III
Безопасность попадает в зависимость от экономики. Удельные князья становятся помехой развитию экономики. Возникает необходимость централизации, из которой рождается монархия.
IV
В силу исторических условий начинается разложение высшего общества, затрагивающее католическую церковь. Из ситуации рождается протестантство, перерастающее в культ денег. Доминирование христианских догматов сменяется приоритетом коммерческой логики. Деловая активность, более ничем не скованная, даёт гигантский экономический рост.
V
Переломная точка: чтобы противостоять протестантской экспансии, нужно иметь соответствующую экономику. Развитие экономики тем значительнее, чем меньше ограничений. Самые большие ограничения создаёт религия. Возникает ситуация, когда безопасность общества требует уничтожения религии. Кто сохранил доминантой религию — тот попал в зависимость.
VI
Крушение религии приводит к крушению монархии. Возникает светский строй — демократия. Религиозные ориентиры заменяются потребительскими. Опасные энергии, ранее сдерживаемые религией, освобождаются и начинают рушить ключевые узлы общества. Мир попадает во власть рыночной стихии. Начинается эпоха неограниченной власти Рынка.
VII
Развитие прогресса приводит к тому, что экономически слабые страны теоретически получают возможность купить готовые технологии самого современного оружия. Нарушается прямая зависимость безопасности от экономики.
VIII
Мир оказывается на пороге новых глобальных изменений.
* * *
Сейчас мы совершаем восьмой шаг. Разумеется, это предельно общий масштаб, который только можно себе представить, но ведь нам нужно увидеть всего слона, а не только его хвост. Поэтому многими частностями и исключениями мы сочли возможным и даже необходимым пренебречь.
|
|
Анализируя сложившуюся на сегодняшний день ситуацию, мы видим, что разрушительные тенденции зародились в тот момент, когда безопасность стала зависеть в первую очередь не от доблести, а от экономики. Сначала самое доблестное общество имело максимальную безопасность. Потом самое богатое общество стало самым безопасным. Как только это произошло, включился механизм саморазрушения. Протестантизм лишь ускорил ход событий. Не будь Лютера, возможно, процесс растянулся бы на несколько лишних веков, но кардинально ничего бы не изменилось. Сам факт существования в «теле» западной цивилизации философии античности закономерно вёл Европу к чему-то подобному. С исчезновением религии исчез противовес материальному. Равновесие нарушилось, и плоть, материя в своём развитии начала уничтожать мораль и нравственность. Потеряв религиозный фундамент, мораль стала казаться уделом слабых. Потенциальные князья не видели себя в компании убогих и шли служить Рынку. Культ плоти породил невиданное за всю историю человечества мировоззрение. Светское общество — единственное общество, официально заявляющее, что оно произошло от животных и что его граждане — высокоразвитые животные. Прежде человеческие общества вели своё происхождение от богов или от Бога.
ГЛАВА 8
Открытая игра
Мы прекрасно понимаем, что читать эти строки будут и враги, и друзья, но деваться некуда. У нас нет времени на секреты. Если показать как можно большему кругу потенциальных стратегических партнёров наш объективный взгляд на происходящее, можно надеяться на кристаллизацию аморфной на сегодня массы. От пространных рассуждений люди устали, и на общие слова, без конкретного описания, что делать, как делать и почему так, а не иначе, никто уже не отреагирует. Враги берут тем, что вываливают свои лукавые планы перед массами, и по теории вероятности кто-то обязательно попадается. Почему же нам не раскрыть свои истинные планы? Враг не стесняется распространять басни и имеет успех. Следовательно, чтобы разоблачить эти басни, нужно действовать в аналогичном масштабе, то есть на широкую публику. В таком случае шансов на успех у нас больше, чем у врага. Поэтому будем делать то, что должны, а там как Бог даст.
|
|
Перед тем как перейти к рассмотрению вопроса, куда же нам идти, подчеркнём, что в России имеется не только много проблем. В России есть и силы для их решения. И это не преувеличение. Есть кому восстанавливать и армию, и науку, и промышленность и образование и т. д. Люди всех возрастов, и старая гвардия, и совсем молодые, ждут одного — когда их позовут. Но их или никто не зовёт, или зазывают прохвосты и глупцы. Бывает, честные люди тоже зовут, но, не владея темой, зовут сами не зная куда. Пустые призывы и общие слова никого никуда не могут двинуть. Желающих ходить с плакатом о повышении пенсии можно найти среди совершенно отчаявшихся людей. Но и они понимают бессмысленность этих действий. Чтобы думающего человека привлечь к такого рода деятельности, об этом и речи не может быть. В первую очередь думающий попросит показать конкретную идеологию и конкретный план действий. Если поймёт принцип и согласится с ним, он встанет в строй. Но как можно встать в строй под общие слова? В итоге люди отворачиваются от проблем своей Родины. Повернуть людей лицом к России может только сила, имеющая конструктивную идею и практику. Тогда восстановительные процессы начнутся очень быстро.
|
|
Что получается? Силы для решения проблемы есть. Во власти люди, понимающие ситуацию, есть. Кажется, дело за малым. Нужно, чтобы люди во власти дали приказ людям на местах исправить ситуацию. Что, кажется, проще? Дайте военным, промышленникам, учёным, врачам, телевизионщикам и представителям прочих профессий задание оздоровить ситуацию в своей области. Люди только этого и ждут. Дайте задание, и мы всё исправим, — но не дают. Почему? Очередная «оранжевая революция» «на носу». Даже слепому видно, что Россию собираются рвать. Кажется это должно побуждать к защитным действиям, но система не реагирует.
Чтобы понять причину, следует ответить на вопрос, в какой ситуации такой приказ возможен? Безусловно, при наличии политической воли. Если будет политическая воля, многие негативные процессы будут исправлены или приостановлены. Из СМИ исчезнет (или ослабнет) разрушающий сознание эффект. Отечественную промышленность защитят пошлинами. Природные ресурсы вернут государству и прочее. В теории всё просто. Но для демонстрации политической воли нужна команда. Можно отдавать приказы, которые вызовут крупные последствия, только при условии, что за спиной приказывающего стоит монолитная команда единомышленников, готовая и способная противостоять вражеским противодействиям. Однако слепить эту команду «по-скорому» и на коммерческом принципе невозможно. Команда, которую строит сегодняшняя власть, создана на личных отношениях, что ограничивает её величину. Для изменения ситуации нужна команда из тысяч и тысяч, тогда как команда на личных отношениях никогда не будет превышать нескольких человек. При увеличении предельно допустимого количества членов она начинает дробиться внутри себя на мелкие группы. Попытки решить проблему материальными стимулами приводят к росту коллектива, но это уже не команда. Это похоже на монастырь, куда пришли люди и заявили себя монахами, но не потому, что собрались Богу служить, а по каким-то иным причинам. Кому переночевать негде, кому поесть хочется, кому-то зарплату за «монашество» посулили. Кто-то видит, что украсть можно. Ну и так далее. В итоге получается что угодно, только не монастырь. Понятно, что команда, собранная по такому признаку, не является той, на основании которой можно демонстрировать политическую волю. Наёмные партийцы всегда будут озвучивать одни цели, а стремиться к другим.
Чтобы не питать иллюзий относительно правительства, давайте рассмотрим ситуацию, царящую в коридорах власти. При каких условиях возможен приказ и долгосрочное направление? Во-первых, только на осмысление ситуации нужно время. Во-вторых, нужно определить генеральное направление, вытекающее из ситуации. В-третьих, отдавать генеральный приказ целесообразно только тогда, когда есть уверенность, что на его выполнение сможешь дать столько времени, сколько требует решение задачи. Здесь даже ресурсы вторичны. Что толку ставить задачу, на решение которой требуется десять лет, если невозможно гарантировать наличие этих десяти лет. Возвращаясь к нашей ситуации, скажем, что решение некоторых проблем России требует не одного десятилетия. Откуда же им взяться, если власть ограничена четырьмя годами? Первый год правитель осматривается. Второй год осмысливает ситуацию, и, если охватывает её целиком, понимает, что нужно делать и сколько времени требуется для этого. Затем вспоминает, что власти осталось два года, и ясно видит, что реально за этот срок ничего серьёзного сделать невозможно. Третий год временный хозяин пытается как-то управлять государством, что, в общем, выражается в реакции на сиюминутные проблемы, то есть занимается политической и экономической текучкой, которая ничего не решает. Правитель прекрасно начинает это понимать, и на четвёртый год всё внимание переключает на подготовку к выборам. Если выигрывает, на пятый год он пытается запустить процессы, реализация которых укладывается в отведённое время. Заниматься более фундаментальными проблемами не имеет смысла, они выходят за временные рамки. Поэтому шестой и седьмой год уходят на приспособление к ситуации. Фундаментальные процессы, на которые нет возможности повлиять, множатся, двигаясь своим порочным путём.
Временный правитель окончательно понимает, что ничего изменить нельзя. Если, на беду, этот правитель считает демократию оптимальной моделью, однажды он приходит к мысли, что бардак в стране есть нормальное положение вещей, обусловленное объективным законом. Так живут все страны, значит, и мы тоже будем приспосабливаться. Далее следует вывод, что идти против закона бесполезно, можно расслабиться. Вооружившись таким самооправданием, правитель отворачивается от объективной действительности, становится циничным и готовится к достойному уходу от власти. Как готовится — отдельный разговор. Вариантов много, но все они не имеют ничего общего с заботой о стране. Потом приходит следующий правитель на четыре года. Очень скоро он сознаёт, что ограничение по сроку правления создаёт ограничение по масштабу действия. И далее гарантированно проходит тот же круг, что и его предшественник.
Вот почему Россия катится в пропасть, а правительство ничего, кроме сиюминутного приспособления, не делает. Такой характер действий объясняется не тем, что правительство не хочет действовать иначе, а тем, что это в принципе исключается самой системой. Большие задачи требуют большого времени. Гарантированные четыре года правления на фоне этих задач выглядят насмешкой над здравым смыслом. Большевики смогли показать фантастический рост потому, что исходили в решении задач не из срока правления, а из генеральной целесообразности. Разрушенный гражданской войной и разрухой нищий СССР догнал и перегнал сытый и благополучный Запад благодаря тому, что находился под постоянной властью команды, объединённой общей идеей. Потому что большевики планировали как хозяева, а не как временщики. Преимущество хозяина над временщиком подтвердилось ещё раз, после Великой Отечественной войны. СССР не только быстро догнал сытую, нажившуюся на военных поставках Америку, он ещё и по всему миру построил свыше шести тысяч предприятий. Это сделала страна, недавно вышедшая победителем из самой страшной бойни. Измождённая и обескровленная, она оказалась способной на такие чудеса только потому, что план действий определялся целесообразностью, а не подгонялся под срок власти. Сейчас, когда никакого постоянства нет, когда власть как проходной двор, страна неизбежно разбазаривается. Был хозяин — была страна. Когда хозяина не стало, набежала куча самозваных «племянников», которые всеми правдами и неправдами стараются урвать как можно больше из доставшегося наследства. И остановить этот процесс нельзя никакими способами, пока снова не появится крепкий хозяин. Из пустого места хозяин появиться не может. Требуются условия.
Мы решим все фундаментальные задачи, начиная от восстановления промышленности и заканчивая возрождением веры в Бога, когда в России власть не будет ограничена никакими сроками. До тех пор пока в стране не будет хозяина, никакие серьёзные начинания дальше фиксирования благих намерений на бумаге и разворовывания (освоения) выделенных на это средств не пойдут.
Сегодня Рынок создал такие условия, что команды образовывают не люди, а кресла. Люди выпадают из обоймы, если выпадают из кресла. На освободившееся кресло садится новый человек, которого в любой момент можно заменить. В итоге ситуацию направляет не команда людей, а команда «кресел», к которым люди лишь прилагаются. Человек, попавший в «кресло», понимает свою задачу как удержание в этом предмете властной «мебели». Нужно это ему не для того, чтобы заботиться об обществе, а для того, чтобы решать свои проблемы. И не потому, что он такой-сякой плохой бюрократ, а потому что человеческая природа такова. Больших людей в принципе мало, а у маленьких маленькие цели. Величина цели определяет логику действий. Если человек мыслит в категориях «песочницы», он и ресурс свой направляет к своим целям: машина, дача, любовница и т. д. Как говорилось выше, не может маленький мальчик заботиться о доме, в котором живёт. Ему игрушка дороже дома. Над этим можно сколько угодно смеяться, но это реальность. Людей сдувает с рабочих мест, как только закончился рабочий день. Не могут люди заботиться о том, что находится за рамками их сознания. Они стремятся туда, где их ждёт понятная им жизнь — на дачу, на футбол, в семью и прочее. Это надо понимать, как мы понимаем малышей, самозабвенно лепящих свои куличи. В школу ходить или что-то по дому делать они могут только через принуждение со стороны родителей. Если принуждения нет, каждый, у кого есть дети, знает, что из этого получается.
Исходя из сказанного, надо признать очевидное. Стране нужна политическая воля. Для этого необходима мощная команда. Такая команда может образоваться только вокруг идеи. Не вокруг денег и личных отношений, — это всё приложения, — а только вокруг идеи. Пока нет идеи, сила, достаточная для спасения России, не может образоваться в принципе.
* * *
Когда люди предлагают что-то сломать, закономерно спросить, а что они предлагают взамен? Призыв сначала сломать, «а потом что-нибудь придумаем», не вызывает доверия. Без общего понимания, что будет вместо демократии, невозможно конструктивно действовать. Но здесь подвох. Можно всю энергию пустить «в гудок». Споры о том, что будет вместо демократии, могут длиться веками, тогда как с угрозами демократии нужно бороться уже сейчас.
Теория не пересекается с практикой. Пока не выработано общее мнение о том, что будет вместо демократии, предлагаем ориентироваться на наше видение проблемы, о котором мы подробно расскажем в самом ближайшем времени во второй книге. Подчёркиваем: это не руководство к действию, это наше видение. Предлагаем мы его не потому, что именно оно нам нравится, а потому, что ничего другого не находим. Ищем и не находим. Если кто видит лучший вариант, мы готовы переключить свои ресурсы на реализацию лучшей модели.
Скажем и о нашем понимании уровня ответственности. Мы ставим себя на место родителей, у которых заболел ребёнок. Мы очень хотим ему помочь, и потому лучшим проектом будем считать не тот, что свой, а тот, что поможет нашему горю.
ГЛАВА 9
Сущность и виды государства
Всякое государство есть живой организм. Согласно определению геополитики, государство есть организм, укоренённый в почве. Следовательно, это по-настоящему живой организм, небиологический вид жизни. Как у всякого организма, у него есть что-то вроде инстинкта самосохранения. Различия между государственными организмами заключаются в принципе формирования власти. Остальное — последствия. Напомним, идея государства, она же политическая идея, есть принцип формирования власти.
Демократические теории объявляют источником власти народ. Власть выбирается прямым голосованием, тайным, через представителей или ещё каким-либо способом. Участие народа в выборах власти есть главный признак демократии. Всякий, кто объявляет выборный принцип базовым, является демократом. Коммунисты, фашисты, либералы, республиканцы и прочие по своей глубинной внутренней сути составляют одно семейство — демократическое.
Так как демократию мы уже изучили и нашли неприемлемой, остаётся рассмотреть другие, недемократические варианты. В рамках каждого имеется множество подвидов, но генеральное направление неизменно — власть не должна выбираться.
Все недемократические политические идеи принято считать авторитарными. Есть два вида единоначалия, — базирующееся на силе и основанное на авторитете. В одном случае население признает власть под нажимом аппарата насилия. В другом случае за властью признаётся авторитет, достаточный для того, чтобы эту власть не оспаривать. Нам нужно понять, какая из авторитарных моделей лучше. При рассмотрении этих вариантов попробуем избавиться от негативных образов, рождаемых словами «авторитаризм» и «диктатура». Будем иметь в виду, что это искусственно сформированный эффект. Его цель — на уровне эмоций формировать отрицание политического единоначалия.
ГЛАВА 10
Признак оптимальной государственной модели
Чтобы понять, как бороться с лужей на полу, нужно посмотреть на потолок. Только после этого будет понятна связь дырки в потолке и лужи на полу. Но если «голова» общества всё время смотрит вниз, шанса понять причину разложения среди членов демократического общества нет. Находясь в системе, нельзя исправить систему. Для этого нужна отдельная система, но это тема для будущих разговоров. Пока сосредоточимся на рассмотрении недемократических вариантов.
Прежде чем проанализировать варианты авторитаризма, зададимся вопросом: какая конструкция вообще оптимальна для человеческого общества? Это порождает ещё один вопрос: что считать оптимальной конструкцией? Критерий определяется естественным стремлением государственного организма. Не благими пожеланиями и не эмоциями правителя, а стремлением, вытекающим из природы той или иной государственной системы. Природа правителей в данном случае вторична. Они могут меняться, система останется неизменной. Это значит, по теории вероятности плохие и хорошие правители составят усреднённую величину. Конечный же итог будет зависеть от направленности самой системы, которую определяет её природа.
Мы ставим перед собой задачу найти такую систему, которая в силу своей природы стремится сделать общество здоровым. То есть налицо должна быть заинтересованность системы в формировании у людей человеческих качеств. Хорошая система та, что жизненно заинтересована в этом. Само существование государства должно зависеть от успеха в подобном деле. Если система справляется со своей задачей, то есть формирует у людей человеческие качества, значит, она живёт и процветает. Если не справляется, — значит, умирает. Это как инстинкт самосохранения. Нам нужно найти такую систему, которая ради своего существования будет стремиться формировать здорового в моральном и физическом плане человека. Экономика, наука, искусство, религия и прочие ресурсы будут поставлены на службу реализовывать базовое условие, создавать человека. В противном случае, если власть не сможет поставить свой ресурс на достижение главной цели — формирование человека с большой буквы, — ресурс будет работать на разрушение общества. Первая задача — создание человека. Остальное, развитие той же науки или экономики, будет следствием. Невыполнение первого условия в таком обществе создаёт обратное следствие, при котором развитие науки и экономики оборачивается против общества и разрушает его.
Поясним на примере демократии. Её античеловечность в том, что жизнь и развитие этой системы зависят от уничтожения в человеке человеческих качеств. Внушая человеку, что он эгоист, животное и волк по отношению к другим людям, демократия угнетает человеческую природу. Чем меньше в людях принципов, больше пороков и поклонения богатству, тем больше развивается демократия. Чем больше принципов, меньше пороков и поклонения богатству, тем меньше демократии. Если совесть и честь займут в иерархии ценностей высшее место (выше денег), демократия развалится как карточный домик. Вы спрашиваете: почему? Потому что если люди будут считать главным ориентиром совесть, это отразится на их потребительской активности и в конечном счёте на экономике. Поскольку демократическая модель по определению является секулярной и даже атеистической, в её основе заложена голая экономика, от которой в первую очередь зависит прочность системы. Причём не просто от экономики, понимаемой как средство обеспечения жизнедеятельности общества, а экономики как способа постоянного извлечения прибыли. Иными словами, непрерывно растущей экономики. Фундамент демократии есть особый вид экономики, способный существовать только при условии постоянно растущего темпа потребления.
Стремление системы возникает из природы системы. Важно понять — система опускает человеческую природу не потому, что так захотел какой-то правитель, а потому что через это укрепляет самоё себя. Чем меньше в людях принципов, больше пороков и поклонения богатству, тем крепче демократия. Чем больше принципов, меньше пороков и поклонения богатству, тем слабее демократия.
Неслучайно самым точным, но по понятным причинам негласным базовым показателем развития демократии, является распространение педерастии, о чём говорилось выше. Чем больше педерастов, тем больше демократии. Это закономерно, потому что когда любое явление, в том числе и педерастия, получает право себя пропагандировать, количество сторонников растёт.
Возникает рекламный эффект, который работает всегда и везде. Разница только в том, что не везде и не всем разрешают его использовать. Традиционная власть лишает порок права рекламироваться. Светская власть разрешает пороку рекламироваться. Разрешение или запрещение тех или иных вариантов всегда есть следствие природы государства.
Демократия может существовать при условии непрерывного роста экономики, причём этот рост должен постоянно ускоряться. Если рост хотя бы замедлится, демократическая система развалится. В этом плане она похожа на финансовую пирамиду. Чтобы такого не случилось, система должна обеспечивать постоянно растущий темп потребления.
Главным препятствием в этом направлении являются базовые человеческие качества. Обеспечить постоянный рост экономики может только идеальный потребитель, покупающий всё, что ему предлагается. Но чтобы быть таким идеальным потребителем, человек не должен иметь человеческих ориентиров. Его ориентирами не должны быть такие понятия как честь, долг, совесть. Только это позволит свести все его стремления к бесконечному увеличению потребления. В итоге демократия в своём стремлении сохранить себя вынуждена уничтожать человека.
Экономика бывает двух видов. В одном случае она является способом обеспечения материальных нужд общества, в другом — способом получения прибыли за счёт общества. Иначе говоря, в последнем случае экономика превращается в цель, перестраивая общество под себя. В первом же — в средство, обслуживающее общество.
Когда экономика понимается как прилагательное, пропаганда явно вредных видов производства (например, табака или спиртного) невозможна. Государство недемократического типа или устанавливает на это монополию, контролируя порок, или вовсе запрещает его, какую бы прибыль он ни приносил. Потому что правительство понимает, что эти пороки уничтожают население и духовный фундамент страны. В демократических государствах любая пропаганда, несущая прибыль, может иметь место, если даже не легализована. В том числе пропаганда наркотиков и разврата. Последний вариант коммерции рекламируется в том числе и под видом борьбы с наркоманией и СПИДом.
Демократии разрешают травить своих граждан, потому что это в целом развивает экономику, укрепляя систему, одновременно накапливая напряжение, которое однажды взорвёт её.
Демократия подобна раковой опухоли. Чтобы элементарно существовать, она вынуждена уничтожать традиционные ценности, обеспечивающие жизнь самого общества. Выше мы затрагивали вопрос, почему демократия не может отказаться от превращения людей в примитивных пустых обывателей с интересами «не выше плинтуса». Атомизация общества во всех демократических странах является не следствием чьей-то злой воли, а результатом природы демократической системы. Разлагать общество, её единственный шанс существовать. При здоровом обществе либеральная демократия в принципе невозможна. Негативные процессы следуют из фундаментальных особенностей демократической системы. Борьба с этими пороками не может иметь результата. Она бессмысленна, как всякая борьба со следствием. Демократические общества обречены разлагаться только в силу того, что они демократические.
* * *
В максимально крупных штрихах мы «охватили всего слона». Теперь, с высоты предложенного понимания, можно утверждать, что мир катится в пропасть. Паровозом, увлекающим его туда, является система, именуемая либеральной демократией. Реально никакой демократии в природе не было, нет и быть не может.
ГЛАВА 11
Выбор пути
Есть два варианта: а) сидеть и ждать кризиса; б) действовать. Один арабский богач-философ сказал: «Я защищён, меня потоп не тронет, но как мне жить, когда народ мой тонет». Сегодня срочно нужны люди, разделяющие это мнение.
Если вы хотите действовать, надо определить направление движения и характер действий. Первый вопрос: что делать? Второй вопрос: как делать? Нужно ясно понять, чего мы хотим и почему. Чего не хотим, и опять же почему. Если ошибёмся с направлением, все последующие шаги, как бы ни были они продуманы, тоже будут ошибочны. Потому что неправильное направление делает неправильными все действия в этом направлении. Далее определимся с характером действия. Если ошибёмся, все усилия тоже окажутся напрасными.
Прежде чем перейти к рассмотрению классической темы «что делать», выскажем своё мнение по ряду очень важных проблем.
Первое. Сегодня у населения раздуты неадекватные притязания. Люди с уверенностью берутся рассуждать на темы, о которых и пяти минут не думали. Суждение о глобальном составляется из микроскопического понимания, усугублённого воздействием СМИ. Эти суждения заведомо не умны. Не понимая предмета, люди подобны бабушкам, рассуждающим на скамейке о причинах падения курса доллара. И с этим ничего не поделаешь. Ни за что на свете современный человек не признает своей некомпетентности. Его невозможно разубедить логикой, потому что он этой логики не понимает. Его невозможно разубедить опытным путём, потому что невозможно поставить такой опыт. Но если бы даже это было возможно, современному человеку это не прибавило бы знаний. Потому что у каждого свой масштаб. Оцарапанная машина для большинства людей всегда будет бóльшим горем, чем раненая страна. Это факт, с которым нужно не бороться, а считаться. Как с погодой. Сегодня в России живёт более 140 миллионов наполеончиков. Никакого здравого предложения, противоречащего их амбициям, они не услышат, потому что не хотят.
Второе. Всеобщая дезориентированность, многократно обманутые надежды и ложные психологические установки породили в России атмосферу тотального недоверия. Люди не верят друг другу. Стоит кому-нибудь высказаться на тему, превышающую бытовой или коммерческий масштаб, как на него набрасываются с кучей подозрений и обвинений. Удивительная вещь: если человек скажет, что потратил свои деньги, купив на аукционе подержанные трусы поп-звезды, ему поверят. Подумают, конечно, что извращенец, но поверят. А вот если он скажет, что тратит свои деньги на спасение России, ему никто не поверит. Потому что сегодня это считается из ряда вон выдающимся извращением, в которое даже не верится. Автоматически зарождается подозрение, что слова про Родину — прикрытие «истинных» целей, лежащих в рамках мечтаний простолюдина. А дальше начинаются домыслы: наверное, избраться куда-нибудь решил или «распиариться». Или ещё что задумал. А нас за дураков держит, про Родину рассказывает.
В итоге современные патриоты представляют погрязшую в мелких склоках массу, которая никому и ничему не верит, но рассуждает о колоссальных проблемах, пользуясь логикой «бабушки у подъезда». Дееспособность этой массы — нулевая по определению. Это факты, которые нельзя игнорировать. Наша реальность такова — мы живём в обществе болезненно амбициозных и скептически настроенных наполеонов. Хорошая эта реальность или плохая — не имеет значения. Это данность, которую надо учитывать.
Врагам и многим политикам, понимающим свою деятельность как хороший бизнес, выгодно культивировать в России хаотичное состояние масс. Благо, в технологиях недостатка нет. Враги видят в этом гарантию заданного направления. Политики видят в одурманенном народе бесплатную массовку, которая ходит на выборы, обеспечивая легитимность власти. Враги видят в этом бесплатных солдат. В итоге все эти ребята рушат страну, хотя и не понимают, что творят.
На первый взгляд ситуация тупиковая. Как могут неорганизованные люди противостоять целенаправленным действиям? На стороне врага огромные финансы, административные и интеллектуальные ресурсы, а в рядах патриотов разброд и шатание. Можно ли переломить ситуацию, когда общество поражено наполеоновскими амбициями и тотальным недоверием?
Мы отвечаем твёрдо — можно. Можно и нужно. Первое, что необходимо сделать, — обозначить врага. Сама по себе фиксация укрупняет проблему до уровня свой—чужой. Этим упрощается ситуация, что позволяет огромному количеству людей понять её. В итоге мы уходим от мелочных дрязг, к обсуждению которых нас сегодня так активно толкают демократические «швондеры». Когда враг становится понятен, исчезают полутона. Проблемы, ранее казавшиеся неразрешимыми, решаются сами собой. С момента фиксации врага всё становится предельно просто — враг напал на нашу землю, и её нужно защитить. Вот чёрное, вот белое, без вариантов.
Под знамя борьбы с врагом стягиваются самые разные люди, у которых в обычной жизни не было шанса найти точки соприкосновения. Представители самых разных конфессий, национальностей и взглядов поднимаются освобождать Родину, как это было не раз и не два. Не нужно никакой логики, никаких доказательств. Люди просто начинают верить своим глазам. Крестьяне, рабочие, врачи, учёные, промышленники смотрят на разорение страны и видят его. Появляется истина, не нуждающаяся в доказательстве. Образуется единый фронт. Всё мелкое и бытовое перед лицом Великой опасности исчезает. Как пел Владимир Высоцкий: «Если Родина в опасности, значит, всем идти на фронт».
Эти слова касаются не только России. Все, кто считает Францию, Испанию, Бразилию или Ирак своей Родиной, поднимутся против лукавого врага, представшего в миллионе образов. Пока враг не стал очевиден для большинства, единства не будет. «Вожаки», спекулирующие на бытовом национализме и социальных проблемах, будут растаскивать общество. Одни из них просто неумны. Другие нечестны и неплохо зарабатывают на теме патриотизма. Никакого результата ни у тех, ни у других по определению быть не может. Но воду на мельницу врага они льют уже тем, что дискредитируют само понятие патриотизма.
* * *
На одном конце единое, на другом — множественное. Бог един. Враг множествен. Имя врага, духа нечистого — легион: «Легион имя мне, потому что нас много» (Мк. 5:9). Множественное есть противоположность Единого.
Если спроецировать такое понимание на противостояние двух цивилизаций, потребительской (современной) и традиционной, поле сражения выглядит как противостояние отряда витязей, рыцарей и джигитов мириадам и мириадам мошкары. Отважные воины машут мечами, но тучи москитов проникают сквозь доспехи и жалят тело. Воины теряют ориентиры и машут мечами впустую, попадая не по москитам, а друг по другу. Начинаются взаимные разногласия и обиды, усиливающие эффект москитной атаки. Воины скидывают с себя железные латы, под которые залезли москиты, но уже поздно. Спустя некоторое время обессиленные воины падают. Кровососы («грантососы») начинают пиршество. К ним присоединяются черви и прочие падальщики. Спустя некоторое время всё превращается в кишащее месиво, уничтожающее павших воинов. Когда воины будут сожраны, черви начнут жрать друг друга, и так до тех пор, пока в живых останется единственный, всех пожравший червь. Далее метафизика, заглянуть в которую крайне сложно, но можно предположить, что это и есть предсказанное царство маммоны.
Кажется, легион москитов неуязвим. Но это не так. Стоит правильно назвать его, как приходит понимание, что махать мечом в этой ситуации бесполезно. Сконцентрировав на проблеме все виды ресурсов — интеллектуальные, материальные и административные, — воины понимают, что не меч им нужен, а клопомор. Осознание этого дорого стоит.
* * *
Мир вошёл в новую, постдемократическую эпоху. Необычность современности в том, что у неё не было предшественника. Демократии не было, была иллюзия демократии. После иллюзии наступила постдемократия, и действительность вломилась в наше сознание. Не вошла, а именно вломилась. Обозначившись крайне выпукло и безапелляционно, новая реальность застала всех врасплох. Огромное количество людей не готово к её восприятию. Они отказываются верить своим глазам, предпочитая грезить наяву.
Эпоха иллюзий оставила в наследство перевёрнутые установки. Люди предпочитают утопию и отворачиваются от действительности. Никакие логические умозаключения не заставят их отказаться от грёз. Люди грезят демократией по Фету: «Радость чуя, не хочу я ваших битв…». Ухватившись за сказку, позволяющую «спрятать голову в песок», общество не хочет с ней расставаться. Но иллюзия не может быть вечной. Умирает либо иллюзия, либо её носитель. Наркоман не может вечно находиться в наркотическом мираже. Чем дольше он проводит в нём время, тем жёстче похмелье. Аналогично и с человечеством. Не может общество жить утопическими грёзами, как бы прекрасны они ни были, в реальном мире. Сладкоголосые сирены-СМИ создают заблудившемуся путнику мираж, ведя его к смерти. Стремление построить рай на земле неизбежно превращается в реальный ад. Демократия, спекулируя на стремлении человека к счастью, в итоге ничего не даёт, но лишает всего, в том числе и души.
Первых людей соблазнил змей. Древних соблазняли сирены. Сегодня в роли соблазнителей демократы. Они никого ни к чему не принуждают. Манипулируя эмоциями и жонглируя чувствами, они порождают в людях мнимое ощущение свободы и независимости. Пришёл сатана в новом обличии, соблазняющий народы земли, про которого сказано в Апокалипсисе: «Сатана будет освобождён из темницы своей и выйдет обольщать народы» (Откр. 20:7). Обратите внимание, не принуждать, а обольщать.
* * *