К счастью, к тому времени когда Ровена соизволила мне перезвонить, я была куда злее и неприятнее, чем обычно бывала она. Мы, естественно, поцапались, и это привело меня в чувство, так что я притворилась, будто перед этим звонила лишь затем, чтобы узнать, получила ли она Сферу. Сферу Д'жай пришлось оставить у аббатства, поскольку ко мне никто не вышел.
«Если ты хочешь услышать слова благодарности, то от меня ты их не дождешься», – отрезала бабуля и повесила трубку, напомнив мне, почему я ее так не люблю.
Каждый день я делала пометку в календаре. 31 октября приближалось.
Откупись, а то заколдую.
Придется и откупаться, и колдовать.
В среду днем я была в спа‑салоне в Сан‑Мартене, на сеансе массажа – очередной подарок от В'лейна, который явно почитывает на досуге инструкцию по ухаживанию за смертными. Неудивительно, что я немного утратила чувство реальности. Монстры, хаос и массаж – чудное сочетание.
Когда сеанс закончился, я оделась и отправилась в ресторан отеля, который В'лейн лично зарезервировал сегодня для нас. Принц Фейри ждал меня на террасе, с которой открывался прекрасный вид на море. Он придержал мой стул, приглашая за сияющий серебром и хрусталем обеденный стол, накрытый белоснежной скатертью. Мак версии 1.0 чувствовала бы себя обновленной, веселой, на своем месте. Я же умирала от голода. Наколов на нож клубнику, я съела ее прямо с лезвия. Был соблазн воспользоваться копьем, но оно, как всегда, исчезло в тот же миг, когда появился В'лейн. При том количестве одежды, которое он мне оставил, я чувствовала себя обнаженной. Но я предпочла бы гулять по бару в чем мать родила, если бы это позволило мне не расставаться с копьем.
Уже несколько дней подряд В'лейн являлся в самой человеческой из своих форм и практически не использовал магию. Он тоже пытался завоевать мое доверие. Забавно, чем больше они с Бэрронсом старались, тем меньше я им доверяла. Когда принц Фейри заходил в людные места, чтобы забрать меня, все головы тут же поворачивались в его сторону. Даже без магии он очаровывал всех женщин в пределах видимости.
Я хозяйничала за столом, наполняя тарелку клубникой, кусочками ананаса, лобстеров, крекерами с крабами и икрой. Слишком долго пришлось сидеть на попкорне и лапше.
– В'лейн, так что такое на самом деле «Синсар Дабх» и почему она всем так нужна?
Принц Видимых слегка опустил веки и отвел глаза. Это было очень человеческое выражение, подозрительное и недоверчивое. Словно он пытался определить, о чем мне можно рассказать, а о чем не стоит.
– Что ты знаешь о ней, МакКайла?
– Практически ничего, – сказала я. – Что в… ней… такого? Почему все за ней так охотятся?
Сложно было назвать эту штуку книгой, так что я пыталась обойтись местоимениями. Она ассоциировалась скорее с Тварью, чем со страницами.
– Как она выглядела, когда ты встретилась с ней? Как книга? Древняя, тяжелая, с массивным переплетом и замками?
Я кивнула.
– Ты видела существ, в которых она может превращаться? – Принц внимательно следил за моим лицом. – Догадываюсь, что да. И ты мне об этом не сообщила.
– Я не думала, что это важно.
– Важно все, что имеет отношение к «Синсар Дабх». Какие легенды люди рассказывают о наших предках, ши‑видящая?
Он не назвал меня по имени, значит, рассердился. Я рассказала ему о том, что удалось вычитать в «Книге захвата Ирландии».
В'лейн покачал головой.
– Недавняя история, к тому же неточная. Мы существуем здесь гораздо дольше. Ты знакома с историей Короля Невидимых?
– Нет.
– То есть ты не знаешь, кто он такой.
Я покачала головой.
– А стоит узнать?
– Король Невидимых был когда‑то Королем Света, консортом Королевы и Видимым. В начале времен существовали лишь Видимые.
Ого. Вот тут он меня ошарашил. Правда о Фейри от самого Фейри? Вряд ли я смогла бы найти такое даже в архивах ши‑видящих.
– И что случилось?
– А что случилось с вашим раем? – насмешливо спросил В'лейн. – Что обычно происходит? Кому‑то всегда мало.
– Королю было мало? – предположила я.
– Именно. У нас матриархат. Король не обладал достаточной силой. Только Королеве знакома Песнь Творения.
– Что такое Песнь Творения? – Я слышала о ней от Бэрронса и видела ссылки в книгах, но не нашла никаких пояснений.
– Это невозможно объяснить на доступном твоему разуму языке.
– А ты попробуй, – сухо сказала я.
В'лейн, как всегда рисуясь, пожал плечами.
– Это жизнь. То, что ее породило. Абсолютная сила, способная создавать и уничтожать, в зависимости от того, для чего ее используют. Ее поют, для того чтобы мир… изменился.
– И чтобы не было застоя.
– Именно, – ответил он. И тут же нахмурился. – Ты издеваешься надо мной?
– Только чуть‑чуть. Фейри и вправду понимают только два этих состояния?
Внезапно ледяной порыв ветра заморозил помещение и осел инеем на моей тарелке.
– Наше восприятие не ограничено, ши‑видящая. Оно просто не соответствует вашему примитивному языку, как и мое имя. Мы воспринимаем саму природу вещей, их истинную сущность. Даже не думай, что сможешь понять нас. Мы очень долго сосуществовали с твоей расой, но никогда не показывали своего истинного лица. Вы не способны увидеть нас по‑настоящему. Если бы я только показал тебе… – Он замолчал.
– Что показал, В'лейн? – мягко спросила я.
И откусила от крекера со слегка подмороженной икрой. Никогда раньше такого не пробовала. И не попробую. Даже Носорог был вкуснее. Я быстро зажевала неприятный крекер клубничкой и запила шампанским.
В'лейн улыбнулся. Сказывался богатый опыт – эта улыбка казалась мне почти настоящей. Потеплело, иней растаял.
– Это не относится к делу. Ты хотела узнать о нашем прошлом.
Я хотела узнать о книге. Но если он собирается поделиться и другой информацией, то я очень даже не против.
– Ну и откуда ты знаешь историю своей расы, если пил из котла?
– Мы храним древнее знание. После питья мы тут же начинаем наверстывать утраченные знания.
– Вы забываете, чтобы вспомнить.
Как странно. И как отвратительно, подумала я, быть такими параноиками, лишаться всего, чтобы избежать безумия, и тут же снова спешить к тому же результату. Возрождаться снова нечистыми. Возвращаться на то же жутковатое поле.
– Значит, Король Видимых решил, что ему мало власти.
– Да. Он ревновал Королеву к Песне Творения, упрашивал научить и его тоже. К тому времени он полюбил смертную и не хотел с течением времени лишиться ее. Не похоже, чтобы он терял к ней интерес. Она… очень отличалась от него. Сомневаюсь, что он смог бы ее кем‑то заменить. Он попросил Королеву превратить ее в Фейри.
– А Королева могла это сделать? Превратить человека в Фейри?
– Не знаю. Король считал, что да. Но Королева отказалась, и тогда он украл у нее то, чего ему не хватало. Королева поймала его, и последовало наказание. Она ждала, что одержимость Короля смертной пройдет. Но этого не случилось. Он начал… экспериментировать с низшими Фейри в надежде овладеть Песней.
– Как именно экспериментировать?
– Люди могли бы назвать это продвинутой формой генетических мутаций, но у нас нет ДНК и мы не состоим из физической материи. Он пытался создать жизнь, МакКайла. И преуспел в этом, но не в Песни Творения.
– Но я думала, что Песнь и есть жизнь. Как он мог создать что‑то живое без Песни?
– Песнь именно такова. Поэтому созданное было несовершенным. Порочным. – Принц Видимых помолчал. – И все же – живым и бессмертным.
Я поняла и поперхнулась.
– Он создал Невидимых?
– Да. Все Темные – дети Короля Видимых. На протяжении тысяч лет он экспериментировал, скрывая результаты своей работы от Королевы. Росло количество Невидимых, усиливался их голод.
– Но ведь смертная, которую он любил, уже давно должна была умереть. Так зачем он это делал?
– Она жила. Жила в сотворенной им клетке. Ей было скучно, и Король создал Мерцающие Зеркала, чтобы развлечь ее. Снаружи течение времени оставалось обычным, но внутри Зеркал оно неподвижно. Человек может провести там несколько веков и выйти, не состарившись ни на миг.
– Я думала, что Зеркала служат для перемещения между мирами.
– И для этого тоже. Зеркала… очень сложная вещь, особенно после проклятия. Когда Королева ощутила силу Зеркал, она вызвала Короля и потребовала уничтожить их. Творение было ее прерогативой, не его. По правде говоря, ее встревожило то, что Король набрал такую силу. Но он убедил Королеву, что Зеркала были созданы как дар ей, и она сменила гнев на милость, ведь уже долгое время Король не оказывал ей никаких знаков внимания. Однако Король отдал ей лишь часть зеркал. Остальные были спрятаны. В них и жила его фаворитка: для нее Король создал цветущие сады и огромный сияющий дворец с тысячей комнат. Когда смертной стало скучно, он подарил ей амулет, чтобы она могла изменять реальность по своему усмотрению. Когда она пожаловалась на одиночество, он отдал ей шкатулку.
– А какими свойствами обладает шкатулка?
– Я не знаю. С тех пор ее не видели.
– Но ты говоришь, что он создал еще и книгу. Зачем?
– Прояви терпение, человек. Я рассказываю историю. Эксперименты Короля продолжались. Шли века. Он создал разные… вариации. И со временем, которого у нашей расы предостаточно, он начал совершенствовать свои творения. Некоторые из них стали так же прекрасны, как Видимые. Так родилась элита Невидимых, принцы и принцессы – темные двойники своих светлых собратьев. И, как настоящие высокородные Фейри, они желали получить то, что принадлежало им по праву: власть, свободу передвижения, поклонение низших созданий. Но Король отказал им в этом. Он хотел сохранить в тайне свои достижения.
– Однако кто‑то пошел к Королеве, – догадалась я. – Кто‑то из Невидимых.
– Да. Узнав о предательстве Короля, Королева захотела лишить его силы, но к тому времени он набрал слишком много мощи и слишком многому научился. Не преуспев в изучении Песни, он выучил другую мелодию, более темную. Король и Королева яростно сражались, посылали армии друг против друга. Погибли тысячи Фейри. В те времена у нас было много оружия, которое могло оборвать нашу жизнь. Фейри отчаялись. Само небо плакало кровью нашей расы, планета, на которой мы жили, не вынесла позора и раскололась пополам. И все же битва не прекратилась до тех пор, пока Король не взял меч, а Королева – копье. Король убил Королеву Видимых.
Я резко вздохнула:
– Королева погибла?
– И Песнь Творения вместе с ней. Королева погибла прежде, чем смогла назвать имя преемника и передать ему Песнь. Когда Королева умерла, Король и Невидимые исчезли. Перед смертью она смогла построить стены их тюрьмы. С последним вздохом Королева завершила заклинание, которое заперло Невидимых внутри. Те из них, кто не попал под заклятье, были выслежены и убиты.
– Ну а при чем же тут книга?
– Книга задумывалась совсем другой. Она должна была стать актом искупления.
– Искупления? – повторила я. – Убийства Королевы?
– Нет. Это было искуплением вины Короля перед его фавориткой. Она вышла из Зеркал, чтобы принять свою судьбу. Она настолько ненавидела то, во что превратился Король, что решила порвать с ним единственным известным ей способом.
Я вздрогнула от этих слов.
– Говорят, что Король сошел с ума и, лишь когда безумие немного отступило, он увидел и осознал мир тьмы, который создал своими руками, и ужаснулся. Во имя своей фаворитки он поклялся измениться, стать истинным правителем своей расы. Но он слишком много знал. Знание – это сила. Бесконечное знание – бесконечная сила. Пока Король обладал такими способностями, его раса ему не доверяла. Опасаясь, что его не допустят до котла Забвения или уничтожат после первого же глотка, он создал магическую книгу, в которую вложил все свое темное знание. Освободив это знание, он вышвырнул книгу в иную реальность, и она не смогла бы ни выбраться из нее, ни навредить. Он вернулся к своим сородичам как Король Видимых, вымолил прощение и стал править ими, введя свою расу в новый век. Фейри подчинились патриархату. Невидимые, конечно же, остались гнить в тюрьме.
– Так вот что такое книга! – воскликнула я. – Часть темного Короля! Худшая его часть…
– На протяжении веков книга менялась, как любой артефакт Фейри, и в итоге превратилась в живое существо, совсем не похожее на то, что создал Король.
– Так почему он ее не уничтожил?
– Он создал… как вы это называете? Доппельгангера, двойника. Они были равны, и Король не мог его уничтожить. Он боялся, что однажды двойник сумеет его победить. Поэтому книга была отправлена прочь, и надолго. Король надеялся, что она исчезнет.
Интересно, подумала я, а как же книга попала к ши‑видящим? Я не спросила, потому что, если В'лейн не знал об этом, я не собиралась быть той, кто выдаст ему эту информацию. Он и так не любил Ровену и мог бы решить наказать ее. К тому же в процессе могли пострадать другие ши‑видящие.
– Почему Королева хочет заполучить книгу? И, стоп, если Королева погибла, то кто такая Эобил?
– Одна из многих, пришедших ей на смену. Книга нужна ей, поскольку содержит ключ к истинной Песни Творения, утраченной нашей расой семьсот тысяч лет тому назад. Король был близок к цели, очень близок. И только при помощи истинной Песни можно вернуть Невидимых в тюрьму.
– А Дэррок? Зачем ему книга?
– Ему хватает глупости стремиться к ее силе.
– Бэрронс?
– Такой же.
– И я должна поверить, что ты от них отличаешься? Что ты спокойненько передашь книгу Королеве, не попытавшись завладеть такой силой? – Я вложила в эти слова весь отпущенный мне сарказм.
Впрочем, неудивительно, потому что эгоизм – второе имя В'лейна.
– Ты кое‑что забываешь, МакКайла. Я Видимый. Я не могу коснуться книги. Но она может. Из всех Фейри лишь Королева и Король могут прикасаться ко всем реликвиям без исключения. Ты должна добыть книгу, призвать меня и позволить перенести тебя к Королеве. Только мы можем помешать разрушению стен. Ни старушка, ни Дэррок, ни Бэрронс. Ты должна, как и я, поверить Королеве.
Когда я вернулась (после массажа, маникюра, педикюра и эпиляции), было уже темно. На пороге магазина меня ждал букет роз на длинных стеблях. Я подняла его, и из шелестящей обертки выпала карточка.
«Помоги мне найти ее, и я верну твою сестру. Откажись, и я отниму у тебя самое дорогое».
Ага, еще один поклонник. Среди стеблей роз торчал мобильный телефон с набранным SMS: «Да или нет?» Номер получателя был скрыт, я могла ответить ему, но не могла перезвонить.
– В'лейн? – раздался за моей спиной голос Бэрронса.
Я покачала головой, думая, что же для меня самое дорогое, и боясь возможного ответа.
Знакомый электрический разряд коснулся моей кожи, когда Бэрронс подошел сзади и взял карточку из моих пальцев. Я с трудом поборола желание прислониться к нему, спрятаться за его спокойной силой. Интересно, он обнял бы меня, если бы я это сделала? Почувствовала бы я себя в безопасности, пусть хоть на миг, пусть даже это было бы иллюзией?
– А, старое доброе «самое дорогое », – пробормотал он.
Я медленно повернулась и посмотрела на него. Бэрронс замер и глубоко вздохнул. А затем коснулся моей щеки.
– Какая искренняя боль, – прошептал он.
Я уткнулась лицом в его ладонь и закрыла глаза. Его пальцы перебирали мои волосы, гладили меня, коснулись метки на затылке… И она потеплела под его прикосновением. Он сжал основание моего черепа, заставив меня подняться на цыпочки. Я открыла глаза и в свою очередь резко выдохнула. Не человек. Кем бы он ни был, он точно не человек!
– Никогда не показывайте ее мне. – Лицо Бэрронса было холодным, сосредоточенным, и таким же был его голос.
– Почему? Что ты можешь сделать?
– То, что в моей природе. Заходите. Пришло время учебы.
После очередной двойки за занятие мы с Бэрронсом отправились на улицу.
Джайн не давал мне больше никаких подсказок. Каждое утро я просматривала газеты. Если я правильно распознала повадки «Синсар Дабх», а я уверена, что не ошибаюсь, книга меняла жертву каждую ночь. Я знала, что инспектор ждет своего «чая».
Сама я ждала хоть какого‑то намека на то, какой путь мне выбрать и кому можно доверять. Мне казалось, что у Джайна было больше шансов добиться желаемого.
Я ошибалась.
Мы кружили по городу почти шесть часов, гоняя «вайпер» туда‑сюда. После стольких ночей я выучила Дублин наизусть: я знала каждую улочку, каждый переулок, каждую парковку. Я помнила, где находятся городские туалеты и ночные заправки. Их было немного. Количество преступлений не разогнало по домам любителей повеселиться – пьяные и одинокие редко поддаются общему настроению, это я усвоила с тех пор, как работала барменом, – но вот хозяева мелкого частного бизнеса явно предпочли убраться с улицы засветло.
Было грустно наблюдать за тем, как с наступлением темноты Дублин вымирает. Вчера ночью я обнаружила Темную Зону, которой раньше не было на моей карте. Каждый опустевший квартал был для меня чем‑то вроде личной потери: точно так же я относилась к своим обрезанным волосам, к их новому цвету, к мешковатой одежде. Мы менялись, я и город, и менялись не в лучшую сторону.
Обычно, когда мы отправлялись на охоту, машину вел Бэрронс – на тот случай, если при приближении книги я потеряю контроль над собой. Было сложно, но я уговорила его пустить меня сегодня за руль.
Он оказался очень вредным пассажиром, но я игнорировала его лающие приказы. Все лучше, чем пускать его за руль. Прошлой ночью мы начали приближаться к книге и мне пришлось притвориться, что я очень хочу в туалет, – единственная бензозаправка, где работал туалет, находилась в противоположном направлении. Бэрронс тогда очень внимательно на меня посмотрел. Думаю, у него возникли подозрения на мой счет. В конце концов, он тоже читал газеты. Сегодня утром сообщили, что преступление было совершено менее чем в миле от того места, откуда я заставила его повернуть. И хотя Бэрронс не знал, что мой внутренний радар стал сильнее, для него не составляло труда сложить два и два.
Так что сегодня я была за рулем, настроив чутье на максимум, чтобы вовремя повернуть, если появится хотя бы намек на что‑то неожиданное.
Мой «радар» уловил «Синсар Дабх». Она двигалась прямо на нас.
С невероятной скоростью.
Я так круто развернула «вайпер», что покрышки взвизгнули и задымили. Ну а что мне оставалось делать?
Бэрронс уставился на меня.
– Что? Вы ее почувствовали?
Ха, забавно. Он подумал, что я повернула в сторону книги.
– Нет, – солгала я. – Просто поняла, что забыла копье. Я оставила его в магазине. Можешь в это поверить? Я никогда не забывала копье. Не могу понять, о чем я только думала. Наверное, совсем не думала. Я разговаривала с папой, потом одевалась и совершенно забыла про копье. – Я жала на педали, стараясь оторваться от книги.
Бэрронс даже не стал перебивать. Он просто сказал:
– Лжете.
Я поддала газу, пытаясь не обращать внимания на то, что покраснела.
– Ладно, Бэрронс. Ты меня поймал. Но мне действительно нужно вернуться в магазин. Это… ну… это личное.
Чертова «Синсар Дабх» преследовала меня. И догоняла. Меня ловила штука, которую должна была ловить я. Что‑то в этом мире определенно не так.
– Это… женское, понимаешь?
– Нет, не понимаю. Почему бы вам не просветить меня, мисс Лейн?
«Вайпер» пролетал мимо череды пабов. Я радовалась, что на улице слишком холодно и машин на дороге почти нет. Если я сброшу скорость, то «Синсар Дабх», от которой я заполучила головную боль размером с Техас, приблизится и добавит к болевым ощущениям Нью‑Мексико и Оклахому.
– Ну время такое. Ты знаешь. Ну, определенные дни месяца. – Я едва подавила стон боли.
– Ах, это время? – мягко откликнулся Бэрронс. – Время остановиться у любого из круглосуточных магазинов, мимо которых вы так несетесь, и купить пачку тампонов? Вы это хотите сказать?
Я с трудом справлялась с тошнотой. Книга была слишком близко. Слюна заполняла мой рот. Какое между нами расстояние? Пара кварталов? Меньше?
– Да! – закричала я. – Да, именно это! Я пользуюсь специальными тампонами, и они здесь не продаются.
– Я чую ваш запах, мисс Лейн, – еще мягче произнес Бэрронс. – От вас пахнет лишь той кровью, что течет в ваших венах, и никакой другой.
Моя голова непроизвольно повернулась влево, и я уставилась на него. Это была одна из самых странных вещей, которые я от него слышала.
– А‑а‑а‑а‑а‑а! – Я одновременно бросила руль и рычаг передач, чтобы схватиться за раскалывающуюся от боли голову.
«Вайпер» выскочил на тротуар и сшиб два газетных лотка и фонарь, а затем уткнулся в пожарный гидрант.
Эта проклятая идиотская книга все еще приближалась. У меня пошла пена изо рта, и какая‑то часть моего сознания поинтересовалась, а что же будет, если «Синсар Дабх» окажется в нескольких метрах от меня. Я умру? Моя голова расколется?
Книга остановилась.
Я упала на руль, хватая ртом воздух и радуясь, что снова могу дышать. Боль не уменьшалась, но, по крайней мере, больше не нарастала. Я изо всех сил надеялась, что книга нашла себе новую жертву и теперь потащит ее в другом направлении. И быстро. Ладно, это не совсем «по‑ши‑видящему», но у меня тут небольшие проблемы…
Бэрронс ударом распахнул дверцу, обошел машину и вытащил меня наружу.
– В какую сторону?! – рявкнул он.
Я чуть не упала на колени, но он дернул меня за руку, заставляя подняться.
– В какую сторону? – повторил он.
Я показала.
– В какую сторону? – Он применил Глас.
Я показала в противоположном направлении. Бэрронс схватил меня за волосы и поволок за собой. Ближе, ближе, еще ближе.
– Ты… же… меня… убьешь… – провыла я.
– Не сомневайтесь! – прорычал Бэрронс.
– Пожалуйста… стой!
Я дергалась, ослепнув от боли. Он резко отпустил меня, и я упала на колени, задыхаясь и плача. У меня все болело. В голове вопила боль. В венах застыл лед. Кожа пылала огнем. Почему? Почему книга так мучает меня? Теперь я уж точно не такая чистая и хорошая, как была. Я убила ши‑видящую – и пусть это был несчастный случай, но на моих руках кровь невиновной вдобавок к смерти людей О'Банниона. Меня одолевали пошлые мысли о мужчинах, которых ни одна женщина в здравом уме не захотела бы. Я резала живых существ на куски, чтобы съесть и украсть их…
Сила. Вот что мне нужно. Сила и мощь Невидимых, тьма, родственная самой книге, тьма во мне.
Где моя сумочка?
Я пробилась сквозь океан боли и заставила себя соображать. Сумочка осталась в машине. Я туда в жизни не доберусь… Я не могу даже встать. Всхлипывая от боли, я попыталась поднять голову. Где Бэрронс? Что он делает? Воздух вокруг стал просто ледяным. Мостовая подо мной покрылась инеем, я чувствовала, как ледяная корка поднимается по моим коленям, по бедрам. Холодный ветер развевал мои волосы, трепал одежду. Меня затрясло как в лихорадке.
Что делает Бэрронс? Мне нужно это увидеть!
Я потянулась к своему дару ши‑видящей. Само существование книги заставляло мой мозг пылать: «Синсар Дабх» была воплощением того, чего мы так боялись в Фейри. Всем, от чего мы должны были защищать людей.
Я дышала глубоко и быстро, так, что легкие начали гореть от ледяного воздуха. Я попыталась справиться с болью, убедить себя, что могу это выдержать. Как там говорил Бэрронс? Я слишком напрягаюсь. Мне нужно расслабиться, перестать бороться. Пусть ощущения захлестнут меня и схлынут, как волна. Легче сказать, чем сделать, но мне удалось встать на колени и приподнять голову.
Посреди мостовой, в нескольких метрах от меня, стояла Тварь.
Она смотрела на меня.
«Привет, Мак», – раздалось в моей голове.
Она знает мое имя. Откуда она знает мое имя? Черт, черт, черт!
Вопли в голове прекратились. Боль ушла. Ночь застыла. Я оказалась в центре урагана.
Бэрронс – в нескольких шагах от книги.
Хотела бы я описать ее вам. Но рада, что не могу. Потому что если я найду нужные слова, они застрянут в моем сознании навечно, а мне этого совсем не хочется. Сам вид книги ужасен, но если она скроется из виду, ваш мозг уже не сможет выдать все жуткие детали. То, как она смотрит, то, как она движется… Как издевается над вами… И знает о вас все. Мы часто видим себя глазами других людей: это часть человеческой натуры – искать отражение своих действий в сознании окружающих. Может, поэтому вампиры кажутся нам монстрами – у них нет отражения. Родители, я имею в виду хороших родителей, видят свое отражение в существовании и успехах своих детей. Друзья, которых мы выбираем, становятся чудесным зеркалом, и мы растем, чтобы соответствовать отражению.
Тварь знала о нас самое худшее и давала понять, что это правда.
Бэрронс приближался к ней.
Тварь превратилась в обычную книгу.
Бэрронс опустился на одно колено.
Книга снова стала «Синсар Дабх», толстым томом с замками на переплете. Она ждала. Я чувствовала ее нетерпение.
Бэрронс протянул руку.
Впервые в жизни я взмолилась: «Господи, пожалуйста, не надо! Боже, не дай этому произойти! Не дай Бэрронсу поднять книгу и превратиться в зло, потому что если он это сделает, мы все пропали. Я умру, стены падут, весь мир будет разрушен».
Я поняла наконец, почему мне было так неуютно с тех пор, как я застала Бэрронса выходящим из Зеркал Невидимых. Потому что в глубине души я не верила, что он злой. Поймите меня правильно, я не думала, что он хороший, просто он был потенциальным злом – тем, что ничем себя не проявляет. Я не доверяла ему, потому что боялась повторить ошибки Алины, погибнуть под эпитафию моего невидимого наблюдателя: а вот и вторая из девочек Лейн, еще глупее первой. Люди всегда попадают впросак, когда хотят убедить сознание в том, чему сердце совершенно не верит.
Его пальцы были в нескольких сантиметрах от «Синсар Дабх».
– Бэрронс! – позвала я.
Он вздрогнул и посмотрел на меня. Его глаза казались черными провалами.
– Иерихон! – закричала я.
Бэрронс помотал головой, резко, зло. Очень медленно словно у него все кости были сломаны, он поднялся на ноги и попятился.
В тот же миг книга превратилась в Тварь. Она росла, росла, росла, пока не нависла над нами, закрыв собой небо.
Бэрронс побежал.
Вернулась боль, жуткая, сокрушительная. Вернулся холод, пробирающий до костей, высасывающий жизнь. Вернулся ветер, завывающий голосами тысяч неотомщенных душ.
Я почувствовала, что поднимаюсь в воздух.
И обняла Бэрронса за шею, вцепилась в него. Он бежал.
В четыре часа утра мы сидели в магазине у камина, спрятавшись в зоне отдыха за книжными полками. Ни один прохожий не мог бы нас здесь увидеть – даже если бы в этот утренний час кто‑то стал заглядывать в окна здания на краю Темной Зоны.
Я свернулась клубочком в гнезде из одеял и смотрела на огонь. Бэрронс принес мне чашку горячего какао, приготовленного в микроволновке (он откопал две пачки какао, которое еще Фиона оставила в ящике за конторкой). Я была благодарна. Каждые несколько минут меня охватывала дрожь. Сомневаюсь, что когда‑нибудь смогу отогреться.
– Фиона теперь с О'Баннионом.
Мои губы дрожали от холода. Даже Бэрронс казался замерзшим и бледным.
– Я знаю, – ответил он.
– Она ест Невидимых.
– Да.
– Тебе все равно?
– Фиа сама отвечает за свои поступки, мисс Лейн.
– А что, если я ее убью? – Если она придет за мной, у меня не останется другого выхода.
– Она пыталась вас убить. Если бы ее план сработал, вы бы сейчас здесь не сидели. Я недооценивал ее. Не думал, что Фиона способна на убийство. Я ошибался. Она стремилась уничтожить вас точно так же, как и все, чего я хотел, что мне было нужно. Ею двигал чистый эгоизм.
– Вы были любовниками?
Он посмотрел на меня.
– Да.
– О. – Я помешала какао ложечкой. – Она немного старовата, ты так не думаешь? – Сказав это, я закатила глаза.
Опять я вцепилась в свои представления. Реальность же такова, что Бэрронс чуть ли не вдвое старше Фионы. А может, и еще больше.
Он слегка улыбнулся.
Я заплакала.
Бэрронс, казалось, жутко испугался.
– Прекратите немедленно, мисс Лейн!
– Не могу, – прохлюпала я в чашку с какао, стараясь не смотреть на него.
– А вы попытайтесь!
Я громко всхлипнула и вздрогнула, а потом успокоилась.
– Я уже некоторое время… не был ее любовником. – Он настороженно наблюдал за моей реакцией.
– Да ну тебя! Я не поэтому плачу!
– А почему же?
– Я не могу, Бэрронс, – призналась я пустым голосом. – Ты ее видел. Я не могу справиться с этой… этой… штукой! Кого мы пытались обмануть?
Какао успело закончиться, но мы еще долго смотрели на огонь камина.
– Как тебе книга? – спросила я наконец.
Он криво улыбнулся.
– Все время, пока мы за ней охотились, я говорил себе, что я буду исключением. Что я смогу ее коснуться. Воспользоваться ею. И она на меня не повлияет. Я был слишком самоуверен. «В пределах видимости, мисс Лейн», – говорил я считая, что все под контролем. Что ж, я ошибался. – Бэрронс рассмеялся резким, лающим смехом. – Я тоже не могу коснуться.