История формирования высшего образования в России поучительна. Но «поучения», т.е. исторические уроки, как известно, могут интерпретироваться различным образом, вести прямо к противоположным оценкам. История европейских университетов сложна и противоречива, а в России формирование системы университетского образования шло по собственному сценарию. Поскольку Россия заимствовала западноевропейские, имелась возможность учесть накопленный опыт, взвесить «плюсы» и «минусы», наметить для себя оптимальный путь. Вообще о преимуществах «догоняющего развития» очень часто писали политологи XX в. Главной задачей России было суметь приспособить накопленный европейский опыт к своеобразию исторического развития страны.
В истории университетского образование наблюдались две альтернативные тенденции: «прогрессивная» и «регрессивная». Первая связана с высокой оценкой университетов и предоставлением им возможности автономии, а так же определенных гражданских прав членам «университетской корпорации». Вторая - с отрицательной оценкой деятельности университетов, соответственно, с серьезными ограничениями их автономии. Последнее вело к очередным университетским реформам, которых в течении XIX столетия было несколько.
История университетов глубоко «персональна», это следует правильно оценивать. Е.Т. Гайдар в своей книге выразительно заметил: «Опыт XX в., накопленный после того, как были написаны работы К. Маркса и Ф. Энгельса, посвященные законам истории, показал, что они не менее жестки, чем это представлялось основоположникам марксизма. Выбор стратегии развития на десятилетия зависит от факторов, которые невозможно прогнозировать. Роль личности в истории больше, чем думали классики марксизма».
Личность - это всегда случайность. Выбор и внедрение определенных социальных институтов для развития российской науки и высшего образования, придания этим институтам тех или иных организационных форм зависели от конкретной личности. История высшего образования в России - это не безличный, закономерный, «неумолимый» процесс, а ряд персональных решений, предпочтений действий.
Формирование института российской науки было основано на решении Петра I, который подписал Положение о создании Санкт-Петербургской Императорской академии наук в январе 1724 г. с культурологической точки зрения в этом решении российского императора можно усматривать попытку монтажа двух основных социокультурных образцов - Лондонского королевского общества и Парижской академии наук. «Протекторат» высшей власти был указан в самом названии нового учреждения, а парижский институт демонстрировал, каким образом можно привлечь «ученых людей» для работы по контракту. Иными словами, академики поступали на «государеву службу» и получали достаточно высокое «академическое жалование» за свою работу. Для России XVIII в. другой вариант академии наук, по сути дела, просто не мог быть реализован. «Ученые люди», за неимением своих, приглашались из-за рубежа. В 1725 г. первый «научный десант» появился в Санкт-Петербурге: 13 академиков, из которых двое были швейцарцы, один француз и десять немцев, приступили к работе на берегах Невы.
Известно, сколько насмешливой иронии вызвало волюнтаристское решение российского самодержца учредить академию - для занятия самыми передовыми областями научных исследований - в малограмотной стране, где катастрофически не хватало массовых элементарных школ. В ответ на эту инициативу - не только непонимание современников, но и резкие выпады демократической интеллигенции XIXв. Например, Д.И. Писарев неоднократно презрительно отзывался о самом проекте академической науки, которая была «привезена» и «пересажена» на российскую почву декретом императора. Он писал: «…петровский период искусственного насаждения наук в России продолжается до наших времен и, может быть, будет продолжаться еще для наших детей и внуков».
Петровский сценарий развития академии предусматривал три основные сферы деятельности для приглашенных ученых:
) приращение знаний;
) обучение молодых людей;
) различного рода экспертиза.
Соединение исследований и педагогической работы было необходимо для «воспроизводства кадров», дл смены в перспективе ученых-иностранцев «природными русскими», как тогда выражались. Поэтому в проекте Петра I было указано на необходимость создания академического университета и гимназии. Так появилось в лексиконе российского народа еще два новых слова, две новые практики обучения молодых людей. Император пояснял свою мысль следующим образом: хотя уже принято в Европе, что для развития наук и художеств употребляют обычно два различных учреждения (здания) - «академия» и «университет», в России необходимо создать единое научно-образовательное учреждение. «Понеже ныне в России здание к возрощению художеств и наук учинено быть имеет, то ради невозможно, чтоб здесь следовать в прочих государствах принятому образу…». Таково было предпочтение российского варианта. С первых шагов, таким образом, своеобразие отечественной традиции университетского образования. Именно это одновременное учреждение и академии, и университета привело к тому, что к концу XX в. всеми признанное первенство Московского университета стало оспариваться в Санкт-Петербурге.
Регламент1747 г. все еще повторяет это «академическое расположение» университета: «Россия не может еще тем довольствоваться, чтоб имеет ученых людей, которые уже плоды науками своими приносят, но чтобы всегда на их места заблаговременно наставлять в науках молодых людей, а особливо что за первый случай учреждение академическое не может быть сочинено инако, как из иностранных по большей части людей; а теперь должно оно из природных российских. Того ради к Академии другая её часть присоединяется - университет».
Финансирование академии было единым: академическими сотрудниками являлись как академики-профессора, так и адъютанты, писари и переводчики, различного рода технические служащие, студенты и частично гимназисты, поскольку все они брались на «казенный кошт». Штат, впрочем, был не очень велик для такого большого государства: в январе 1726 г. жалование Академии получали 34 человека.
Академический университет, тем не менее, никак не мог соответствовать европейским образцам - по своему смыслу это был, выражаясь современным языком, «рабфак», который готовил для продвижения вверх по академической лестнице. Студентов набрали как рекрутов, в любой момент могли отозвать и направить в другое место «государевой службы». Ни о каких вольностях, гарантиях прав, ни о какой «университетской корпорации» здесь не могло быть и речи.
Первое серьезное учреждение, которое может считаться соответствующим западноевропейской «университетской идеи», - это все-таки Императорский Московский университет, открытый в 175 г. под высоким покровительством дочери Петра Елизаветы. Проект его создавали фаворит императрицы Иван Иванович Шувалов и первый «природно российский» академик Михаил Васильевич Ломоносов. Только теперь произошла подлинная «пересадка» социального института, важнейшего для России, её культуры, её гражданского самосознания. Трудно переоценить роль этих персональных заслуг Шувалова и Ломоносова в истории нашего Отечества. «Университетская идея» на российской почве постепенно приобрела конкретность и зримые контуры. Специфика первого отечественного университета состояла, прежде всего, в том, что он был сугубо светским и включал три факультета, а не четыре, как в Западной Европе: философский, медицинский и юридический. На Западе отсутствие теологического факультета вызвало недоумение, - какой же может быть университет без такой важнейшей специализации. И дело тут не в атеистических взглядах основателей нового учреждения, а в том, что подготовка православных кадров высшей квалификации поручалась Синоду. Проект Московского университета, таким образом, следовал имеющейся традиции, и неприятия в рамах господствующей идеологии не вызывал. В тоже время, как и в западноевропейском университете, по своей роли философский факультет был базовым, общеобразовательным: для того чтоб учиться на юриста или медика, необходимо было получить философское образование. При университете необходимым образом открывалась гимназия, которая готовила к будущей студенческой жизни. В 1760 г. в Московском университете было 30 студентов и 118 гимназистов.
Одна из главных заслуг первого российского университета - создание атмосферы, направленной на воспитание персональности, личности, индивидуальности. Сам комплекс учебных зданий, их убранство, архитектурные решения, с этим связанные, символически подчеркивают, что сверхзадача нового учреждения - формирование интеллектуальной элиты с её культом книжной, кабинетной работы, самоанализа, самостоятельности суждений.
Вывод:
Университетская идея - подлинно животворящая идея европейской цивилизации. Россия успешно восприняла эту идею, заимствуя просто формальный социальный институт («университет»), но соответствующую социо-культурную традицию, доказав тем самым, в частности, «европейскую природу» отечественной культуры и - более широко - своей ментальности. Однако, движение по этому пути не гарантированно прошлым, а по-прежнему является нашим собственным выбором, определяется нашими волевыми предпочтениями и решениями.
просвещение россия университетский академия