открыто спросила, не хочет ли СКП установить контакт с RAF, доктор указал на стоящий рядом телефон и дальше беседа продолжалась уже посредством записок. Позже Хубер признался, что поверил ей лишь после того, как увидел ее реакцию на предложение писать записки; беседа продолжилась только тогда, когда доктор обещал сжигать бумаги немедленно. Контакт был налажен, но дальнейшие переговоры, как утверждает Шиллер, велись уже без нее[15].
В СКП к вооруженной борьбе уже готовились, о чем Шиллер действительно вряд ли могла знать. Как потом выяснилось, Хубер собрал вокруг себя так называемый “внутренний круг” самых надежных соратников. По разным данным, в нем состояло от 10 до 20 человек. Члены этой секретной структуры с ноября 1970 года собрали большую коллекцию снимков сотрудников полиции, изучали радиотехнику, взрывные устройства и боевые искусства. Тем временем в подвале у Маргрит Шиллер Ульрика Майнхоф писала первое большое программное заявление RAF - “Концепция городской герильи”. Первый тираж брошюры был издан, и Шиллер даже помогала его распространять. О взаимоотношениях между RAF и СКП в эти недели известно мало. RAF, видимо, тщательно присматривалась к соцпациентам, но вряд ли была заинтересована в слиянии обеих групп. Скорее, имела место попытка переманить некоторых людей из хуберовской группы.
В середине июня 1971 года руководство RAF скрылось из квартиры Шиллер. А в ночь на 24 июня произошло событие, положившее начало сворачиванию деятельности СКП. У городка Визенбах, где жил Хубер, полиция остановила машину, в которой сидело трое молодых людей. Документы оказались поддельными. В ответ на требование открыть багажник все трое попытались бежать. Завязалась перестрелка, в которой один из полицейских был ранен. Подозреваемым удалось уйти. 350 полицейских участвовали в розыске. Утром на шоссе был задержан подозрительный автостопщик, которым оказался Альфред Мерлендер из Западного Берлина, он находился в розыске за поджог[16]. Других пассажиров машины так и не нашли, но сосед Хубера сообщил, что видел подозрительного человека, который уехал на машине доктора. В тот же день полиция задержала восемь членов СКП, включая Хубера. Двое задержанных были арестованы, остальных - в том числе и доктора - вскоре отпустили. При обысках в помещении СКП и частных квартирах были найдены материалы для подделки документов, детонаторы и оружие, а у самого Хубера - список оружейных заводов. А 29 июня полиция заявила, что один из найденных пистолетов до этого был использован в акциях RAF. Газеты наперебой сообщали о том, что Гейдельберг стал гнездом терроризма. За всеми членами СКП была установлена слежка, стало ясно, что запрет Коллектива - вопрос времени.
В последние недели своего легального существования СКП, похоже, стал еще более радикальным. В своем печатном органе “Пациентен-Инфо” СКП требовал выдать всем пациентам лицензии на ношение оружия, так как иначе они не могут сопротивляться полицейскому произволу[17]. Очередная прокламация от 2 июля заканчивалась зарифмованным лозунгом “Малер, Майнхоф, Баадер - это наши кадры!”[18]. А 13 июля СКП заявил о самороспуске. В заглавии последней листовки аббревиатура “СКП” зачеркнута, а рядом стоит “RAF”. “Наше жизненное пространство - народная война”, - пишут пациенты Хубера в прощальном обращении[19]. 19 июля был основан Информационный центр Красного народного университета[20], который продолжал распространять работы членов СКП, к одной из них предисловие написал Жан-Поль Сартр[21].
О последних днях хуберовского проекта существуют противоречивые свидетельства и интерпретации. Так, Александр Тарасов пишет, что “…в 1971 году “традиционные” психиатры из Гейдельберга написали донос в БНД. [...] БНД разгромила “Коллектив””[22]. Это звучит неправдоподобно хотя бы потому, что БНД - это внешняя разведка ФРГ. Консервативный немецкий исследователь Герд Ланггут рассказывает о планах покушения на федерального президента Густава Хайнеманна, который посещал Гейдельберг в феврале 1971 года[23]. Левая журналистка Ютта Дитфурт представляет историю с покушением на Хайнеманна в несколько ином свете: студент, влюбленный в члена СКП Кармен Ролль, не получив взаимности, просто сочинил эту историю[24]. Во всяком случае, история с заговором против президента никогда не была доказана и вообще быстро исчезла из новостей. А в документах о “деле СКП”, изданных левыми студентами в 1971 году, фигурирует некто Ханс Бахус, которому полиция 8 июля показала при задержании записку его бывшей подруги Кармен Ролль. В ней говорилось, что Ханс много знает и с ним надо что-то сделать. Потом Бахус уже не был столь уверен, что узнал почерк Ролль, однако к тому времени он уже успел дать обширные показания о членах и структуре СКП. Впоследствии Бахус пытался отказаться от своих показаний[25].
21 июля 1971 году полицейские арестовали чету Хуберов, а также членов СКП Эвальда Гёрлиха, Кристину Берстер, Хейнца Мулера, Зигфрида Хойзнера и Далию Мишель. Урсулу Хубер арестовали около ее дома, после чего Вольфганг Хубер позвонил в полицию и заявил, что супруга, вероятно, похищена, а за домом следят подозрительные лица. После этого он был арестован и сам[26]. Маргрит Шиллер, не дожидаясь ареста, попыталась укрыться в Гамбурге. Через семнадцать месяцев после своего создания СКП был ликвидирован.
Первый процесс по делу членов СКП завершился 19 декабря 1972 года. Вольфганг и Урсула Хуберы были приговорены к четырем с половиной годам заключения за создание преступного сообщества, хранение взрывчатки и подделку документов - по пяти пунктам обвинения. Зигфрид Хойзнер получил трехлетний срок.
В тюрьме Хубер поначалу был включен в систему секретной почты “инфо”, которую рафовцы наладили с помощью своих адвокатов. Но его идеи успеха не имели: Баадер подчеркивал, что Хубер хоть и участвует в тайной переписке, но не является членом RAF[27]. Баадер упрекал СКП в том, что, имея оружие и обладая подготовкой, его члены не оказали при задержании должного сопротивления, вовремя не ушли в подполье. В свою очередь Хубер был недоволен попытками RAF “снять сливки с СКП”. В апреле 1974 года с подачи Баадера Хубера исключили из рассылки[28].
Сам Вольфганг Хубер, будучи в тюрьме, отказывался говорить с охраной и избегал контактов даже с бывшими соцпациентами, оставшимися на свободе. В 1973 году он вдруг объявил о возрождении принципов СКП в рамках “Фронта пациентов”. Хотя отношения между Хубером и RAF были разорваны, члены СКП стали важным источником кадров для так называемого “второго поколения” RAF. Так, бывший член обеих организаций Лутц Тойфер пишет о семи членах СКП, перешедших в RAF[29]. Это явно заниженная цифра. К примеру, соцпациенты участвовали в захвате посольства ФРГ в Стокгольме 24 апреля 1975 года. Из шести участников террористического акта ветеранами СКП было четверо: сам Тойфер, а также Зигфрид Хойзнер, Ханна Краббе и Ульрих Вессель (который вошел в контакт с соцпациентами уже после ареста Хубера). В рядах RAF также оказались и уже упомянутые Маргрит Шиллер и Кармен Ролль, а также Элизабет фон Дик, Герхард Мюллер, Зигелинда Хофманн, Клаус Юншке. Таков список членов СКП, принимавших непосредственное участие в насильственных акциях RAF[30]. Среди курьеров и помощников RAF встречалось немало “гейдельбергцев”, в их числе - Фредерике Краббе (сестра Ханны). Адвокат СКП Эберхард Беккер (его вскоре лишили права защищать соцпациентов) также примкнул к RAF. Ванда фон Байер-Катте называет следующие цифры: в общей сложности в RAF и “Движении 2 июня” участвовали 32 бывших соцпациента[31]. Многие бывшие члены СКП, находившиеся в розыске, добровольно сдались властям ФРГ[32]. Последний процесс, посвященный деятельности “внутреннего круга” СКП, состоялся в 1979 году.