– В конце концов аристократы уничтожат нас всех, да? То есть, я хочу сказать, если у них нет никаких слабостей…
Жалкие слова Дорис делали ее похожей на побитую собачонку, поэтому доктор Ферринго покачал головой и твердо заявил:
– Нет. Если бы это было так, то все эти годы по свету не ходили бы слухи о предметах, способных причинить им вред. Разве твой собственный отец не верил, что ему удалось изгнать вампира? Твой отец не стал бы лгать даже ради спасения своей жизни. Я слышал о рыцарях и странниках, переживших сходный опыт, и даже говорил с некоторыми из них лично.
– И ты выяснил что‑нибудь?
– Нет, со всеми произошло то же, что и с твоим отцом. Они, предприняв некие действия, сумели избежать омерзительных клыков противника или, точнее, вынудили врага бежать. Однако, несмотря на это, никто из них впоследствии так и не сумел припомнить, что же именно он делал в этот момент.
Дорис безмолвствовала.
– Не так давно я попробовал систематизировать различные слухи об уязвимости аристократов – как легендарный материал, обязанный своим рождением горячему желанию победить. Однако, перерыв целую груду записей и систематизировав известные мне реальные случаи, пришел к твердому выводу, что слабое место вампира – отнюдь не легенда. Люди просто забывают происходящее. Думаю, это манипуляция человеческими воспоминаниями.
– Манипуляция воспоминаниями? – нахмурилась Дорис.
– Если точнее, это можно назвать выборочным и автоматическим редактированием памяти. Точнее: наш разум программируется на автоматическое стирание всех воспоминаний определенного сорта.
– То есть воспоминаний об их слабости? Об оружии, которым можно изгнать вампира? – Как Дорис хотелось сейчас прочитать мысли старика! Что же за порошок хранится в его бутылке? Девушка не отрывала от доктора глаз, в которых боролись надежда и неуверенность.
Доктор продолжил:
– Не забывай, мы говорим о тварях, десять тысяч лет правивших миром. Уверен, изменить человеческую ДНК или перепрограммировать наше сознание на селективное искоренение любых воспоминаний для них – раз плюнуть. Эта теория вовсе не новая, к тому же она подтверждается моими собственными исследованиями, так что я принял ее как данность. Я не из тех, кто соглашается с домыслами, не зная стоящих за ними людей и фактов, но тут все сошлось. Итак, эта теория стала основой, остальное было просто.
– Остальное?
– Все, что требовалось, – это вернуть нужные воспоминания.
Дорис охнула:
– И ты правда сумел это сделать?
В ответ доктор, весьма довольный собой, встряхнул на ладони маленькую склянку:
– Вот плод моих усилий. Я гипнотизировал опрашиваемых мужчин и женщин и пытался вернуть их память с помощью стимулятора воспоминаний, который заказал в Столице. Из дюжины подопытных разговорились двое. Видишь, даже со всей их наукой, создания тьмы не в силах полностью стереть наши мысли.
Дорис заметила, что доктор слегка запнулся на последнем предложении, но не поняла почему. К тому же ее сейчас волновало другое:
– Но если это все правда, док, то не должны ли и мы забыть об этом порошке?
– Нет, со мной пока все в порядке. Если следовать моей гипотезе, потеря памяти происходит лишь тогда, когда подсознание получает реальные доказательства обнаружения уязвимости вампиров. Однако ни ты, ни я в глубине души не слишком‑то верим в эффективность подобного препарата. Наверное, потому вражеское программирование пока не начало действовать.
– Тогда почему бы нам не записать где‑нибудь?..
– Бессмысленно. Впоследствии даже тот, кто писал записку, примет ее за горячечный бред сумасшедшего.
Слегка разочарованная, а то и просто спущенная с небес на землю, Дорис попробовала другой подход:
– Значит, твой порошок – та самая штука на букву «т» из письма отца?
И снова врач покачал головой:
– Боюсь, что нет. Я много размышлял, но так и не смог связать препарат с этой буквой. Возможно, твой отец, ошеломленный сделанным великим открытием, просто ошибся в написании, но не думаю, что дело в этом. Большинство прочих опрошенных слышать не слышали ни о каком порошке. Полагаю, буква «т» означает нечто совершенно иное.
– Но если кто‑то сумел вспомнить порошок, отчего они забыли остальное?
Доктор Ферринго помолчал, а потом заговорил так тихо и печально, что Дорис едва расслышала его:
– Я всегда чувствовал, что есть нечто весьма ироничное в отношениях людей и знати – точнее, во взгляде аристократов на человечество. Сомневаюсь, что ты, с учетом текущих обстоятельств, поймешь это, но вампиры, возможно, чувствуют к нам некоторую привязанность.
– Какого черта! Аристократы считают себя нашими друзьями? Какая чушь!
Рука Дорис резко – еще резче, чем ее тон, – рванула шарф, скрывающий раны на горле. Впервые за всю свою жизнь девушка сверлила старого врача самым свирепым взглядом:
– Мне плевать, кто ты такой, док, но… Я слов не нахожу!..
– Не кипятись так! – Доктор всплеснул руками, пытаясь успокоить девушку. – Я никоим образом не утверждаю, что вся знать испытывает к нам подобные чувства. Любое изучение исторических фактов показывает: в подавляющем большинстве случаев вампиры демонстрируют отнюдь не симпатию, но относятся к людям хуже, чем к машинам. В эмоциональном отношении – если на миг допустить, что у вампиров вообще существуют эмоции, – девяносто девять процентов аристократов ничем не отличаются от напавшего на тебя лорда. И очень трудно принять в расчет реальность существования оставшегося единственного процента. В другой раз я перечислю тебе все обнаруженные мной факты…
«Только вот будет ли у меня этот „другой раз”?» – подумала Дорис. Она чувствовала; как за окном, рассекая по‑весеннему сладкий воздух, к ней несется древнее зло.
Доктор Ферринго больше не смотрел на Дорис. Прикипев взглядом к какой‑то точке на полу, он продолжил излагать свои соображения:
– Например, почему они проводят различие между своими слабостями и оружием, которым их можно уничтожить? Почему какие‑то воспоминания об этом порошке остались, хотя их можно было бы стереть напрочь, как слово, начинающееся с буквы «т»? Или по сравнению с этим «т» порошок всего лишь мелкая помеха? Или ублюдки просто дразнят нас? Хозяева жизни кинули людишкам кость – вот, мол, радуйтесь. Тогда почему нельзя было с самого начала сделать это знание общедоступным? – Доктор Ферринго захлебнулся словами и прервался на миг, а потом возобновил свой рассказ: – К этому выводу я пришел после скромного исследования, занявшего половину из шестидесяти лет старого дурня: принял вызов от расы, достигшей вершины и стремящейся к полному забвению. Вызов, брошенный нам, людям, – народу, который вампиры и в грош не ставят. Я надеюсь, со временем мы можем достигнуть их уровня, а то и превзойти их. И верю, что они могли бы сказать: «Если вы, люди, хотите унаследовать наш трон, попытайтесь победить нас собственными силами. Получили порошок – попробуйте раскрыть загадку „т”. Если получится, что ж, не дайте ответу кануть в тумане беспамятства».
– Это невозможно. – Дорис показалось, что слова, сорвавшиеся с ее собственных губ, прозвучали где‑то в миллионе миль отсюда. – Выходит, они вроде инструктора, обучающего охотников…
Пожилой врач слегка наклонил голову, хотя и неясно было, услышал ли он шепот Дорис. Не отрывая взгляда от пола, старик произнес:
– Низшие вампиры на такое не способны. А вот…
– Что – вот?..
– Он. Все истинные аристократы подчиняются тысяче Высших, Семи королям и легендарному темному лорду, правящему ими всеми, – великому вампиру, королю королей, Дра…
Внезапно Дорис напряженно застыла.
– Док! – воскликнула она, но это было не предупреждением, а скорее криком о помощи.
Возвращенный к реальности старик обернулся в ту сторону, куда смотрела девушка, – к окну гостиной.
Пустынную равнину заливал прохладный лунный свет, ночь стояла недвижимо, но оба человека отчетливо расслышали далекий скрип колес и стук копыт.
– Кажется, он идет.
– Черт меня подери, если я не устрою ему веселенький прием.
И хотя девушка всем своим видом демонстрировала стойкость амазонки, сердце ее горестно стенало, умоляя о помощи.
«Ох, Ди, ты все‑таки не успел вовремя».
Черные киборги неслись, точно грозовые тучи, и, когда грохот их копыт приблизился, Дорис стремительно пересекла гостиную и крутанула одну из серебряных церемониальных масок, украшавших правую стену.
Глухо зашуршав, часть пола и стена повернулись и исчезли из виду, уступив место деревянному пульту управления и креслу. Да, пульт выглядел деревянным, но верхняя панель, утыканная кнопками и рычажками и пестрящая разноцветными лампочками и шкалами, определенно была железной. Настоящий боевой центр управления – устанавливали его специалисты из самой Столицы, приглашенные еще отцом Дорис. Отсюда контролировалось все оружие фермы. Центр, подготовленный к нападению диких тварей, свирепствующих на степных просторах, был лучшим из того, что можно купить за деньги. Довершая картину, с потолка свисал большой призматический экран.
– Ха! Помнится, когда‑то я спросил твоего отца, что он ремонтирует в доме, а он ответил, что монтирует новый преобразователь солнечной энергии. Хитрец, он таился даже от меня!
Однако времени предаваться беззаботным воспоминаниям уже не осталось. На экране был виден черный экипаж, запряженный четверкой вороных, несущихся по дороге к ферме. Рука Дорис потянулась к одному из рычажков. Экран раздвоился: заработала система наведения.
– Спокойно… – Доктор Ферринго смотрел в окно; в кулаке он сжимал склянку с порошком. – У нас еще имеется электромагнитный барьер.
Не успел он закончить фразу, как запертые на три засова бревенчатые ворота стремительно, без скрипа и шороха распахнулись. Черная карета влетела во двор вместе с порывом ветра, и тут же ее окутало ослепительное пламя.
Достаточно мощный, чтобы поджарить некрупного дракона, невзирая на толстую его чешую, которую не берут никакие клинки, электромагнитный барьер взорвался фонтаном искр, на краткий миг превратив чернейшую ночь в ясный день. Прорвавшись сквозь гигантский раскаленный костер, к ферме устремился сверкающий шар. Лошади, кучер, экипаж – на всем трепетал белый огонь. Точно адская карета вдруг появилась на земле – такое необыкновенное это было зрелище.
– Они проехали. Но какого черта?.. – озадаченно воскликнула Дорис, наблюдая за конями‑киборгами: она ожидала, что, преодолев барьер, четверка влетит во двор, подобно урагану, но ни одно копыто не сбилось с шагу, пока экипаж не остановился у самого крыльца, как, видно, и было запланировано.
Извивающиеся языки магнитного огня быстро исчезали. Врага защищал барьер помощней фермерского.
– Не сейчас. Смотри! Он выходит!
Обнадеживающая команда задержала руку девушки, но в голосе доктора звучали напряжение и страх. Пусть пожилой врач и старался выглядеть оптимистом, тысячелетнее владычество вампиров сказывалось на его подсознании.
Черная дверь открылась, и по ступеням, автоматически опустившимся на землю, сошла массивная фигура в соболях.
– Он что, идиот? Гляди, гляди, выпрыгнул из повозки, точно ему плевать на все.
Однако нарочито бодрому голосу Дорис недоставало силы. Ее противник знал, что любые средства защиты не представляют для него угрозы. И все же когда злодей, оставивший грубые отметины на шее девушки, обнажил в усмешке клыки и двинулся к дому, Дорис потянула рычаг.
По всей ферме заскрипели, разворачиваясь, пружины. В графа полетели черные глыбы, валуны добрых четырех футов в диаметре, чтобы бессильно упасть на землю в считанных дюймах от него. Катапульты не промахивались, но каменные снаряды, ударившись о невидимый барьер, полностью лишались кинетической энергии и становились бесполезными, не в состоянии нанести графу ни малейшего урона.
– Так я и думала, добыча нелегкая. – Дорис щелкнула вторым рычажком.
На этот раз пусковые установки извергли град стальных копий. Десять первых дротиков отскочили от вампира, но одиннадцатый и последний вонзился в аристократический живот.
– Есть! – воскликнула Дорис, стиснув рычаг так, что чуть не сломала его.
Но улыбка тут же застыла на губах девушки – на миг остановившийся враг жутко ухмыльнулся и все так же спокойно двинулся дальше; торчащее из спины стальное копье, проткнувшее туловище насквозь, совершенно ему не мешало.
«Ублюдок хочет сказать, что ему даже не нужно силовое поле, чтобы отразить мои атаки!»
Ледяные, когтистые лапы настоящего страха вонзились в сознание Дорис. Она вдруг поняла, что вампиру не обязательно приближаться к жертве, ибо для того, кто хоть раз ощутил на своей шее кровавый поцелуй, одного слова злодея по ту сторону двери достаточно, чтобы заставить несчастного броситься в поджидающие его объятия смерти. Именно от такого поворота дел уберег ее Ди, лишив сознания, когда незваные гости пожаловали на ферму в первый раз.
– Он играет со мной!
Дорис, как одержимая, принялась дергать рычаги и давить на кнопки. Вампир не умрет, пока сердце его не пронзено. Конечно, девушка знала об этом непреложном факте, но, увидев собственными глазами в действии чудовищную мощь врага, Дорис совершенно утратила хладнокровие, обычно ей свойственное. А страх, тот самый страх непостижимой тьмы, дремлющий во всех смертных, лишил ее остатков благоразумия.
Спрятанные в кустах автоматические пушки изрыгнули пламя. Огненным дождем посыпались стрелы с взрывающимися наконечниками, подожженные линзами солнечной батареи.
Среди густого дыма, ослепительных взрывов и оглушающего грохота граф лишь усмехался. Да, человечество всегда сопротивлялось изо всех сил, в результате чего их род остался жить на земле, подобно тараканам. Его же раса неостановимо угасала, точно отсвет садящегося солнца.
Внезапно графа обуял гнев, заменивший прежнее восхищение упорством жертвы. В глазах бессмертного вспыхнуло кровавое зарево. Заскрежетав клыками, граф ринулся к крыльцу, одним прыжком преодолел ступени, выдернул из живота копье и обрушил его на дверь. Слетев с петель, створка упала в прихожую. За дверью обнаружилась черная железная сетка, и в тот миг, когда граф собрался уничтожить последнюю преграду и небрежно повел по сетке своим оружием, что‑то внезапно полыхнуло, и вампир почувствовал, как по его руке от копья потекло в тело яростное жжение. Плоть под черным одеянием впервые мучительно содрогнулась, волосы вампира встали дыбом. Регенеративные способности проклятого активизировались, противодействуя страшному электрошоку и заново перестраивая молекулярную структуру клеток. Удар незваному гостю нанес трансформатор, преобразовавший энергию, скопившуюся за день в солнечных батареях на крыше. Это был пятидесятитысячевольтный заряд. Не обращая внимания на то, как поджариваются его клетки и спекаются нервы, граф решительно взмахнул копьем. Одарив вампира прощальным дождем искр, электропроводящая проволочная сетка разорвалась и упала на пол.
– Неплохо для одинокой женщины, – с уважением пробормотал граф, протирая налитые пурпуром глаза. – Она настоящий боец, я в ней не ошибся. Дитя, я обязан заполучить твою кровь любой ценой. Жди меня.
Дорис знала, что исчерпала все имевшиеся в ее распоряжении средства. Монитор переключился на обзор дома, и экран заполнило изображение жаждущего крови демона. Внезапно дверь в гостиную распахнулась от сильнейшего удара. Дорис отскочила от пульта и загородила собой доктора Ферринго.
– Дитя, – произнесла фигура, вставшая в дверном проеме, – для женщины ты сражалась превосходно, но битва окончена. Теперь окажи мне любезность, позволь отведать твоей сладкой горячей крови.
Щелкнул, вспарывая воздух, бич.
– Подойди, – приказал граф всепроникающим голосом.
Конец хлыста застыл на полдороге, и оружие, свернувшись кольцами, упало на пол. Дорис неверным шагом марионетки двинулась к вампиру, но пожилой врач внезапно схватил ее за плечо. Правой рукой старик зажал девушке ноздри, и юная леди, не издав ни звука, рухнула как подкошенная. Все это время доктор прятал в кулаке пропитанную хлороформом тряпицу.
– Значит, ты решил помешать мне, старый дурак? – Гулкий голос графа был начисто лишен любых эмоций.
– Я не могу отступить и бездействовать, – ответил старик и шагнул вперед, стискивая что‑то в левой руке. – Вот то, что ты ненавидишь, – чесночный порошок!
Зыбь беспокойства слегка исказила черты графа, но он тут же широко ухмыльнулся:
– Что ж, поздравляю с открытием, оно стоит похвалы, но ты действительно старый пень. Да, я бессилен против этого запаха. Возможно, сегодня ночью ты и ускользнешь от меня. Но как только ты убедишься в эффективности своего средства, эта уверенность будет стоить тебе всех воспоминаний о составе порошка в твоей склянке. И завтра вечером я приду снова.
– Я не позволю тебе.
– О, и что же ты сделаешь?
– Этот старый дурак не вечно прозябал в глуши. Тридцать лет назад Сэм Ферринго был известен как охотник на пауколюдей. И я кое‑что знаю о том, как драться с вашей породой.
– Ясно.
Глаза графа сверкнули.
Престарелый доктор взмахнул рукой. В воздухе закружился порошок, наполняя помещение резким запахом.
Вампир отпрянул, зажимая ладонью нос и рот. Жуткий рвотный позыв скрутил его. Аристократ почувствовал себя совершенно обессилевшим, мозг плавился в черепе, а сама жизнь вытекала через поры. Клеткам синусовых пазух – ольфакторным нервам, отвечающим за обоняние, – был нанесен сокрушительный удар аллицином, придающим чесноку его характерный аромат.
– Дни твоей породы сочтены. Возвращайся в мир тьмы, и крах с тобой!
Доктор Ферринго выхватил из‑за пазухи длинный кол и с этим грубым деревянным оружием в правой руке двинулся вперед. Вдруг прямо перед ним всплеснула крыльями черная птица. Это взлетел плащ графа. Словно разумное существо, одеяние обвило запястья старого доктора, затем рванулось в сторону и отбросило врача на другой конец комнаты, причем сам граф не пошевелил и пальцем. Вампир применил один из тайных приемов знати – лорд Ли научился ему не у кого иного, как у самого бога‑предтечи их расы.
Барахтаясь на полу, старик с ужасом наблюдал, как все еще дико кашляющий вампир приблизился к Дорис.
– Стой!
Тень графского профиля упала на девичью шею.
То, что доктор увидел потом, безмерно поразило его.
Граф отпрянул, побледнев как полотно. Возможно, никому на свете не доводилось наблюдать на лице аристократа такого выражения чистейшего ужаса, свидетелем которого стал сейчас пожилой лекарь. Не обращая внимания на охваченного благоговейным страхом старика, фигура в развевающемся черном плаще нырнула в дверной проем и исчезла.
Когда доктор наконец поднялся, потирая ушибленное бедро, он услышал эхо удаляющегося стука колес кареты.
«Так или иначе, похоже, на этот раз мы выкарабкались».
Но едва в душе доктора Ферринго разлилось огромное облегчение, старика вдруг охватило чувство, что он забыл нечто важное. Врач задумчиво покачал головой.
«Что за странный запах? И почему ублюдок дал стрекача?»
ГЛАВА 5
Клинки смерти
На следующее утро, чуть только взошло солнце, Дорис, доверив присмотр за все еще спящим Дэном престарелому доктору, покинула ферму.
– Ты твердо решила? Даже если предположить, что он все еще жив, ты совершенно не представляешь, удастся тебе найти его или нет.
Док, конечно же, говорил о Ди. Дорис молча улыбнулась, но улыбка эта не была унылой. Девушка знала, что обязана спасти охотника, даже если ей суждено погибнуть, и эта уверенность служила улыбке опорой.
– Не волнуйся, мы обязательно вернемся. Позаботься о Дэне. – С этими словами Дорис развернула лошадь и поскакала к замку вампира.
Да, она боялась.
Губительные клыки аристократа однажды уже коснулись ее шеи, а пару часов назад Дорис снова едва не пострадала.
Девушка уже совершенно забыла об эффективности чеснока. Услышав от доктора Ферринго, что граф по неведомой причине сбежал, девушка убедилась в том, что порошок сработал. Однако, едва она поверила в это, тотчас же все воспоминания о препарате полностью стерлись из ее сознания. Зато Дорис прекрасно помнила, как прошлой ночью страшный аристократ играючи отразил все ее атаки. Эти события четко слишком четко – отпечатались в мозгу девушки.
Ей не победить вампира. И нет способа остановить врага.
Дорис скакала по равнине (в искусстве верховой езды прекрасная всадница могла бы посрамить любого мужчину!), и сердце ее готово было провалиться в пропасть отчаяния, но от падения девушку удерживал Дэн – его простодушное личико неотрывно стояло перед глазами девушки.
«Не тревожься, твоя старшая сестра не позволит ублюдку одолеть ее. Я верну Ди, и тогда мы избавимся от всех них», – думала она.
Мордашку Дэна на миг закрыло другое лицо. Холоднее, чем графское, но столь совершенное, что Дорис покрылась гусиной кожей.
«Останься в живых. Не важно, насколько серьезно ты ранен, только, пожалуйста, останься в живых».
Заданное погодному контроллеру время цикла «комфорт» истекло, но напоенное прохладой утро в прерии было столь прекрасно и заряжено жизненной энергией, что даже зелень казалась сегодня ярче, чем обычно. Дюжина усталых всадников, гнавших лошадей едва ли не всю ночь, резко затормозили на дороге, подняв тучи пыли там, где доселе гулял один лишь приятный рассветный ветерок. Дорога, петляющая среди высокой степной травы, вела в Рансильву. Внезапно футах в семидесяти от путешественников из придорожных зарослей выскочили четверо и преградили приезжим путь.
– Ну, и какого хрена, черт побери?!
– Мы – Силы обороны Фронтира, посланы сюда из Столицы. Прочь с дороги!
Глаза кричавшего всадника опасно сузились. Необычная внешность четверки наводила на мысли о возможной опасности.
– Женоподобный сопляк, уродливый громила, остроголовый мешок костей и горбун – а вы, болваны, часом не Дьявольский корпус?
– Да здравствует дедукция! – Усмешка Рэя‑Гинсея целиком и полностью соответствовала цветущему зеленому утру. Трудно было представить этого славного юношу, несущего улыбку, точно драгоценный камень, главарем свирепой банды, терроризирующей северные районы Фронтира. – Мы прибыли сюда, чтобы добыть немного денег, поскольку наши лица стали слишком уж хорошо известны на севере, но не успели приступить к работе, как узнали, что вы, ребята, кочуете из деревни в деревню с ордером на наш арест, поэтому решили подождать вас здесь. Так что будьте любезны, воздержитесь от необдуманных действий.
Оскорбительный тон молодого человека, само собой, разъярил членов СОФа; серьезный мужчина, очевидно командир, гаркнул:
– Заткни свою чертову пасть! Мы во весь опор ринулись в Педро, когда услышали, что вас, уродов, видели там, но, к большому сожалению, разминулись с вами. И вот теперь – поверить не могу такой удаче! На ловца и зверь бежит! Мы раздавим вас прямо здесь. И плевать, что вы самые отмороженные бандиты, когда‑либо топтавшие землю, – все вы слабоумные придурки! Мы как‑никак Силы обороны Фронтира!
Самоуверенность командира не была блефом. Регулярно посылаемые Столицей во все области Фронтира, члены СОФ были обучены сражаться со всеми возможными видами зверей и чудовищ. Серьезно вооруженные – в бою каждый из них стоил целого взвода обычных солдат.
За спиной командира воины сомкнули ряды. Послышался громкий металлический лязг – это автоматически досылались в обоймы реактивных базук патроны. Члены отряда уже держали Рэя‑Гинсея и его группу на прицелах лазерных винтовок. Пускай вчерашняя драка в салуне и не поддавалась описанию, сегодня жестокие бандиты едва ли выдержат атаку СОФа.
– Ну, как вам это нравится? Вот что, раз уж вы сами вляпались в дерьмо, мы, так и быть, разрешим вам бросить оружие, лады? Так вы по крайней мере сохраните свои жизни – до той поры, пока не взойдете на эшафот, – заявил командир.
– И не мечтай!
– Почему это, жалкий ублюдок?
– Пожалуйста, пристрели меня, если от этого тебе станет легче. Но прежде чем нажмешь на курок – вспомни кое‑что, о чем ты запамятовал.
Командир нахмурился.
– Дьявольский корпус не является квартетом, – вежливо пояснил Рэй‑Гинсей.
– Что?!
Дрожь пробрала отряд СОФ, а взгляды лихой четверки оторвались от бойцов, устремившись куда‑то в сторону.
– У нас есть ангел‑хранитель, о котором не известно никому в этом мире… – Уголки губ Рэя‑Гинсея, все еще глядящего в пространство, приподнялись в поистине дьявольской ухмылке. – О, а вот и он! – И когда прямо перед людьми возник вечный источник ужаса, степень потрясения каждой жертвы оказалась прямо пропорциональна близости к нему.
Командир погиб мгновенно, чуть только нечто материализовалось из прозрачного воздуха и зависло над его лошадью, а пятеро солдат Сил обороны Фронтира в радиусе десяти шагов от него тут же сошли с ума. И это было еще не всё. Очевидно, даже животные разглядели нечто или, по крайней мере, ощутили его присутствие; передние кони рухнули наземь, содрогаясь в конвульсиях и орошая песок хлынувшей изо рта и ноздрей пеной. Остальные с диким ржанием встали на дыбы.
Упавшие со взбесившихся скакунов члены СОФа не кричали – вероятно, потому, что их психике также уже был нанесен урон. Чьи‑то головы раскололись под копытами буйствующих животных, уцелевшие же солдаты точно окаменели, следя, как оно подходит к ним все ближе и ближе.
Нечто лениво перебиралось от одного выжившего к другому, по очереди прикасаясь к каждому.
Лучшие бойцы Столицы тихо умирали от безумия, бессильные предпринять что‑либо в ответ.
– Ну, что ты думаешь? Пятый член Дьявольского корпуса отличный наблюдатель, не так ли?
Последний солдат СОФа, корчась, полз по дороге; однако при звуке сардонического смеха Рэя‑Гинсея нечто внезапно исчезло без следа.
– Что за?..
Обескураженный Рэй‑Гинсей обернулся: дуло лазерной винтовки единственного выжившего солдата смотрело бандиту прямо в лоб. Благодаря жестоким тренировкам и спартанскому режиму жизни боец, несмотря на то что не владел рассудком, твердо решил покончить с врагом.
– Босс!
Но не успел Голем пошевельнуться, красный луч пронзил голову Рэя‑Гинсея.
Однако отшвырнуло назад не его, а стрелка. Немыслимо: лазерный луч, впившийся бандиту прямо в переносицу, вышел из затылка бойца СОФа. Вонь горелой плоти и поджарившегося мозга повисла в доселе свежем воздухе.
– С тобой все в порядке, босс? – спросил человек с заостренным черепом, бросая полный отвращения взгляд на распростершегося на земле солдата. Не только голова, но и туловище разбойника имели обтекаемый вид – точно ракета класса «земля‑воздух». Недаром его звали Бурав.
– Кажется, я жив, – хохотнул Рэй‑Гинсей, потирая лоб. Между бровями у него чернел кружок ожога около четверти дюйма в диаметре.
Не интересуясь больше самочувствием вожака, четверо злодеев переглянулись, больше встревоженные другим происшествием.
– С ведьмой, должно быть, что‑то случилось, – произнес горбун.
– Хала прав, – вступил в разговор Рэй‑Гинсей. – Единственная причина моей промашки в том, что я, пройди хоть миллион лет, никогда бы не заподозрил, что оно способно попросту исчезнуть посреди боевой операции. – Странный способ выбрал бандит для оправданий. Повернув голову налево и вглядываясь в степной простор, Рэй‑Гинсей пробормотал: – Если одно из ее заклятий развеялось от старости, она отправится по холодной, темной дороге в ад…
– Хочешь, я схожу проверю? – спросил Бурав.
Прекрасная голова качнулась из стороны в сторону.
– Не надо, я сам. А вы лучше уберите эти неприглядные останки. Сожгите или сожрите, как вам больше нравится… – Ужасный приказ сопровождался ослепительной улыбкой.
А вот что случилось, когда чудовищная битва близилась к завершению, или, точнее, как раз перед внезапным исчезновением неведомого нечто, материализовавшегося на дороге прямо из прозрачного воздуха.
Дорис скакала по равнине, готовясь к повороту, как вдруг обнаружила неожиданную преграду и так рванула поводья, что лошадь ринулась в противоположную от запланированного маршрута сторону. Намеченная девушкой точка располагалась примерно в миле с четвертью от замка графа Ли. Минуя извилистые тропки, Дорис неслась по холмистой местности напролом, но теперь ей пришлось изменить маршрут.
Отец приводил ее в это место лишь однажды, в далеком детстве. Тогда она смотрела со стороны, а теперь оказалась близко‑близко. Смертельно испуганная и предельно серьезная, девушка озирала залитые утренним светом загадочные декорации, раскинувшиеся прямо перед нею. Деревенские называли этот пятачок Карьером дьявола. Здесь, посредине бесконечного степного простора, стояло, подобно каменному лесу, множество статуй, иные изваяния лежали, обратив лики к небесам. Никто не нашел бы двух одинаковых лиц и фигур, и не было ни одной скульптуры, которая не была бы чудовищна. Лысый мужчина с невероятно выпученными глазами; оскалившееся существо с дюжиной рук; статуя с тысячами высеченных каждая отдельно щетинок – все эти бесподобно детализованные произведения искусства покрывал мох, а равно – остатки каменных стен и колонн, наводящих на мысль о руинах некой древней крепости. Все вместе образовывало совсем иное измерение. Даже утреннее солнце, вдыхающее жизнь в каждый пригорок, в каждую лощину, бросало на лица скульптур до странности жуткие, таинственные тени, словно мох и атмосфера запустения поглощали кванты света, придавая им вес свинцовых грузил. И воздух здешний был также спертым, мертвящим.