После двух бессонных ночей я едва успел проснуться, и не дать себе сунуться в петлю. Я задыхался; а за окном кричали ребята ("Бежим!", "Всё пропустим!", - как обычно), и в первые мгновения я решал, выходить к ним или нет: лежал и слушал, - может, драка или битье стекол нарисуется - но было тихо. Прошла пара минут, я поднялся и, не включая ламп, подошел к окну.
Улица была пустынна и загажена. Я увидел одинокий ящик мусорного бака; света фонаря хватало разглядеть запрокинутую назад крышку. Потрошили явно а спешке, - пластиковые коробки и бутылки, обрывки бумаги валялись вокруг, и еще было много листвы.
Обычно для августа. Я отошел от окна и заметил, что на руке два пальца, которыми раздвигал створки жалюзи, покрыты черноватой пылью.
Следующей ночью меня разбудили лисы. Они тявкали где-то неподалеку (уж я-то запросто отличу их сдавленные вопли от любых других), - и на моей памяти такой шум гам точно был впервые. Как-то в совсем раннем по моим меркам детстве, еще до переезда сюда, тоже ночью у моей кошки наступили «горячие денечки» (так выразилась мама, но на самом деле за этим крылось долгое дотошное объяснение), я слышал примерно тоже самое. Выглянув тогда в сад, я увидел что дерево, росшее рядом с домом, облеплено котами разных мастей. Свет, пробившийся наружу сквозь шторы, осветил их морды, и мне вдруг показалось, что все они уставились на меня: и вот в тот момент и начался этот псевдо-мальчишеской похотливый гвалт, который, как я тогда думал, ничто не способно превзойти.
Слушая лисьи крики, я представлял, где могла бы разыграться эта пред-оплодотворительная интермедия: под деревьями казалось слишком просто, а вот крыша сарая, покатая и гофрированная, подошла бы в самый раз. Тут я вспомнил, что на детской площадке неподалеку от моего дома была тоже лиса. В огненно-рыжей шубке и синей кепке, - пластиковая фигура почти с человека ростом. Там на площадке был целый крохотный зоопарк, - и теперь я представлял, как лисы обхаживают со всех сторон свою плоскую мультяшную соплеменницу.
|
|
Я оделся и вышел на улицу. Холодный ночной воздух меня быстро остудил, былотакое ощущение, что уже наступила зима. Лисьи вопли прекратились. Я решил, не мешкая, пройтись до площадки.
По дороге я остановился возле стенда, установленного прямо под уличным фонарем, и почитал, что предлагалось местным жителям в качестве совместного времяпрепровождения. Утренний кофе (объявление было полу-сорвано), тематические встречи. Столичная организация ПНЯТТНО собирала профильный митинг, посвященный восстановлению окружающей среды, - в списке зазывал я нашел имя, которое показалось мне знакомым.
На детской площадке было темно, однако фигурки животных можно было распознать, поскольку их выделяла непроницаемость. Рядом с лисой стоял дрозд, выряженный пиратом: ростом он был почти с трехлетнего ребенка. В своих углах стояли барсук и кабан, - дизайнеров меньше всего волновало различие в их природных габаритах, пластиковые фигуры были созданы ими одного размера.
Где-то по одной из улиц одна за другой промчались машины. Гул быстро стих, но потом вдруг в ночной тишине что-то глухо застучало. Это не был дождь. И ритм постукиваний был узнаваем. Это стучали копыта.
Звук отражался от стен домов и становился громче каждое мгновение. Он двигался вдоль улицы со стороны тупиков, с окраины поместья, и неясный мерцающий свет мог точно указать, откуда он раздавался.
|
|
Тяжело дышалось от пыли. Но она казалось приторно сладкой, будто пыльца. Инстинктивно я начал щуриться, полагая, что так происходящее вдалеке станет более различимым.
Как ошалелые, извиваясь, двигались тени деревьев. Мерцавший сгусток света покачивался в воздухе, разбрасывая вокруг себя отражения витрин магазинов.
А потом он пропал. Когда я перебежал на ту сторону улицы, в воздухе остался только слабый запах дыма. Крупные икринки сладостей чернели в конфетных автоматах за стеклом витрин. Огня не было видно нигде, и ветер бесшумно холодом хлестал меня по лицу.
Днем я вернулся сюда. Компания ребятишек на велосипедах нарезала круги, размазывая грязь по асфальту. У магазина пара старичков совместными усилиями наскребала денег на что-то. Я заметил странные царапины на фонарном столбе высоко над землей.
В одном из маленьких домов открылась дверь, и крохотный ребенок выволок на крыльцо своих молодых родителей. Его нелепые выходки их веселили; спорное зрелище, но их все устраивает.
-Ну надо же! - радостно щебетала мать. - Ночью ты перепугал всех до смерти, ты кошмар-в-штанишках, а сейчас, как ни в чем не бывало, жив-здоров!
Ребенок громко икнул и оба родителя залились смехом.
На их участке пышно цвел какой-то куст, недалеко от ограды. Аппетитным с точки зрения травоядного он мне не показался, однако я заметил, что с одного бока действительно был вырван клок листвы и веток. Я прошел мимо, но моя рука, как будто самостоятельное жвачное животное, потянулась к кусту и выдрала из него надломленную веточку.
|
|
Вернувшись обратно к дому, я повстречал женщину, которая была ко мне приветлива и дружелюбна (всё потому, что я периодически корчил рожицы для её младенца). Вообще, народ высыпал из домов и кучковался повсеместно.
-Ты же в моей школе учился, ну да! - начала она. - Парня по имени Дэн Лок знал?
-Ну. - ответил я, встревожившись. - Короче, я знал, кто он такой.
-Он вернулся.
-Знаю. - сказал я. - Я кажется где-то видел его имя.
-Ну только не делай вид, будто тебе все равно, - она улыбнулась многозначительно, словно на кону был успех в каком-то заговоре.
В свое время Дэна исключили из нашей школы, и вся его семья тогда (с ним естественно вместе) уехала из поместья. Много детей в те дни наблюдали за этой процессией, и я в том числе.
Семья Локов проживала в многоквартирном доме, длинной одноэтажной постройке, рядом с которой размещались гаражи и сараи со всяким инвентарем. Это было идеальное место для торчков. Мы же, окрестные дети, забирались на близлежащие крыши и наблюдали целенаправленно за семьей Дэна.
В день отъезда его младшая сестра ревела в голос, так что матери пришлось взять ее на руки и перевалить через плечо. Когда она что-то утешительное ей шептала, нам было видно, что и по щекам взрослой женщины текли слезы. Отец семейства по чемодану в каждой руке суетно семенил вокруг, ну а Дэн шагал впереди: словно ведя всех за собой, - обстоятельно принюхиваясь к воздуху, как если бы от этого зависело направление движения.
В тот день нам не нужно было прятаться. Мы без страха попались на глаза Дэну, когда он обернулся и поднял глаза, зная где и кого он увидит. Он лишь вскинул бровями, потом взглянул на солнце, на секунду остановился, - и продолжил вести семью в сторону Сити.
-Он в Париже побывал. И в ЮАР. - говорила женщина. - И вот вернулся.
-А это, стало быть, группа встречающих, - ответил я и указал на полицейский патруль, крейсировавший по периметру площади. К слову, на площади было очень спокойно.
Ночь встретили на улице. Народу собралась уйма, многих я не знал в лицо, - что странно, (и удивительно тоже), учитывая сколько я прожил в микрорайоне. Судя по манере их речи, они были из мест, куда изысканнее наших, - хотя по их одежке такого не скажешь.
Темнота своеобразно действуют на людей. В них обостряется резкость; усталость, до того скрываемая, всякими ухищрениями проявляется на поверхности, - и вот они пританцовывают, заткнув уши гарнитурами своих телефонов: чем чуднее, тем, как будто, больше шансов убедить окружающих, что для них всё вокруг лишь игра. Дерьмо зрелище.
В начале одиннадцатого я услышал специфичное шуршание и постукивание. Люди вокруг услышали то же и одобрительно загудели.
Из-за одного из жилых корпусов вышла компания: человек восемь или девять, тепло одетые, со спортивными сумками за плечами. Каждый был вооружен заостренной длинной палкой, - ничто, определенное мусором, не должно оказаться вне больших черных пакетов. Люди продвигались, постукивая палками по земле, отбивая общий четкий ритм. Проходя мимо нас, один из них поднял руку и салютовал: такое ощущение, что этот старый хрен (на вид ему было за шестьдесят) возомнил себя селебрити. Дэн, шагавший впереди всех, вел себя как обычно, гораздо скромнее. Вообще, если бы соседские ребята не прожужжали бы мне про него все уши, я бы и не знал о нем.
Компания сгруппировалась и провела быструю летучку. Говорили шепотом, руками размахивали, кто в какую сторону пойдет: кому идти вдоль улиц, а кому под стенами домов. Когда разбрелись, каждый из нас, посторонних зрителей, выбрал для себя за кем следовать. Площадь быстро опустела.
Я пристроился за Дэном. Окликнул его, здороваясь. Он окинул меня взглядом, всего мгновение, и ему хватило этого, чтобы узнать меня.
-Ну, ты в порядке? - спросил он и салютовал, как будто мушкетер нового времени.
Мне нравилась его элегантность.
-Дэн, - спросил я, однако он уже ушел вперед.
Меня обогнали несколько подростков, и один из них бросил в мою сторону:
-Чувак, помолчи. Не видишь, он фокусируется.
Так мы и следовали, оставаясь чуть позади и в тени, чтоб не мешать, - мимо стен домов, мимо бетонных блоков, обозначающих конец движения автомобилям, мимо опрокинутого мусорного бака, который Дэну пришлось исследовать тщательнее, - меня не покидало чувство, что я снова ребенок, и Дэн уезжает жить в другое место.
Недалеко от места у основной дороги, где пустырь был оставлен под рекламный щит, (но который так и не был установлен), бетонный откос насыпи был испачкан чем-то черным. Дэн бросился бежать со всех ног.
Мы бежали за ним. Сворачивали на тропинки, о существовании которых я даже не знал. Гул велосипедных спиц и топот наших ног безжалостно сокрушал тишину, царившую на окраинах, за широкими спинами многоэтажек. Вскоре мы выбежали на окружной проезд, ведший на мост через канал. Мимо нас проносились редкие машины.
Внезапно Дэн остановился. Из работавших допоздна магазинчиков на тротуар перед ним стелился свет. Он положил свою трость-штырь и мешок с мусором, снял с плеча сумку и раскрыл ее. Он махнул нам, чтобы никто не сходил с места (а мы, разумеется, остановились вместе с ним), и принялся усердно вглядываться в утопавшие в негустой ночной тьме сарайчики и гаражи.
И тут вспыхнуло. И запылало с характерным, отчетливым гулом. Полог теней разошёлся и оттуда выглянул огромный олень.
Огненный шар висел над ним. Горели оленьи рога.
Увидев нас, животное ничуть не испугалось. Его рога были ему под стать, - такие же раскидистые, что походили на ветви дерева: их форма была очерчена ярко красными сполохами. Рога горели ярко, ветер разносил едкий дым по округе.
Олень медленно оглядывался по сторонам, вяло качая головой. Наконец он двинулся в нашу сторону, - спокойный, как танк. Дошел до канавы, где скопилась дождевая вода, наклонился и стал, не спеша, лакать.
Мы стояли, как вкопканные. Утолив жажду, олень двинулся дальше. А дальше уже лежала дорога. Я услышал испуганные вопли неподалеку: поздние покупатели, выйдя из магазина, пускались наутек от увиденного. Кто-то по неосторожности упал, и завязался обыкновенный бытовой диалог.
И в это же время с другой стороны раздался глухой удар, с визгом тормозов сначала и потом скрежетом металла о металл. Потом был еще один удар: к двум столкнувшимся машинам добавилась третья.
Дэн копошился в сумке, посреди островка света, и из его рук тоже вырывались щелчки и скрип. Вскоре в них оказалось ружье. Кто-то из тинейджеров-велосипедистов испуганно вскрикнул, но Дэн властно поднял вверх руку и выпалил "Смол!Кли!" И все снова послушно замерли на своих местах.
Олень бесстрашно шел через дорогу, с его пылавших рогов осыпались в разные стороны горящие ошметки. Он шагал так близко от нас, что мы могли видеть, насколько импульсивным на самом деле было каждое его движение; я даже почувствовал запах подпаленной шерсти.
Дэн возбужденно вздохнул. Дичь была загнана и стояла, пошатываясь. Огонь наступал со своей стороны, уже достиг черепа и ослеплял животное.
Дэн спустил курок.
Олень судорожно дернулся, опустил голову к земле и не спешил подымать ее.
Смотревшие восторженно загудели, однако Дэн громко выругался и что-то сделал с ружьем. Он знал, что пуля пролетела мимо, а животное терзало что-то другое. Морда его вовсю пылала.
Дэн снова прицелился. Но его опередили: несущаяся по дороге машина со всей скорости врезалась в склонившегося оленя. Несчастное, растерянное животное не успело даже глаз поднять, (если, конечно, огонь пощадил их, что было маловероятно).
Машину развернуло. Стекло лопнуло и рассыпалось, а пылавшее животное отлетело на перила моста.
-Господи Иисусе! - вскрикнул я.
Из машины вылез мужчина, держась за голову. Лицо его было в крови.
-Твою мать! - пробормотал Дэн.
Олень снес секцию перил, но не упал в реку. Животное, сжимая зубы, которые сквозь прогоревшие губы выглядели устрашающе, лежало, конвульсивно добившись равновесия, лишь передней частью туловища оставаясь на мосту. Но в следующее секунду очередной мышечный спазм переместил центр тяжести и олень заскользил вниз. Все разом вскрикнули "Нет!" - можно было подумать, что это остановит процесс. Через несколько секунд блеклый отсвет огненного шара исчез в темноте под мостом. Еще через мгновение раздался низкий громкий всплеск.
-Что за херня это была? - наконец подал кто-то голос. - Он сдох?
-А кто ж сейчас скажет-то.
-А ты сам как считаешь?
Дэн разбирал ружье и укладывал части обратно в сумку. Я не спускал с него глаз, и в один момент он поймал мой взгляд, и, используя лишь мимику лицу, дал мне понять, чтоб я не принимал все близко к сердцу. Затем он махнул мне рукой, повесил на плечо сумку и пошел прочь. Я один видел, как он исчез в узких улочках поместья; все остальные, облокотившись на перила, следили за бледно-серой ниточкой дыма, тянувшейся за обездвиженной тушей, дрейфовавшей по каналу вниз.
Животное прибило удачно к другому берегу, как раз в то место, где строили новый жилой дом. Местным управленцам не пришлось даже распоряжаться перемещать подъемный кран. Стрелу просто развернули в сторону реки, опустили крюк - всего забот.
Ну да, спасателям внизу пришлось поковыряться, опутывая цепями обезображенное тело. Точнее то, что осталось от тела.
После этого была устроена встреча с жителями. Я так понял, час с небольшим языками чесали. Мало кто понимал, зачем теряет свое время, участвуя в этом балагане.
Ну и в поместье в последующие дни только и разговоров было, что об олене. Дошло до того, что уже на следующие сутки каждый смел утверждать, что видел все своими глазами. Понятно, что сколько очевидцев - столько и историй; но на самом деле никто толком ничего не знал. Зато прославленные балаболы со свойственной спесью обрисовывали перспективы, опираясь на личную проницательность, намекали на события, которые стоило ждать в грядущие дни.
Ситуация была обычная, я думал: раз историю замяли, она скоро канет в Лету. Но не тут то было. Прошел месяц, и Ветеринарный Комитет (или как они это называют) при Мэрии созвал пресс-конференцию: они провели вскрытие и теперь хотели обсудить результаты.
На копытах оленя были обнаружены остатки эпоксидной смолы, причем утверждалось, что слой изначально был довольно толстый. Вещество, которым были обмазаны рога животного, было изготовлено на основе битума, - что обеспечивало медленное и продолжительное горение. Место же примыкания рогов к черепу было укреплено огнестойким материалом, - очевидно, чтобы не дать пламени перекинуться на шерсть животного.
Отдельно сообщили о крови. В ней обнаружили неизвестное соединение на основе кетамина, в очень большой концентрации. Ученые-химики не смогли ничего сказать о составе вещества или способе его получения, но все были уверены что по свойствам оно не уступало лучшим обезболивающим. Можно предположить, что оно дополнительно блокировало инстинкт самосохранения.
Другими словами, умельцы постарались, чтобы до оленя не доходило, что его рога подожжены. Его погрузили в ядовитейший из трансов; а мы следовали за ним, чтобы увидеть, как он сгорит заживо.
Постеры ПНЯТТНО выцвели и поблекли: никому не было дела до призывов восстанавливать исконный микроклимат пригородной зоны. Несколько раз я ходил к дому, где жила семья Дэна, но никого, - а наблюдал я довольно долго, - так и не увидел. "Уехал обратно в Корнуолл", - кто-то из моих соседей сказал, - " По крайней мере, я так слышал". В один из дней изблиз лежавшей прачечной выглянул парнишка, и, дождавшись, когда облако пара рассеется, поманил меня к себе:
-Ты что ли тут Дэна вынюхиваешь? Иди за мной, я тебе кое что дам.
-Смотри, хочешь? - продолжил он на месте. - Давай короче: да, нет? Всего за сотку.
В его руках был кусок оленьего рога: небольшой по величине, черный и воняющий гарью.
-Бери! Воткнешь в землю в саду, и растения попрут. Оставишь в доме - деньги будут сыпаться. - Не стану перечислять все преимущества, которые он передо мной расписывал. Но в итоге я поддался на его убеждения и купил.
Я оставил артефакт в доме, поставил его на телевизор, что, по словам продавца, должно было обеспечить лучший прием сигнала.
-И включи вечером сегодня Четвертый Канал, - порекомендовал парень.
Репортаж шел с какого-то фестиваля, где-то праздновали окончание страды. Сюжет строился вокруг неистовствующего нечто бочко-образного силуэта, несущегося, не разбирая пути, через поле.
-Ну красавчик! - воскликнул я, очевидно думая, что корреспондент меня слышит.
А запись была старой, естественно. И я увидел Дэна, - вместе с соратниками, он водружал на плечи уже потухавшее непонятно-что. Чтобы перетащить неведомо-куда.
Поместья мероприятия по восстановлению коснулись наверное только на бумаге.
Через два месяца после неожиданного исчезновения Дэна, на улицах Бирмингема и Глазго были замечены прогуливавшиеся олени. Рога их пылали, и они несли этот факел столько, сколько позволяла инъекция наркотика. В Бирмингеме сердобольный из толпы сначала выпустил в животное стрелу, ранив в ногу, а затем из ружья добил, - и тотчас толпа рассосалась. В Глазго такого человека не нашлось.
В Монреале к жителями пригорода вышел огромный альбинос с яркой огненной короной на голове. Справляться с паникой и ужасом пришлось местным копам, но они долг свой исполнили и животное свалили (пулями, само собой). В парижском banlieue оленю выпала самая незавидная участь: на глазах у взбудораженных подростков он повалился практически сразу по выходу на улицу, - что-то, видимо, было напортачено в процессе подготовки, и теперь животное умирало, агонизируя.
Естественно, никого из специфических любителей фауны найдено не было.
Спустя пару дней в Нью-Йорке на пустыри Рузвельт Айленда кто-то выпустил дюжины две кроликов. Я смотрел видео в YouTube. Обезумевшие бедняки прыгали и носились туда-сюда, не замечая друг друга, порой сшибаясь так, что двое разлетались в разные стороны. Но это не останавливало их, и они как заядлые, раздухаренные бойцы снова бросались на противника. Не получилось пресечь эту бойню и у местных жителей; предпринималось несколько попыток, но быстро эта задача была оставлена.
Видео было недолгим, потому что кролики стали быстро подыхать.
В другом видео по этому запросу показывалось, почему не получилось у людей разнять драчунов. Их хватали за уши, но к каждому из ушей было прикреплено тонкое длинное металлическое лезвие. Дальше камера брала укрупненный план, и становилось понятно, что проволока держит лезвия только для подстраховки, а на самом деле лезвия крепились непосредственно к костям черепа. Не известно для чего, но все пятна крови, неизбежные для операций такого рода, были тщательно смыты.
Сейчас в поместье собираются возвести новую детскую площадку, - огородили землю, вывесили на забор большой щит с планом. Я посмотрел, мне понравилось. Первым делом рабочие готовятся выкорчевывать пластиковых животных. "Ну и куда их всех?" - поинтересовался я, но человек в спецформе лишь пожал плечам.
Как же мне хочется, чтобы эти расфуфыренные лисы и барсуки оказались не просто на свалке, а зарыты глубоко в землю, с глаз, - даже случайных - долой.