это так уж плохо? У тебя была пища, крыша над головой, красивая одежда, тебя боготворили...»

Л Т

ФРАНСИН РИВЕРС

Сара смотрела на Хлою, которая продолжала что-то бубнить, удобнее устраиваясь в кресле, пока, наконец, не уснула. Спала она шумно, из уголка ее приоткрытого рта медленно стекала слюна.

Сара так и сидела на смятой кровати, дрожа и пытаясь понять, права ли была Хлоя. Но где-то глубоко в душе она знала, что Хлоя права. Если бы ее отцу было не безраз­лично, разве он смог бы пожелать ей смерти? Если бы мама заботилась о ней, она никогда бы не отправила ее одну так далеко.

Истины Божьи. Что это такое, истины Божьи?

Следующим утром они уехали. Море Сара не увидела даже мельком.

Когда они приехали домой, мама старалась вести себя так, будто все в порядке, но Сара догадывалась, что проис­ходит что-то ужасное и непоправимое. Перед домом стояло множество коробок, а мама упаковывала вещи.

— Мы едем в гости к твоим дедушке и бабушке, — весело проговорила мама, но ее глаза смотрели безжизненно. — Они же ни разу тебя не видели. — Она сказала Хлое, что ей будет очень ее не хватать. Хлоя просила ее не расстраиваться. Они с Бобом, скотником, все же решили пожениться. Мама высказала надежду, что все у них получится и они будут счастливы, после чего Хлоя ушла.

Посреди ночи Сара проснулась. Мамы не было на кровати, но Сара слышала ее голос. Она пошла на его гром­кий звук и попала в гостиную. Окно было открыто, и она выглянула на улицу. Что мама там делает среди ночи?

Луна ярко освещала сад, и Сара сразу увидела маму, которая склонилась над цветочными кустами в своей белой сорочке. Она обрывала цветы. Куст за кустом, она выдерги­вала растения и разбрасывала их в разные стороны, рыдая и что-то судорожно говоря. Подняв нож, она встала на ноги

З^юбовъ нскужителъпал

и подошла к другому кусту. Вновь опустившись на колени рядом со своими любимыми розами, она начала срезать их, одну за другой. Все до единой.

Закончив, мама согнулась и сидела так, скорчившись, покачиваясь и всхлипывая. Нож по-прежнему был в ее руке.

Сара опустилась на пол и спряталась в темноте, закрыв голову руками.

Весь следующий день они провели в дороге, ночью спали в комнате маленькой гостиницы. Мама почти ничего не говорила, и Сара лишь крепче прижимала к себе свою куклу. В комнате была только одна кровать, и Саре пришлось спать, прижавшись к маме, чему она была очень рада. Проснувшись утром, она увидела, что мама сидит у окна, перебирая четки и молясь. Сара прислушалась, не понимая, к единственной фразе, которую она без конца повторяла.

— Прости меня, Господи Иисусе, я сама во всем вино­
вата... Меа culpa, mea culpa — моя вина, моя вина...

Весь следующий день они опять провели в дороге и наконец приехали в город. Мама была сосредоточенной и бледной. Она причесала Сару, пригладила одежду на ней и поправила ей шляпку. Взяла ее за руку, и они пошли по дороге. Шли очень долго, пока, наконец, не пришли на улицу, засаженную деревьями.

Подойдя к белому забору, они остановились у ворот.

— Боже, пожалуйста, пожалуйста, помоги им простить
меня, — шептала мама. — О, Господи, пожалуйста...

Сара посмотрела на дом. Он был не большим, не намного больше их дома, но ей очень понравилась веранда и цветочные горшки на подоконниках. Кружевные зана­вески завершали картину. Все увиденное показалось ей привлекательным.

Они подошли к двери, мама глубоко вздохнула и посту­чала. На стук вышла седая женщина небольшого роста.

37

ФРАНСИН РИВЕРС

На ней было сатиновое платье в мелкий цветочек и белый передник. Она все смотрела и смотрела на маму. Ее глаза наполнились слезами.

—О, — только и смогла произнести она. — О, Господи...

—Я вернулась домой, мама. Пожалуйста, позволь мне остаться.

— Это не так просто. Ты знаешь, что это совсем не
просто.

— Мне некуда больше идти, — сказала мама.
Женщина взглянула на Сару. <

—Не стоит даже спрашивать, чей это ребенок, — прого­ворила она с грустной улыбкой. — Она очень красива.

—Пожалуйста, мама.

Женщина открыла дверь шире и впустила их. Они прошли в небольшую комнату, всю заставленную книгами.

— Подождите здесь, пока я поговорю с твоим отцом, —
сказала женщина и вышла. Мама ходила, нервно заламывая
руки. На несколько секунд она замерла, прикрыв глаза. Ее
губы шевелились. Женщина вернулась с совершенно белым
лицом: казалось, на нем добавилось морщин. По ее щекам
текли слезы. — «Нет», — горько сообщила она. Одно слово.
Только одно. «Нет».

Мама шагнула к двери, но женщина остановила ее.

—Все, что он скажет, только ранит тебя еще больше.

—Ранит? Разве что-то сможет ранить меня еще больше, мама?

—Мэй, пожалуйста, не надо...

—Я стану умолять. Я брошусь на колени. Я скажу, что он был прав. Он был прав.

 

—Это не поможет. Он сказал, что его дочь умерла. Мэй побежала к двери.

—Я не умерла! — раздался ее крик.

Женщина попыталась удержать ее. Она быстро пошла следом, плотно прикрыв за собой дверь. Сара осталась одна и сидела, прислушиваясь к доносящимся голосам.

Через несколько минут мама вернулась. Ее лицо было очень бледным, но слезы уже высохли.

38

3%ю6овъ искупительная

— Вставай, дорогая, — сказала она хмуро. — Мы
уходим.

— Мэй, — заговорила женщина. — О, Мэй... — Подойдя,
она что-то вложила ей в ладонь. — Это все, что у меня
есть.

Мама не произнесла ни слова. Из соседней комнаты донесся раздраженный, требовательный голос.

— Мне нужно идти, — быстро проговорила женщина.
Мама кивнула, и они вышли за дверь.

Дойдя до конца зеленой аллеи, Мэй разжала ладонь и взглянула на купюру, которую дала ей мать. Криво усмех­нулась. Опять взяла Сару за руку, и они двинулись дальше. \ Слезы ручьем текли по ее щекам.

Мама продала свое кольцо с рубином и жемчуг. На эти деньги они смогли прожить какое-то время в гостинице. Вскоре мама продала музыкальную шкатулку, и еще неко­торое время они довольно прилично жили в недорогом пансионе. Когда деньги закончились, мама попросила Сару отдать хрустального лебедя. На полученные от продажи средства они достаточно долго снимали захудалую мебли­рованную комнату в сомнительном районе, пока в конце концов маме не удалось найти лачугу недалеко от нью-йоркского порта и снять ее.

Наконец, Сара увидела море. В воде плавало множество мусора. Но даже не смотря на это, она очень полюбила море.

Иногда она сидела на причале. Ей очень нравился пропи­танный морем воздух и корабли, которые заходили в порт для разгрузки. Ей нравилось, как шумят волны, разбиваясь о пирс, нравились крики чаек над головой.

В порту было множество матросов из разных стран. Некоторые из них приходили в гости к маме, и в такие дни Сару просили пойти погулять. Матросы никогда не задер­живались слишком долго. Некоторые, похлопав Сару по щеке, говорили, что вернутся, когда она немного подрастет.

3.9

ФрАНСИН PlIBEPC

Кто-то из них даже сказал, что Сара красивее мамы, но Сара знала, что это неправда.

Ей очень не нравились все эти мужчины. Мама смея­лась с ними и вела себя так, будто очень рада их приходу, но когда они уходили, она плакала и пила виски, пока не засыпала на смятой кровати, стоявшей у окна.

Когда Саре исполнилось семь, она задумалась над тем, что ей говорила Хлоя об «истинах Божьих». Может быть, она была в чем-то права?

Однажды к ним пришел дядя Роб. Они стали жить вместе, и все понемногу стало налаживаться. К маме почти перестали заходить другие мужчины. Они приходили только тогда, когда в карманах дяди Роба не было слышно звона монет. Он был очень большой и глупый, и мама относилась к нему с любовью. Они вместе спали в той самой постели у окна, а Саре постелили на иолу.

- Он не слишком смышленый, — однажды сказала ей мама, — но у него доброе сердце, и он старается заботиться о нас. Время сейчас очень тяжелое, дорогая, иногда он ничего не может заработать. Ему нужна моя помощь.

Бывали дни, когда он просто сидел у двери, напивался и пел песни о женщинах.

В дождливые дни он шел в соседский трактир и проводил время с друзьями, а мама напивалась и спала. Сара, чтобы хоть как-то развлечься, отыскивала жестяные баночки, очищала их от грязи и натирала до блеска. Она подстав­ляла их в те места, где протекала крыша, и в дождь сидела и слушала музыку, которую издавали баночки, когда на них попадали капли воды.

Хлоя оказалась права, когда говорила, что плачем горю не поможешь. Мама все время плакала. Сара устала от ее плача, она старалась заткнуть уши, чтобы больше ничего не слышать. Ведь эти рыдания ничего не могли изменить.

Когда Сара проходила по улице, дети дразнили ее, а маму называли оскорбительными словами. Сара только смотрела на них и ничего не отвечала. Все, что они говорили, было правдой; спорить с этим было невозможно. Слезы подсту-

40

■Зшбооъ искупительная

пали к ее глазам и все внутри сжималось от боли, — ей становилось так тяжело, что казалось, она не сможет этого вынести. Тогда она проглатывала слезы и прятала их как можно глубже — в конце концов они превратились в маленькие твердые камешки в ее груди. Она научилась смотреть в глаза своим мучителям и улыбаться с холодным презрением. Она научилась вести себя так, будто ничто из сказанного ими ее не задевает. Иногда она пыталась убедить себя в этом.

Той зимой, когда Саре исполнилось восемь, мама тяжело заболела. Она не стала приглашать врача. Она говорила, что ей просто надо отдохнуть. Но с каждым днем ей стано­вилось все хуже, дышать было все труднее.

— Позаботься о моей маленькой девочке, Роб, — попро­
сила мама. И улыбнулась, как раньше.

Умерла она утром, с первыми лучами весеннего солнца, сжимая четки в руке. Роб громко плакал, а Сара стояла молча. Слез не было, но была невыносимая тяжесть внутри. Когда Роб ненадолго ушел, она легла рядом с мамой и обняла ее.

Мама была очень холодная и окоченевшая. Саре так хотелось согреть ее. Ее глаза наполнились слезами. Она прикрыла их и шептала снова и снова:

— Проснись, мама. Проснись. Пожалуйста, проснись. —
Мама не просыпалась, и Сара уже не могла сдержать
слез. — Я хочу с тобой. Забери и меня, Боже. Я хочу уйти
вместе с мамой. — Она рыдала до тех пор, пока сил совсем
не осталось. Проснулась оттого, что Роб поднимал ее с
кровати. С ним было еще несколько мужчин.

Сара увидела, что они забирают маму, и закричала, чтобы они оставили ее здесь и не трогали. Роб крепко держал Сару, прижимая к себе, пока другие продолжали заворачивать маму в простыню. Сара притихла и смотрела за тем, что они делают. Роб отпустил ее, и она села на пол.

41

ФРАНСИН РИВЕРС

Мужчины разговаривали между собой, словно Сары не было в комнате. Может быть, ее прежней действительно не было. Может быть, она стала другой.

— Спорю, что Мэй когда-то была очень красивой, — произнес один из мужчин, сшивая простыню.

— Ей лучше сейчас, — подхватил Роб, снова начиная плакать. — Сейчас она счастлива. И свободна.

«Свободна, — подумала Сара. — Свободна от меня. Если бы меня не было, она бы жила в хорошеньком деревенском домике, где кругом цветы. Мама была бы счастлива. Она была бы жива».

— Погоди-ка, — сказал другой мужчина. Он взял четки
из рук мамы, бросил Саре на колени. — Спорю, она хотела
бы отдать их тебе, детка. — Он закончил сшивать материал,
а Сара, пербирая четки холодными пальцами, смотрела в
пустоту.

Скоро все ушли и унесли с собой маму. Сара еще долго сидела одна и размышляла о том, сдержит ли Роб свое обещание. Позаботится ли он о ней? Наступила ночь, а он все не возвращался. Сара вышла из дома и, спустившись к причалу, бросила четки в мусорные кучи.

— Где же Твоя доброта? — закричала она, подняв голову
jc небесам.

Ответа не было.

Она вспомнила, что однажды мама ходила в огромную церковь и долго разговаривала со священником. Он что-то говорил ей, а мама слушала, склонив голову. Слезы текли по ее щекам. С тех пор она больше никогда не ходила в церковь, но иногда все же брала в руки четки и сидела, перебирая горошины своими тонкими пальцами и слушая шум дождя.

— Где Твоя доброта? — опять закричала Сара. — Скажи
мне! — Проходивший мимо моряк удивленно взглянул на
нее.

Роба не было еще несколько дней, а когда он, наконец, вернулся, то был настолько пьян, что даже не мог вспом­нить, кто она такая. Она сидела, скрестив ноги, спиной к

42

огню и смотрела на него. Он плакал, слезы стекали по его заросшим щекам. Каждый раз, когда он поднимал напо­ловину опустошенную бутылку и делал очередной глоток, она видела, как шевелится его кадык. Скоро он свалился и захрапел, остатки виски вылились из бутылки и выте­кали сквозь щели в полу. Сара укрыла его одеялом и села рядом.

— Все хорошо, Роб. Я позабочусь о тебе. — Она не может
сделать это так, как делала мама, но она обязательно что-
нибудь придумает.

Дождь стучал в стекло. Сара выставила свои жестяные баночки и, перестав думать о чем-либо, прислушивалась к звону капель, музыка которых оживляла печальную и холодную комнату.

Она счастлива, по-настоящему счастлива. — Сара пыта­лась убедить себя в этом. Больше никто не постучится в эту дверь, никто не сможет их побеспокоить.

Роб проснулся утром, охваченный чувством вины. Он снова плакал.

— Мне нужно сдержать свое обещание, иначе Мэй не
сможет успокоиться. — Он положил голову на руки и смот­
рел на Сару налитыми кровью грустными глазами. — Что
мне делать с тобой, а? Мне нужно выпить. Очень нужно. —
Он порылся в буфете, но не смог найти ничего, кроме
баночки бобов. Открыв ее, он съел половину содержимого,
остальное отдал Саре. — Я сейчас уйду ненадолго. Нужно
обдумать все, встретиться с друзьями. Может вместе мы
сможем что-то придумать.

Сара легла на кровать и прижалась лицом к маминой подушке, вдыхая ее запах и этим успокаивая себя. Она ждала возвращения Роба. Проходили часы, внутри появи­лась дрожь, которая вскоре охватила все тело.

Было очень холодно, шел снег. Сара развела огонь и доела остаток бобов. Дрожа от холода, она стащила с кровати одеяло и укуталась в него. Она старалась устро­иться поближе к каминной решетке.

43

ФРАНСИБ PlTBEPC

Солнце садилось, вокруг стояла мертвая тишина. Все внутри нее как будто замедлило бег, и она подумала, что если попытаться закрыть глаза и расслабиться, то можно перестать дышать и умереть. Она попыталась было это сделать, но вдруг услышала мужской голос, восторженный и громкий. Это был Роб.

— Вам понравится. Я клянусь. Это очень хороший
ребенок. Похожа на Мэй. Красивая. Очень красивая. И
умная.

Когда он открыл дверь, она облегченно вздохнула. Он не был пьян, лишь немного нетрезв, глаза блестели от радости. Он улыбался, впервые за несколько недель.

— Теперь все будет хорошо, девочка, — сказал он и
пригласил в комнату какого-то мужчину, пришедшего с
ним.

Гость походил на одного из тех грузчиков, которых она видела на причале; его глаза смотрели жестко и холодно. Он взглянул на нее, и она попятилась.

— Вставай, — произнес Роб, помогая ей подняться. —
Этот джентльмен хочет познакомиться с тобой. Он работает
у одного человека, который желает удочерить маленькую
девочку.

Сара не понимала, о чем говорит Роб, но знала, что гость ей совсем не нравится. Он подошел к ней, и она попыталась спрятаться за спиной Роба, но тот удержал ее перед собой. Гость взял ее за подбородок, повернул ее голову несколько раз из стороны в сторону, внимательно изучая. Затем прикоснулся к волосам, пропустил ее светлый локон меж пальцев.

— Чудесно. Просто замечательно, — проговорил он нако­
нец, улыбаясь. — Она ему понравится.

Ее сердце бешено заколотилось. Она посмотрела на Роба, но тот был спокоен и не замечал никакой опасности.

—Она очень похожа на маму, — сказал Роб дрогнувшим голосом.

—Она худая и грязная.

—Мы бедны, — жалобно пробормотал Роб.

44

<!3%ю6овъ искупительная

Вытянув из кармана несколько купюр, мужчина отсчи­тал две и отдал их Робу.

— Вымой ее и купи ей приличную одежду. Потом привози
по этому адресу. — Отдав Робу записку с адресом, гость
вышел.

Роб издал восторженный возглас.

—Похоже, в твоей жизни наступают отличные пере­мены, — произнес он, усмехаясь. — Разве я не говорил твоей маме, что смогу позаботиться о тебе? — Он взял ее за руку, они вышли на улицу и, пройдя несколько кварталов, остановились у двери. Открыла женщина в тонком халате. Ее вьющиеся темные волосы спускались на худые плечи, под карими глазами были отчетливо видны черные круги.

—Мне нужна твоя помощь, Стелла.

Выслушав короткое объяснение, женщина нахмурилась и закусила губу.

—Ты уверен, что ты на самом деле этого хочешь? Ты был не слишком пьян, когда принимал такое решение? Не думаю, что ты поступаешь правильно. А он тебе сказал, как зовут мужчину?

—Я его не спрашивал, но я знаю, на кого он работает. Рэдли сказал мне. Джентльмен, который хочет ее удоче­рить, богат, как царь Мидас, и работает в правительстве.

—Тогда почему он ищет ребенка в порту?

— Какая разница? Это лучшее, что я могу для нее
сделать, я пообещал Мэй. Его голос дрогнул от слез.

Стелла посмотрела на него с грустью.

— Не плачь, Роб. Я сделаю из нее красавицу. Ты можешь
пойти выпить и вернуться позже. Она будет готова.

Он ушел, а Стелла стала рыться в своем гардеробе, пока не нашла что-то мягкое и розовое.

— Я сейчас приду, — с этими словами она вышла, взяв
ведро. Вернувшись, она согрела в тазу немного воды. — А
сейчас тебе нужно как следует вымыться. Никому не захо­
чется иметь дело с грязнулей. — Сара подчинилась, но в
душу закрался страх.

Оставшейся водой Стелла вымыла ей голову.

45

ФРАНСИН РИВЕРС

— У тебя чудесные волосы — я никогда таких еще не
видела. Они похожи на сияние солнца. И у тебя просто
потрясающе красивые синие глаза.

Женщина перешила для Сары свою розовую блузку, вплела голубые ленты в ее волосы. Сара вспомнила, как это делала мама, когда они жили в деревне. Или ей все это приснилось? Стелла покрыла бледные щечки Сары румя­нами и подкрасила губы помадой.

— Ты такая бледная. Не бойся, милая. Кто осмелится
обидеть такого ангелочка?

Роб вернулся на следующий день. Он был пьян, в карма­нах ни гроша. Глаза выражали смятение и боль.

— Привет, малышка. Ну что, ты готова?
Она крепко обняла его.

—Не отдавай меня никому, Роб. Позволь мне остаться с тобой. Ты будешь моим папой.

—Да? И что прикажешь с тобой делать, а? — Он слегка отодвинул ее от себя и взглянул на нее с грустной улыб­кой. — У меня и без тебя проблем хватает.

—Тебе ничего не надо делать. Я смогу сама позаботиться о себе. И о тебе.

— И как же ты это сделаешь? Ты еще слишком мала,
чтобы зарабатывать деньги. Будешь воровать, как я? Нет.
Тебе лучше перебраться к этим денежным мешкам и жить
без забот. Ну что, пошли?

Они шли очень долго. Темнело. Сара испуганно прижи­малась к Робу. Они проходили мимо баров, из окон которых лилась громкая музыка, доносились крики и пение. Затем они шли по улицам мимо больших, красивых домов, каких Сара никогда еще не видела. Окна походили на огромные светящиеся глаза, которые словно следили за каждым ее шагом. Она не была частью этого мира, и они как будто говорили ей убираться прочь. Дрожа, Сара все сильнее сжимала руку Роба, тогда как он, то и дело останавливаясь, спрашивал дорогу, показывая всем кусок смятой бумаги.

46

<9%ю6овъ искупительная

У Сары болели ноги и урчал желудок. Роб остановился и взглянул на дом, стоявший в окружении других, таких же больших и красивых домов.

— Посмотри, какое богатое место! — Он смотрел на дом
с нескрываемым трепетом и благоговением.

Цветов не было. Только камень. Холодно. Темно. Сара была совсем обессилена. Она уселась на нижнюю ступеньку, замерзшая и потерянная. Ей хотелось только одного — вернуться назад в маленькую лачугу, к причалу и запаху моря.

— Ну, давай, девочка. Всего несколько ступенек, и ты
дома, — сказал Роб и поднял ее. Она увидела громадную
медную голову льва, висящую на двери, и испугалась. Роб
нажал на кнопку звонка, прикрепленного к оскаленным
львиным клыкам. — Красиво, — добавил он.

Дверь открылась. На пороге стоял человек в черном костюме. Он окинул Роба насмешливым взглядом. Тот протянул ему бумагу, боясь, что перед ним закроют дверь. Мужчина внимательно прочитал записку, затем открыл дверь несколько шире, достаточно для того, чтобы они могли войти внутрь.

— Проходите, — проговорил он сухо.

Внутри было тепло и приятно пахло. Сара увидела большую комнату, сияющий деревянный пол, покрытый огромным ковром с цветами. С потолка свешивалась хрус­тальная люстра. Сара никогда не видела ничего подобного. «Небеса, наверно, похожи на это», — подумала она в изумлении.

Молодая женщина с рыжими волосами, темными глазами и ярко накрашенными красными губами вошла и поздоровалась. На ней было открытое черное платье, расшитое агатами, которые сверкали на ее плечах и полной груди. Она взглянула на Сару и слегка нахмурилась. Подняла на секунду глаза на Роба, затем снова посмот­рела на Сару, уже мягче. Она наклонилась и протянула ей руку.

— Меня зовут Салли. А тебя, дорогая?

47

ФРАНСИН РИВЕРС

Сара взглянула на нее и спряталась за спиной Роба.

— Она стесняется, — произнес Роб извиняющимся
тоном. — Не обращайте внимания.

Салли выпрямилась и холодно уставилась на Роба.

—Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?

—Ну да, конечно. У вас здесь чудное местечко, мадам. Совсем не похоже на ту лачугу, где мы живем.

 

— Подниметесь на второй этаж, повернете направо, — заговорила Салли тусклым голосом. — Первая дверь по коридору с левой стороны. Ждите там. — Роб двинулся к двери, но она остановила его. — Не делай глупостей, послу­шай моего совета. Уходи прямо сейчас. Забери ее домой.

— Почему я должен так делать?

— Ты больше никогда ее не увидишь.
Он пожал плечами.

—Она все равно не моя. А он-то здесь? Я имею в виду «большую шишку».

—Он скоро появится. А тебе лучше помалкивать, если в голове осталось хоть немного ума.

Роб направился к лестнице, Саре захотелось убежать, но он крепко держал ее за руку. Она оглянулась и увидела, что женщина в черном платье смотрит ей вслед. На ее лице было написано страдание.

В комнате наверху все было очень большим: дубовый комод, камин из красного кирпича, резной стол, медная кровать. В углу стоял белый мраморный умывальник, рядом возвышалась медная вешалка для полотенец, начищенная до блеска. Со всех ламп свешивались сверкающие хрустальные подвески. Шторы на окнах были кроваво-красными. Они были плотно закрыты, так что с улицы невозможно было заглянуть внутрь. Или выглянуть на улицу.

— Посиди здесь и отдохни, — сказал Роб, похлопывая
Сару по спине и подталкивая ее к креслу с высокой спин­
кой, очень похожему на то, в котором обычно сидела мама.
Сердце Сары внезапно громко забилось. А может, это то же
самое кресло?

48

искупительная

Что, если это папа пожалел ее? Что, если он искал их с мамой все это время и знает, что произошло с ними? Что, если он отказался от своих обидных слов и теперь хочет, чтобы они жили вместе? Ее сердце билось все быстрее, а надежды и мечты, затмевая отчаяние и страх, переполняли сознание.

Роб подошел к столу, стоявшему у окна.

— Посмотри на это. — Он указал пальцем на ряд стек­
лянных бутылок. Выдернув пробку из одной из них, он
втянул носом аромат. — О, небеса... — С глубоким вздохом,
он поднес бутылку к губам и приник к горлышку. Выпив
половину содержимого, отер рот рукавом. — Еще никогда не
подбирался так близко к небесам. — Сняв пробку с другой
бутылки, он подлил немного в первую. Убедившись, что
количество жидкости сравнялось, поставил обе бутылки на
стол и закрыл пробками.

Потом он открыл шкаф, пошарил там немного, быстро что-то засунул в карманы. Подойдя к столу, обнаружил что-то интересное и тоже отправил в карман.

Сара услышала его едва различимый смех. Ее глаза отяжелели от усталости, и она сидела, опустив голову на спинку кресла. Когда же, наконец, придет папа? Роб снова подошел к столу, уставленному бутылками, и отпил из других двух.

— Пробуешь мое бренди? — спросил кто-то густым,
низким голосом.

Сара подскочила от неожиданности. Она взглянула на вошедшего человека, и ее сердце остановилось. Это не был ее отец. Это оказался высокий и смуглый господин. Его глаза сверкали холодным блеском, и Сара подумала, что впервые видит человека с таким недобрым и одно­временно красивым лицом. Он был в шляпе, одет во все черное.

Воткнув пробку в хрустальный графин, Роб поставил его обратно на поднос.

— Давно не пробовал ничего такого чудесного, — произ­
нес он. Сара заметила, как сильно он побледнел, когда

ФРАНСИН РИВЕРС

господин взглянул на него своими ледяными глазами. Роб кашлянул; он стоял, робко переминаясь с ноги на ногу. Было очевидно, что он сильно нервничает.

Господин снял шляпу и положил на стол. Сняв перчатки, бросил их следом.

Сара была так зачарована этим мужчиной, что только теперь заметила за его спиной еще одного человека. Она удивленно заморгала. Это был тот самый незнакомец, который приходил к ним в лачугу. Она вжалась в кресло, стараясь спрятаться. Второй мужчина смотрел на Роба; глядя в его глаза, Сара вспомнила крыс, которых видела позади лачуги. Она посмотрела на первого джентльмена и увидела, что тот смотрит на нее, слегка улыбаясь. Но почему-то от этого взгляда ей не стало легче. Наоборот, ее забила дрожь. Почему он смотрит на нее так, словно он очень голоден, а она может утолить этот голод?

— Как ее зовут? — спросил незнакомец, не сводя глаз с
Сары.

Роб слегка приоткрыл рот, он выглядел ошарашенным.

—Я не знаю. — Роб издал неловкий, булькающий смешок. Он был заметно пьян.

—Как ее называла мать? — сухо продолжал мужчина.

—Детка... но вы можете называть ее любым именем, как вам будет угодно.

Господин коротко невесело усмехнулся и окинул Роба презрительным взглядом. Он еще раз внимательно посмот­рел на Сару. Она была напугана — так сильно, что не могла пошевелиться, когда он подошел к ней. Остановившись рядом с ее креслом, он снова улыбнулся, глаза его странно блестели. Достав из кармана пачку купюр, он снял золо­тую скрепку и, отсчитав несколько, передал деньги Робу, даже не взглянув на него.

Роб жадно схватил банкноты, пересчитал и только потом убрал в карман.

— Спасибо, сэр. О Боже, когда старик Рэдли сказал мне,
что вы хотите удочерить девочку, я не мог поверить, что все
так удачно складывается для этой малышки. Она не слиш-

50

Любовь искупительная

ком счастлива, говорю вам. — Он не мог остановиться, все продолжал тараторить, дважды повторил имя господина. Он был слишком пьян и слишком глуп, чтобы заметить, как изменилось его лицо.

Но Сара заметила.

Он был в бешенстве, но в его взгляде было что-то еще. Он так посмотрел... Сару снова забила дрожь. Она не могла описать выражение его глаз, но точно знала, что оно не предвещает ничего хорошего. Она взглянула на Роба, изнутри ее охватил панический страх. Роб шатался и делал попытки обнять стоящего перед ним господина, не замечая молчаливого сигнала, который этот хорошо одетый джентльмен сделал другому, ждущему позади Роба. Саре захотелось закричать, но крик застрял в горле. Она не могла ни крикнуть, ни произнести хоть слово. Она будто онемела от ужаса. Она смотрела на Роба, который продолжал что то говорить. Он не остановился до тех пор, пока его горло не перетянул черный шнур. Выпучив глаза, Роб кашлял и руками пытался ослабить веревку у себя на шее, но в результате только размазывал кровь грязными пальцами.

Сара выскочила из кресла и побежала к двери. Она изо всех сил крутила ручку и толкала дверь, пытаясь выбраться, но дверь была заперта. Она услышала, как хрипит Роб и как его ноги отчаянно стучат по полу. Она стала колотить в дверь и кричать что есть силы.

Чья-то жесткая, тяжелая рука закрыла ей рот и оттащила назад. Сара пиналась ногами, кусалась и боролась — все напрасно. Джентльмен очень крепко держал ее: одной рукой он схватил ее вывернутые назад руки, а второй продолжал зажимать рот.

Роб затих.

— Убери его отсюда, — произнес господин, который держал Сару. В этот момент она повернула голову и мель­ком взглянула на Роба, лежавшего на полу. Черный шнур по прежнему обвивал его шею, жуткая гримаса исказила

51

ФРАНСИН РИВЕРС

лицо. Второй мужчина снял шнур с шеи Роба и спрятал в карман. Потом поднял Роба и взвалил себе на плечо.

—Все будут думать, что он просто пьянчуга...

—Сбрось его в реку, но сначала проверь карманы и возьми все, что он успел у меня стащить, — услышала она все тот же ледяной голос.

—Да, сэр.

Сара услышала, как открылась и быстро захлопнулась дверь.

Как только руки державшего ее господина разжались, она бросилась в самый дальний угол комнаты и попы­талась там спрятаться. Джентльмен долго стоял посреди комнаты, глядя на нее. Потом подошел к умывальнику и набрал воды в фарфоровый кувшин. Взяв белую салфетку, он подошел к Саре. Она попыталась забиться в угол. Мужчина наклонился и приподнял ее лицо за подбородок.

— Знаешь, ты слишком хороша, чтобы пользоваться косметикой, — сказал он и начал умывать ее лицо. Она вздрагивала от его прикосновений. Повернувшись, посмот­рела на то место, где совсем недавно лежал Роб. Мужчина взял ее за подбородок и повернул к себе.

— Не думаю, что этот неотесанный алкоголик был твоим отцом. Ты совсем не похожа на него. В твоих глазах светится ум. — Закончив смывать краску с ее губ и щек, он вытер ее лицо и отбросил полотенце. — Посмотри на меня, малышка.

Сара взглянула на него. Ее сердце отчаянно трепетало, все тело тряслось от страха.

Руками он сжал ее лицо так, чтобы она не смогла отвернуться.

— До тех пор, пока ты будешь делать все, что я говорю,
мы с тобой будем жить дружно. — С легкой улыбкой он
потрепал ее по щеке. В его глазах опять вспыхнул тот же
странный огонек. — Как тебя зовут?

Сара не могла произнести ни слова.

52

Любовь искупительная

Он погладил ее по волосам, прикоснулся к шее, тронул ее руки.

—Это не имеет значения. Я буду звать тебя Ангелочек. — Выпрямившись, он взял ее за руку. - Пойдем со мной, Ангелочек. Мне многому предстоит тебя научить. — Он поднял ее и усадил на большую кровать. — Когда опять сможешь говорить, зови меня Хозяин. — Неторопливо сняв пиджак, он произнес:

—А ты сможешь. Очень скоро. — Развязывая галстук, он опять улыбнулся и начал расстегивать рубашку.

К утру Сара знала все о тех «истинах Господних», кото­рыми с ней когда-то делилась Хлоя.

53

 

Но если это только сила,

Пусть даже созданная музой, —

Она подобна ангелу, упавшему во грех:

Деревья, вырванные с корнем,

Тьма, черви, саваны, гробницы, —

Источник наслажденья для нее;

Колючками и жизни острыми шипами

Питается она;

Она не знает радости счастливого конца,

Что дивный рыцарь заберет твои печали

И снимет бремя с плеч.

Ките

Калифорния, 1850

Ангелочек слегка приподняла край полотняной занавески — совсем немного, достаточно для того, чтобы увидеть грязную улицу. Она поежилась, когда холодный полуденный воздух ворвался в комнату, неся с собой разру­шение иллюзий.

55

ФРАИСИН Pl-IBEPC

Парадиз находился в Калифорнии недалеко от золо­тоносных приисков. Это было худшее место из всего, что она когда-либо видела и могла себе представить, — город лачуг, построенных из парусов заброшенных кораблей, где каждый старался осуществить свою «золотую мечту». Это было ни что иное, как лагерь, населенный изгнанниками и аристократами, искателями приключений и бывшими собс­твенниками, некогда жившими в роскоши, а теперь нищими. Покрытые парусиной бары и игральные дома выстроились вдоль убогих улиц: здесь царили неприкрытая похоть и жадность, одиночество и невероятные иллюзии. Бурное ликование сочеталось в этом жалком местечке с отчаянием и отвратительным привкусом неудачи.

Презрительно улыбаясь, Ангелочек смотрела на мужчину, стоящего на углу и проповедующего спасение. Рядом стоял его брат, который со шляпой в руке обдирал и без того несчастных людей. Всюду, куда бы она ни взглянула, были обделенные судьбой люди, изгнанные из дома, отвергнутые семьей, чьи надежды на лучшее будущее с каждым днем ослабевали.

И эти глупцы называли ее Венерой и искали утешения там, где уж точно ничего не найдут, —в ее постели.

Они приносили много денег, стремясь завоевать ее расположение, — четыре унции золота, которые отда­вали в качестве аванса Хозяйке «Дворца», — палаточного публичного дома, в котором она теперь жила. Каждый, кто заплатил эту сумму, получал Ангелочка на полчаса. Ее проценты от заработанного содержались под замком у Хозяйки и тщательно оберегались громадным женоненавис­тником по имени Брет Магован. Другие — все те печальные неудачники, у которых не хватало денег, чтобы на себе проверить ее способности, — стояли по колено в грязи на так называемой Главной улице, ожидая возможности хоть одним глазком «взглянуть на Ангелочка». Уже почти год она жила в этом городке, который был непригоден ни для чего другого, кроме этого занятия. Когда же все это кончится?

3%ю6овъ искупительном

Как могли все ее отчаянные планы завести ее в это ужасное место, переполненное грязью и разбитыми надеждами?

— На сегодня все, — услышала она голос Хозяйки, которая отсылала прочь нескольких мужчин. — Я знаю, что вы ждали, но Ангелочек устала, а вы ведь хотели бы получить от нее по максимуму, не так ли? — Мужчины умоляли и угрожали, просили и торговались, но Хозяйка знала, когда Ангелочек достигала предела своих возмож­ностей. — Ей нужен отдых. Приходите вечером. А пока идите и выпейте.

Убедившись, что клиенты, наконец, убрались, Ангелочек опустила край занавески и прилегла на смятую кровать. Она лежала и рассматривала матерчатый потолок. За завтраком Хозяйка сообщила, что уже почти завершено строительство нового помещения, и завтра девочки будут переезжать. Ангелочек приготовилась жить в новых четырех стенах. Тогда, по крайней мере, холодными ночами ветер не будет задувать в каждую щель. Она не задумывалась над тем, как много значат для нее четыре стены, пока не собрала свои вещи и не отправилась в Калифорнию. Все, о чем она тогда думала, это возможность сбежать. Все, что она видела, это шанс обрести свободу. Мираж растаял вскоре после того, как она поднялась по трапу и поняла, что кроме нее на палубе есть еще две молодые девушки, а остальные — сто двадцать молодых энергичных мужчин, которые только и думали, что о грядущих приключениях. Две проститутки с жесткими холодными глазами немедленно приступили к работе, а Ангелочек попыталась уединиться в своей каюте. В течение следующих двух недель она поняла, что у нее остается только две возможности: вновь заняться прости­туцией или быть изнасилованной. Но какая разница? И потом, что еще она умеет? К тому же она может наполнять свои карманы золотом так же, как и другие. Но тогда, может быть, если у нее будет достаточно денег, она сможет выкупить свою свободу?

Она пережила суровое морское путешествие, морскую болезнь, прошла через унижения и грубость ради того,

57

ФРАНСИН РИВЕРС

чтобы заработать достаточно денег, прежде чем они приста­нут к берегам Калифорнии, и начать новую жизнь. Когда же, наконец, показались берега Калифорнии, на нее обру­шился новый удар.