Владимир Любимов, Владимир Прокунин, Денис Долбышев
Миртана: Забытые герои
Пролог
Магическая руна, до сего момента висевшая на кожаном поясе, завибрировала, высвободив накопленную в ней энергию в умелые руки волшебника. Шипя, как разъяренная змея, огненный шар стремительно рванулся к теням, едва видневшимся впереди. Грохнул взрыв, ярко озарив вспышкой, мрачные залы. Ему вторили дикие вопли заживо сгорающих в колдовском пламени орков. Выждав некоторое время, он двинулся дальше. Маг не спешил, хотел удостовериться, что орки больше не представляют угрозы. Так и было. Взрыв заклятья в тесном коридоре не оставил группе орков ни единого шанса. Маг шел мимо обгоревших и изувеченных тел. Его внимание привлек единственный выживший орк. Он шел во главе отряда, оказавшись дальше всех от центра взрыва. Жутко искалеченный, он все еще цеплялся за жизнь. Броня оплавилась, ноги изувечены, но орк упрямо пытался отползти за ближайшую колонну. Силы быстро покидали его, и, перестав сопротивляться, он устало перевернулся на спину. Он молча смотрел на приближающегося к нему заклинателя. Не мигая, не издавая ни звука, он смотрел на своего убийцу. Во взгляде поверженного орка одновременно читались, и ненависть, и мольба о скорой смерти без мучений. Магия огня, которую практиковал волшебник, могла как согреть, так и превратить в пепел. Орк тяжело закашлял, выплюнул сгустки крови на холодный пол, хрипло вздохнул в последний раз и умер.
Поскольку врагов больше не было, маг разрешил себе сотворить заклинание света. Руна, уже другая, знакомо завибрировала, позволив сфокусировать магическую энергию в небольшой сгусток света, который завис над головой волшебника. Свет огонька был тусклым, однако давал возможность вполне сносно осматриваться в мрачных коридорах капища. В случае чего, его можно было мгновенно притушить.
Маг, облаченный в красную мантию, не спеша проследовал дальше по коридору, в конце которого его внимание привлек один знакомый орнамент. Проведя пальцем по пыльной поверхности плиты, он улыбнулся и отправился дальше, а послушный огонек неотступно следовал за ним.
В конце зала с мумифицированными останками орков находилась лестница, ведущая вглубь капища. Спустившись по ней, маг оказался перед трудным выбором — зал разделялся на три коридора. Немного подумав, он достал из полы мантии свиток и, развернув его, прочитал написанное в нем заклинание. Когда с его губ сорвался последний слог, свиток, испуская бледно-золотистое свечение, растаял, оставив вместо себя еще один огонек. Этот, в отличие от того, что освещал магу путь, был заметно больше и имел бледно-голубой цвет, но самое главное отличие — он был живым. Призванный огонек описал круг возле мага, вопросительно зажужжал, изменяя при этом собственный цвет на красный.
— Тише, дружок! — спокойным и обволакивающим сознание голосом произнес волшебник. — Ты поможешь мне кое-что найти, и я тебя сразу же отпущу.
Огонек еще пару раз сменил цвет, а затем скакнул вверх-вниз в знак согласия.
Маг одобрительно кивнул и произнес:
— Покажи мне, где найти галлюциноген орков, который они дают сородичам при обряде погребения!
Волшебный огонек взвился к самому потолку, стал кружить над волшебником. Совершив три полных круга по залу, он быстро полетел в один из трех проходов. Маг, стараясь не отставать от волшебного поводыря, шел за ним. Пройдя несколько поворотов по узкому коридору, маг и его огонек оказались в центре большого зала. Огонек-поводырь взвился куда-то вверх и пропал. Маг, направив дополнительную энергию в осветительный шар, озарил весь зал ярким белым светом. Теперь он смог увидеть, что у зала имеется второй ярус.
— То ли он меня не понял, то ли я неправильно заклинание прочитал, — причитал волшебник, осматривая совершенно пустое помещение. Признаков искомого зелья он не наблюдал: вокруг только тонны вековой пыли и разрушенные временем статуи, колонны и фрески.
Вдруг он услышал знакомое жужжание у себя над головой, посмотрев вверх, увидел, своего волшебного друга. Огонек-поводырь покружился над волшебником и полетел в строну, указывая, что нужно подняться наверх. Маг устало вздохнул, но покорно последовал за ним.
Подняться на второй ярус было непросто, так как лестница давно обвалилась, и магу пришлось карабкаться по шатким камням и плитам, то и дело оступаясь. Капище было явно заброшено, орки за ним давно уже не следили. Но почему тогда он встретил здесь отряд орков? Они тоже что-то искали в этих коридорах?
Волшебник, наступив на полог своего одеяния, упал на холодные каменные плиты.
— Орочья же срань! — выругался от обиды маг. — Надо пересмотреть свои взгляды на одежду!
Огонек, жужжа, скакнул вверх-вниз. Его, похоже, это забавляло.
— О-о-о! Я смотрю, ты одобряешь мое решение, да?
Огонек скакнул еще раз и полетел вперед.
Маг и его волшебный поводырь дошли до очередного коридора. Огонек стремительно метнулся внутрь. Зайдя вслед за ним, маг увидел на большом каменном пьедестале то, что искал. В зале, в котором он сейчас находился, орки раньше готовили своих умерших братьев к мумификации. На массивном пьедестале лежала мумия орка. «Наверное, ее забыли вынести к остальным», — подумал маг, затем заметил, что рядом с мумией одиноко стояло искомое зелье.
Глаз невольно скользнул по мертвому и сильно искаженному странной гримасой лицу. Мумифицированный орк был еще уродливее, чем живой: шерсть, которой была покрыта большая часть тела каждого орка, давно облезла. Сейчас некогда грозный монстр больше походил на облезлого кота. Маг провел взглядом по мумии, пьедесталу и окружению. Оружие — боевая секира, что весила несоразмерно для человека, но, легко поднимаемая орком, ждала, когда её вложат в руки своего хозяина, дабы в ином мире он не был беззащитен. Ритуальные доспехи, созданные специально для погребения, дорогие амулеты из золота — все это говорило о том, что этот орк не был рядовым бойцом. Перед ним, скорее всего, вождь, или командир! Никак нельзя было прерывать обряд погребения, и уж тем более бросать тело в таком виде.
— Интересно, что же заставило шаманов бросить проведение такого важного ритуала? — произнес маг, по привычке разговаривая сам с собой.
Огонек тем временем метнулся в угол, изменил окраску на красный цвет и зажужжал так сильно, как только мог.
Из незамеченного пролома в одной из стен совершенно беззвучно появилось нечто. Маг обернулся на отчаянные сигналы огонька. Свет, испускаемый магическим светильником, озарил страшное насекомое, именуемое ползуном. Это большое, размером с человека, создание с очень твердым панцирем и острыми резцами жвал, и он был не один. Позади насекомого виднелись силуэты еще нескольких его сородичей. Волшебник рефлекторно готовил атакующую руну.
Первый ползун, почуяв человека, пронзительно запищал, предупреждая своих собратьев об опасности. Из глубины прохода стали появляться новые и новые ползуны. Маг быстро оглянулся на поводыря. Тот, несмотря на опасность, продолжал выполнять поставленную задачу, и завис над небольшим стеклянным фиалом с жидкостью темно-желтого цвета внутри. Волшебник развел руки в стороны: одну по направлению к зелью, другую, с горящим шаром магического огня, — в сторону ползунов, которых с каждым мигом становилось все больше.
Подземные насекомые ринулись в атаку.
Первыми вступили в бой простые рабочие особи. Маг выпустил огненный шар в первых двух. Он целился между ними, чтобы магический снаряд задел обоих взрывной волной. Получилось! Две поджаренные твари, поджав лапки, слегли у прохода. Тем временем маг, пользуясь руной телекинеза, захватил фиал с галлюциногеном, и, по воздуху, двигал его себе в выставленную руку. Когда он оказался в руке, ползуны атаковали во второй раз. Из пролома выскочили двое ползунов-воинов. В отличие от рабочих, у них на передних лапах были большие клешни, наподобие крабьих. Пытаясь ухватить человека в красном, один из ползунов клацнул клешней прямо у лица мага. Волшебник резво увернулся и, сведя ладони вместе, выпустил из них столб огня. Обжигающее пламя поглотило ползунов, они пронзительно завизжали, заметались по залу, тщетно пытаясь сбить огонь, но магическое пламя выжгло их за считанные мгновения. Маг, не переставая испускать пламя из рук, пятился к выходу. Он здраво полагал, что на все гнездо ползунов его сил будет явно недостаточно. Несмотря на то, что в огне ползуны гибли практически мгновенно, все новые и новые особи не переставали прорываться сквозь колдовское пламя. Казалось, они слепо следовали чьему-то приказу.
Огонек-поводырь, недовольно жужжал что-то на своем языке за спиной волшебника. Приняв это за сигнал о том, что следует заканчивать, маг ударил несколькими файерболами по стенам и потолку прохода, вызывая обвал. После недолгих усилий ему удалось обрушить потолок на головы хищных насекомых, и, тем самым, обезопасить себя.
Проход запечатан, галлюциноген найден, маг невредим.
— Теперь можно перевести дыхание, а? — волшебник обратился к своему огоньку-поводырю, но тот ответил недовольным жужжанием и покачиванием из стороны в сторону. — Да-да, извини за неудобства. Ты свободен!
Огонек с мелодичным звуком растаял в воздухе, распадаясь на маленькие искорки.
— Пожалуй, и мне пора восвояси!
Маг наполнил свое тело энергией руны телепортации, от которой каждая клеточка его организма пришла в движение. В одну секунду, превратившись в сгусток светло-голубое света, маг, подобно огоньку-поводырю, распался на множество искорок и исчез. Чуть погодя, шар света, что был над головой мага, тоже распался, и темнота вновь воцарилась в холодных залах капища.
Он трясся о страха и одновременно с этим чувствовал стыд. Он — могучий воин своего клана скован страхом. Маг исчез уже давно, но он до сих пор не мог пошевелиться. На его глазах в колдовском пламени заживо сгорели братья и отец, который шел первым. Хорошо, что он не видел своего сына — труса и предателя. Он должен был разорвать колдуна на части. Голыми руками разорвать его дохлое тельце. Но... он боялся его огня. Он боялся смерти, что не подобает воину и отважному орку. Его жизнь ничто, он принадлежит клану, он принадлежит вождю и шаманам, но не самому себе. Он должен был выполнить приказ любой ценой... или умереть, как это сделали его братья и родной отец.
Он подошел к убитому отцу, взял его амулет из рога мракориса и оплавленный наплечник. Пришлось оставить тела и бегом направиться в клан. Вести, которые он принесет шаманам не сулили ничего хорошего, но он должен сделать хотя бы это. Пусть его выгонят, лишат имени, или даже убьют, но красного колдуна будут искать, и рано или поздно его найдут, найдут и сожгут заживо.
Глава 1. Дорога без возврата
— Ты шутишь? — раздался раздраженный мужской голос. — Я не ступлю на борт этой посудины!
По мостовой, среди густой толпы народа, шли двое: богато одетый варантский торговец и сопровождающий его охранник. Охранник был молод и крепко сложен. За его спиной, а не на поясе, как это принято во всей Миртане, покоился меч в искусных и прочных кожаных ножнах. Способ ношения оружия выдавал в молодом человеке выходца из Нордмара, северного региона королевства. В отличие от торговца, охранник носил неброскую, практичную и дешевую одежду. Гардероб северянина был прост, и не стеснял движений: прочный кожаный манжет надет поверх просторной льняной рубахи, самые обыкновенны штаны, высокие походные сапоги из мягкой кожи позволяли чувствовать себя комфортно как на прогулке, так и в бою. Серые глаза пристально осматривали каждого встречного, и колючими иглами цеплялись за любую мелочь. Длинные, до лопаток, русые волосы были собраны в небольшой хвост, чтобы не мешать в схватке.
Охранник отталкивал руками подходящих вплотную прохожих, среди которых запросто могли оказаться карманники. Люди по-разному реагировали на это. Какой-то прохожий попытался отстоять свое достоинство и накричать на невежу, но увидев мрачное и решительное лицо северянина, остановился на полуслове и ушел прочь. Северянин убрал руку с боевого ножа, что висел на поясе.
Они шли не спеша, общаясь как старые друзья, старались не обращать внимания на толчею людей вокруг. Весеннее солнце щедро дарило погрязшему в повседневной суете городу свои теплые лучи. То тут, то там кто-нибудь выкрикивал о том, что у него самые низкие цены и самый лучший товар во всей Миртане. Возле ларьков толкались покупатели, осыпая друг друга ругательствами, под ногами носилась малышня и клянчила мелочь. В воздухе витала непередаваемая смесь ароматов свежего хлеба, рыбы и жареного мяса, которую разбавлял идущий с моря свежий бриз. Конечно же, они шли через рынок.
— Послушай меня, Хорс, — голос варантца был тягуч и спокоен. — Я удвою твое жалование. Да что там, утрою — ты только соглашайся!
Охранник молчал, продолжая посматривать по сторонам. Какой-то богато разодетый хлыщ бранил молодую девушку у прилавка. Если верить его визгливым воплям, дочь торговца продала ему некачественный товар. Сомнительно. Скорее всего, крохобор пытался сбить и без того низкую цену. Воин бы с радостью пообщался с ним, но долг охранника не позволял отвлекаться.
— Как же я могу отправиться в это треклятое путешествие без своего лучшего охранника? Друг из порта сказал, что на нашей шхуне повезут арестантов, приговоренных к заключению в Минентале. Ты слышал про Миненталь?
Хорс, разумеется, знал про рудодобывающую колонию, в которую по приказу короля ссылали всех преступников, несмотря на тяжесть преступления. Место, где находились одни преступники. Все боялись, что даже за неуплату налогов можно очутиться за магическим барьером, который не допускал побега из этой тюрьмы.
Северянин увлекся собственными мыслями и пропустил часть речи торговца. Варантец же все не унимался:
— А если они по дороге взбунтуются? Ты думаешь, что Алек и Исид смогут что-то противопоставить дюжине уголовников? — торговец повысил тон, но Хорс знал, что это от волнения. Несмотря на статус простолюдина, купец относился к нему как к равному.
Воин и торговец свернули с главной улицы, прошли проулками, чтобы таким образом срезать путь до гостиницы. Это было опаснее, но торговец настаивал, так как была назначена важная встреча, и на нее нельзя было опаздывать.
Они шли по узкой улочке, где легко можно было напороться на мелких жуликов и бандитов. Уже на выходе из переулка северянин заметил небольшую компанию из трех молодых людей. Одеты просто, если не по-нищенски. Серьга с рубином в ухе торговца явно привлекла внимание местных бандюг, но стоило северянину злобно зыркнуть в их сторону, привычно потянуться к мечу, как они сразу испарились за ближайшим углом.
— Вот видишь! Ворье боится тебя как огня. Не то, что моих племянников, — с горечью произнес торговец.
— Что есть, то есть, — согласился Хорс.
Он ходил с торговцем и его племянниками уже два года, и за все это время Алек и Исид ни разу не показали себя умелыми бойцами. Когда дело пахло жареным, единственное, что они могли сделать, так это с трясущимися коленками выставить перед собой пики и крикнуть: «Стоять!» Для большинства случаев этого было вполне достаточно, но, когда данный прием не срабатывал, за дело брался северянин.
— Как по мне, трусоваты они для этой работы.
— Знаю, — ответил торговец. — По возвращению с острова я отправлю их за прилавки. Соглашайся, друг. Почему ты так сопротивляешься?
— Что тут непонятного! — Хорс был непоколебим. — Я не доверяю ни старому кораблю, ни его капитану, ни этой треклятой стихии! Ноги должны ходить по твердой земле, а не по куску дерева, болтающегося посреди бездонного океана!
На секунду показалось, что вопрос был окончательно решен, однако торговец в очередной раз пустился на хитрости:
— Давай так. Как я и говорил, по возвращении с острова племянничков отправлю за прилавок, а тебя сделаю начальником охраны моего каравана. Ты сам наберешь людей, сам будешь их обучать. Хватит в простых людях ходить, пора приобретать положение и деньги. Как тебе мысль, а?
Они встали и молча смотрели друг на друга. Хорс был рядовым стражником у этого торговца, а тут ему предлагают повышение. Сложно устоять. Северянин призадумался на какое-то время, но промедлив совсем немного, согласился.
Он не знал, что это решение навсегда изменит его жизнь.
Спустя два дня пути у новоиспеченного начальника охраны началась морская болезнь. Стоя у облюбованного фальшборта, Хорс поносил все, что только относилось к морским путешествиям. Он целый день мучился, по несколько раз выходил из каюты, высвобождая содержимое желудка за борт.
В очередной раз, когда северянину стало плохо, торговец подошел к нему, чтобы поддержать.
— Да, брат, не думал, что тебя так скрючит!
— Угу, — ответил Хорс, перебарывая рвотный рефлекс.
Старую шхуну заметно покачивало, и судно отвечало заигравшемуся морю множеством разных скрипов. Казалось, что старушка сетовала на то, что ее заставили покинуть уютную тихую гавань в такую скверную погоду, но капитан и матросы не обращали на ее жалобы никакого внимания.
— Хочу отметить, — начал Хорс, оправдываясь. — Что это не легкое волнение, а довольно приличная качка, и я не просто так сопротивлялся твоим уговорам. Ненавижу морские путешествия! Да что там, я до чертиков боюсь утонуть!
Торговец ободряюще похлопал северянина по плечу.
— Ладно, дружище, пойдем в каюту. Перекусим, да на боковую. Завтра мы уже должны прибыть в Хоринис.
— Спасибо за предложение, — сказал Хорс, прислушиваясь к бурчанию своего желудка, — но от ужина я, пожалуй, воздержусь. Лучше подышу свежим воздухом перед сном.
— Как знаешь, — сказал торговец и удалился.
Через какое-то время резкий порыв ветра рванул паруса, но оснастка шхуны выдержала. Хорс с испугом покосился на рвущиеся под напором ветра белоснежные полотнища — выдержат ли?
— Какого черта смотрите, бестолочи! — заорал капитан. — Спустить паруса! Право руля!
Хорс выглянул за борт, и его сердце словно сжала когтистая ледяная рука — бывшее относительно спокойным море в считанные мгновения покрылось бирюзовыми горами штормовых волн, каждая из которых грозила раздавить их утлое суденышко как назойливую муху. Небо стремительно застилала чернота, в которой изредка сверкали молнии. Северянину оставалось только лишь удивиться переменчивости морской стихии. Один миг — и разразилась буря! Многоопытные морские волки, оценившие столь резкую перемену погоды, засуетились на палубе с удвоенной силой. Все прекрасно понимали, что из-за такого ветра корабль рискует остаться вообще без парусов. Качка усилилась настолько, что Хорс едва не вылетел за борт. Крепко схватившись за планширь, он увидел, что капитан повернул шхуну носом к веренице приближающихся к кораблю волн. Северянин сгруппировался, ожидая столкновения корабля с черным утесом надвигающейся волны.
— Держи-и-ись! — раздался голос бородатого матроса.
Нос шхуны встретил первую волну. От удара корабль содрогнулся от мачты до киля, и брызгами залило всех, кто был на палубе, но судно выдержало гнев морской стихии.
Выл ветер, швыряя в лицо брызги соленой воды, а качка стала еще сильнее, казалось, что вот-вот шхуна перевернется с ног на голову. Хорс завороженно наблюдал за развернувшимся буйством стихии. Их кораблик казался усталым пилигримом, бредущим по узкой горной тропке меж горных вершин.
Резкий рывок выбил пол из-под ног северянина, и он, перевернувшись через голову, оказался за бортом.
Вынырнув, он услышал запоздалый крик:
— Скалы! Скалы!!!
Было уже поздно, шхуна всем своим деревянным телом напоролась на скрытый беснующимся морем риф и теперь быстро набирала воду. Однако ужасало не это, а стремительно надвигающаяся на гибнущий корабль черная волна, которая, казалось, вздымалась выше небес. Вода взяла Хорса в свои объятья, но он не собирался сдаваться несмотря на то, что холодная тьма обступила его со всех сторон. Он заработал руками и ногами, и оказавшись на поверхности, сделал долгожданный вдох холодного морского воздуха. Огляделся — буря начинала стихать. Но вместо шхуны на воде была лишь пара деревяшек. Хорс схватился за наполовину сидящий в воде бочонок, мысленно приготовившись к неизбежному, но буря, унесшая жизни его товарищей по путешествию, закончилась столь же внезапно, как и началась...
***
Хорс пришел в себя от того, что кто-то хлопал его по щекам.
— Что? — прохрипел он.
Над ним склонилось участливое лицо бородатого мужчины.
— Как ты, парень? Вот, выпей, — он протянул Хорсу деревянную кружку. В ней оказалась пресная вода, которую незадачливый начальник охраны сразу же выпил с жадностью.
— Где я? — спросил он, глядя в безоблачное небо.
— В моей лодке. Мы нашли тебя посреди моря, уцепившегося за бочонок и несущего какой-то бред. Похоже пару-тройку дней ты пробарахтался в воде. Что-нибудь помнишь?
— Мы попали в бурю, меня выбросило за борт, а корабль угодил на скалы...
Бородатый нахмурился.
— Видимо, сам Иннос спас тебя! Буря была знатная. В Хоринисе рыба выбрасывалась на берег! Отдыхай. Вечером прибудем в порт.
***
Солнце, проложив на воде яркую дорогу, потихоньку тонуло в морской глади. В небе уже показались первые звезды. Закончив работу, Хорс посмотрел на тлеющие в горне угли. «Хватит на сегодня», — подумал он, положив молот на наковальню, и подошел к бадье с водой. Северянин с наслаждением умылся и надел чистую рубаху. Пока он приводил себя в порядок, из дому вышел Харад.
— Как наши дела, Хорс? — спросил мастер.
— Все отлично, — ответил северянин. — Заготовки для мечей я расковал. Еще немного с ними поработать, и можно будет сдавать на продажу.
Хорс указал на верстак, на котором лежали полосы для будущих мечей.
— Отлично! — неподдельно обрадовался кузнец. — Держи-ка, ты заслужил!
С этими словами он протянул Хорсу небольшой кошель, в котором позвякивали монеты.
— Спасибо, мастер!
— Не за что! Ты молодчина, Хорс. Глядишь, скоро все эти бездельники из стражи будут ходить с нашими мечами. Отдыхай, парень, ты это заслужил. Хорс кивнул в ответ.
Попрощавшись с мастером Харадом, он направился в свой любимый трактир «У одноногого разбойника», который находился в портовом квартале. Северянин любил это заведение потому, что в портовом трактире собирались такие же простые работяги, как и он сам. С этими парнями было приятно выпить кружечку-другую «Темного Паладинского», поговорить за жизнь, потравить байки, или покидать кости. Другие заведения Хорс посещал редко — в «Жирном Теленке» под вечер собирались богатые увальни из Верхнего Города, постные лица которых вызывали у него оскомину, а хозяйка гостиницы «Спящий Толстосум» обслуживала только своих постояльцев.
На улицы портового города Хоринис медленно опускалась теплая летняя ночь. Что ни говори, но закат на море это прекрасное зрелище, которое было способно направить мысли на позитивный лад. Позади тяжелый рабочий денек, впереди хороший вечер в приятной компании, казалось бы, живи, да радуйся, но Хорс грустил. Он смотрел на море, в очередной раз чувствуя щим в груди. Северянин скучал по родине, которую оставил ради денег и славы. Он смотрел на солнце, медленно тонувшее в море, и оставляющее перед собой светлую дорогу на воде. «Поделом мне, дураку. Купился на сказку о золотой жизни, вот и получил что заслужил!» — подумал с горечью Хорс. Отвернувшись от моря, он направился к большому дому с выложенным камнем цоколем, белыми оштукатуренными стенами и красной черепичной крышей. От идущего с моря свежего бриза призывно поскрипывала деревянная вывеска, на которой был изображен лихой одноногий разбойник.
Внутри стоял привычный гул портового кабака полного посетителей. Хорс, пожимая руки знакомым и не очень людям, направился к барной стойке. Кардиф, сухопарый старичок с редкой бородой и лысой макушкой, в прошлом сам лихой разбойник, а теперь неизменный бармен и владетель портового кабачка, приветственно кивнул Хорсу и стал наполнять деревянную кружку столь же неизменным пивом. Хорс слышал от кого-то из местных завсегдатаев, что это пиво старик варил сам. Неизвестно, сколь правдивы были слухи, однако многие моряки, говорят, специально заворачивали в Хоринис, чтобы попробовать фирменного пива старого разбойника.
Старик Кардиф с сочувствием относился к лишившемуся всего горе-мореходу. Поскольку Хорс был простым и прямым парнем, говорящим то, что думает, трактирщик быстро нашел с ним общий язык. Более того, за довольно короткий срок Кардиф успел привязаться к северянину и относился к нему по-отечески.
Прибыв в город вместе с рыбаками, Хорс не знал, куда податься. Без денег, похожий на бродягу, он пришел в заведение Кардифа. Северянин остался без меча, денег и пожитков. Единственное что у него осталось после крушения корабля — боевой нож скрамасакс в богато украшенных ножнах. Несколько дней Хорс мотался по городу, ища работу и ночлег. Он лелеял надежду накопить денег, чтобы на первом же корабле вернуться на материк, но ни работы, ни торговых кораблей в порту не было. Каждый вечер Хорс возвращался в кабак Кардифа.
Несмотря на то, что Хорс был голоден, измотан и одет в лохмотья, у него ни разу не возникало мысли о том, чтобы продать кинжал. Но как-то раз местные ворюги, частенько посещающие заведение Кардифа, решили помочь ему расстаться с оружием.
Хорс в очередной раз ни с чем вернулся в трактир, и двое каких-то невзрачных парней подсели к валящемуся с ног северянину. Они попытались надавить на него, чтобы отнять кинжал, но Хорс сразу показал, чего стоит нордмарец. На глазах Кардифа из изможденного нищего молодой человек превратился в разъяренного медведя. Парня, который взял северянина за грудки, он опрокинул на стол и сразу, не тратя время, добавил со всей силы кулаком в солнечное сплетение, отчего обидчик с выпученными глазами стал жадно глотать воздух. Тем временем, его сообщник, взяв табурет, замахнулся для удара сзади. Хорс развернулся и двинул ногой нападавшего чуть выше паха, отчего тот скрючился, и, издав сдавленный стон, повалился на пол. Табурет с грохотом упал, а северянин подскочив к незадачливому грабителю сделал два коротких удара в челюсть. Оба наглеца были повержены парой движений. Судя по реакции посетителей кабака, в Хоринисе так драться не привыкли. На заснеженном севере каждая секунда промедления может стоить жизни, поэтому всех детей в Нордмаре учат выживать и действовать незамедлительно. После стычки Кардиф сам подошел к Хорсу и накормил за счет заведения. Они проговорили весь вечер. Хорс поведал старому трактирщику историю своего морского путешествия, а следующим утром Кардиф порекомендовал Хорса местному кузнецу в подмастерье. Тот, увидев, как лихо северянин управляется с кузнечным молотом, принял его на работу незамедлительно. Кузнецу повезло с новым подмастерьем — мало того, что тот был послушным и исполнительным малым, так и имел непосредственный кузнечный опыт. Клан Молота, из которого Хорс происходил родом, славился своими кузнецами и оружейниками.
С момента кораблекрушения прошел месяц, а Хорс до сих пор жил и работал у кузнеца. За это время ему не удалось скопить сумму, которой хватило бы для покупки самого дешевого места на корабле. Он уже начинал подумывать о том, чтобы наняться простым матросом на любой корабль, который пойдет на материк, но за все это время на горизонте не показалось ни одного судна. Возможно и к лучшему, так как северянин явно страдал морской болезнью, а быть матросом с таким недугом, мягко говоря, проблематично.
Хорс смыл нахлынувшие мысли и воспоминания глотком пива. Нужно было расслабиться, так как сегодня был трудный день, а такого рода воспоминания только напрасно терзали душу. Отхлебнув еще немного пива, он подумал о том, что бы заглянуть в «Красный фонарь» — местный бордель. Эта мысль ему понравилась, и, допив пиво, он направился на выход.
На улице уже стемнело, но теплая летняя ночь располагала к прогулкам. Северянин с удовольствием вдохнул свежий морской воздух, немного полюбовался звездами, и неторопливо направился по набережной в сторону призывно горящего красного фонаря на стене совершенно невзрачного дома. Бордель ничем не выделялся, был обыкновенным двухэтажным домом, серым, безликим и убогим, как и все остальное в порту.
Тело уже наполнилось предчувствием сладострастной ночи, мысли радостно витали в розовых облаках. Он шел, не замечая ничего вокруг, как неожиданное столкновение с прохожим вернуло его в реальность. Прохожим оказалась испуганная, трясущаяся от страха девчушка лет семнадцати. Он уже встречал её где-то в городе, но где — вспомнить не смог. Она вцепилась Хорсу в рубаху и, задыхаясь, еле слышно прошептала: «Помогите!»
— Вот она! — до него донесся чей-то голос. Он принадлежал одному из трех молодых парней в богатых одеждах.
— Я же говорил, что она далеко не уйдет! — сказал второй.
Третий из них обратился к Хорсу:
— Эй ты, червь! Отдай ее нам, и мы тебе ничего не сделаем.
От услышанного девчушка еще сильнее прижалась к Хорсу. Неудавшийся моряк и несостоявшийся начальник стражи усмехнулся, поправил тяжелый ремень с массивной пряжкой в виде медвежьей головы, на котором висел его длинный боевой нож.
— Ты что, не понял, кто перед тобой? — взвизгнул юнец, опасливо посматривая на оружие северянина. — А ну отдай девчонку, а не то...
Девчушка испуганно посмотрела ему прямо в глаза.
— А не то — что? — с вызовом произнес Хорс, нагло улыбаясь. Девушку, тем временем, он заслонил собой.
Он узнал сопляка, с которым препирался — Кауфман-младший, сынок одного из богатых воротил Верхнего квартала города. Парень довольно мерзкий на вид, но из-за толстого кошелька это не имело значения ни у шлюх, ни у благородных барышень. Известен тем, что вместе с Валентино, таким же бездельником, как и он сам, ничем не занимался, а попросту тратил состояние своего папаши. К обоим прожигателям жизни Хорс относился с презрением.
— Да я тебя... — Кауфман затрясся, затем рванул из ножен на поясе тоненькую рапиру.
— Убери оружие, — спокойно сказал Хорс, — порежешься еще.
— Защищайся, урод! — взвизгнул Кауфман, и изобразил шпажонкой пируэт, который по его мнению должен был напугать противника, но северянин лишь рассмеялся про себя — парень знал лишь с какого конца держать оружие.
Товарищи прожигателя состояния своего отца поддержали, издав воинственные крики. Хорс вздохнул, сняв ножны с кинжалом. Увидев жест северянина, дети богатых родителей мгновенно растерялись. Хорс не замышлял испортить столь хороший вечер убийством. Он решил наказать обидчиков голыми руками.
— Подержи, красавица, — он протянул ножны с оружием девушке, а сам плавной походкой направился на встречу к её обидчикам.
— Может решим все по-мужски? — нордмарец решил предложить другой способ выяснить отношения, но Кауфман-младший, не знакомый с порядочностью дворянина, с визгом кинулся на Хорса, решив, что безоружный легкая добыча.
Уклонение и один мощный, но точный удар в челюсть сделали свое дело, нападавший упал на мостовую лицом вниз. Товарищи Кауфмана замерли в нерешительности, когда Хорс криво улыбнулся и поманил их к себе, но они не решились отстоять честь друга. Он пожал плечами и развернулся к Кауфману, который уже начал приходить в себя. Северянин пинком опрокинул его на землю. Приподнял за богатый ремень и скатил его с пирса в воду. Дикие вопли Кауфмана, не умевшего плавать, разнеслись по вечернему Хоринису. Вокруг стал собираться народ, и Хорса, как ни странно, люд поддерживал восторженными криками. Видимо, Кауфман с его товарищами, пользуясь полной безнаказанностью, вызванной страхом перед их влиятельными родителями, уже успели многим порядком насолить. Наконец-то, возмездие настигло зарвавшегося юнца.
Кауфмана-младшего вытащили друзья и увели подальше.
— Будете знать, как простых людей обижать! Не думайте, что если родители денежные мешки, то вам все с рук сойдет. Проваливайте! — крикнул Хорс уходящим юнцам и повернулся к спасенной девушке. Было в её лице что-то такое, от чего он был не в силах оторвать взгляд. Внезапно девушка взвизгнула, и указала ему за спину — по улочке, ведущей в портовый квартал, шел караульный.
— Так, что за сборище? — спросил стражник, приближаясь к толпе зевак. — Кто кричал?
В тот момент, когда стражник поравнялся с толпой, Хорса и девушки и след простыл. Она увела его узкими улочками портового квартала...
Он очнулся от удушья. Судя по тряске, голосам и чему-то шершавому и колючему, его, прикрыв соломенными тюками, везли в повозке. Тело ломило от побоев, во рту кляп, а руки связаны за спиной. Хорс попытался пошевелиться, но ничего не выходило. Через какое-то время телега остановилась. Солому стали стаскивать, и Хорс смог рассмотреть лица своих похитителей. Ими оказались городские стражники, что поджидали его у дома мастера Харада этим вечером. Тот стражник, что был со сломанным носом, ехидно ухмыльнулся и, увидев Хорса, сплюнул на землю.
— Ну что, собака, страшно тебе? — злорадствовал стражник.
Северянин лишь вопросительно поднял правую бровь, ведь во рту до сих пор был кляп, и ответа стражник явно бы не дождался. Остальные двое, поняв, что их товарищ глупит, велели Хорсу подняться, наставив на него копья. Древком одного из этих копий северянин в драке получил по голове и отключился.
— Шевелись, у нас и без тебя дел невпроворот! — шипя сквозь зубы причитал стражник с перебитым носом.
Стояла темная ночь, тучи заслоняли тусклый серп луны, из-за чего было хоть глаз выколи. Хорс часто спотыкался, чаще специально, но у него так и не получалось найти способа сбежать.
Его вели по какому-то горному плато, тыча копьями в спину, и поэтому любое неразумное действие могло стоить жизни. Руки так и оставались связанными, кляп тоже был на месте. Северянин пытался понять, где находится, но эта местность была ему незнакома. Его вели уже где-то час, и тьма понемногу стала рассеиваться. Занимался рассвет. Хорс слишком поздно понял, куда его привели. Перед ним мерцали яркие всполохи магического барьера.
Хорс все понял...
Стражник с перебитым носом подвел его к краю обрыва, затем перерезал путы. Хорс попытался воспользоваться последним шансом и ударил стоящего позади стражника затылком. Боль от удара в сломанный нос парализовала горе-стражника, но двое его товарищей наподдали Хорсу пятками копий по спине, и он сорвался с обрыва. Северянин кожей почувствовал мощь магической энергии, исходившей от барьера. Это длилось лишь короткое мгновение, но ощущение было четким и запоминающимся.
Глава 2. Старый Лагерь
Хорс ухнул в ледяную воду небольшого горного озера, и, не мешкая, сразу же стал выгребать к поверхности. Ступив на берег, он осмотрелся — со всех сторон каменной чашей его окружала горная долина. На северо-востоке виднелся выход из долины — изрядно поеденные ветром и временем скалы, меж которых начиналась дорога. Судя по обилию следов на этой тропе, ею часто пользовались. Оно, впрочем, и не мудрено — именно сюда заключенные сносили добытую руду, именно отсюда забирали поставки из внешнего мира. Для этого были сооружены специальные помосты и система лебедок. Вокруг — ни души, лишь теплый ветерок нежно, как ладонь любимой, гладил его лицо. Северянин выжал одежду, вытряхнул воду из сапогов, он возблагодарил Инноса за то, что остался цел. Внезапно небо над головой пошло синими сполохами. «Что ж, пора привыкать к новой реальности — магическому Барьеру над головой», — подумал он.
Хорс проверил карманы — как и следовало ожидать, пусто. Заботливые стражники избавили его от всех тех предметов, что он обычно носил при себе. На месте остался лишь амулет из медвежьего когтя, да заначка — зашитая в подметку сапога золотая монета.
Хорс в очередной раз тяжело вздохнул и отправился в путь. Стоило ему пройти заброшенные горные выработки, как ущелье закон<