Ольга Дмитриевна Иванова
И 6, или Любовь по рецепту
https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67185143SelfPub;&lfrom=382823556 2022
Аннотация
Справки, рецепты, сезонные сопли – унылые будни участкового терапевта. Я, конечно, мечтала о более яркой жизни, но не таким же способом! Теперь я – личный врач парня с темным прошлым, а мои будни так же суровы и непредсказуемы, как и охранники, бдящие за моим загадочным пациентом.
Ольга Иванова
И 6, или Любовь по рецепту
Глава 1
– Лечитесь, Владлен Филиппович, поправляйтесь. И не забудьте, что у вас в следующую среду запись к кардиологу, – я с трудом пробиралась между книжных шкафов, которыми была заставлена и без того узкая прихожая. – Давление контролируйте. И, если вдруг хуже станет – вызывайте скорую, не тяните.
– Я лучше вам позвоню, Виктория Игоревна, можно? – старик улыбнулся, не заискивающе, как большинство пациентов, а спокойно и доброжелательно.
Владлен Филиппович сам по себе был очень приятным в общении человеком, интеллигентным, сдержанным на эмоции. Профессор и бывший преподаватель МГУ, вдовец. Он никогда не позволял себе грубого слова или раздраженного взгляда и непременно в каждое мое посещение угощал меня конфетами или печеньем. Вот и сегодня я уходила не с пустыми руками, а с шоколадным батончиком, который мне мой гостеприимный пациент вручил почти насильно. Впрочем, отказывалась я не особо, скорее, ради приличия: к концу рабочего дня желудок разбушевался и нагло требовал в него чего‑нибудь забросить.
– Можно, – я со вздохом улыбнулась, – только, боюсь, если что серьезное, мало чем смогу помочь, по телефону‑то…
– Вы одним своим голосом уже помогаете, он у вас целительный какой‑то, – польстил Владлен Филиппович.
Да‑да, а еще у меня глаза голубые‑голубые, как весеннее небо, дарующее надежду. Это еще тоже один из любимых комплиментов Владлена Филиппович. Он вообще мастер красиво говорить, прямо верить хочется. Уверена, в свои лучшие годы профессор был тем еще дамским угодником и сердцеедом. У него у самого вон, несмотря на восемь десятков лет за спиной, взгляд ясный, умный, с веселыми искорками.
– Поправляйтесь, – пожелала я ему еще раз и наконец выскользнула за дверь.
Пока ждала лифт, быстро разорвала обертку батончика и с наслаждением вонзила зубы в шоколад. М‑м‑м, молочный, с орешками и вафелькой… К нему б сейчас еще кофейку. Но, увы, до счастливого момента, когда смогу выпить чего‑нибудь горяченького, мне еще как минимум час.
Выходя из подъезда, я едва не поскользнулась на снежной каше. Потом заметила, что не сняла бахилы, и чертыхнулась. Теперь придется выкидывать, а так бы еще сэкономила на парочку обходов. Представляю, как будет ворчать Семеновна, выдавая мне новую партию, и обвинять в разбазаривании бюджетных средств. А то, что бахилы – вещь одноразовая, ее никак не волновало. И все потому, что с нового года наша поликлиника решила стать «образцово‑показательной» и модернизировать так называемый сервис. Теперь у нас электронная очередь, бесплатный вай‑фай для пациентов, а также бахилы, которые терапевты обязаны надевать на обходах. Вот только одно «но»: расходовать мы их должны предельно экономно.
Я стянула с себя намокшие бахилы и зашвырнула их в урну. Так, теперь надо уточнить адрес следующего пациента. Последнего на сегодня, ура! Я достала папку, где вместе с рецептами и прочими бумагами лежал список вызовов. О, соседний подъезд! Хоть тут повезло!
Внезапный сильный толчок в бок развернул меня на девяносто градусов и заставил выронить папку. Бумаги веером разлетелись по мокрому асфальту.
– Простите, – буркнул мальчонка с огромным рюкзаком, который и стал виновником нашего столкновения.
– Аккуратней надо! – с досадой воскликнула я и бросилась собирать бумаги.
Мальчик виновато опустил глаза и пулей заскочил в подъезд. А ведь мог бы и помочь!
Список… Ведомость… Рецепты… Главное, собрать все рецепты, они ведь пропечатаны…
– Возьмите… – раздался откуда‑то сверху тихий баритон.
Сперва я увидела перед собой начищенные мужские туфли из гладкой черной кожи. Затем темно‑серые брюки… Черное кашемировое пальто… И, наконец, протянутую ко мне руку с несколькими моими рецептами. Пальцы, которые их держали, были длинными и по‑мужски красивыми, а ногти, что редкость для мужчины, ухоженными. Взгляд еще успел выхватить золотой браслет часов, обрамляющий запястье, прежде чем баритон вновь поинтересовался:
– Это же ваше?
– Ах, да! – опомнилась я, подскакивая. – Спасибо!
В этот момент я отчего‑то чувствовала себя полной дурой. А мужчина, шатен, скользнул по мне чуть насмешливым взглядом и, оставляя за собой шлейф дорогой туалетной воды, быстрым шагом направился все к тому же подъезду Владлена Филипповича. Я же с трудом отвела глаза от его рослой фигуры и широких плеч. Тряхнула головой, сбрасывая наваждение, и стала запихивать в сумку папку с рецептами. Ну помог и помог человек, что тут такого? Просто хорошо воспитан. Чего так разволновалась‑то?
Кое‑как уложив бумаги, я двинулась в сторону соседнего подъезда. Но прежде пришлось обогнуть черный джип, припарковавшийся практически на бордюре. А вот это уже наглость, ни пройти, ни проехать! Кто сидел в машине, не было видно из‑за тонированных стекол, лишь окно с водительской стороны было чуть опущено, и в этом зазоре подрагивала зажженная сигарета.
Последняя пациентка оказалась с полным букетом сезонных симптомов: сопли, горло, кашель и повышенная температура, куда ж без нее? Вирусы не дремлют: февраль, как‑никак, их любимое время… Еще и оттепель.
Скорей бы весна…
На этот раз я бахилы сняла еще на выходе из квартиры, маску стянула уже в лифте. С облегчением вздохнула и поздравила себя с завершением рабочего дня. Часы показывали половину шестого. Это хорошо, значит, вполне успеваю на встречу с подругой. Сегодня мы договаривались посидеть в кофейне и отметить день Святого Валентина. Вернее, это Танька, подруга, рвалась его отметить, я же не понимала, зачем это делать двум одиноким и ни в кого не влюбленным девушкам. Тут даже на горизонте ухажера не намечается… Но как говорит подруга: на зло! А заодно для задабривания того самого Валентина. Вдруг он увидит, как мы уважаем и чтим его праздник, и пошлет нам любовь? Ага, как же… Большую и такую светлую, что аж ослепнем от счастья! Странно верить в подобную романтическую чушь, когда тебе без пяти тридцать. А вот Танька верила. И даже собиралась провести сегодня какой‑то ритуал на привлечение любви. Нет, пусть проводит, конечно. Каждый сходит с ума по‑своему. А я в сторонке посижу, тортик поем…
На улице уже успело стемнеть. Зажегся одинокий фонарь, остальные в этом дворе почему‑то не горели, отчего сразу стало неуютно. Еще и снег пошел, мелкий, как крупа. Я поежилась и повертела головой, пытаясь вспомнить, в какой стороне автобусная остановка. Кажется, налево…
Тихое урчание мотора за спиной заставило меня насторожиться. Я бросила взгляд через плечо: да это тот самый джип, что недавно загораживал проход! И, кажется, он едет за мной… Бред, конечно. На кой я ему нужна? Но все равно ускорила шаг. Когда же машина поравнялась со мной и ее передняя дверца стала открываться, страх, не контролируемый разумом, все же прорвался наружу. Я уже собралась припустить со всех ног, но не успела. Все произошло слишком быстро. Из джипа выскочил мужик, невысокий, жилистый, в короткой кожаной куртке. Одной рукой он схватил меня за запястье, другой – распахнул заднюю дверь. Рывок, толчок в спину – и я уже в салоне. Это только в кино все кричат и визжат от страха, в жизни же в такой ситуации человек нередко немеет и впадает в ступор. Вот и я онемела и не могла даже пошевелиться. Вцепилась в сумку и вжалась в спинку сидения. По соседству со мной кто‑то тяжело дышал и постанывал. Я скосила глаза – и испытала еще больший шок. Рядом полулежал, занимая почти все заднее сидение, тот самый тип в кашемировом пальто, который помог собрать мне рецепты. Его лицо было белым как мел, а веки полуприкрыты. Ему явно нездоровилось… Рука спрятана под пальто, точно прижимает ее к сердцу. Постойте, мне кажется, или она действительно в крови?
Тем временем мужик в кожанке вернулся на переднее пассажирское сидение. Водитель же за все время даже не шелохнулся, демонстрируя мне лишь свои огромные плечи и бритый затылок. Мой же похититель, наоборот, повернулся всем корпусом, но обратился не ко мне, а к типу в пальто:
– Это она?
Тот чуть приподнял голову и сфокусировал на мне взгляд.
– Она, – просипел едва слышно и откинулся обратно на спинку.
Мужик в куртке кивнул и дал знак водителю. Машина тут же сорвалась с места.
А вот теперь у меня наступила стадия осознания происходящего. Ступор прошел и прорезался голос.
– Куда вы меня везете? – я пыталась говорить с холодным спокойствием, не показывая им свою панику, от которой к горлу подкатывали одна за другой волны тошноты. – Кто вы такие? Что вам от меня надо?
– Слишком много вопросов, – поморщился мужик. – Вы же врач?
Обращение на «вы» несколько обескуражило, а после немного успокоило: маловероятно, что мне будут «выкать», если собираются убить, ограбить или изнасиловать. Слишком вежливые бандиты получаются…
– Врач, – подтвердила я. – Откуда вы знаете?
Ответом мне был намокший бланк рецепта с моей печатью, которым помахали прямо у меня перед носом. Подобрали, значит. Вычислили.
– Что вам от меня нужно? – повторила я вопрос.
– Он ранен, – и кивок в сторону шатена. – Вытащите из него пулю – и будете свободны.
– Пулю? – мой истеричный смешок был похож на всхлип. – Вы издеваетесь? Я терапевт, а не хирург! С огнестрелом вам надо в больницу!
– В больницу нельзя, – взгляд мужика полоснул по мне лезвием.
Так, ситуация набирает обороты. Это однозначно криминал, в который хотят втянуть и меня. Господи, где я так нагрешила, что ты закинул меня в такую передрягу? Обещаю, если выйду из нее живой… Пожертвую все сбережения на какое благое дело. Их, конечно, не так уж много, но все что есть…
– Я попробую найти хирурга, – предложила я, лихорадочно соображая, к кому из знакомых можно обратиться за помощью.
Но жесткое:
– Нет, – пресекло все мои размышления на корню. – Пулю достанете вы.
– Повторяю: я не буду этого делать! Не могу… – мой голос жалобно сорвался. – Я простой участковый терапевт! Лечу сопли, бронхиты, гипертонию…
– Вы врач, и этим все сказано, – все с той же упрямой интонацией произнес мужик.
– Да, я врач, но это не моя специализация! Вы бы доверили окулисту лечить запущенный отит? А неврологу выписать вам очки? ЛОРа бы отправили в гинекологию или урологию?
– У вас нет выбора, – коротко, как отрезал.
– Иначе вы убьете меня?
Мужик в кожанке не стал демонстрировать никакого оружия, но взгляд, которым он вновь одарил меня, был убедительней любого пистолета.
Мой страх дошел до грани, затмив рассудок, и я потянулась к ручке дверцы на полном серьезе готовая выпрыгнуть из машины, летящей по скоростному шоссе. Дернула раз, другой. Заблокировано. Вот дура! Неужели надеялась на обратное?.. Из меня вырвался разочарованный вздох, рядом же эхом застонал раненый тип.
– Я же сказал, у вас нет выбора, – равнодушно повторил мужик в кожанке. И достал из нагрудного кармана… Нет, к счастью, не пистолет, а мобильный телефон. Набрал номер и бросил коротко в трубку: – Стрелок? Мы скоро будем.
О, мама миа… Еще и стрелок какой‑то. Надеюсь, это не киллер по мою душу. Господи, ну ты же помнишь о нашей сделке, да? Могу ведь положиться на тебя?
Я снова откинулась на сидение, случайно задев своей рукой руку раненого соседа. Холодная, черт побери. Видно, совсем ему худо. Хоть бы не умер… Нет, кажется, дышит, грудь вздымается. Я попыталась разглядеть в полумраке салона, где у него рана, но увидела лишь темное влажное пятно, расползающееся по черному кашемиру с левой стороны, ближе к плечу. Ого, похоже, целились прямо в сердце. Кто ж его так? И за что? А ведь он шел к кому‑то из соседей Владлена Филипповича…
Город закончился, и теперь за окном по обе стороны тянулись темные стены‑полотна лесов и заснеженные обочины. Белая крупа продолжала биться о стекла, ухудшая видимость, и дворники автомобиля работали с бешеной скоростью. Туда‑сюда, туда‑сюда… Точно маятник, вводящий в гипноз. И вдруг тишину салона взорвала телефонная трель. Я не сразу поняла, что это ожил мой смартфон в сумке. Мужик снова обернулся, и я посмотрела на него вопросительно.
– Это, наверное, подруга, – пояснила потом. – Мы договаривались встретиться сегодня.
– Ответьте, – разрешил он. – Без подробностей, естественно.
– Конечно, – я торопливо стала рыться в сумке. Но пока искала телефон, звонок прекратился. – Можно хоть сообщение напишу, что задерживаюсь?
– При мне. Чтобы я видел, – и он кивком приказал приблизиться.
Я послушно наклонилась к нему и, развернув экран в его сторону, набрала Таньке: «Встретиться не получится. Задержали на работе. Много гриппозных». Бандита это объяснение удовлетворило, и он позволил мне отослать его. Через минуту прилетел ответ: «Как освободишься, позвони».
Так и подмывало написать ей еще одно сообщение, с криком о помощи, но меня продолжали буравить взглядом с переднего сидения, и я не рискнула. Бросила телефон в сумку и снова прижала ту к себе.
Пока разбиралась с Танькой, мы въехали в коттеджный поселок и остановились у высокого глухого забора. Мигнул огонек камеры, и ворота поехали вверх, пропуская машину во двор. Моему взору открылся большой дом, скорее, особняк в три этажа. Дорожка, припорошенная свежим снегом. Несколько фонарей. Деревья, едва различимые в темноте. Водитель с мужиком в кожанке сразу же выскочили из джипа, а навстречу им из дома уже бежал светловолосый парень в свитере и джинсах.
– Как это случилось? – спросил он еще на ходу.
– В подъезде, – долетели до меня слова мужика.
– Успел передать?
– Нет.
Амбал‑водитель тем временем открыл заднюю дверцу и стал вынимать раненного.
– Осторожно! – невольно вскрикнула я, когда тот едва не ударился головой об острый угол двери.
– Вы тоже выходите, – приказал мне товарищ в кожанке.
Я нерешительно выбралась из машины.
– Идемте в дом, живее!
– Кто это? – заинтересованно уставился на меня молодой блондин.
– Врач, – отозвался его нелюбезный приятель.
– Ааа, – парниша, будто забывшись, расплылся в улыбке. За что сразу получил локтем в живот.
– Потом будешь лыбиться. Помоги Терминатору отнести Босса в дом. А вы тоже не отставайте! – последнее было брошено уже мне.
Я с опаской следовала за мужчинами, одновременно осматриваясь на возможность побега. Забор высокий, с моей нулевой физподготовкой точно не осилю. Ворота открываются с пульта. Да и камеры везде… Пришлось удрученно признать: нет, не стать мне супергероиней боевика. Уж точно не сегодня.
– Волк, куда Босса? – позвал блондин уже в доме. – Наверх?
Это он к мужику в кожанке обращается? Волк… А что, похож. Невысокий, худой, из‑за седины волосы кажутся серыми, походка пружинистая, и взгляд острый, хищный. В общем, не дай бог еще раз пересечься.
– Лучше на диван уложите, – скомандовал Волк. И посмотрел на меня: – Готовы?
– Нет, – честно ответила я и предприняла еще одну попытку воззвать к голосу его разума: – Послушайте… Но я к скальпелю не притрагивалась с четвертого курса, когда на практике пришлось вскрывать нарыв на пальце. И это был единственный раз, когда я резала человека. Живого! До этого были только трупы в анатомичке, и то я через раз падала в обморок… Потому я и пошла в терапию, а не хирургию. Как же я смогу достать пулю? Там, может, и кость быть раздроблена, и артерия задета… Вы даже не представляете, как опасно извлекать пулю в таких условиях! А вдруг он умрет у меня на руках?
– Сделайте так, чтобы не умер, – Волк угрожающе прищурился. – Что вам понадобится?
– Операционная и хирург! – в сердцах отозвалась я.
– А конкретней? – Волк как бы невзначай распахнул куртку, демонстрируя пистолет в кобуре.
Мамочки…
Я подняла глаза к потолку и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Похоже, выхода другого нет. Придется доставать эту треклятую пулю. Иначе пуля может оказаться и во мне.
– В первую очередь антисептик. Хлоргексидин, йод, марганцовка, одеколон или водка, наконец, – ответила на выдохе. – Пинцет. Лучше подлинней, с зазубринами. Бинты, как можно больше… Если есть, стерильные салфетки. Посмотрите, должны быть в автомобильной аптечке. Закипятите воды. Что‑нибудь обезболивающее… Да, и нужно будет чем‑то отсасывать кровь… Может, найдется спринцовка.
Пока это все, что я могла вспомнить из курса хирургии и первой помощи, а дальше… Разберемся на месте.
– Может, переместить Босса на кухонный стол? – предложил блондинчик. – Там светлее.
– Да, так будет лучше, – согласилась я и очередной раз полезла в сумку. Там у меня должна быть маска и запечатанная упаковка стерильных перчаток. Еще ампула лидокаина и шприц. Я всегда носила с собой мини‑аптечку, на случай всяких чрезвычайных ситуаций, но надеялась, что она мне никогда не пригодится. Ошиблась.
– Где у вас тут ванная, руки помыть? – спросила потом у пробегающего мимо блондина.
– Один санузел прямо за кухней, еще есть гостевой на втором этаже, – ответил тот.
На второй этаж подниматься мне было ни к чему, на первом же ванную нашла быстро. Темно‑синяя плитка, позолоченная сантехника, душевая… Стильно, дорого, как и остальной интерьер дома. Пока тщательно намыливала руки, бросила на себя взгляд в зеркало. Да уж, паника на лице. И растрепанная такая… А это что? Я присмотрелась получше: уж не седой ли волос? Нет, слава богу, просто блик. Но как бы после сегодняшней «операции» на самом деле не поседеть. А для нас, брюнеток, седина порой похуже морщин: сразу видна, и краска не каждая ее возьмет.
«О чем я думаю?» – в следующую минуту одернула себя. На кону моя жизнь и жизнь этого «Босса», а я о седине сокрушаюсь… Очень к месту.
Вернувшись из ванной, я еще нашла в сумке резинку, что убрать волосы в хвост. Дополнительно протерла руки антисептическим гелем, надела перчатки и маску.
В кухне пострадавшего уже разместили на столе, сняли с него пальто и даже разрезали рубашку, открывая доступ к ране. Оперативно. Но, главное, чтобы ничего не повредили ему, таская туда‑сюда.
– Он в сознании? – спросила я, подходя ближе.
– Вроде да, – ответил Волк.
– Вы слышите меня? – сама поинтересовалась я, наклоняясь над «пациентом». Тот открыл помутневшие от боли глаза («Серые», – невольно отметила я), сглотнул и кивнул. – Хорошо. Можете двигать руками, ногами?
– Да, – хрипло проговорил он и пошевелил пальцами на руках. – Ноги тоже слушаются…
Что ж, хороший знак. Значит, позвоночник не поврежден. Пульс? Слабый, но более‑менее ровный… Дышит тоже без свистов, хоть и отрывисто. Легкое, похоже, тоже не задето.
– Накройте его одеялом, хотя бы до пояса, – вспомнила еще я. – Кровопотеря большая, надо согреть его побыстрее. И мне нужен помощник. Возможно, придется держать его.
– Терминатор, давай ты, – махнул головой Волк, и водитель‑амбал послушно и все так же молча подошел к столу.
Я на мгновение закрыла глаза, собираясь духом. Ну что, «Босс»? Если умрем, то вместе…
– Антисептик? – обернулась потом к Волку.
– Только водка, – он показал на разделочный стол, где стояло две бутылки недешевого алкоголя. Рядом лежали бинты. От электрического чайника шел густой пар. О, и «грушу» где‑то нашли…
– Откройте водку и плесните мне на руки, да, прямо на перчатки, – потребовала я. Больше всего я страшилась заражения крови в таких нестерильных условиях. – Что с пинцетом?
– Нашли только пассатижи, – блондин продемонстрировал мне инструмент.
– Вы издеваетесь? – простонала я. – Несите мою сумку. Там должен быть косметический пинцет.
Из‑за перчаток рыскать в сумке я уже не могла, поэтому поручила это блондину. Сама же за в это время вколола больному лидокаин и стала промывать рану. Я сомневалась, что той дозы обезболивающего, что была у меня, хватит для полной анестезии. Но хотя бы притупит боль. Рана оказалась на сантиметров десять выше от сердца, ближе к плечу, и хорошо бы, если пуля застряла где‑нибудь в мягких тканях…
Так, теперь обработать вокруг антисептиком… Лучше обложить рану салфетками…
– Дайте бинты, водку…
Мне протянули все, что просила.
– Пинцет нашли? Давайте…– я взяла его аккуратно за кончик. – Теперь поднесите зажигалку…
А что делать? Приходится проводить обеззараживание инструмента как в полевых условиях, когда каждая минута на счету. Нет времени даже на кипячение… Только бы перчатки не подпалить.
– Еще облейте водкой спринцовку, она мне сейчас будет нужна…
Я с трудом уняла дрожь в руках, когда пришла пора приступать к главному. От вида раны, скорее похожей на фарш, мутило. Не знаю, как заставила себя раздвинуть ее края и начать отсасывать кровь спринцовкой, осушая. Не видела, кто был на подхвате и подавал мне тот или иной предмет. Мужчина на столе время от времени морщился, стискивал зубы, стонал и рычал. Все‑таки анестезия недостаточно сильная… Мне было жаль его, но и себя не меньше: казалось, вот‑вот хлопнусь в обморок от переизбытка напряжения. Когда пришло время искать пулю, я несколько секунд медлила, решаясь.
– Теперь придется подержать его, – посмотрела я на Терминатора‑водителя, затем обратилась к Боссу: – Терпите, сейчас начнется самое неприятное…
Сделала глубокий вдох и на выдохе запустила пальцы в рану. Босс дернулся и попытался выгнуться дугой, но Терминатор его удержал.
– Тише, спокойней…– шептала я то ли ему, то ли себе, пытаясь нащупать пулю и не спутать ее с осколком кости.
Есть! У меня даже слезы на глаза навернулись от облегчения. Осталось только достать ее…
Ну, с богом! Только бы получилось ее выковырять. А еще не занести инфекцию этим далеким от хирургической стерилизации инструментом. Босс снова зашевелился, когда пинцет проник в рану. Но я бросила предупреждающий взгляд на Терминатора, и тот сильнее пригвоздил его к столу.
Сейчас не торопясь пробираемся внутрь… Осторожней…
– Да! – вырвалось у меня, когда удалось зацепить металлический кончик.
Аккуратно вытягиваем… Аккуратно… Все! Я продемонстрировала пулю зрителям. Блондин сразу заулыбался. Губы Терминатора тоже дрогнули в улыбке, в глазах же Волка промелькнуло облегчение. Он забрал у меня пулю и стал рассматривать ее на свету. Я же вернулась к пациенту. Нужно еще немного почистить рану от мелких частиц… А еще… Дренаж для оттока «раневого детрита», проще говоря, сукровицы – эта информация всплыла как‑то сама собой. Но где его взять в этих условиях? И тут снова проснулась моя память, подсказывая, что можно использовать для этого резинку от перчатки. Кажется, слышала об этом от одной знакомой, работающей в больнице. А вот при каких обстоятельствах был разговор – тут уж не помню. Ну и бог с ним, главное, результат.
Я очередной раз обратилась к блондину, прося ножницы. Сняла одну перчатку и отрезала тонкую полоску. Надеюсь, по длине хватит. И снова пришлось лезть в рану и пытаться установить этот самодельный дренаж. Господи, неужели это все делаю я, собственными руками? Представляю лицо моего преподавателя по хирургии, увидь он меня сейчас. Сказал бы: «Скворцова? Не верю!» Да что там, я сама не верю…
Теперь осталось наложить тугую повязку, чтоб не выпал дренаж.
– А зашивать вы разве не будете? – сунулся обеспокоенный блондин.
– Пулевые раны не зашиваются, – ответила я несколько раздраженно. Лезет тут под руку… – Только если бы пришлось расширять ее с помощью надреза…
– Как так? Почему? – удивился тот. – Может, лучше зашить?
– Слушайте, кто из нас врач, а? – не вытерпев, вспылила я.
А Волк неожиданно поддержал меня:
– Отстань от доктора.
– Молчу, – тот пожал плечами и отошел.
– Повязку нужно менять один‑два раза в день, следить, как отделяемого из раны много, – сказала я, когда все было сделано. – Если все хорошо, через некоторое время можно будет реже. И антибиотики… Сейчас я вам выпишу на них рецепт. Начинайте колоть как можно быстрее, чтобы не возникло осложнений. Антисептики тоже купите в аптеке. Обезболивающее не забудьте. На это я тоже выпишу рецепт… В общем, за раненным сейчас нужен тщательный уход. И все же рекомендую показать вашего… Босса, – я слегка запнулась на этом обращении, – специалисту. Тоже как можно быстрее…
Волк выслушал все это молча, без единой эмоции. Кивнул, только когда я протянула ему выписанные рецепты, потом сказал сухое:
– Спасибо.
– Не за что, – отозвалась я устало. Хотелось еще съязвить: «Обращайтесь», но не стала. Чего доброго, воспримут всерьез. Вместо этого спросила: – Я свободна?
Тот снова кивнул и крикнул водителю:
– Терминатор, отвези врача домой.
Глава 2
Признаться, в то, что меня так просто отпустили, я поверила не сразу. Пока ехала в джипе с по‑прежнему не разговорчивым водилой, думала, что он сейчас вывезет меня куда в лес и там прикончит. Конечно, Волк в кожанке взял с меня клятву, что я никому не расскажу, где была, пригрозив жесткой расправой, но мало ли… Вдруг они передумали в последний момент и решили убрать меня сразу? Перестраховаться, так сказать.
Но вот впереди показались огни города, мы выехали на кольцевую, вписались в общий поток машин, и страх скорой расправы стал немного меня отпускать.
– Какой ваш адрес? – наконец подал звук Терминатор. Голос его вполне соответствовал внешности: басовитый, хриплый. – Панфилова, 15?
– Откуда вы знаете? – внутри все похолодело. Я ведь его никому из них не назвала!
– Стрелок посмотрел в вашем паспорте.
То есть они еще и в сумке у меня беспардонно рылись, в паспорт заглядывали?! Вот же… Наверное, когда пинцет искали. Впрочем, чему удивляться? Небось еще и номер телефона себе «перебросили». Взяли меня на крючок, чтоб не рыпалась. На душе снова стало гадко, а на сердце – беспокойно.
– Остановите лучше у автобусной остановки, я хочу пройтись, – произнесла твердо.
Терминатор лишь с подозрением скосил на меня глаза, но ничего не сказал. Затормозил, где я просила. Не останавливал, не удерживал, не грозил. Вот только не уезжал, пока я не зашла за угол своего дома. Следил. Боится, что я побегу кому‑нибудь рассказывать, а то и в полицию сразу? Были, конечно, такие мысли, но вдруг эти товарищи выполнят свою угрозу, еще и близкие мои пострадают? Сестра, например, с дочкой. Та же, как почувствовала, что я о ней вспоминаю: стоило мне зайти в подъезде, раздался телефонный звонок. Но, как всегда, позитивного я от сестры ничего не услышала. Лера снова рыдала в трубку, жалуясь на своего мужа‑шведа, который всерьез решился отобрать у нее дочь при разводе. Ситуация была, конечно, удручающая, даже ужасная, тем более у мужа были хорошие адвокаты, которых Лера со своей стороны не могла позволить нанять. Вот и изводила она себя переживаниями и слезами день ото дня и жила в страхе перед судом, который был назначен на первые числа апреля.
Но в этот раз я сестру почти не слушала, сейчас бы саму себя привести в чувство от пережитого шока. Пожелала ей лишь крепиться и отключилась. Наверное, Лера на меня обиделась, но я просто ни физически, ни морально не могла сегодня исполнять роль жилетки. Завтра позвоню. Отойду от всего и позвоню.
Но в покое меня оставлять не хотели. Следующей, с разницей едва ли ни в минуту, позвонила Танька.
– Ты где? Дома уже?
– Да, – ответила я, пытаясь ключом попасть в замочную скважину: руки до сих пор мелко потрясывались.
– Я иду к тебе, – сообщила Танька и отключилась.
Часы на телефоне показывали без пятнадцати десять. Надо же, я думала, уже больше времени…
По дому я двигалась как сомнамбула. Помыла руки. Разделась. Бросила в стиралку замазанный кровью «пациента» джемпер. Поставила чайник. Потом вспомнила, что у меня есть маленькая бутылка коньяка, который я в холода добавляю иногда в чай или кофе. Нашла его и сделала три больших глотка. Полегчало, но несильно.
А тут и Таня явилась.
– Если ты не пришла на праздник, значит, праздник придет к тебе! – торжественно сообщила она, вручая мне блестящий шар в виде сердца.
– Вообще‑то, мне завтра с утра на работу, – сказала я, когда мне всучили еще и пакет с шампанским и, кажется, коробкой пирожных.
– Мне тоже. На сутки заступаю, – ответила подруга, работающая фельдшером на скорой. Вот кого можно было позвать пулю вытаскивать… Хотя она же тоже не хирург, максимум окажет первую помощь и транспортирует раненого в больницу.
Таня сама прошла в кухню. Сама разложила пирожные. Сама открыла шампанское. Я только отстраненно наблюдала за ее действиями.
– А ты уже, вижу, начала, – она с укоризной посмотрела на коньячную бутылочку.
– Просто замерзла, – отозвалась я, подвигая к себе «свой» напиток. – И шампанское, наверное, не буду.
Таня на секунду надулась, но потом махнула рукой и налила себе бокал игристого:
– Ну, за любовь! – и чокнулась с моей бутылкой.
– За нее, окаянную, – вздохнула я и глотнула коньяка. Поморщилась. А следующий вопрос вырвался сам собой: – Ты бы смогла вытащить пулю?
– Не, я что, дура? – глаза подруги округлились. – Пусть хирурги этим занимаются…
– А если б заставили, под угрозой жизни? – коньяк развязал язык и притупил страх.
– Ты тоже смотрела этот сериал? – теперь глаза подруги загорелись интересом.
– Какой? – сморгнула я.
– Да не помню, турецкий или итальянский. Там героиню‑врача похитили прямо из машины скорой помощи, привезли к какому‑то мафиози и заставили вынимать из него пули, – охотно стала пересказывать сюжет Танька, у меня же перехватило дыхание. Похитили? Вынимать пули? – Но она хирургом была, так что справилась быстро… Потом ее взяли в заложники… Она там всех лечила этих мафиози… А главный герой, так вообще, киллером оказался… Там потом у нее с ним любовь‑морковь, страсть… В общем, ниче такой сериал. Ты не его смотрела?
– Нет, – быстро ответила я. – Там другое было. Да не важно… Ты ритуал‑то на любовь сделала? – перевела тут же тему, подальше от опасной.
– Вот, собираюсь. Как же я без тебя? – и из пакета на стол стали извлекаться красные свечки‑сердечки.
Их Танька расставила кругом, зажгла. Затем налила в стакан воды, поставила его в центр. После этого пошарила взглядом по кухне, схватила с подоконника горшок с кактусом, примостила рядом со стаканом. И в заключение открыла настежь форточку. В кухню сразу дыхнуло холодом и снежной влажностью.
– Все, – удовлетворенно проговорила Танька и вернулась за стол. – Огонь. Вода. Земля. Воздух. Все стихии собраны. Теперь повторяй за мной. Слово в слово. И, главное, верь. Очень‑очень верь в это. Начали… Гоню я в свой дом молодцов…
– Гоню я в свой дом молодцов…– без энтузиазма повторила я, а у самой перед глазами встали те самые «молодцы» во главе со своим Боссом. Волк, Терминатор и, как там блондина звали? А, Стрелок. Киллер что ли? Как в Танькином сериале? Ой, нет…
– Не лентяев, не скряг, не воров… – с зажмуренными глазами бубнила Танька.
И не убийц, и не мафиози…
– Приезжайте ко мне, женихи. Из своих, чужих дворов…
Нет, не приезжайте ко мне больше на своем джипе, «молодцы». И Босса своего не привозите…
– Камень – Ножницы – Бумага. Аминь. Аминь. Аминь! – на высокой ноте завершила Танька.
– Аминь, – скомкано повторила я.
– Все, – подруга выглядела довольной. – Это точно должно помочь. Результат обещают в течение месяца, – но потом подозрительно посмотрела на меня: – Ты ведь верила, когда говорила это. Желала?
– Верила, конечно! – ответила как можно убедительней. А то еще раз заставит читать свой заговор, Танька, она такая. – И желала!
Еще как желала. Чтобы сегодняшний вечер больше никогда не повторился. И Святой Валентин больше не сыграл со мной такой глупой шутки.
Таня, выпив в одиночку почти всю бутылку шампанского, домой поехать уже не смогла, поэтому осталась ночевать у меня. Но я даже была этому рада: как‑то боязно было проводить эту ночь в одиночестве. Танька заснула сразу, ко мне же, наоборот, сон никак не шел. Мысли то и дело возвращались к моему «подвигу». И одна из этих мыслей была особенно настойчива: насколько правильно я провела операцию? Не то чтобы чувствовала свою вину, в конце концов, я предупреждала, что не способна на это, однако врачу во мне, давшему ту самую клятву Гиппократа, было беспокойно за своего навязанного пациента. Не хотелось бы, чтобы он умер из‑за моей криворукости. В какой‑то момент я не выдержала и пошла за ноутбуком. Таня сладко похрапывала в игристой неге, поэтому ее не разбудил ни звук включающегося ноута, ни свет от его экрана. Я же полезла искать информацию о пулевых ранениях и их лечении. Правильно ли я все делала? В том ли порядке? Не напортачила ли где? Понятно, что подобные вещи лучше спрашивать у практикующих хирургов, только у меня такой возможности пока не было, пришлось по крупицам собирать информацию в интернете. Не могу сказать, что сердце и совесть я себе успокоила, однако немного стало легче: за исключением мелочей действовала я верно. Теперь дело оставалось за организмом самого «Босса». Но мужик он крепкий на вид, должен справиться.
К середине ночи мне кое‑как удалось забыть свои злоключения и подремать несколько часов до звонка будильника. Танька подхватилась первая. Вспомнила, что ей заступать на смену, и умчалась в ванную, а потом одеваться. Мне же так спешить нужды не было: прием начинался с двенадцати. Правда, до этого я планировала пройтись по вызовам, которые успеют собраться до девяти. Когда уже выходила из дома, вдруг обнаружила один неотвеченный звонок. Номер неизвестный. Меня сразу бросило в жар: неужели это кто‑то из моих вчерашних «друзей»? Но нет, оказалось, звонили как раз в тот период, когда я пробовала себя на роль хирурга. Кто бы это тогда мог быть? Но размышлять об этом долго не могла: работа звала! А с ней бронхиты, лихорадки, насморки и прочие гриппозные радости.
Все три часа хождения по вызовам я шарахалась от каждой тени. Машины, похожие на черный джип, обходила за километр. Из дома в дом перелетала кометой, пару раз чуть не упала, поскользнувшись на наледи. Когда же добралась до поликлиники и своего рабочего кабинета, еще некоторое время не могла поверить, что пронесло.
– Что‑то случилось, Виктория Игоревна? – заботливо поинтересовался Кирилл, мой помощник.
Да, мне и тут повезло. У всех нормальных участковых терапевтов медицинские сестры, а у меня Кирилл, медбрат. Вот такой уникум. Мне до сих пор непонятно, как парню удалось попасть на сестринский факультет. А сам он на этот вопрос лишь тупил глаза с длиннющими светлыми ресницами и пожимал худенькими острыми плечиками. Первое время про него даже думали, что он не совсем традиционной ориентации, однако после того, как через месяц работы на моем участке он признался мне же в любви, притом на глазах у пациентов и медперсонала, слухи резко поутихли.
Нет, работником Кирилл был хорошим, тут не придерешься. Ответственный, исполнительный, аккуратный, еще и с пациентами терпеливый. А отзывчивый какой! Да на нем все бабульки ездят! А он ни одной не отказывает. Но вот его влюбленность создавала мне определенные проблемы. Один вечный томно‑щенячий взгляд в мою сторону чего стоил. Под ним я вечно чувствовала себя распутницей, соблазнившей невинного юнца. Я пыталась Кириллу деликатно намекнуть, что у нас ничего не может быть по определению – не понял. Говорила прямо и открыто – получала в ответ виноватую, но сияющую улыбку. Один раз даже сорвалась на крик – назавтра мне подарили розочку. А вчера вон, в день Влюбленных, он притащил мне б<