В понедельник солнце светит,
И никак я не пойму,
Что с того и кто ответит
Как, зачем и почему?
Вторник — снег и сильный ветер,
В толк я не возьму никак:
Отчего это на свете
Всё устроено вот так?
В среду небо голубое,
Делать нечего совсем…
Что ж творится? Что такое?
Ну а главное, зачем?
А в четверг мороз сильнее,
Иней и ледок хрустит,
И становится яснее
Суть вещей и внешний вид.
В пятницу…
— Очень мило, не правда ли? — оборвала его Кенга, так и не узнав, что произошло в пятницу. — Ещё один прыжочек, Ру, дорогой, и нам пора домой.
Кролик энергично закивал Пуху, показывая, что надо усилить напор.
— Так вот, к слову о поэзии, — Пух не дал паузе затянуться, — ты обратила внимание вон на то дерево?
— Какое? — спросила Кенга. — А теперь, Ру…
— Вон на то, — Пух указал за спину Кенги.
— Нет. Прыгай, Ру, дорогой, и мы идём домой.
— Ты должна посмотреть на то дерево, — вмешался Кролик. — Давай я подниму тебя, Ру, чтобы и ты тоже посмотрел, — он поднял Ру передними лапками.
— Я вижу птицу, которая сидит на нём, — Пух указал лапой, куда надо смотреть. — Или это рыба?
— Отсюда ты можешь разглядеть птицу, которая сидит на дереве, — согласился Кролик. — Если это не рыба.
— Это не рыба, это птица, — уверенно заявил Хрюка.
— Значит, птица, — согласился Кролик.
— Скворец это или дрозд? — спросил Пух.
— В этом и заключается главный вопрос, — развил тему Кролик. — Дрозд это или скворец?
И тут Кенга повернула голову, чтобы взглянуть на дерево. В то же мгновение Кролик крикнул: «Ру, на место!» — и Хрюка запрыгнул в сумку-карман Кенги. А Кролик, зажав Крошку Ру в передних лапках, стремглав бросился прочь.
— А где же Кролик? — полюбопытствовала Кенга, отвернувшись от дерева, на котором сидел то ли скворец, то ли дрозд. — С тобой всё в порядке, дорогой Ру?
|
|
Хрюка что-то пропищал в ответ, не вылезая из кармана.
— Кролику пришлось уйти, — ответил Пух. — Как я понимаю, он вдруг вспомнил, что ему срочно куда-то надо.
— А Хрюка?
— Наверное, Хрюка тоже о чём-то таком подумал. Одновременно с Кроликом. Внезапно.
— Что ж, нам пора домой. До свидания, Пух, — и в три прыжка Кенга исчезла из виду.
Пух проводил её взглядом.
«Хотел бы я прыгать, как Кенга, — подумал он, — Некоторые могут, а некоторые — нет. Так уж повелось».
Хрюка же в это самое время очень сожалел о том, что Кенга может прыгать. Частенько, нагулявшись в Лесу и возвращаясь домой, Хрюка мечтал, как бы хорошо стать птичкой. Но вот теперь, когда его швыряло из стороны в сторону на дне кармана-сумки Кенги, в голову приходили совсем другие мысли: «Если это называется полётом, то мне такие радости ни к чему».
Отрываясь от дна и взлетая вверх, он кричал: «О-о-о-о-х!» Приземляясь на дно кармана: «Ух». Так что его охи и ухи доносились из кармана Кенги всё время, пока она не добралась до дома.
Разумеется, Кенга поняла, что произошло, как только заглянула в карман. Поначалу очень испугалась, но тут же решила, что причин для большого страха нет. Она твёрдо знала, что Кристофер Робин не допустит, чтобы Крошке Ру причинили вред. Вот она и сказала себе: «Раз они решили подшутить надо мной, подшучу-ка и я над ними».
— А теперь, Ру, дорогой, — проворковала Кенга, доставая Хрюку из кармана, — нам пора спать.
— Ага! — ничего другого после этого Ужасного Путешествия вымолвить он не мог. Но своё «Ага!» он не сумел произнести с нужной интонацией, поэтому Кенга, похоже, ничего не поняла.
|
|
— Сначала искупаемся, — продолжала ворковать Кенга.
— Ага! — повторил Хрюка и озабоченно огляделся в поисках остальных. Но никого не увидел. Кролик в этот момент играл в своём домике с Крошкой Ру, и Крошка Ру с каждой минутой нравился ему всё больше и больше, А Винни-Пух, решивший стать Кенгой, остался на песчаной площадке на вершине холма и тренировался в прыжках.
— Я, конечно, не знаю, как это тебе понравится, — несколько неуверенно начала Кенга, — но почему бы этим вечером тебе не помыться? Холодной водой? Ру, дорогой, ты не возражаешь?
Хрюка вообще не любил мыться, и от слов Кенги по его тельцу пробежала дрожь. Он собрал всю свою храбрость в кулак и ответил:
— Кенга, я чувствую, что настала пора для откровенного разговора.
— Смешной маленький Ру, — Кенга налила в таз холодной воды.
— Я не Ру! — выкрикнул Хрюка, — Я — Хрюка.
— Да, дорогой, да, — ласково ответила Кенга. — Так здорово подражать голосу Хрюки! До чего же способный малыш, — Кенга достала из буфета большой жёлтый кусок мыла. — Интересно, чем он ещё меня удивит?
— Ты что, ослепла? — возмутился Хрюка. — Глаз у тебя, что ли, нет? Посмотри на меня!
— Я и смотрю, Ру, дорогой, — строго ответила Кенга. — И ты помнишь, что я сказала тебе вчера насчёт гримас. Если будешь продолжать гримасничать, как Хрюка, то с возрастом станешь похожим на Хрюку. Вот тогда ты об этом горько пожалеешь. А теперь, марш мыться, и не заставляй меня сто раз повторять одно и то же.
|
|
Не успел Хрюка и глазом моргнуть, как очутился в тазу, а Кенга уже тёрла его большой намыленной мочалкой.
— Ой! — взвизгнул Хрюка. — Отпусти меня! Я — Хрюка!
— Не открывай рот, дорогой, а не то в него попадёт мыло, — предупредила его Кенга. — Ну вот! Что я тебе говорила!
— Ты… ты… ты специально это делаешь, — пробормотал Хрюка, выплёвывая изо рта мыльную пену с пузырями, но, так уж получилось, Кенга вновь прошлась по его рту намыленной мочалкой.
— Всё в порядке, дорогой, ничего не говори, — Кенга вытащила Хрюку из таза и начала вытирать полотенцем. — Сейчас примем лекарство, и в постель.
— К-к-какое ещё лекарство? — пролепетал Хрюка.
— Оно поможет тебе стать большим и сильным. Ты же не хочешь навсегда остаться таким маленьким и слабеньким, как Хрюка? А вот и наше лекарство.
Тут в дверь постучали.
— Войдите, — отозвалась Кенга, и Кристофер Робин открыл дверь и переступил через порог.
— Кристофер Робин, Кристофер Робин! — заверещал Хрюка. — Скажи Кенге, кто я такой! Она продолжает утверждать, что я — Крошка Ру. Я же не Ру, не так ли?
Кристофер Робин внимательно на него посмотрел и покачал головой.
— Ты не можешь быть Ру, потому что я только видел, как Ру играет в домике Кролика.
— Ну и ну! — покачала головой Кенга. — Подумать только! Неужели я могла так ошибиться?
— Выходит, ошиблась! — радостно воскликнул Хрюка. — Я же тебе говорил. Я — Хрюка!
Кристофер Робин вновь покачал головой.
— Не можешь ты быть Хрюкой. Я хорошо знаю Хрюку. Он совсем другого цвета.
Хрюка уже собрался сказать, что цвет у него изменился, поскольку его выкупали, потом подумал, что говорить этого не стоит, открыл рот, чтобы произнести совсем другие слова, но не успел: Кенга сунула ему в рот ложку с лекарством, а потом похлопала по спине и проворковала, что вообще-то лекарство очень вкусное, только к нему надо немного привыкнуть.
— Я сразу поняла, что это не Хрюка, — кивнула Кенга. — Интересно, кто же он?
— Может, какой-нибудь родственник Пуха? — предположил Кристофер Робин.
— Племянник или, скажем, дядя?
Кенга с ним согласилась, но заметила, что неплохо бы им придумать родственнику имя.
— Я назову его Пухелем, — тут же придумал Кристофер Робин.
На том и порешили. И тут Пухель вывернулся из передних лап Кенги и спрыгнул на пол. К его величайшей радости, Кристофер Робин оставил дверь открытой. Никогда ещё Пухель, он же Хрюка, не бегал так быстро. Бежал он, не останавливаясь, уже почти добрался до своего домика, оставалась какая-то сотня ярдов, и тут притормозил, бросился на землю и оставшееся расстояние прокатился по ней, возвращая себе свой собственный, такой приятный для глаза, уютный и привычный цвет…
Вот так Кенга и Крошка Ру остались в Лесу. И теперь каждый четверг Ру проводил со своим закадычным другом Кроликом, Кенга каждый четверг учила прыгать своего закадычного друга Пуха, а Хрюка каждый четверг гулял со своим закадычным другом Кристофером Робином. Так что в Лесу вновь воцарились мир и покой.
Глава 8,
в которой Кристофер Робин возглавляет Иксшпедицию к Северному Полюсу
В один прекрасный день Винни-Пух шагал по Лесу с твёрдым намерением повидать своего друга Кристофера Робина и спросить, а не забыл ли тот о существовании медведей. Этим утром за завтраком (лёгким таким завтраком: соты с мёдом, намазанные тонким слоем мармелада) он внезапно придумал новую песенку. Начиналась она так:
«Да здравствует Пух! Ура!»
Сочинив эту строчку, Пух почесал затылок и подумал: «Очень хорошее начало для песни, но какой же должна быть вторая строчка»? Он попытался спеть «Ура», два или три раза, но результат ему не понравился. «Может, — подумал он, — будет лучше, если «ура» заменить на «славу»? «Слава Пуху»! Он спел… нет, не то. «Очень хорошо, — решил Винни-Пух. — Значит, я спою первую строку дважды, а если проделаю это очень быстро, то смогу спеть третью и четвёртую строчки, прежде чем успею придумать их, и тогда уже точно получится Хорошая Песня. И он запел:
«Да здравствует Пух! Ура!
Да здравствует Пух! Ура!
Дождь ли, снег ли, мне не грустно
И не страшен мне мороз,
Потому что мёдом густо
Вымазан мой круглый нос!
Оттепель, а там вдруг снова
Завернули холода.
Ну и что? И не беда!
И мы живы и здоровы,
Потому что вкусным мёдом
Перемазаны всегда!
Пуху — Ура!
Винни — Ура!
Мёдом вымазаны лапки,
И ещё я жду добавки
Через часик-полтора!»
Очень довольный песенкой, которую только что сочинил, Пух распевал её всю дорогу, пока не подумал: «Если я буду петь и дальше, у меня ни на что не останется времени, и тогда получится, что последняя строчка — неправда. Поэтому петь он перестал, лишь мурлыкал мелодию себе под нос.
Кристофер Робин сидел на пороге своего дома и надевал большие сапоги. Увидев большие сапоги, Пух сразу понял, что предстоит далёкое путешествие. Тыльной стороной лапки он стёр с носа остатки мёда, расправил плечи и выпятил грудь, всем своим видом показывая, что любые испытания ему нипочём.
— Доброе утро, Кристофер Робин, — окликнул он мальчика.
— Привет, медвежонок Пух. Никак не могу натянуть этот сапог.
— Это плохо, — посочувствовал Пух.
— Будь так любезен, если тебя это не затруднит, привались ко мне спиной, чтобы я мог опереться на тебя. А то ещё упаду, если буду натягивать сапог с такой силой.
Пух сел, упёрся задними лапками в пол, со всей силой привалился к спине Кристофера Робина, который, в свою очередь, со всем силой навалился на спину Пуха. И натягивал сапог, пока нога не пролезла в него.
— С этим покончено, — констатировал Пух. — Что теперь?
— Мы отправляемся в Экспедицию, — ответил Кристофер Робин, поднялся, отряхнулся. — Спасибо тебе, Пух.
— Отправляемся в Иксшпедицию? — радостно воскликнул Пух. — Вроде бы я там никогда не был. И что мы там будем делать?
— Экспедицию, глупый мой медвежонок. Буквы «ша» в этом слове нет.
— Ну конечно же! — воскликнул Пух. — Я знаю, — хотя в действительности ничего он не знал.
— Мы отправляемся открывать Северный Полюс.
— Понятно, — кивнул Винни-Пух. — А что такое, Северный Полюс?
— Это такое место, которое открывают, — небрежно бросил Кристофер Робин. Однако, и он не очень-то представлял себе, что это за место.
— Интересно, — предложение Кристофера Робина нравилось Пуху всё больше и больше. — А медведи могут помочь в открытии Северного Полюса?
— Разумеется, могут. Точно так же, как Кролик, Кенга и все остальные. Это же Экспедиция. А Экспедиция — это когда все вместе, друг за другом. Так что беги, скажи остальным, чтоб собирались, а я пока проверю, в порядке ли моё ружьё. И ещё, мы должны захватить с собой провизию.
— Захватить что?
— То, что едят.
— Ах, едят! — голос Пуха зазвенел от радости. — Мне показалось, что ты говорил о провизии, но я подумал, что ослышался. Пойду им скажу, — и он поспешил выполнять поручение Кристофера Робина.
Первым он встретил Кролика.
— Привет, Кролик, — поздоровался Винни-Пух. — Это ты?
— Давай представим себе, что нет, и посмотрим, что из этого выйдет, — ответил Кролик.
— У меня важное сообщение.
— Говори, я ему передам.
— Мы все отправляемся в Иксшпедицию с Кристофером Робином!
— Что это такое и на чём мы туда отправляемся?
— Я думаю, вроде бы лодка.
— А-а-а, лодка!
— Да. Мы собираемся открыть Полюс или что-то в этом роде. А можем, и Конус. Во всяком случае, мы собираемся его открыть.
— Мы все, не так ли? — спросил Кролик.
— Да. И мы должны захватить с собой про… Это… ну… то, что едят. На случай, если мы захотим поесть. А теперь я иду к Хрюке. Скажи Кенге, ладно?
От Кролика Винни-Пух направился к домику Хрюки. Поросёнок, усевшись на земле у двери, сосредоточенно дул на одуванчик, чтобы определить, когда сбудется его желание — в этом году, в следующем, когда-нибудь или никогда. Получалось, что никогда, и теперь Хрюка вспоминал, что же это было за желание, надеясь, что вполне сможет обойтись без загаданного.
— Эй, Хрюка, мы отправляемся в Иксшпедицию, — сообщил ему Пух. — Все вместе, и берём с собой то, что едят. Собираемся что-то открывать.
— Открывать что? — озабоченно переспросил Хрюка.
— Ну, что-то такое, — объяснил Пух.
— Что-то страшное? — всполошился Хрюка.
— О чём-то страшном Кристофер Робин не упоминал. Речь шла о чём-то с буквой «ши».
— Их шеи мне нипочём, — храбро заявил Хрюка. — А вот с зубами знакомиться не хотелось бы. Впрочем, раз с нами идёт Кристофер Робин, мне всё нипочём.
Вскоре все собрались в глубине Леса и экспедиция началась. Первыми шли Кристофер Робин и Кролик, за ними Хрюка и Пух, далее Кенга с Крошкой Ру в кармане-сумке и Сова, следом Иа, а замыкали колонну многочисленные друзья и родичи Кролика.
— Я их не приглашал. — пояснил Кролик, хотя его никто ни о чём не спрашивал. — Они сами увязались. Как всегда. Будут идти последними, за Иа.
— Хотелось бы всё-таки отметить, — изрёк Иа, — скверную организацию этой самой экспо… уж не помню, как называл её Пух. Я пришёл только из уважения к остальным. И вот я здесь, но, если уж я участвую в этой самой экспо… тогда позвольте мне идти последним. Потому что, если мне отведут другое место, я буду расталкивать по сторонам с полдюжины друзей и родственников Кролика всякий раз, когда мне захочется посидеть и отдохнуть. А тогда это уже будет не экспо… как там называется это мероприятие, а форменное безобразие. Вот что я хочу сказать.
— Я понимаю, о чём ведёт речь Иа, — подала голос Сова. — Если вы спросите меня…
— Я никого ни о чём не спрашиваю, — перебил её Иа. — Просто говорю всем. Мы можем искать Северный Полюс или мы можем водить хоровод вокруг муравейника. Лично мне всё равно.
Тут в авангарде закричали.
— Вперёд! — скомандовал Кристофер Робин.
— Вперёд! — поддержали его Пух и Хрюка.
— Вперёд! — внесла свою лепту Сова.
— Мы выступаем, — забеспокоился Кролик. — Должен идти, — и он поспешил в голову колонны, что занять своё место в первом ряду Иксшпедиции рядом с Кристофером Робином.
— Отлично, — пробурчал Иа. — Мы выступаем. Только потом прошу ни в чём меня не винить.
Вот так все вместе и отправились они открывать Северный Полюс. По пути болтали друг с другом о всякой всячине, все, кроме Пуха, который сочинял песню.
— А вот и первый куплет готов, — поделился он радостным известием с Хрюкой, когда расставил все слова на нужных местах. — Вместе со вторым.
— Первый куплет чего?
— Моей песни.
— Какой песни?
— Этой песни.
— Какой этой?
— Знаешь, Хрюка, если ты послушаешь, то не будешь задавать столько вопросов.
— А с чего ты решил, что я не слушаю?
На этот вопрос Пух отвечать не стал, взял и запел.
Северный Полюс пошли открывать
Хрюка, Сова и вся братия с ними —
Только Открыть эту Штуку, друзья,
Можно, мне так говорили.
Кристофер Робин, Пух и Сова,
Кролик и все его родичи вместе
Двинулись к Полюсу — честь и хвала!
Вот только где это место —
Друзья ведать не ведали… Грянем ура
Храбрым, отчаянным Хрюке, Иа!
Ждём мы от них самых скорых известий…
— Ш-ш-ш! — оборвал Пуха Кристофер Робин, обернувшись к нему. — Мы подходим к опасному месту!
— Ш-ш-ш! — обернувшись, предупредил Хрюка Кенгу.
— Ш-ш-ш! — обернувшись, предупредила Кенга Сову, а Крошка Ру тем временем предупредил сам себя, несколько раз повторив «Ш-ш-ш!»
— Ш-ш-ш! — обернувшись, предупредила Сова Иа.
— Ш-ш-ш! — громко возвестил об опасности Иа, обращаясь к многочисленным родичам и знакомым Кролика, а уж те зашикали друг на друга, пока но донесли эту весть до самого последнего из них. А последний, самый маленький из всех родичей и знакомых, так разволновался из-за того, что вся Иксшпедиция шикает на него, что забился в трещинку в земле и просидел в ней два дня, пока опасность не миновала. А уже потом в великой спешке вернулся домой, под присмотр тётушки. Звали его Алекс Жукалекс.
Экспедиция тем временем подошла к ручью, который извивался и журчал меж обрывистых скалистых берегов, так что Кристофер Робин сразу оценил опасность.
— Это самое что ни на есть подходящее место для засады, — предупредил он.
— О каких это садах он говорит? — шёпотом спросил Пух у Хрюки. — Может, там растёт клубника или малина?
— Мой дорогой Пух, — заметила Сова, как обычно, назидательным тоном, — должно быть, ты не знаешь значения слова засада?
— Сова, — обернувшись, Хрюка сурово глянул на неё, — Пух ведь шептался со мной, а не с тобой, поэтому тебе совсем не обязательно…
— Засада — это что-то вроде сюрприза, — Сова предпочла пропустить замечание Хрюки мимо ушей.
— Куст малины или грядка клубники иной раз тоже сюрприз, и очень даже приятный, — пробормотал Пух себе под нос.
— Я как раз собирался объяснить Пуху, что засада — это в некотором роде сюрприз, — Хрюка всё смотрел на Сову.
— Когда люди внезапно наскакивают на тебя, это и есть засада, — указала Сова.
— Засада, Пух, это когда люди внезапно наскакивают на тебя, — объяснил Хрюка.
Пух, который теперь точно знал, что такое засада, отметил, однако, что внезапно наскочить может и какой-нибудь колючий куст, как случилось в тот день, когда он упал с дерева в терновник, а потом шесть дней вытаскивал из носа колючки.
— Мы не говорим о колючих кустах, — в голосе Совы явственно слышались сердитые нотки.
— А я говорю, — ответил на это Винни-Пух.
Они осторожно двинулись верх по течению, перебираясь от валуна к валуну, и вскоре вышли к тому месту, где берега раздавались в стороны, так что вдоль воды тянулась полоска травы, на которой можно было посидеть и отдохнуть. Как только Кристофер Робин увидел зелёную полоску, он скомандовал: «Привал!» — и все дружно уселись отдыхать.
— Я думаю, — решил Кристофер Робин, — мы должны съесть всю нашу провизию, чтобы дальше идти налегке.
— Съесть наше что? — переспросил Пух.
— То, что мы принесли с собой, — ответил ему Хрюка, готовясь приступить к делу.
— Идея хорошая, — согласился Пух, и тоже взялся за дело.
— Все захватили с собой еду? — с набитым ртом спросил Кристофер Робин.
— Все, кроме Иа, — ответил ему Иа. — Как обычно, — он меланхолично оглядел остальных. — Полагаю, никто из вас случайно не сидит на репейнике?
— Кажется, я сижу, — подал голос Пух. — Ой! — он вскочил, посмотрел на то место, где только что сидел. — Так оно и есть.
— Спасибо, Пух. Надеюсь, больше этот репейник тебе не нужен? — Иа перебрался к тому месту, где только что сидел Пух, и принялся за еду.
— От сидения на репейнике, знаете ли, пользы ему никакой, — Иа говорил и жевал одновременно. — От этого он только теряет сочность. В следующий раз прошу вас всех это учесть. Чуточка внимания, заботы о нуждах других дорогого стоят.
Перекусив, Кристофер Робин что-то шепнул на ухо Кролику, на что Кролик ответил: «Да, да, конечно», — и вдвоём они отошли на несколько шагов верх по течению ручья.
— Я не хочу, чтобы это слышали остальные, — доверительно начал Кристофер Робин.
— И правильно, — Кролик раздулся от гордости.
— Дело в том… я тут подумал… Кролик, ты, наверное, не знаешь, каков из себя Северный Полюс.
— Ну, — Кролик начал поглаживать усы, — раз уж ты меня спрашиваешь…
— Я когда-то знал, да только теперь подзабыл, — Кристофер Робин с надеждой смотрел на Кролика.
— Странное дело, — задумчиво ответил Кролик. — Я ведь тоже когда-то знал, а теперь… Ну надо же, совсем вылетело из головы.
— Это такое место, через которое проходит земная ось. Наверное, это просто палка, воткнутая в землю.
— Точно, палка, — кивнул Кролик. — Насчёт земной оси ты, конечно, прав. Раз она земная, значит, воткнута в землю, а конец торчит из неё, словно палка.
— Да, именно так я и думал.
— Вопрос только в том, где она воткнута.
С тем они и вернулись к остальным. Хрюка лежал на спине и сладко спал. Ру умывался в ручье, а Кенга гордо объясняла каждому, кто хотел её слушать, что Крошка Ру впервые в жизни самостоятельно моет мордочку. Тем временем Сова рассказывала Кенге интересную историю, в которой то и дело мелькали длинные и сложные слова, типа «энциклопедия» и «рододендрон», но Кенга её не слушала.
— Не одобряю я всех этих умываний, — ворчал Иа. — А тут ещё новая мода — уши. Какая-то ерунда. Как по-твоему, Пух?
— Я думаю… — только и успел сказать Пух.
Но мыслей Пуха по этому поводу мы никогда не узнаем, потому что в этот самый момент Крошка внезапно пискнул, потом послышался всплеск и громкий испуганный вскрик Кенги.
— Доумывался, — проворчал Иа.
— Ру упал в воду! — крикнул Кролик и вместе с Кристофером Робином бросился на подмогу.
— Смотрите, как я плаваю, — пищал Ру с середины заводи, а течением его уже тащило к водопаду в запруде перед следующей заводью.
— Ру, дорогой, с тобой всё в порядке? — озабоченно спросила Кенга.
— Да! — ответил Ру. — Смотрите, как я пла… — и водопад утянул его в следующую заводь.
Помочь пытались все. У Хрюки сон сняло, как рукой, и теперь он прыгал у самой кромки воды и кричал: «Ой! Ой!»; Сова объясняла, что в случае внезапного и временного погружения самое главное — держать голову над водой; Кенга скакала вдоль берега, то и дело восклицая: «Ру, дорогой, с тобой всё в порядке?», на что Ру, если находился в очередной заводи, отвечал: «Смотрите, как я плаваю». Иа повернулся задом к той самой заводи, в которую свалился Ру, опустил в неё хвост и бубнил: «Во всём виновато это умывание, но ты хватайся за мой хвост, маленький Ру, и всё будет в порядке». Кристофер Робин и Кролик уже пробежали мимо Иа, спеша на помощь к Крошке Ру.
— Держись, Ру, я уже здесь! — кричал Кристофер Робин.
— Эй, перебросьте что-нибудь через ручей ниже по течению, — командовал Кролик.
Один только Пух не болтал, а действительно пытался спасти Крошку Ру. Он стоял у самой воды с длинной палкой в лапках. К нему подскочила Кенга, перепрыгнула на другой берег, взялась за второй конец палки, вдвоём они опустили её в воду в нижней части заводи, и вскоре течением к ней прибило Крошку Ру, который продолжал радостно булькать: «Смотрите, как я плаваю!»
Цепляясь передними лапками за палку, Ру выбрался из воды.
— Все видели, как я плавал? — продолжал восторженно пищать он, пока Кенга бранила и вытирала его. — Пух, ты видел, как я плавал? То, что я проделывал в воде, называется плаванием. Кролик, ты видел, что я проделывал в воде? Ты знаешь, чем я там занимался? Я плавал! Кристофер Робин, ты видел…
Но Кристофер Робин его не слушал. Он смотрел на Пуха.
— Пух, где ты нашёл эту ось?
Пух посмотрел на длинную палку, которую всё держал в лапах.
— Просто нашёл. Она торчала. Подумал, что от неё может быть толк, и взял.
— Пух, — торжественно произнёс Кристофер Робин, — экспедиция успешно завершена. Ты нашёл Северный Полюс!
— Неужели? — вырвалось у Пуха.
Когда все вернулись на лужайку, Иа всё сидел, опустив хвост в воду.
— Скажите Ру, чтобы он поторопился. А то у меня хвост отмёрзнет. Не хотелось упоминать об этом, но так уж вышло. Я, конечно, не жалуюсь, но хвост у меня жутко мёрзнет.
— Вот он я, — пропищал Крошка Ру.
— А, так ты уже здесь.
— Ты видел, как я плавал?
Иа вытащил хвост из воды, помахал им из стороны в сторону.
— Этого я и ожидал. Полная потеря чувствительности. Онемение. Вот что с ним случилось. Он онемел. Наверное, так ему и надо, раз никого это не беспокоит.
— Бедный мой дружище ослик, — Кристофер Робин достал из кармана носовой платок. — Сейчас я его вытру и высушу.
— Спасибо тебе, Кристофер Робин. Только ты, похоже, что-то смыслишь в хвостах. Остальные не хотят об этом думать, вот в чём их беда. У них нет воображения. Хвост для них не хвост, а лишь маленький довесок к спине.
— Не стоит из-за этого огорчаться, Иа, — Кристофер Робин всё тёр и тёр хвост носовым платком. — Тебе лучше?
— Пожалуй, ещё немного и он снова станет хвостом. Я уже чувствую, что он — моя неотъемлемая часть. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.
— Привет, Иа, — к ним с земной осью в лапках подошёл Пух.
— Привет, Пух. Спасибо за заботу, но думаю, что пользоваться им в полной мере я смогу только через день или два.
— Пользоваться чем?
— Тем, о чём мы говорили.
— Я ни о чём не говорил, — на мордочке Пуха отразилось изумление.
— Значит, я снова не так тебя понял. Я-то решил, что ты очень озабочен случившимся с моим хвостом, который едва не отмёрз, и спрашиваешь, не можешь ли ты чем-нибудь помочь.
— Нет, я ничего не спрашивал, — тут Пух немного призадумался, потом добавил. — Может, кто-то другой спрашивал.
— Что ж, поблагодари его от меня, когда увидишься с ним.
Пух недоумевающе посмотрел на Кристофера Робина.
— Пух открыл Северный Полюс, — Кристофер Робин поделился радостной вестью с Иа. — Не правда ли, здорово?
При этих словах Винни-Пух скромно потупился.
— Неужели?
— Да.
— Нашёл то, что мы искали?
— Да!
— Понятно! — пробурчал Иа. — Хорошо хоть, обошлось без дождя.
Длинную палку, вернее, земную ось, они воткнули в землю, а Кристофер Робин прикрепил к ней табличку с надписью:
СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС
ОТКРЫТ ПУХОМ
ПУХ ЕГО НАШЁЛ
Потом они отправились в обратный путь. И я думаю, хотя полной уверенности в том у меня нет, что Крошку Ру вымыли в тазике с горячей водой, а потом уложили спать. А Винни-Пух вернулся домой очень гордый своим подвигом и первым делом немного подкрепился, поскольку сил он потратил немало.
Глава 9,
в которой Хрюку со всех сторон окружает вода
Дождь лил, лил и лил. И Хрюка сказал себе, что за всю свою жизнь, а возраст у него как-никак почтенный, то ли три, то ли четыре года, он никогда не видел, чтобы с неба падало так много воды. И продолжалось это много дней подряд.
«Если бы только, — думал Хрюка, выглядывая из окна, — аккурат перед тем, как зарядил дождь, я забежал в гости в домик Винни-Пуха, или к Кристоферу Робину, или к Кролику, тогда коротал бы время не в одиночестве, а в компании, и нашёл бы себе какое-нибудь интересное занятие, вместо того, чтобы сидеть и гадать, когда же перестанет дождь». И он представил себе, как сидит с Пухом и спрашивает его: «Ты когда-нибудь видел такой сильный дождь?» — а Пух говорит: «Это же ужас какой-то, не так ли, Хрюка?»- а он отвечает: «Хотелось бы знать, а как там дела у Кристофера Робина», а Пух отвечает: «Боюсь, нору Кролика совсем затопило». Приятно, знаете ли, вести такую беседу, да и вообще, какой прок от события чрезвычайного, вроде потопа, если поговорить о нём не с кем.
А в том, что вокруг творится нечто невероятное, сомнений быть не могло. Сухие канавки, в которых Хрюка обожал рыться пятачком, превратились в ручьи, маленькие ручейки, через которые он с лёгкостью перепрыгивал, стали полноводными реками, речушка, скорее ручей, на высоких берегах которой они любили играть, покинула привычное русло и разливалась всё шире и шире. Хрюка уже начал сомневаться, что вода в скором времени спадёт.
«Боязно как-то быть Очень Маленьким Зверушкой, со всех сторон окружённым водой, — сказал он себе. — Кристофер Робин и Пух смогут спастись, взобравшись, к примеру, на деревья. Кенга сможет спастись, куда-нибудь упрыгав. Кролик может спастись, поглубже зарывшись в землю. Сова может спастись, улетев, Иа может спастись… если будет громко кричать и кто-то его услышит и спасёт… А я вот сижу, окружённый со всех сторон водой, и ничего не могу поделать».
Дождь всё лил, и с каждым днём вода прибывала, пока не подступила к самому окошку домика Хрюки… а он всё равно ничего не мог поделать.
«Взять, к примеру, Пуха, — рассуждал он. — Умишко у него, конечно, слабенький, но ему от этого никакого вреда. Городит какие-то глупости, а получается всё хорошо. Или Сова. Есть ли у неё ум — ещё вопрос, зато она многое знает. И уж точно знает, что надо делать, когда кругом вода.
Или Кролик. Учёным его не назовёшь, но он всегда может придумать хитроумный план.
Или Кенга. Она, конечно, не умна, эта Кенга, но очень волнуется из-за Ру, а потому способна ради него на самые невероятные поступки. И всегда сделает то, что надо делать, даже не думая об этом. Или взять Иа. Иа всегда такой несчастный, что на потоп просто не обратит внимания. Однако, хотелось бы знать, а как поступил бы на моём месте Кристофер Робин»?
И внезапно Хрюка вспомнил историю, которую рассказывал ему Кристофер Робин. Историю о человеке на необитаемом острове. Человек этот написал что-то на листке бумаги, сунул листок в бутылку, заткнул её пробкой и бросил в воду в надежде, что кто-то найдёт бутылку, приплывёт и спасёт его.
Хрюка отошёл от окна и принялся за поиски в той части домика, которую ещё не залило водой. И отыскал-таки карандаш, клочок сухой бумаги и бутылку с пробкой. На одной стороне клочка он написал:
ПОМОГИТЕ!
ХРЮКЕ (МНЕ)
А на другой:
ЭТО Я. ХРЮКА,
ПОМОГИТЕ.
СПАСИТЕ.
Потом он затолкал клочок бумаги в бутылку, поплотнее, изо всех сил заткнул её пробкой, высунулся из окна, насколько смог и отбросил бутылку как можно дальше от домика. Плюх! Бутылка исчезла под водой, потом всплыла, а Хрюка торчал у окна и смотрел, как её медленно уносит течением. Несколько раз он терял бутылку из виду, потом находил вновь, но в конце концов понял, что больше её уже не увидит. И подумал, что ради собственного спасения сделал всё, что мог.
«А теперь, — думал он дальше, — кто-то другой должен что-то сделать, и я надеюсь, сделают они это быстро, потому что, если не сделают, мне придётся плыть, а плавать я не умею, вот я и надеюсь, что кто-то что-то да сделает, и быстро». Потом Хрюка тяжело вздохнул и воскликнул: «Как жаль, что здесь нет Пуха! Вдвоём куда как веселей».
* * *
Начало дождя Винни-Пух проспал. Дождь лил, лил и лил, а Пух спал, спал и спал. Накануне у Пуха выдался трудный день. Вы же помните, как он открыл Северный Полюс. Так вот, он так этим гордился, что спросил у Кристофера Робина, есть ли ещё какие полюса, которые может открыть медвежонок со слабеньким умишком.
— Есть Южный полюс, — ответил Кристофер Робин. — А ещё, наверное, Восточный и Западный, только люди не любят о них говорить.
Пух так обрадовался, услышав об этом, что тут же предложил организовать Иксшпедицию для открытия Восточного Полюса, но Кристофер Робин отказался, сославшись на то, что у него с Кенгой какие-то дела. Поэтому на поиски Восточного Полюса Пух отправился в одиночку. Открыл он его или нет, я не помню, но ужасно устал. Вернулся домой, принялся за ужин, полчаса жевал, а потом заснул прямо на стуле, и спал, спал и спал.
Ему приснился страшный сон. Он на Восточном Полюсе, а это очень холодный полюс, покрытый льдом и заваленный снегом. Для ночлега он нашёл себе улей, но совсем крошечный, и в нём не хватило места для задних лап, поэтому их пришлось оставить снаружи. А тут к улью подкрались дикие Вузлы, которые населяли Восточный Полюс, и начали выщипывать шерсть с его задних лап, чтобы соорудить из неё гнёзда для своих детёнышей. И задние лапы мёрзли всё сильнее и сильнее. Тут Винни-Пух внезапно проснулся, и обнаружил, что сидит на стуле, а задние лапы у него в воде. Весь пол залит водой, вокруг одна вода.
Он прошлёпал к двери, выглянул наружу.
— Положение серьёзное, — Пух сразу всё понял. — Пора спасаться.
Он схватил самый большой горшок мёда и с ним отправился спасаться: полез на толстую, прочную ветвь дерева, до которой вода уж никак не могла подняться. Потом он спустился вниз и спасся ещё раз, но уже с другим горшком мёда… а закончилось спасение лишь когда рядом с Пухом, сидящем на ветви и болтающим задними лапами, выстроились рядком десять горшков с мёдом…
Через два дня Пух сидел на той же ветке и так же болтал задними лапами, но горшков с мёдом осталось только четыре.
Ещё через день Пух болтал задними лапами рядом с одним-единственным горшочком с мёдом.
На четвёртый день на ветке остался только Пух…
И утром того же дня он увидел проплывающую мимо бутылку Хрюки. С криком: «Мёд!» — Пух плюхнулся с ветки в воду, схватил бутылку и вновь забрался на дерево.
— Ну и ну! — покачал головой Пух, после того, как открыл бутылку. — Весь вымок, и зря! А что это за клочок бумаги?
Он вытащил бумажку и оглядел её со всех сторон.
— Это паслание, вот что это такое, — сказал он себе. — И первая буква в нём — «пы», а «пы» означает Пух, то есть это очень важное паслание адресовано мне. Но я не могу его прочитать. Я должен найти Кристофера Робина, или Сову, или Хрюку, одного из этих умных читателей, которые смогут сказать, что написано в паслании. Только я не умею плавать. Вот незадача!
В этот момент его осенило, и я думаю, что идею, которая пришла ему в голову, учитывая его слабенький умишко, иначе, как блестящей, не назовёшь.
— Если бутылка может плавать, тогда и горшок может плавать, а если горшок поплывёт, то я смогу усесться на него, если, конечно, это будет большой горшок… И тоже поплыву.
Поэтому он взял самый большой из своих горшков и закупорил его.
— Каждый корабль должен иметь название, — сказал себе Пух. — Мой я называю «Плавучий медведь».
С этими словами он бросил свой «корабль» в воду и прыгнул следом за ним.
Какое-то время Пух и «Плавучий медведь» не могли разобраться, кто должен плыть на ком, но после двух или трёх попыток наконец договорились. «Плавучий медведь» занял место под Пухом, а Пух, с триумфом оседлавший его, принялся грести передними лапками.
* * *
Кристофер Робин жил в самой высокой части Леса. Дождь лил, лил и лил, но вода к его дому так и не подобралась. Любопытно, конечно, наблюдать, как вода заполняет одну долину за другой, подходит всё ближе, окружает тебя со всех сторон, но, поскольку дождь не прекращался ни на минуту, большую часть времени Кристофер Робин проводил в доме, ничего этого не видел, а просто думал о всякой всячине. Каждое утро он раскрывал зонт, выходил из дома и втыкал палочку в то место, где вода граничила с сушей. На следующее утро он своей палочки уже не находил и отмечал новую границу другой палочкой, а потом возвращался в дом. И с каждым днём расстояние от крыльца его дома до воды всё уменьшалось и уменьшалось. На пятый день Кристофер Робин обнаружил, что вода взяла его в кольцо, и впервые в жизни он оказался на настоящем острове. «Радость-то какая», — что ещё мог он сказать по этому поводу.
В то же самое утро через водное кольцо перелетела Сова, чтобы поздороваться со своим другом Кристофером Робином.
— Слушай, Сова, ну до чего же это здорово! — поделился с ней своей радостью Кристофер Робин. — Я — на острове.
— Действительно, атмосферные условия крайне неблагоприятные, — сообщила Сова.
— Чего-чего?
— Идёт дождь, — пояснила Сова.
— Да, — согласился Кристофер Робин. — Идёт.
— Отмечается небывалый подъём уровня воды.
— Какой подъём?
— Вокруг очень много воды, — объяснила Сова.
— Много, — согласился Кристофер Робин.