Практически в каждом десятилетии появляется свой «процесс века». В 80-х годах это было дело Лиззи Борден. В 20-х — «обезьяний процесс» Скопса, дело о преподавании теории эволюции. В 30-х годах — дело Линдберга о похищении ребенка. В 40-х — Нюрнбергский процесс над военными преступниками, в 50-х — суд над похитителем атомной бомбы Розенбергом. 60-е годы принесли нам процесс «семерых из Чикаго», 70-е — семьи Мэнсона. Тот факт, что каждое из этих судебных разбирательств в свое время и в своей стране причислялось к категории «процессов века» (вспомните альтернативные дела — Дрейфуса, Сакко и Ванцетти, Эйхманна, Банди), свидетельствует о двух вещах. Во-первых, конечно, о внимании к преступлению СМИ. Во-вторых, думаю, он имеет отношение к нашему общему стремлению выявить зло и злодеяния, или, в случае политически ориентированных процессов, таких, как дела Скопса, «семерых из Чикаго», Сакко и Ванцетти или же Розенберга, — восприятие истины другими людьми.
«Процессом века» 90-х годов (по крайней мере, пока) по праву стал суд над О. Дж. Симпсоном в Лос-Анджелесе. Вероятно, ни один другой процесс в истории не изучался в таких мельчайших подробностях и не признавался таким тривиальным. И, по мнению многих людей, при этом упустили не только истину, но и справедливость. При огромном количестве денег и других средств, вовлеченных в этот процесс, истина стала товаром, который можно покупать и продавать, манипулировать им на рынке общественного мнения, а логика сделалась средством поддержания уже сложившихся убеждений.
Миллионы, если не миллиарды, слов уже были высказаны об этом деле, и в буквальном смысле слова каждый известный человек в мире составил о нем собственное мнение. Но, подобно тестам Роршаха, эти мнения чаще всего говорили о том, кто их высказывал, а не о самом деле. Как бы вы ни судили о вердикте присяжных по уголовному процессу, меня не убедить в том, что им хватило нескольких часов, чтобы серьезно и сознательно изучить показания, собранные за несколько месяцев, и огромное количество сложных доказательств. Их устные и письменные замечания после вынесения приговора свидетельствуют, что большинство присяжных так и не поняли, о чем идет речь.
В мои намерения не входит осуждать стиль ведения процесса, работу юристов или судьи Ланса Айто. Об этом уже не раз упоминалось, и, если у вас сложилось собственное мнение, я вряд ли сумею изменить его. Не будем подробно рассматривать и вещественные доказательства, которые сами по себе способны изменить исход процесса. Мы затронем только процесс в контексте поведения преступника и посмотрим, что можно узнать об убийцах с этой точки зрения. Я хочу предпринять то, что так и не было осуществлено, несмотря на время и деньги, вложенные в это дело, а именно исследовать двойное убийство, случившееся на Саут-Банди-драйв вечером 12 июня 1994 года, с точки зрения поведения преступника и объяснить, что говорят нам факты и свидетельства с места преступления об убийце с точки зрения его поведения. Другими словами, забудьте об известности О. Дж. Симпсона, забудьте о «процессе века», о созданной им расовой поляризации и попробуйте ответить на вопрос: что могли бы мы предпринять, если бы полицейское управление Лос-Анджелеса обратилось в наш отдел в Квонтико за консультацией по расследованию этого конкретного убийства? Ведь если отбросить всю сенсационность и мнимые претензии, убийства Николь Браун Симпсон и Рональда Голдмена почти ничем не отличаются от многих других дел, расследованных нами за долгие годы.
Позвольте напомнить, что наш отдел не занимается собственно расследованием преступлений или сообщением имен и адресов НС. Все, что мы способны сделать на этом этапе следствия, — помочь определить, к какому типу относится подозреваемый, на котором следует сосредоточиться полиции. Если подозреваемые уже имеются, мы помогаем сократить их список и сопоставить их с выбранным нами типом. А если полиция еще ищет НС, мы часто помогаем им направить этот поиск по нужному руслу.
Чтобы предоставить такую консультацию, нам приходится строить догадки и основываться на предположениях, пользуясь фактами, которые не сразу становятся достояниями публики. Поэтому вы должны помнить, что у меня была возможность прийти к собственным объективным заключениям задолго до того, как меня начали осаждать подробностями СМИ. Но существует множество поводов для подобных гипотез. В качестве контрольных упражнений сотрудники нашего отдела часто расследовали противоречивые случаи, в том числе дело «бостонского душителя» и доктора Сэма Шеппарда, остеопата из Кливленда, обвиненного в убийстве жены в 1954 году. Он был признан виновным, а впоследствии оправдан, и умер прежде, чем завершились споры. В октябре 1988 года я принимал участие в международном телевизионном профилировании личности Джека Потрошителя и пришел к некоторым любопытным и неожиданным результатам, которые мы описали в «Охотнике за сознанием». Недавно меня пригласили проанализировать дело Лиззи Борден, одно из самых запутанных в американской истории.
Когда в июне 1994 года произошли убийства на Саут-Банди, я еще возглавлял вспомогательный следственный отдел ФБР, в котором работали лучшие аналитики профиля и криминальные аналитики мира — Ларри Энкром, Грег Купер, Стив Эттер, Билл Хэгмайер, Рой Хейзлвуд, Стив Мардиджан, Грегг Мак-Крэри, Джена Монро, Джуд Рей, Том Солп, Пит Смерик, Клинт Ван Зандт и Джим Райт. Хочу подчеркнуть, что в этом деле мы не консультировали следователей и к нам не обращались за помощью. Но, если бы к нам обратились, думаю, помощь была бы оказана. Это был бы типичный и наглядный пример консультации и анализа. Нам бы позвонил кто-нибудь из сотрудников полицейского управления Лос-Анджелеса, которому было поручено это дело. Вероятно, этот детектив уже успел бы побеседовать с координатором группы анализа профиля личности в периферийном отделении ФБР в Лос-Анджелесе. Назовем его детектив Кеннет Скотт, чтобы не упоминать имена лиц, реально участвовавших в этом деле.
К этому моменту Скотт и его команда наверняка собрали бы пробы крови и другие вещественные доказательства без ведома нашего отдела. Скотт не собирался сообщать мне об этом, а я не хотел выспрашивать его — за исключением случаев, когда улики напрямую связаны с поведением. В конце концов, закончив анализ, мы вместе перешли бы к уликам, чтобы определить, соответствуют ли они нашему профилю. Если они соответствуют, значит, мы помогли детективу сузить масштабы следствия и с большей уверенностью сосредоточиться на подозреваемом конкретного типа. В противном случае это указывало бы на сёрьезные недостатки в расследовании.
Скотт начал:
— В Брентвуде произошло двойное убийство — в районе, где живут в основном представители верхушки среднего класса, неподалеку от кампуса Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. За несколько кварталов к северу оттуда, по другую сторону бульвара Сансет, начинается район, заселенный исключительно представителями высшего класса: можно сказать, что люди, живущие к югу от бульвара Сансет, мечтают перебраться на его северную сторону. Жертвы — двадцатипятилетний белый мужчина и тридцатипятилетняя белая женщина. Оба умерли от ран, нанесённых холодным оружием. Каждую жертву несколько раз ударили ножом возле дома убитой женщины.
— Случались ли в том районе в последнее время подобные преступления? — спросил я.
— Нет, никаких, — ответил Скотт.
— А как насчет краж со взломом и проявлений вуайеризма?
— Не наблюдалось.
Тогда я попросил бы у него отчет полицейского, осматривавшего место убийства, и карту района с отмеченными на ней местами, имеющими отношение к убийству. Кроме того, я должен был бы осмотреть место преступления, фотографии, сделанные во время вскрытия, протоколы вскрытия и отчет судебного медика, если он уже готов, а потом получить сведения, необходимые для виктимологии — кем были двое убитых? Мне не нужен был список подозреваемых (если таковой имелся) или любые теории о том, кто мог быть убийцей. Я не хотел, чтобы на меня оказывало влияние уже принятое следователем решение или версии, разработанные его командой.
Если дело относилось к категории «рискованных» — из тех, в которых НС выглядит активным и может в любой момент напасть на новую жертву, — я мог бы даже вылететь в Лос-Анджелес, чтобы оказать помощь и провести анализ на месте. Но после убийства проявлений такого же МО не было замечено, и потому, пока ситуация не изменилась, я продолжал бы заниматься анализом в Квонтико, чтобы не отстраняться от своих административных обязанностей и сотни дел, над которыми работал наш отдел.
Материалы дела Браун—Голдмена прибыли бы ночной почтой, и все утро я изучал бы их, пытаясь поставить себя на место обеих жертв и преступника, стараясь понять подтекст случившегося. Основной вопрос, который я задавал бы себе, звучал бы так: почему именно эти люди стали жертвами насильственного преступления? Прежде чем мы ответим на вопрос «кто?», мы должны знать ответ на вопрос «почему?». В попытке найти ответы на этот вопрос я спрашивал себя, есть ли связь между двумя жертвами или одна из них просто оказалась в неподходящем месте в неподходящее время. Я закончил бы работу перед самым ленчем — на Западном побережье уже наступило утро. Скотт появился в офисе и устроил конференцию с другими основными членами следственной группы.
— Убийство было конфронтационным, совершённым с близкого расстояния. Орудие убийства — нож — говорит о том, что перед нами преступление личного характера. Улики на месте преступления смешанные,— начал бы я.— Среди них присутствуют элементы и организованного, и дезорганизованного поведения. Но я бы сказал, что убийца относится в основном к организованному типу, и это подсказывает мне, что он — довольно зрелый человек, интеллигентный и искушенный, а преступление было отчасти запланированным и преднамеренным. Он был в кепке и перчатках, орудие убийства принес с собой. Женщину он убил умело и почти как военный, хотя и нанес немало ненужных для убийства ран. Однако налицо и элементы дезорганизованного поведения, позволяющие предположить, что все пошло не так, как задумал преступник, и что, несмотря на зрелость, у него был небогатый криминальный опыт. Эти элементы — явный недостаток контроля в отношении жертвы мужского пола, свидетельства паники, когда построенный план начал рушиться. Значит, в «послужном списке» преступника можно ожидать увидеть бытовые жалобы, возможно, незначительные ссоры или драки в барах, но, разумеется, никаких убийств, иначе он вёл бы себя по-иному. Так что не стоит рассчитывать найти досье этого преступника в архивах полиции. Тот факт, что он оставил кепку и перчатки на месте преступления и надел обувь, оставляющую отчетливые отпечатки, свидетельствует о недостатке криминальной подготовленности. Кроме того, он порезался — вероятно, в то время, когда вцепился жертве в горло, а порез на перчатке, обнаруженной на месте преступления, свидетельствует, что он не подготовился к схватке с Роном Голдменом.
— Убийство произошло возле дома Николь Браун Симпеон, — продолжал я. — Одно это позволяет утверждать, что первоначальной мишенью была именно она. Кроме того, мы знаем, что Голдмен находился там потому, что мать жертвы накануне забыла очки в ресторане, где работал Голдмен. Николь позвонила в ресторан, там нашли очки, и Рон вызвался доставить их. Так что его появление в том месте и в то время было случайностью. Если только убийца не выслеживал его специально, Рона нельзя считать первичной мишенью. А если убийца следил за Роном, то непонятно, зачем ему понадобилось совершать убийство на глазах у еще одного потенциального свидетеля. Теперь перейдем к фактам. Как вы упоминали, в отчете судебно-медицинской экспертизы сказано, что обе жертвы умерли от множественных ножевых ранений. У Голдмена были обнаружены беспорядочные многочисленные раны на руках и плечах, полученные во время сопротивления. Женщина лежала скрючившись на нижней из четырех бетонных ступеней, ведущих к двери ее квартиры. Её черное платье высоко поднялось на бедрах, но, похоже, потому, что было коротким и сбилось при падении, а не потому, что убийца попытался поднять платье, обнажив тело. Доказательство — нижнее белье не снято с убитой, а свидетельства сексуального нападения отсутствуют.
На месте преступления осталось много крови. Жертва истекла кровью на последней ступеньке, где, вероятно, и был нанесен смертельный удар. На шее сделан такой глубокий надрез, что голова практически отделена от тела. Другие ножевые ранения расположены более сосредоточенно и направленно, чем у Голдмена. Убийца без труда совладал с женщиной. Он ударил ее ножом несколько раз — не потому, что это ему «требовалось», а потому, что он так «хотел». Вот ещё одна причина, по которой я могу утверждать, что первичной жертвой была женщина, а не мужчина: нападающий знал ее, причем довольно хорошо.
— Почему вы так считаете, Джон? — спросил один из детективов.
— Как я уже отмечал, следов сексуального нападения не было обнаружено, значит, это не тот случай, когда жертва чем-то разозлила насильника. Такое обилие ран свидетельствует о ярости, направленной на конкретного человека, особенно потому, что большинство ударов нанесено в область шеи. Это убийство совершил отнюдь не незнакомец. Чтобы убить женщину, ему не понадобилось бы наносить ей столько ран. Он не просто убивал, а наказывал её. Раны мужчины имеют совсем другое значение. Голдмен вступил в отчаянную борьбу. Тип ранений — полученных при сопротивлении на руках и плечах и более глубоких на теле — указывает, что НС задался целью просто убить свидетеля. Ему было незачем наказывать его или делать какие-либо заявления, он старался просто нейтрализовать противника. Вот что я имел в виду, когда говорил, что план убийцы был нарушен. Он не ожидал, что поблизости окажется мужчина. Он утратил свою организованность.
— Но, как вам известно, Джон, на месте преступления мы обнаружили перчатку и темную кепку. Разве не могли эти вещи принадлежать грабителю?
— Разумеется, могли, — ответил я. — Но преступник ничего не украл. В сущности, НС даже не входил в дом.
— Но вы же сами сказали, что появление Голдмена застало его врасплох. Возможно, он намеревался ограбить дом, но так и не осуществил свое намерение. Вряд ли следователь на самом деле так думал. Вероятно, он пытался подвести меня к доказательству от противного, и это неплохо, поскольку я обязан подкреплять логикой каждое свое утверждение. Необязательно я должен говорить то, до чего они не додумались сами, но важно изложить события с моей точки зрения, прежде чем мы начнем обмениваться информацией.
— Прежде всего, вы сообщили, что никаких ограблений по соседству не произошло, — ответил я. — Но самое главное, грабитель обычно не берет с собой нож, выходя на «дело». Он либо прихватывает пистолет, либо вообще отказывается от оружия. У грабителя две цели: первая — пробраться в дом и выйти обратно, оставшись незамеченным. Если это ему не удается и он вынужден вступить в схватку, его вторая цель — как можно быстрее убраться с места преступления. Он не станет задерживаться, чтобы убить свидетелей, за исключением случая, когда это единственный путь к спасению. Огнестрельное оружие помогло бы ему в этом, а нож — нет. Это орудие слишком близкого и личного, а также трудоемкого убийства. Возможно, однако, что преступник планировал проникнуть в дом и совершить преступление там, но не выдержал, увидев Николь и Рона вдвоем и, вероятно, решив, что между ними существуют романтические взаимоотношения. По всему дому были расставлены зажженные свечи — в кухне, в ванной — это можно было видеть сквозь окна. Это был обычный романтический ритуал убитой. Так что тот, кто знал значение этого ритуала и сам участвовал в нем, мог прийти в ярость, предположив, что женщина готовится к встрече с кем-то другим. Мы не знаем наверняка, существовали ли какие-нибудь отношения между Браун и Голдменом, но, по крайней мере, нам известно, что на этот вечер они не строили никаких планов: Голдмен договорился встретиться с приятелями после того, как отвезет Браун очки.
— Значит, вы считаете, что преступник уже успел напасть на женщину к тому времени, как появился Голдмен?
— Это вполне возможно, — признал я, — но я так не думаю, поскольку, видимо, преступник начал с женщины, затем перешел к Голдмену, а после снова вернулся к ней. По-моему, все было так: НС увидел их вместе, он наблюдал, он следил за женщиной. Увиденное ему не понравилось. Поэтому он вышел из укрытия и напустился на них. Женщина узнала его. Голдмен, вероятно, тоже, поэтому он развел руками, уверяя: «Успокойся, между нами ничего нет! Я просто принес очки ее матери».
Но преступник ударил женщину по голове тупым орудием — вероятно, рукояткой ножа, и этого удара хватило, чтобы сбить ее с ног. Затем он взялся за Голдмена, стоявшего в пяти - шести футах, под пальмой, растущей у крыльца. Вероятно, это случилось две-три секунды спустя, но Рона застало врасплох неожиданное нападение на Николь. Он оказался в ловушке на пятачке площадью четыре на шесть футов, за его спиной возвышалась ограда, сбоку путь к бегству преграждала пальма. Инстинктивно он принял борцовскую стойку — об этом можно судить по ранам на его руках — и тоже получил удар в левое бедро и левую нижнюю часть живота. Между двумя мужчинами завязалась борьба. Тенниска Голдмена перекрутилась вокруг талии, поэтому дыры в ней не совпали с ранами, позднее обнаруженными на трупе. Далее, раны, полученные при сопротивлении, прежде всего сосредоточены на пальцах левой руки. Думаю, Рон пытался выбросить левую руку вперед, когда нападающий ударил его правой рукой. Голдмен стянул с руки противника левую перчатку — ту самую, что нашли на месте преступления.
К этому моменту преступник вошел в раж. Едва успев не без труда нейтрализовать Рона, он бросился к Николь сзади и перерезал ей горло почти на уровне связок, чуть не отрезав голову.
Затем НС вернулся к Голдмену, чтобы убедиться, что с ним все кончено. Мы знаем, что он вернулся, потому, что кровь женщины обнаружена на подошве одной из туфель Голдмена. И это чрезвычайно важно, поскольку доказывает, что преступник — отнюдь не профессиональный убийца. Он не наемный киллер. Он не знал, что надо делать, чтобы убить противника. Он был вынужден вернуться и проверить, жив ли Голдмен. Убедившись, что Голдмен умирает, преступник несколько раз ударил его ножом. В сущности, Голдмену он нанес больше ран, чем Браун, несмотря на нападение именно на нее. Именно женщину он собирался наказать и отомстить ей, а мужчина лишь представлял для него физическую угрозу. Вот ещё одна причина, по которой мы можем заключить, что убийца действовал в одиночку. Двое или несколько преступников лучше справились бы с ситуацией. На трупе Голдмена не удалось бы обнаружить столько следов борьбы.
Но даже если все было не совсем так, даже если Рон появился на месте преступления после того, как убийца напал на Николь, это не меняет мою характеристику типа человека, совершившего это преступление, или предположение о его мотивах.
— А вы не думали, что это могло быть убийство, связанное с наркотиками?
Нет, так я не считал.
— Разве кто-нибудь из жертв увлекался наркотиками? — спросил я.
— Вряд ли. Возможно, они изредка употребляли слабые наркотики для развлечения, как делают некоторые люди. Но при анализе не было обнаружено токсичных веществ в крови, кроме того, оба убитых следили за здоровьем. Вряд ли они когда-либо даже покупали сильные наркотики.
— Тогда кто же мог убить двух человек, которые не представляли никакой угрозы для торговца наркотиками? Убийства в среде торговцев обычно бывают символическими, при этом остаются такие улики, как «колумбийский галстук» — язык жертвы, вытащенный в разрез на её шее. Или что-нибудь другое. Такое убийство обычно совершается в некоем символическом месте, а не в доме жертвы. И, как я уже говорил, в таком случае здесь поработали бы профессионалы, лучше подготовленные к борьбе с жертвами-мужчинами. При появлении Голдмена этим людям хватило бы выдержки уйти и попробовать нанести удар в более подходящее время.
На этом этапе очень важно попытаться класс ифицировать тип убийства, с которым мы имеем дело. Если это не изнасилование-убийство и не неудачная кража со взломом, не убийство, связанное с наркотиками, не убийство с целью получения страховки, не ссора членов преступной группировки, тогда что же это? Я участвовал в создании книги под названием «Справочник по классификации убийств», опубликованной в 1992 году. После многих лет исследований и консультаций по тысячам дел некоторые из сотрудников Квонтико ощущают потребность в изобретении системы классификации и объяснения тяжких преступлений, которая была бы такой же логичной и выстроенной, как «Диагностический и статистический справочник по психическим заболеваниям». Результатом этой работы стал труд, который теперь сокращенно называют СКУ. Доктор Энн Берджесс из Университета Пенсильвании и ее муж, Аллен, профессор менеджмента из Северо-Восточного университета Бостона, стали соавторами и руководителями работы по компиляции и организации многочисленных данных. Буквально все особые агенты вспомогательного следственного отдела и многие сотрудники отдела поведения внесли свой вклад в эту работу. К примеру, Джуд Рей возглавил классификационную комиссию по личным причинам убийств и сотрудничал с Джимом Райтом в комиссии по групповым причинам.
В СКУ мы классифицировали убийства, поджоги, изнасилования и сексуальные нападения согласно мотивам и элементам и объяснили полиции и следователям, какие компоненты и обстоятельства должен включать каждый из видов преступлений. Первое преступление в категории убийств, убийство в ходе преступной деятельности, было подразделено на восемь групп и четыре подгруппы. Убийство по личным причинам мы подразделили на две подгруппы — убийство на почве эротомании и бытовое убийство. В свою очередь в бытовое убийство входили случайное и симулированное преступления. Ни одна из этих категорий не включалась в список произвольно и не являлась субъективным мнением. Все они основывались на обширных исследованиях и опыте.
Как я уже говорил, по виду и тяжести ран и по тому, что первичной мишенью оказалась скорее женщина, нежели мужчина, мне было ясно, что убийство совершил знакомый ей человек. Но этот случай не относился к выделенной нами категории групповых убийств. К примеру, культовые убийства Мэнсона были групповыми. Культовые убийства, или убийства, вызванные групповым возбуждением, — единственные виды, соответствующие этой категории, остальные же являются разновидностями экстремистских убийств — политических, милитаристских, религиозных или убийств с целью взятия заложников. Если жестокость убийства Браун и напоминала в некоторых отношениях, к примеру, убийства Тейт—Лабьянка, то при более тщательном изучении обнаруживались существенные различия. В культовых преступлениях наблюдается высокий уровень символизма — например, члены «семьи» Мэнсона писали слова «Хелтер-скелтер» и другие лозунги на стенах кровью жертв. Когда начались убийства детей в Атланте, несмотря на широко распространенное мнение о причастности к ним белой клановой группы, я знал, что это ошибочное предположение. Никакой символизм не был связан с трупами или их местонахождением, и я ничуть не сомневался, что в этих случаях преступник действовал в одиночку.
Просматривая материалы о месте убийства Браун Голдмена, я понял, что множество причин указывают на причастность к делу единственного преступника. В результате столкновения со второй жертвой преступник был дезорганизован, а все раны на трупах обеих жертв были нанесены одним и тем же оружием. Двое или больше преступников в такой ситуации не смогли бы передавать друг другу нож, тем более что один из кухонных ножей Николь лежал на виду, на столе. Что же произошло? Мне казалось, женщина предчувствовала опасность. Ранее в тот же день, или несколько дней назад, случилось нечто, вызвавшее у неё беспокойство. Её домофон не работал. У нее не было огнестрельного оружия, в лучшем случае она могла воспользоваться ножом. Нам известно, что она ждала Рона Голдмена, который должен был привезти очки, забытые матерью Николь в ресторане. Но боялась Николь отнюдь не Рона.
— Нам следует вернуться к виктимологии, — заявил я. — Никакие подробности жизни или прошлого Голдмена не указывают, что именно он был мишенью атаки. Я не говорю, что он не мог пострадать в результате гомосексуального нападения (а не гетеросексуального — женщины убивают иначе). Но здесь произошло нечто совсем иное.
С другой стороны, Браун пережила тягостный развод, продолжая иногда встречаться с бывшим мужем, относящимся к типу людей, которыми чрезвычайно легко управлять. Но недели две назад эти отношения прекратились.
— Правильно, — подтвердил Скотт. — За две недели до убийства Браун заболела, Симпсон привёз ей еду и ухаживал за ней. Он подарил ей красивое ожерелье. После того как она поправилась, они вновь поссорились, и Браун вернула ожерелье.
— Значит, ему могло показаться, что она подает ему смешанные сигналы, — заключил я. — У нас есть доказательства, что Симпсон выслеживал её за несколько недель до убийства, подъезжал туда, где она обедала или встречалась с друзьями, заглядывал в окна наблюдал, как она общается с людьми. Но доказательства, что и за Голдменом следили или что у него были враги, отсутствуют.
— Итак, вы утверждаете, что ее убил бывший муж, О. Дж. Симпсон, — подытожил Скотт.
— Я говорю, — добавил я, — что мы повидали немало подобных случаев, и потому мне сразу ясно: преступник не был профессиональным и опытным убийцей, он действовал в одиночку, хорошо знал убитую им женщину и проявил по отношению к ней безудержную ярость.
— Но у нас нет других подозреваемых, которые соответствовали бы этому описанию, — заметил один из детективов.
— А к тому времени, как дело предадут огласке, — предсказал другой, — вся жизнь этих двоих вплоть до мельчайших подробностей будет выставлена на обозрение. Если в жизни Николь и был кто-нибудь, соответствующий этому описанию, он не сможет долго прятаться.
(Так и получилось: несмотря на усилия, предпринятые представителями прессы и, предположительно, детективами, нанятыми самим Симпсоном, не говоря уж о полиции, ни один человек, соответствующий описанию, так и не был найден.)
— Послушайте, — продолжал я, — мы повидали достаточно преступлений, чтобы понять: всегда есть определенный набор действий и некий мотив. Не бывает так, чтобы какое-то чудовище возникло неизвестно откуда, зарезало двоих людей и вновь растаяло в воздухе.
— Кое-кто предполагает, что тут поработал серийный убийца. Упоминалось имя Глена Роджерса, поскольку он часто переезжал с места на место и орудовал в различных штатах.
Гленом Роджерсом звали серийного убийцу, который, по мнению полиции, был виновен по меньшей мере в шести убийствах на всей территории США — в Калифорнии, Луизиане, Миссисипи, Огайо, Кентукки и Флориде. Однажды он похвалялся тем, что на его счету не менее семидесяти жертв. Его арестовали после долгой погони в Кентукки в 1995 году. Ввиду широкого охвата и многообразия типов его жертв он казался удобным «универсальным подозреваемым» для буквально любого насильственного преступления, произошедшего приблизительно в то же время.
— МО и почерк совсем другие, — указал я. — Роджерс знакомился с женщинами в барах низкого пошиба и проводил с ними ночь. Предполагать, что этот парень вдруг заявился в Брентвуд и резко изменил стиль общения с жертвой, — всё равно что хвататься за соломинку. Агрессия подобного типа, проявленная по отношению к Николь Браун, встречается исключительно в ситуациях, когда между нападающим и жертвой существуют уже близкие взаимоотношения.
— Значит, преступление не было случайным. Николь Браун стала выбранной жертвой.
— Вот именно. Нам известно, что убийство было преднамеренным и спланированным. Мы нашли нож, перчатку и кепку. Преступник выбрал орудие. В нём накопилось немало ярости и злобы, наверняка вызванных личными причинами.
— Джон, из бесед с друзьями Николь мы узнали, что она чрезвычайно боялась ножей, еще больше, чем огнестрельного оружия.
— Значит, есть еще одна причина предположить, что преступник был близко знаком с ней. Видите ли, способ убийства — перерезание горла сзади — напоминает действия «коммандос», особенно если добавить перчатки и кепку. Симпсон когда-нибудь служил в армии? — спросил я.
— Вряд ли, но недавно он закончил съемку телевизионного сериала, в котором играет морского пехотинца из особого отряда.
— А этих ребят учат убивать бесшумно, быстро и с близкого расстояния, — добавил следователь, сам служивший в морской пехоте.
— Итак, убийца приблизился к месту преступления, представляя, что держит ситуацию под контролем, — продолжал я. — Он рассчитывал, что сможет войти в дом, сделать все, что задумал, и выйти незамеченным. А теперь — еще одно соображение: основываясь на опыте работы с бытовыми убийствами, вызванными личными причинами, я полагаю, убийца попытался бы придать преступлению характер сексуального нападения.
— Что вы имеете в виду?
— Если бы присутствие Голдмена не застало его врасплох — не явилось бы незапланированным дополнительным фактором, — ему хватило бы времени, чтобы придать своему преступлению вид изнасилования убийства. Если бы это ему удалось, труп Браун вы нашли бы с высоко поднятым платьем и без белья. Во всех шкафах были бы распахнуты дверцы, наверняка в доме что-нибудь пропало бы. Но все это не имеет значения: мы умеем распознавать такие инсценировки лучше, чем дилетанты — фабриковать их. К примеру, вряд ли он изнасиловал бы ее или стал мастурбировать над ней после ее смерти, он оставил бы женщину там, где ее не увидели бы дети. К тому же не следует забывать: насильники орудуют там, где чувствуют себя уверенно, по соседству с собственным домом, значит, насильник должен принадлежать к верхушке среднего класса, что маловероятно, или же быть садовником или ремонтником, а в то время в округе не работали ни те ни другие. Но самое важное, преступник не сдержал ярость и нанес жертве раны, которые не оставил бы незнакомец. Николь Браун была в хорошей форме и смогла бы оказать сопротивление, и если насильнику было трудно справиться с ней, он вполне мог разозлиться. Но тогда мы увидели бы больше травм, нанесенных тупым оружием, нежели колотых ран. Насильнику ни к чему израненная женщина; правда, садисту это понравилось бы, но он не стал бы насиловать женщину, истекающую кровью.
— Джон, укладываются ли в ваш профиль события того дня, о которых мы вам сообщили?
— Абсолютно. В таких преступлениях обычно участвует провоцирующий фактор, какой-нибудь инцидент, произошедший за несколько часов, дней или недель до убийства. Мы знаем, что между Николь и её бывшим мужем случалось немало споров и ссор за недели, предшествующие убийству, и в тот день Николь пренебрежительно отнеслась к мужу на концерте их дочери. Сидни. Нам также известно, что подруга Симпсона, Пола Барбери, с помощью которой он пытался забыть о Николь, рассердилась, что Симпсон не взял ее с собой на концерт, и оставила ему длинное сообщение на автоответчике, заявив, что прекращает отношения. Но Симпсона, вероятно, это не устраивало. Ему хотелось сохранить отношения и с подругой, и вдобавок — связь с бывшей женой. Есть доказательства, что он звонил Барбери из своего дома и с мобильного телефона практически в то же время, когда были убиты Браун и Голдмен. Но так и не дозвонился. Поэтому и решил осуществить задуманное.
— А если бы дозвонился?
— Интересный вопрос, — отозвался я. — Неужели и после разговора по телефону он решился бы осуществить задуманное? Скорее всего нет, хотя в нем уже накопилось слишком много злобы. Ему наносили удары с двух сторон. Обе женщины отвергли его, а он не привык быть отвергнутым. По-моему, он считал Николь своей собственностью. Когда они познакомились, он был звездой мировой величины, а она — девочкой-школьницей.
Мы уже видели, как важны для него контроль над близкими и сохранение внешнего благополучия. При разводе с первой женой он выставил условие, что будет давать ей деньги, но дом останется его собственностью. Он не хотел выглядеть проигравшим в глазах окружающих. Несмотря на необходимость платить немалые алименты жене и ребенку, он мог сказать: «Я не проиграл. Дом остался у меня. А она пусть убирается!» То же самое случилось после разрыва с Николы «Пусть убирается отсюда! Это мой дом». А когда он увидел Николь с другим мужчиной возле собственного дома, причем с белым молодым человеком, это и был тот последний толчок, которого ему недоставало.
- А что вы скажете по поводу крови? — спросил Скотт. — Как видно на фотографиях, сделанных на месте преступления, там все залито кровью. Несколько капель найдено и в машине, но совсем немного, и хотя мы обнаружили кровь у дома в Рокингэме, такого обилия больше нигде не оказалось. Подозреваю, что у некоторых людей это вызовет вопросы.
— Прежде всего,— ответил я,— самая кровавая из ран, на горле Браун, была нанесена сзади, так что нападающий не выпачкался. Но если он, старательно продумывая убийство, замышлял воспользоваться ножом, то должен был догадаться, что следы крови могут остаться на его руках или одежде. Он прихватил с собой перчатки и кепку, и это указывает, что он запланировал убийство заранее, и думаю, оделся в комбинезон или другую верхнюю одежду, которую мог потом снять и выбросить. Если он останавливался по дороге с места преступления, то там и избавился от окровавленной одежды. Поскольку убийство заняло больше времени, чем он предполагал, и он торопился, думаю, окровавленную одежду преступник выбросил позднее, скорее всего в аэропорту.
Один из детективов заметил:
— В этом рассуждении меня тревожит лишь одно: мы упоминаем только об О. Дж. Симпсоне, знаменитости с мировым именем. Множество людей знали о его проблемах в 15раке. Неужели он, замышляя преступление, ни разу не подумал: «Постойте-ка, я — главный подозреваемый. Как только её найдут мёртвой, то примутся за меня?»
— Возможно, он думал об этом, — ответил я. — Но по опыту я знаю, что убийцы — будь они новичками или опытными преступниками — уверены, что их не поймают. Если бы на месте преступления не появился Голдмен и не задержал убийцу, тот вернулся бы домой с большим запасом времени, чтобы поддержать алиби и выехать в аэропорт, намереваясь отправиться в Чикаго, не вызывая ни у кого подозрений. Поскольку он запланировал прибыть в аэропорт заранее, он мог позвонить кому-нибудь из друзей и сказать: «Слушай, мне что-то не по себе. Весь вечер я пытался дозвониться Николь, но не сумел. Ты не мог бы заехать к ней, убедиться, что с ней и с детьми все в порядке?» Это не только подтвердило бы его алиби, но и помешало бы детям обнаружить труп матери. Не следует забывать: помимо того, что Симпсон — известный во всем мире футболист, он обладает обаянием и давно приобрел актерский опыт. Он знает, как надо выглядеть, чтобы отвести от себя подозрения, — например, дружески беседовать с окружающими и, как обычно, раздавать автографы. Мысленно он наверняка оправдывал свое преступление: «Это она довела меня». Он уже успел примириться со случившимся.
— А если мы подвергнем его допросу на детекторе лжи?
— Прежде подумайте над этим. Результаты допроса на детекторе лжи у людей, которые мысленно уже оправдали свое преступление, получаются чаще всего невразумительными. И вот еще что: чем больше времени пройдет после преступления, тем лучше будут его результаты. На следующий год он выдержит допрос, что бы ни случилось в этот промежуток времени. Кроме того, я предложил бы полиции установить надзор за могилой Николь Браун. Как я уже упомимал, убийцы часто возвращаются не только на места преступлений, но и к могилам жертв. После отъезда, который многие наблюдатели могли бы расценить как стремление скрыться, Симпсон мог оправдаться, лишь побывав на могиле Николь. С самого начала мне казалось, что он придет на могилу, чтобы извиниться или, скор<