Все в мiре взаимосвязано, и во времени тоже: расцвет каббалистики совпал с расцветом другого восточного учения - суфизма.
Вспомним историю: в 632 г. умер пророк Мухаммед, четверть века спустя его учение обрело официальную редакцию (Коран), которая не меняется до сих пор; почти сразу появились Сунна и Хадисы (Предание и Рассказы), а затем многочисленные Тафсиры (Комментарии), толкования и комментарии к толкованиям (вспомните Тору и Талмуд).
Очень скоро Ислам распался на два больших течения (суннизм и шиизм), четыре мазхаба (школы в суннизме) и множество более мелких направлений, сект, орденов и толков. Это произошло не в последнюю очередь потому, что Ислам распространялся на территориях, уже занятых другими, часто достаточно развитыми учениями (как религиозными, так и философскими), а потому вынужден был кое-что у них перенимать. Не боролись мусульмане и с языческими жрецами ("магами"), прорицателями и гадателями.
Преимущество Ислама заключалось именно в его веротерпимости. В отличие от предыдущих идеологий Ислам действовал "не кнутом, а пряником" (эра Овна давно прошла): он не требовал от "неверных" перехода в свою веру, а лишь предоставлял им такую возможность, зато связанную с целым рядом привилегий.
Первые суфийские общины появились, как говорят, в IX веке, и именно в тех местах, где преобладало христианское или буддийское население. Название суфи происходит от араб. суф - "шерсть" и "было дано мусульманским подвижникам по их шерстяной одежде ", как пишет академик Бартольд (Бартольд В.В. Ислам и культура мусульманства. М., "Наука", 1966; М., МГТУ, 1992), хотя христианские ученые до начала ХХ века были уверены, что это слово одного корня с греческой Премудростью-Софией.
Суфии предпочитали аскетический образ жизни и "скрывали свои добродетели, стараясь своими внешними поступками вызвать осуждение людей " (Бартольд). Своей целью они считали единение с Богом (обужение), достичь которой полагали посредством экстаза, для чего применяли как самоуглубление (медитацию), так и самоистязание. Однако для нас интересны не рядовые члены братств, а ученые - "посвященные, убежденные в том, что во все времена в мiре пребывала некая высшая мудрость, единая для всех религий и народов" (Кныш А.Д. Сухраварди. В: Ислам. Энциклопедический словарь. М., "Наука", 1991).
Абу Хамид ал-Газали (XI в., " Избавляющий от заблуждения "), Шихаб ад-дин Сухраварди (XII в., " Чужбина Запада "), Мухи ад-дин Ибн-Араби (XIII в., " Мекканские откровения "), аш-Шазили, Астарабади, Ибн-Таймийа...
Они стремились синтезировать эту мудрость, используя эзотерический опыт всех существовавших тогда мiровых религий и философий, блестяще оперируя их понятиями и находя все новые тонкости, значения и оттенки. Суфизм - характерное порождение эры Рыб, результат работы интуиции там, где невозможны "логические дискурсы" (Смирнов А.В. Великий шейх суфизма. Опыт парадигмального анализа философии Ибн-Араби. М., "Наука", 1993), ибо " невыразимое можно выразить только путем умолчания " (конфуцианцы).
Так, они приняли фактически постулат дзен-буддизма о том, что "Я" - это преграда (хаджаб, заслон) на пути познания действительности. Чтобы постичь действительность, надо снять эту преграду (Агахи А.М. Значение противоборства религиозно-философских течений "ахбари" и "осули" в идеологической борьбе своего времени. В: Иран. История и культура в Средние века и Новое время. М., "Наука", 1980). А для этого нужно познать самого себя - Gnwri se auton, как говорили греки:
"Душа всех наук состоит в том, чтобы познать, кто я такой" - сказал Джалаледдин Руми (1207-73), поэт и философ (Есть также книга: Фиш Р. Джалаледдин Руми. М., 1972.)
Путь же познания мiра и человека, путь самоусовершенствования назывался у суфиев Тарикат (Tariqah). Это понятие нам тоже знакомо - вспомните дао или путь самоусовершенствования в йоге и буддизме.
Из Каббалы суфии восприняли многие идеи об устройстве мiра, дополнив и развив их. Так, сфер или уровней мiроздания (вспомните сферы у бенинцев или сфирот у каббалистов) они насчитывали 15 - и здесь вновь сыграл свою роль язык как основа мышления, ибо в арабском языке выделяют 15 "пород" глагола, чего нет в еврейском. Грамматика - тоже оккультная наука. Уровни перечисляются "сверху вниз":
1 Престолы 8 Солнце
2 Троны 9 Венера
3 знаки Зодиака 10 Меркурий
4 лунные стоянки 11 Луна
5 Сатурн 12 эфир
6 Юпитер 13 воздух
7 Марс 14 вода
15 земля
Это напоминает распределение ангельских чинов и стихий в Талмуде и у христиан, но к ним добавляются уже знакомые нам астральные сущности - семь планет и двенадцать знаков, а также лунные стоянки, плюс указывается, что Солнце-огонь есть важнейшая из сфер, сфера Еноха-Идриса. Каббалистический принцип работы с буквами обогащается понятием "харфа" - образа буквы (Ибн-Араби. Мекканские откровения, ч. I, гл. 26). Ведантийское представление о мiровой иллюзии, майе, раскрывается как "неслиянное единство" единичности (Бог) и множественности (все остальное), Света (Бог) и Тени (Его проявления), изящно намекая на пару Ормузд-Ариман и одновременно отрицая самосущность, бытийность последнего...
Суфии детально разработали и проблему судьбы, точнее, тот комплекс проблем, который у нас сегодня не совсем правильно обозначают понятием "карма" (см. Главу 5). Используя свою терминологию, суфии говорили о Предопределении (араб. qadar) как общем мiровом законе, подразделяя его на божественное первоначало как источник этого закона и частные его проявления (что во многом сближает "кадар" с кармой и телосом). При этом одни сохраняли за человеком свободу воли в каждом конкретном случае (каждый сам строит свою судьбу), другие же отрицали и ее, считая, что Предопределение проявляется через Принуждение (араб. jabr), т.е. даже самый свободно совершаемый акт на самом деле вынужден, вызван какой-то (чаще всего неизвестной человеку) причиной. "Джабр" таким образом оказывается сродни ананке-року или фатуму.
Столь тонкие взаимосвязи и можно было ощутить (именно ощутить, а уж потом вывести логически) лишь после того, как люди ознакомились со связями более грубыми - тройка, восьмерка, дюжина, 22... У суфиев число таких связей бесконечно. Чтобы ощутить их, необходимы были образованность, интуиция и высокое эзотерическое сознание, отличавшие и иудейских, и мусульманских, и христианских ученых того времени. Но если каббалисты ограничились разработкой этих связей в пределах своего шумеро-семитского "культургута", своей философии и религии (и - лишь позже - христианской), то суфии, точнее, их великие шейхи, пожалуй, и на сегодняшний день первые в освоении и осмыслении всех важнейших отделов нашей эзотерической культуры.
Понять их труды не просто - или, по крайней мере, не всегда просто. Суфии выработали свой образный язык, во многом предвосхитив приемы поэтов-символистов.
Так, у Сухраварди в " Чужбине Запада " есть сцена, когда путешественник поднимается на высокую гору и обнаруживает там Источник жизни, в котором плавают рыбы. Он спрашивает у них, кто они.
"Одна из рыб, что пустилась в свой путь, свободно уплывши в море, отвечала мне: это то, к чему ты стремился... Эти рыбы - тебе подобные, вы - сыновья одного Отца. С ними случилось то же, что и с тобой. Вы - братья" (перев. А. Смирнова).
Вспомнив Рыбу-Оаннеса и рыбу, "преодолевающую очередной порог" у суринамцев, мы поймем, что это означает.
Таким же образом зашифровывались или, точнее, поэтизировались и алхимические понятия, и любовный лексикон, и все прочие вещи, о которых не следовало говорить прямо.
Литература по суфизму обширна. На русском языке изданы труды Аль-Газали, Ибн Рушда, Ибн Халдуна, Руми, Фараби, Ибн Араби. Вышел и любимый на Западе современный толкователь суфизма Идрис Шах (Суфизм. М., 1994).
Подобно Бхагван Шри Раджнешу, изложившему индийское учение в категориях, понятных для людей Запада, Идрис Шах делает то же самое в отношении суфизма. Но, в отличие от Раджнеша, Идрис Шах пытается объяснить суфийские "тайны" через их сравнение с "Тайнами Запада" (Св. Франциск и Бл. Августин, тамплиеры и розенкрейцеры), чем лишь запутывает читателя, не знакомого ни с тем, ни с другим. Чтобы действительно понять смысл суфизма, начинать лучше с "великих шейхов" или хотя бы с работ Александра Игнатенко об Ибн-Хальдуне и Андрея Смирнова об Ибн Араби.
Игнатенко А.А. Ибн Халдун. М., 1980; В поисках счастья. М., 1989.
Об успехах прикладных эзотерических наук (астрологии, алхимии и т.д.) у арабов говорить не будем - это слишком хорошо известно, да и времени у нас больше нет. Закончим же мы сегодняшнюю беседу цитатой из Корана:
Скажи [им так]: я не говорю вам, что "у меня сокровища Божии", ни того, что "[я] знаю тайное". [Я] не говорю вам, что я ангел. Я следую только тому, что дано мне откровением. Скажи [им так]: Зрячий и слепой равняются ли один другому? Ужели вы не размышляете об этом?
Коран, сура "Скот" (VI:50).
Глава 9
Греки и варвары
Греки
Взгляды и достижения древних греков составляют неотъемлемую часть нашей культуры (я имею в виду культуру христианскую или западную), а потому всем хорошо знакомы. Поэтому мы не будем вдаваться в общеизвестные подробности, а опять-таки попробуем выделить основные черты греческой эзотерической мысли.
В конце эры Овна, а точнее, в период становления мiровых религий и философий - VI-IV вв. до н.э. - греки поклонялись обширному пантеону космических и иных богов, духов или героев, у которых были свои жрецы и храмы или алтари, священные рощи, ручьи и реки.
Были у них, естественно, также всяческие нимфы, наяды и дриады, по сути те же винти и аку-аку (см. Главу 6).
У богов просили заступничества и спрашивали совета. Для этого приходили в храм, вносили положенную плату, и через некоторое время жрец или жрица сообщали ответ. Такой храм, а также ответ бога назывался "оракулом" (лат. oraculum, "краткая молитва"), по-гречески mantЭon, отсюда мантика - "гадание".
Гадали также по полету и крику вещих птиц, по внутренностям жертвенных животных, по петуху или курице, по воде, по вину, по воску, по встретившимся на пути людям или животным... Многие из этих видов гадания через Византию распространились потом в странах Европы, в том числе в России.
С началом персидских войн в Грецию проникли астрология и хиромантия, магия и демонология. Широко были распространены приворотные зелья, любовная ворожба и т.п. Греческие врачи при лечении болезней прибегали к заклинаниям. Лечили больных в храме, где приносили жертву, чтобы больной выздоровел.
Клятва Гиппократа - классический обет мага: клянусь чисто и непорочно проводить свою жизнь и свое искусство, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости.
Тот же Гиппократ (ок. 460-337 до н.э.) одним из первых сформулировал теорию четырех жидкостей человеческого тела - слизи, крови, желтой и черной желчи, из которой позже развилось учение о четырех темпераментах (флегматик, сангвиник, холерик и меланхолик).
Прибегать к заклинаниям, а также к астрологии, гаданию и другим герметическим средствам не запрещалось: преступлением считалось лишь нанесение кому-либо вреда с их помощью. Греки различали тавматургов - чудотворцев и гоэтов - колдунов или "черных магов", считая, что первым помогают боги, а вторым злые духи или демоны (ср. curandero и brujo, Гл. 6).
Особое место занимали мистические культы, восходившие к древним народным праздникам-мистериям в честь Деметры, Кибелы, Диониса и других божеств, так или иначе связанных с рождением, плодородием и смертью, этими важнейшими сакральными категориями.
Вначале это были " первобытные культы с медвежьей пляской и факельным ходом, с неуклюжими идолами и грубыми обычаями, с заклинаниями и чудодейственными исцелениями " (Леман А. Краткая история суеверий и волшебства), участники которых приходили в экстаз и предавались оргиям -
- недаром и "экстаз", и "оргия" - слова греческие, но в древности они не имели еще современной негативной окраски, а означали всего лишь "смещение, переход [в иное состояние]" ("ek-stasij) и "[священно]действие (ta Фrgia, от "ergw)", - однако чем ближе подходил конец эры Овна, тем более они становились похожи на своего рода тайные общества, ордена или закрытые клубы, куда принимали лишь после выполнения особых обрядов или обетов. Принятые же проходили несколько степеней посвящения, и в самых главных мистериях могли участвовать только высшие адепты.
Одним из таких орденов или обществ были ОРФИКИ. Свое учение они возводили к мифическому певцу Орфею, которому приписывали свои книги и гимны.
Орфей - сын Оагра и музы Каллиопы, легендарный фракийский певец и пророк. Мифов о нем существует множество: он спускался в Подземное царство за своей возлюбленной Эвридикой, мог укрощать песнями диких зверей и перемещать деревья и скалы. После гибели Орфея его голову, брошенную в реку Гебр, принесло течением к Лесбосу, где она стала местным оракулом.
У орфиков были свои школы. В частности, в Афинах в VI в. до н. была такая школа, возглавлявшаяся Ономакритом. Однако больше было бродячих жрецов, называвшихся орфеотелестами. Они ходили по городам и селам, объявляя изречения оракулов, продавая Книги Орфея и Мусея, и посвящая желающих в орфические таинства. Сами они соблюдали множество строгих правил, ведя аскетический образ жизни.
Сегодня у нас под аскезой понимается отказ от материального ради духовного. Однако слово аскеза (°skhshj) собственно означает тренировку, так что античный аскет - это тот, кто приобрел некие навыки, преимущественно практические, нужные для достижения определенной цели, например, состояния медитации или экстаза, то есть человек, в нашем понимании скорее соответствующий йогу.
Космогония орфиков, в отличие от общепринятой у греков, носила черты Востока:
Из яйца, брошенного в воду, родился Фанет (Фанеш), божество солнечного света и годового цикла. Его изображали окруженным змеей и 12 знаками Зодиака, как Эона и Митру.
Из Воды и Земли родилось нечто Третье, и "это был Змей с головами быка и льва, между которыми было лицо бога. Имя его было Хронос Агйраос (Нестареющее Время)" - уже знакомый нам сатурнический образ. А сопровождали его Ананке -Судьба и Адрастея -Мстительница.
Но особенно орфики почитали Диониса.
Образ Диониса, связанный с культом плодородия, очень сложен. Прежде всего Дионисов было два, позже слившихся воедино: 1) всем известный Дионис-Вакх, покровитель виноделия, но он же и демон Азазел, и 2) гораздо более древний Дионис-Загрей, великий охотник, сын Змея. Если первый в конце попал на Олимп, то второй погиб примерно так же, как Орфей, и в своих мистериях орфики, конечно, больше имели в виду второго.
О том, как благостный демон (ангел) Азазел захотел стать божеством, рассказывается в апокрифической книге Еноха. Азазел научил мужчин делать мечи, ножи, щиты, а женщин - зеркала и браслеты. Таким образом Дионис-Вакх, хоть и косвенно, оказывается очередным "культуртрегером", родственным тому же Еноху, Оанну или самому Гермесу Трисмегисту.
Дионис-Загрей же, помимо прочего, был сыном Персефоны, богини Подземного царства, нашедшей способ преодолевать порог смерти (ср. о рыбе, преодолевающей очередной порог, у суринамцев, Глава 6): так в одном образе слились категории рождения, плодородия и смерти.
В целом Дионис стал символом освобождения от оков Закона (своеобразный анти-сатурнический бунт), от преграды, отделяющей человеческое "Я" от окружающего его мiра (ср. араб. хаджаб, Глава 8). Это - чувство, интуиция, эмоция в чистом виде, слияние духа и тела, путь к обужению через расслабление, "групповая терапия", восточный путь единения с Абсолютом (объ-единение, ср. solidaire у Камю). Вот чему учили своих адептов орфики. Заметим, что они, разумеется, считали Диониса богом, но у нас с вами речь давно уже идет о культурном архетипе Диониса. В этом смысле "путь Диониса" можно описать как освобождение от Сатурна через Венеру и Юпитер (или, в новейшей традиции, Плутон).
Как писал Владимир Шмаков, это "экстаз, и он уносит душу на крыльях сладостного безумия в причудливые чертоги Любви, где в миг высочайшего напряжения... она одновременно испивает и кубок Смерти, сгорает в этих пламенных объятиях" (Шмаков В. Основы пневматологии. Киев, "София", 1994).
Но был и другой путь к обожению, тоже хорошо известный грекам. Его связывают с образом Аполлона, солнечного бога. Но это не Солнце-Митра, жизнедатель для всех, а Солнце-Аполлион, губитель, только уже не для всех, а лишь для избранных им же (°p-Фlluw, сначала "отобрать"), бог гармонии - помните у Пушкина: "пока не призовет поэта к священной жертве Аполлон..." - тут не поэт приносит жертву богу, а его самого приносят в жертву.
Это - абсолютизация преграды-хаджаба, не бунт, а принятие Сатурна, "индивидуальная терапия", чистый разум, полный отрыв духа от тела, одиночный путь к Свету через приобщение к его неописуемой красоте путем напряжения всех сил и последующий катарсис ("очищение"), ставший западным путем единения с Абсолютом (отъ-единение от всего остального, solitaire у того же Камю). "Путь Аполлона" можно описать как уравновешивание Сатурна Венерой и Солнцем.
В нем тоже есть экстаз, пишет Владимир Шмаков, и он уносит томящийся дух в светозарные чертоги Света, но в то же время "гнетет человека своим бездушным спокойствием, безразлично взирающим на скорби и восторги всякого существа".
Беда была только в том, что представления о самом Абсолюте, пусть даже в форме единого верховного Бога, у греков так и не сложилось. Орфики, правда, пытались вывести образ единого Бога:
"Зевс был Первым, Зевс - Последний, красота блистающей молнии; Зевс есть Начало, Зевс - Середина, благодаря Зевсу все совершается. Зевс есть основание земли и звездного неба" (цит. по: Ван-дер-Варден Б. Пробуждающаяся наука II. Рождение астрономии. М., "Наука", 1991), -
- но в окружении сонма греческих богов и божеств архетип Зевса так и не утратил своих дионисийских черт. Впрочем, по словам того же Владимира Шмакова,"вовсе отрицать очевидность Его бытия" греки не могли, а потому нашли своеобразную замену Абсолюту: это абстрактная идея Судьбы, Мойры (она же 'Anagkh - Рок), "непостигаемой, но одинаково властно тяготеющей как над людским родом, так и над бессмертными обитателями Олимпа" (там же).
Однако Ананке-Рок греков или ее ипостась Мойра ("доля, удел, жребий") сопоставима скорее с текущей судьбой-кизметом или суфиийским принуждением-джабром, чем с кармой как индивидуальным и мiровым законом, ибо ни путь Диониса, ни путь Аполлона от нее не освобождают.
Так распался классический треугольник Алеф-Мим-Шин, превратившись в бинер (двоицу) и антиномию Шин-Мим, Дионис-Аполлон, Восток-Запад:
Таким образом остается два полюса:
ДИОНИС как интуитивное, простонародное начало, Каббала-Маасит (натуральная магия) или познание через милосердие (из сфирот - Хохма), YucК (душа) у Платона: среди арканов Таро это - Шут, естественно ощущающий свое единение с Космосом и предающий себя его воле, мистика Востока; не удивительно, что в христианской мистике с этим полюсом оказалось связано представление о Боге-Отце. Его отрицательное значение ("ложный аспект" по В. Шмакову) - это архетип
Ваал-Завува (Вельзевул), Хаос, Энтропия. Соответственно этому из трех физических категорий (материя, энергия, информация) это - Информация.
АПОЛЛОН как интеллектуальное начало, аристократическое в духовном смысле, Каббала-Июнит (учение) или познание через строгость (Бина), Noаj (ум) у Платона: среди арканов Таро это - Смерть, порог, через который необходимо пройти, чтобы достичь обновления, мистика Запада; в христианской мистике - Бог-Сын. Отрицательное значение ("ложный аспект") - архетип Мефистофеля, мертвая логика, вторая и окончательная Смерть. Из физических категорий - Материя.
Орфики, кстати, ввели в обиход знаменитое выражение о "соме" и "сэме", ставшее потом важнейшим постулатом христианской философии: tС sСma einai tС sЗma, "тело - это могила", материя, от которой дух должен быть свободен.
Третья вершина - Абсолют, "En Платона, Энергия (физическая категория), Воля, аркан Мага, из сфирот - Венец (Кетер) - была позже достроена (восстановлена) христианством при помощи понятия Святого Духа.
Как говорит Г.О.М. (Курс энциклопедии оккультизма), " посвящение есть умение нейтрализовать бинеры ". Поэтому греческие мистериальные школы учили своих посвященных именно этому, находя каждая свой путь.
Некоторые создавали маленькие триады (так, из одной Мойры стало три, что, по мнению некоторых исследователей, "означало право для каждого на личную судьбу", т.е. приближало человека к понятию индивидуальной кармы - см. Лукач Й. Пути богов. М., ИПЛ, 1984), но их "мощности" нехватало для нейтрализации общегреческого бинера.
По Плутарху, мойры ведали связями: 1) принципа движения с принципом жизни, которые связывает монада, в области незримого (Атропос); 2) принципа жизни с принципом гибели, которые связывает природа, символ - Луна (Лахезис); 3) принципа гибели и возрождения с принципом движения, которые связывает ум, символ - Солнце (Клоту).
Однако бинер можно достроить не только до треугольника, но и до квадрата: 
Получается андрогин, от греч. "androj - "мужчина" и gunЗ - "женщина", символ "неслиянного единства" ян и инь, попытка найти в законах Сатурна смысл через нахождение их элементарных составляющих, ведь квадрат (четверка) - это четыре стихии, четыре стороны света и т.д. (уравновешивание Сатурна при помощи архетипа двойной Венеры, Афродиты и Афродитона - ср. у орфиков: "Юпитер - и
божественный Супруг, и Супруга, Отец и Мать" /цит. по: Шюре Э. Великие посвященные. Калуга, 1914; репринт М., 1990/, или у китайцев: Дракон-Юпитер как темная и "Дракон-Юпитерша" как светлая ипостась Юпитера /Шицзин/).
Согласно греческой мифологии, боги первоначально создали не людей, а андрогинов: это были двуполые существа с двойным набором органов. Возгордившись, андрогины восстали против богов. Тогда Зевс расколол каждого из них пополам: "Если они и теперь не усмирятся, я рассеку их еще пополам (квадрат!), и им придется скакать на одной ноге". По Платону, любовь есть инстинктивное стремление любящих вновь соединить раздвоенное.
Весьма "квадратным" в этом смысле было учение Пифагора.
ПИФАГОP (ок. 580-500 до н.э.): в юности учился музыке, живописи и атлетике, потом - геометрии и астрономии. По легенде (естественно, не подтвержденной) побывал в Египте, Вавилоне, Персии и других странах: "математические науки он усвоил от египтян, халдеев и финикиян... а от магов услышал о почитании богов и о прочих жизненных правилах" (Порфирий. Жизнь Пифагора).
Вернувшись на родину, открыл школу в Кротоне. Поступавшие туда должны были пройти обет молчания (от 2 до 5 лет), после чего их посвящали в "акусматики" (слушатели) или "экзотерики" (внешние) и разрешали слушать таинства из-за занавески. В это время они изучали классические науки - грамматику, риторику и т.п.
"Все, явленное Пифагору, его последователи полагали законом, его самого чтили как посланца от Зевса, а на себя, благоговея перед божественным, накладывали обет молчания, ибо внимали многим священным тайнам" - Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. М., "Наука", 1985.
Лишь после этого их посвящали в "математики" (ученые, т.к. maqhsij и значит "наука") или "эзотерики" и после обряда очищения (греч. kaqarsij /!/, ср. "Тахарот" у евреев - трактат о ритуальных очищениях, но очищениях женских) разрешали участвовать в мистериях.
Требования, предъявлявшиеся Пифагором к ученикам, нам уже знакомы так же, как и смысл его учения, ибо основы эзотерики везде одни и те же. Различаются лишь детали.
Ученики должны были соблюдать правила добродетельной жизни (почитай богов, блюди клятву, уважай родителей, т.е. те же заповеди: "да не будет у тебя иного Бога кроме меня, почитай отца твоего и мать твою, не лги, не лжесвидетельствуй...") и ряд символических требований (напр., "не ешь сердца", т.е. не удручай себя горем, или "в перстне изображений не носи", т.е. не выставляй напоказ того, что думаешь о богах).
Они изложены в т.н. "Золотых стихах", принадлежащих кому-то из последователей Пифагора (опубликованы, в частности, в альманахе: АУМ. Синтез мистических учений Запада и Востока. N 2. М., "Terra", 1990). Ничего особо эзотерического в них изначально не было, если не считать последних стихов, где говорится, что в результате такой жизни человек освободится от земной оболочки (ср. сома и сэма) и уподобится божеству.
Однако эзотерики XIX в. (Фабр д'Оливе и вслед за ним Эдуард Шюре), прочтя их с высоты своей культуры, не только узнали в Пифагоре единомышленника, что не удивительно, ибо основы эзотерики всегда одни и те же, но и приняли этот примитивный текст за глубоко зашифрованное изложение мыслей, волновавших их самих, вложив их в него так же, как их современники в Китае вкладывали глубочайший смысл в столь же примитивные стихи книги И Цзин. Однако, как мы уже говорили, это не ошибка их, а заслуга.
Точно так же и образ Пифагора как великого мудреца и посвященного сложился в умах потомков под влиянием его биографии в пересказе Аполлония Тианского (I в. н.э.), если не под влиянием биографии самого Аполлония в пересказе Флавия Филострата (III в.н.э.). Да и не к одному Пифагору это относится: история ведь пишется ретроспективно...
Учение же Пифагора, каким мы его знаем сегодня, было сформулировано не столько им самим, сколько его учениками и последователями - поэтом Пиндаром, магом Аполлонием, философом Платоном.
В чем состояло учение, "какой именно культ отправляли древние пифагорейцы и какое божество было в центре этого культа, доподлинно не известно", - пишет Елена Рабинович (Рабинович Е.Г. Послесловие к кн.: Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского). Но нам важно не это.
Важнейшим принципом познания мiра для пифагорейцев служило число. Оно не только помогало выделить в этом мiре элементарные составляющие ("рассеку еще пополам..."), но и служило символом многих вещей и понятий, став в конечном итоге таким же архетипом, как уже упоминавшиеся нами Овен и Рыбы, Сатурн и Венера или Хохма и Бина.
"Так, понятие единства, тождества, равенства, причину единодушия, единочувствия, всецелости, то, из-за чего все вещи остаются самими собой, пифагорейцы называют Единицей; Единица эта присутствует во всем, что состоит из частей, она соединяет эти части и сообщает им единодушие, ибо причастна к первопричине. А понятия различия, неравенства, всего, что делимо, изменчиво и бывает то одним, то другим, они называют Двоицею; такова природа Двоицы и во всем, что состоит из частей" (Порфирий).
Еще одним средством познания мiра грекам, как и евреям, служил алфавит (что не удивительно, ибо у них греки его и переняли). Цифры обозначались буквами, из значений букв складывалось значение всего слова и т.д. Все это нам уже знакомо: эти представления и поныне составляют основу нумерологии.
Мiр гармоничен, учили пифагорейцы, "все небо есть гармония и число ". Они открыли математическое соотношение музыкальных интервалов (кварта, квинта и т.п.) и связали их со стихиями, геометрическими телами и планетными сферами, которых насчитывали десять.
Так сложилось понятие гармонии сфер (слова-то опять греческие): пифагорейцы считали, что каждая планетная сфера издает свою музыкальную ноту, в результате чего получается мiровая музыка (музыка сфер). Считалось, что услышать ее могут лишь посвященные, а чувство гармонии в человеке, его "индивидуальная нота" есть отражение ее космического прототипа.
Подробнее об этом см., напр: Холл, Мэнли П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. Новосибирск, 1992.
Этим соотношением в последующие века интересовались и интересуются очень многие, от Иоганна Кеплера (1571-1630) до нашего современника Олега Никанкина ("Астролог" N 5/1994), стремясь то уточнить планетные расстояния путем расчета звуковых частот гаммы, то создать "музыкальную астрологию" путем привязки элементов гороскопа к нотам, интервалам и другим музыкальным понятиям, то разработать систему "астрологической музыки" (найти для каждого человека свой аккорд или мелодию (ср. Карлхайнц Штокхаузен и его двенадцать пьес для каждого из зодиакальных архетипов)...
Пифагорейцы, кстати, лечили музыкой: "...песнями, напевами и лирной игрой он /Пифагор/ унимал и душевные недуги и телесные" (Порфирий).
В 1772 году, через сто пятьдесят лет после смерти Кеплера, немецкий астроном Иоганн-Эрнст Боде на основе своих наблюдений и расчетов сформулировал закон планетных расстояний, согласно которому расстояние каждой следующей планеты от Солнца увеличивается в определенной пропорции. Эта пропорция, естественно, не совпадала с пифагорейской (т.к. они считали в геоцентрической системе), но очень ее напоминала. С современными же данными о планетных расстояниях она коррелирует довольно точно.
Чем объясняется сходство или, точнее, подобие планетных расстояний и музыкальных интервалов, мы уже знаем...
Космос был для пифагорейцев единым живым существом (Платон, “Тимей"), Солнце же, считали они, есть живой огонь и главная движущая сила Космоса (стоик Клеанф, III в. до н.э.). Стоики Хрисипп и Посидоний (II-I вв. до н.э.) учили, что Космос одушевлен и рационален, и что человеческая душа имеет в нем частичку (Ван-дер-Варден Б. Рождение астрономии. М., "Наука", 1991). Душа человека тоже приходит из Космоса и возвращается туда после смерти тела, чтобы возродиться снова (перевоплотиться): эти странствия необходимы душе, чтобы постепенно достичь совершенства.
Перевоплощение (реинкарнация) называлось у греков метемпсихозом (греч. meta-em-yucosij). Считалось, что сам Пифагор помнил свои прежние воплощения.
Кроме того, у греков было первичное представление об астральном теле и даже двойнике: они называли его "образом жизни" (tС eidolon tij aionoj - "идол Эонов" /!/): "В то время, как тела всех людей подвластны смерти, - писал поэт-пифагореец Пиндар, этот образ остается живым, поскольку он один исходит от богов. Он спит, пока члены тела еще действуют, а тому, кто спит, он во многих сновидениях предзнаменует решения вопросов, благоприятные или скорбные" (цит. по Ван-дер-Вардену). Ср. душа-двойник у бенинцев (Глава 6).
Пифагорейцам удалось и превратить андрогинный квадрат обратно в треугольник - с помощью уже упоминавшейся тетрактиды (греч. tetraktij):
Здесь квадрат снова развертывается в треугольник, и получается фигура, не менее продуктивная, чем Светлый Престол (Мин Тан) китайцев. Вы видите, что из этой фигуры легко выводится и гексаграмма, и десятка (десять точек), и девятка (девять малых треугольников), и дюжина (три стороны по четыре точки на каждой). См. об этом.: Холл, Мэнли П. Энциклопедическое изложение... Новосибирск, 1992 (переводчик называет эту фигуру "тетрактис").
Таковы были в общих чертах эзотерические представления греков. Какой-то цельной системы наподобие современных им индийских или персидских у греков не возникло, хотя связь между ними существовала несомненно (Платон, Аристотель и другие титаны греческой мысли все-таки в гораздо большей мере философы, чем эзотерики). Однако, как писал небезызвестный вам Алексей Федорович Лосев (1893-1988), эзотерические представления греков "оказались чрезвычайно живучими не только в пределах самого античного мiра, но и во всех последующих культурах, вплоть до современных теософии и антропософии" (Лосев А. Пифагор. Статья в: Философская энциклопедия, т. 4, М., 1967).
Варвары
Варварами греки, как известно, называли всех, кто были не греки. В те времена, о которых только что говорилось, т.е. в конце эры Овна - начале эры Рыб это были египтяне, семиты, персы, с которыми мы уже знакомы. Но нас интересуют не они, а те, кого мы больше привыкли называть варварами, т.е. предки будущих западных европейцев, наших современников, а также мы сами, хоть себя так и не называем.
На исторической арене они появились уже в иную эпоху: она начинается с очередного переселения народов в V в. н.э., когда пал Рим - который мы не рассматриваем, во-первых, в силу его культурного сходства с Элладой, а во-вторых потому, что многое из его наследия вошло в культуру варваров и их потомков, с которой нам еще предстоит встретиться.
Эта эпоха не тождественна Средневековью, которое начинается тогда же, а оканчивается то ли Возрождением, то ли Английской буржуазной революцией XVII в. (История средних веков, М., "Просвещение", 1986). Она охватывает около пятисот лет или чуть больше и оканчивается для нас все той же Великой схизмой 1054 г. (суфизм, Каббала, крестовые походы).
Пятисотлетние исторические периоды связаны не с прецессионной хронологией, а с планетными циклами.
Планета Нептун делает полный оборот вокруг Солнца (или Земли, если оставаться на точке зрения древних) за 165 лет, Плутон - за 250 лет. Они соединяются, то есть встречаются в одном районе неба, примерно раз в 500 лет. Тогда в жизни общества происходят значительные перемены.
Этот аспект, как говорят астрологи, "связан с изменением настроя общества в связи с развитием философии, религии, науки, с поворотным моментом в развитии науки, культуры, цивилизации или социальных институтов" (Het Monster. Практическая астрология. М., 1992).
Впрочем, с планетами их можно и не связывать. Современные историки, например, выделяют в каждом историческом периоде подпериоды "весна - лето - осень - зима", т.е. зарождение, расцвет, упадок и гибель. Это все та же знакомая нам четырехчастная схема - квадрат, тернер, тетрактида. Точно так же можно подразделить эти периоды на три, семь, двенадцать и т.д. подпериодов (что и делается), но для нас в данном случае удобнее четверичная схема.
Период от падения Рима до Схизмы - это эпоха христианизации Европы, замены старых представлений эпохи Овна или даже Тельца новыми, "рыбными". Однако, несмотря на это, реликты древних эпох кое в чем сохранились или (особенно в XIX - XX вв.) были открыты заново.
Из варваров мы сегодня рассмотрим не всех, и тем более не представителей монголоидных племен, о которых уже шла речь (лекция 4), а лишь германо-скандинавов и кельтов. Причем если германцы (готы, саксы, даны и т.п.) до V в. не имели документированной предыстории, то о кельтах этого сказать нельзя.
В греческие времена кельты жили в Малой Азии и назывались галатами. Это к ним обращено известное письмо ап. Павла ("Послание к галатам"), где он хоть и не в первый раз, но не менее настойчиво повторяет: "Нет ни эллина, ни иудея" (Гал. 3:28).
Тем самым ап. Павел указывал, что эгрегор новой религии, христианства, открыт для всех, а не только для принадлежащих к определенному этносу. У него нет "кода", и чтобы стать причастным к нему, достаточно принять (во крещении) новое имя.
Из Малой Азии кельты переселились в Италию, Испанию и другие края, позже постепенно продвигаясь все дальше на север. Нынешние потомки кельтов - это валлийцы в Англии, бретонцы во Франции и ирландцы.
Завоевывая бывшие римские провинции, обладавшие в целом более развитой культурой, варвары, естественно, попадали под ее влияние, причем иногда настолько, что даже утрачивали свой язык. Достаточно вспомнить о совреме