— Гарри, что ты делаешь? — донёсся откуда-то издалека голос Гермионы.
Музыка остановилась. Гарри заморгал. Он стоял, перебросив ногу через барьер ложи. В шаге от него Рон замер в такой позе, словно собрался прыгать с трамплина.
Трибуны взорвались недовольными криками — зрители не хотели отпускать вейл, и Гарри был на их стороне — разумеется, он болел за Болгарию и недоумевал, почему к его груди приколот большой зелёный трилистник. Рон тем временем рассеянно обрывал клевер со своей шляпы. Мистер Уизли, чуть улыбаясь, склонился к нему и забрал шляпу из его рук.
— Это тебе ещё понадобится, — заметил он, — как только ирландцы скажут своё слово.
— М-м-м… — промычал Рон, таращась на красавиц вейл, которые теперь выстроились вдоль одной из сторон поля.
Гермиона, негодующе фыркнув, поднялась и втащила Гарри обратно на место, пробормотав:
— Ну что такое, в самом деле.
— А теперь, — загрохотал голос Людо Бэгмена, — в знак приветствия поднимем наши волшебные палочки… Перед нами талисманы сборной Ирландии!
В следующую секунду нечто похожее на громадную зелёно-золотую комету влетело на стадион. Сделав круг, она распалась на две поменьше, каждая из которых со свистом понеслась к голевым шестам. Связывая два пылающих шара, над полем неожиданно аркой встала радуга.
Бесчисленные зрители дружно издали громогласное «о-о-о-ох» и «а-а-а-ах», глядя на этот фейерверк. Радуга угасла, светящиеся шары вновь соединились и слились, образовав на этот раз исполинский мерцающий трилистник, который взмыл в небо, завис над стадионом, и из него хлынуло нечто наподобие золотого дождя.
— Классно! — воскликнул Рон, когда трилистник воспарил над их головами и из него посыпались тяжёлые золотые монеты, отскакивая от кресел.
|
|
Присмотревшись, Гарри разобрал, что летающее чудо составляли тысячи крохотных бородатых человечков в красных камзолах, каждый из которых нёс по маленькой золотой или зелёной лампе.
— Лепреконы! — попытался перекричать громовые аплодисменты толпы мистер Уизли; многие ещё рыскали и толкались под креслами, собирая золото.
— Это тебе! — радостно пропыхтел Рон, насыпая Гарри полные ладони золотых монет. — За омнинокль! Теперь тебе придётся делать мне рождественский подарок, ха!
Величественный трилистник распался, лепреконы опустились на поле — на противоположную сторону от вейл — и, скрестив ноги, расселись, чтобы смотреть матч.
— А теперь, леди и джентльмены, поприветствуем — болгарская национальная сборная по квиддичу! Представляю вам — Димитров!
Фигура в красных одеждах, на метле, двигающаяся с такой быстротой, что казалась размытой, вылетела на поле из дальнего нижнего входа под сумасшедшие аплодисменты болгарских болельщиков.
— Иванова!
Подлетел второй игрок в красной мантии.
— Зогров! Левски! Волчанов! Волков! И-и-и-и-и-и — Крам!
— Вот он, вот он! — завопил Рон, уставившись на Крама в омнинокль.
Гарри, торопясь, настроил свой.
Виктор Крам был худым, темноволосым, с лицом землистого цвета, внушительным крючковатым носом и густыми чёрными бровями. Он походил на большую хищную птицу. С трудом верилось, что ему всего восемнадцать.
— А сейчас, прошу вас, встречаем ирландскую национальную сборную! — надсаживался Бэгмен. — Представляю: Конолли! Райан! Трой! Маллет! Моран! Куигли! И-и-и-и-и — Линч!
|
|
Семь зелёных вихрей вырвались на поле. Гарри лихорадочно крутил регулятор на боку своего омнинокля и замедлил движение игроков до такой степени, что мог прочитать слова «Молния» на каждом помеле и видеть их имена, серебром вышитые на спинах.
— А также из самого Египта — наш судья, почётный председатель Международной ассоциации квиддича, Хасан Мустафа!
Маленький и тощий волшебник, совершенно лысый, но зато с усами, которым позавидовал бы даже дядя Вернон, одетый в мантию цвета чистого золота под стать стадиону, вышел на поле. В одной руке он нёс солидных размеров плетёную корзину, в другой — метлу, из-под усов торчал серебряный свисток. Гарри вернул скоростной регулятор омнинокля к норме и внимательно наблюдал, как Мустафа взобрался на метлу и откинул крышку корзины — в воздух взвились четыре шара: малиновый квоффл, два чёрных бладжера и — Гарри увидел его на краткий миг, прежде чем он скрылся из глаз — крошечный крылатый золотой снитч. Пронзительно свистнув, Мустафа взлетел вслед за шарами.
— На-а-а-ачинаем! — взвыл Бэгмен. — Это Маллет! Трой! Моран! Димитров! Снова Маллет! Трой! Левски! Моран!
Такого квиддича Гарри ещё не видел. Он с такой силой прижимал омнинокль к глазам, что очки врезались в переносицу. Скорость игроков была невероятной — охотники перебрасывали друг другу квоффл так быстро, что Бэгмен едва успевал называть их имена. Гарри снова включил замедлитель на своём омнинокле, нажал кнопку «синхронный комментарий», и с этой минуты видел всё в замедленном темпе, в линзах вспыхивали ярко-лиловые надписи, а шум толпы сотрясал ему барабанные перепонки.
|
|
Атакующая схема «Голова ястреба», — прочитал он, глядя, как три ирландских охотника пролетают плечом к плечу — в центре, чуть впереди Трой, справа и слева Маллет и Моран, — преодолевая защиту болгар. «Финт Порскова» — загорелся следующий комментарий, когда Трой сделал вид, будто собирался рвануться что было сил наверх, отвлекая болгарского охотника Иванову, а сам швырнул квоффл вниз, Моран. Один из болгарских загонщиков, Волков, поравнявшись с бладжером, с молодецкого размаха своей небольшой битой выбил его прямо перед Моран. Та, уклоняясь от бладжера, взяла круто вниз и выронила квоффл, а Левски, шедший ниже, подхватил его.
— Трой открывает счёт! — взревел Бэгмен, и стадион задрожал от грома оваций и криков восторга. — Десять — ноль в пользу Ирландии!
— Что? — удивился Гарри, растерянно озираясь сквозь омнинокль. — Но ведь квоффл поймал Левски!
— Гарри, если ты не будешь смотреть на нормальной скорости, много чего пропустишь! — прокричала Гермиона, приплясывая на месте и махая руками, в то время как Трой делал по полю круг почёта.
Гарри торопливо взглянул поверх омнинокля и увидел, что лепреконы, наблюдавшие за игрой из-за боковой линии, вновь поднялись в воздух и образовали гигантский мерцающий трилистник. С другой стороны арены на них мрачно смотрели вейлы.
Злясь на самого себя, Гарри прокрутил регулятор скорости до обычного режима; игра возобновилась.
Гарри достаточно разбирался в квиддиче, чтобы оценить великолепие ирландских охотников. Они действовали как единое целое и, похоже, читали мысли друг друга, перестраиваясь в воздухе; розетка на груди Гарри непрерывно выкрикивала их имена: «Трой — Маллет — Моран!». В течение десяти минут Ирландия забила ещё дважды, упрочив своё лидерство до тридцати — ноль, чем вызвала шквал оглушительного рёва и аплодисментов со стороны украшенных зелёным болельщиков.
Игра пошла ещё быстрее, но стала жёстче. Волков и Волчанов, болгарские загонщики, лупили по бладжерам со всей свирепостью, целя в ирландских охотников, и старались помешать им применить их коронные приёмы; два раза болгары были отброшены, но вот наконец Иванова сумела прорвать оборону противника, обыграла вратаря Райана и забила первый болгарский гол.
— Заткните уши пальцами! — рявкнул мистер Уизли, когда вейлы вновь затанцевали, отмечая такую радость.
Гарри ещё вдобавок закрыл глаза — он хотел сохранить ясное сознание для игры. Спустя несколько секунд он отважился взглянуть на поле — вейлы уже остановились и Болгария вновь владела квоффлом.
— Димитров! Левски! Димитров! Иванова! Вот это да! — кричал Бэгмен.
Сто тысяч волшебников и колдуний затаили дыхание, когда двое ловцов — Крам и Линч — спикировали прямо через кучу охотников на такой скорости, что, казалось, они просто спрыгнули с самолёта без парашютов. Гарри следил за их полётом в омнинокль, пытаясь разглядеть, где же снитч…
— Они разобьются! — ахнула Гермиона.
Она оказалась почти права — в самую последнюю секунду Виктор Крам вышел из пике и отвернул прочь, однако Линч ударился о землю с глухим стуком, слышным по всему стадиону. С ирландских трибун раздался чудовищный стон.
— Вот дурачок! — покачал головой мистер Уизли. — Это же был обманный ход Крама!
— Тайм-аут! — объявил Бэгмен. — Подождём, пока прибывшие на поле медики обследуют Эйдана Линча!
— С ним всё будет в порядке, он только слегка зацепил землю! — Чарли успокаивал Джинни, которая испуганно высунулась за барьер ложи. — Чего Крам, собственно, и добивался…
Гарри поспешно нажал кнопки «повтора» и «синхронного комментария» на омнинокле и припал к окулярам. Крам и Линч уже замедленно вновь пикировали на поле. Поверх изображения вспыхнул комментарий: «Финт Вронского — опасное отвлечение ловца». Перед ним было лицо Крама, искажённое от напряжения, когда он точно в нужный миг вышел из падения, в то время как Линч врезался в покрытие. Гарри понял — Крам вовсе и не гнался за снитчем, он просто хотел заставить Линча последовать за собой. Гарри в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так летал — можно было подумать, что Краму совсем и не нужна метла. В воздухе он двигался с такой лёгкостью, будто не нуждался ни в какой поддержке и ничего не весил. Гарри перевёл омнинокль в стандартный режим и направил его на Крама. Тот кружил высоко над Линчем, которого приводили в чувство медики со склянками зелий. Гарри сфокусировал картинку на лице Крама — его тёмные глаза быстро обегали землю внизу, в ста футах под ним. Пока Линч приходил в себя, Крам, пользуясь случаем, без помех отыскивал снитч.
Наконец Линч поднялся на ноги, к буйной радости бурлящих зелёным трибун, уселся на свою «Молнию» и оторвался от земли. Его воскрешение, похоже, вселило в ирландцев второе дыхание. Как только Мустафа дал свисток о продолжении игры, ирландские охотники бросились в бой, демонстрируя немыслимые чудеса мастерства.
Пятнадцать минут пролетели в жарких схватках, и Ирландия вырвалась вперёд ещё на десять голов — теперь они вели со счётом сто тридцать — десять, и игра стала откровенно грязной.
Когда Маллет в очередной раз помчалась к голевым шестам, крепко прижимая к себе квоффл, болгарский вратарь Зогров рванулся ей навстречу. Всё произошло настолько быстро, что Гарри не успел ничего уловить, но дружный вопль гнева ирландских болельщиков и долгий, пронзительный свисток Мустафы возвестили о нарушении правил.
— Мустафа разбирается с болгарским вратарём относительно нанесения удара — запрещённый толчок локтем! — сообщил Бэгмен распалённым зрителям. — Так… Да, Ирландия пробьёт пенальти!
Лепреконы, в злости поднявшиеся в воздух, словно рой сверкающих ос, когда Маллет была неправильно атакована, теперь, слетевшись вместе, образовали слова: «ХА-ХА-ХА». На другой стороне поля прелестницы вейлы разом вскочили на ноги, яростно распушили волосы и вновь с жаром заплясали.
Все Уизли и Гарри, как один, заткнули уши пальцами, но Гермиона, которую всё это не задевало, вскоре подёргала Гарри за руку. Он повернулся к ней, и она нетерпеливо вытащила его пальцы из ушей, покатываясь со смеху:
— Посмотри на судью!
Гарри посмотрел вниз, на поле. Хасан Мустафа приземлился прямо перед танцующими вейлами и вытворял действительно что-то очень странное — картинно напрягал мышцы и залихватски подкручивал усы.
— Так, это уже чересчур! — заявил Бэгмен, хотя в его голосе звучало изрядное веселье. — Кто-нибудь, тряхните судью!
Врач-волшебник, заткнув пальцами уши, стремглав промчался через поле и с силой пнул Мустафу в голень. Судья как будто пришёл в себя — в омнинокль Гарри видел, что он выглядит до крайней степени смущённым и что-то кричит на девушек, которые прервали танец и всем своим видом выражают негодование.
— Если я не слишком ошибаюсь, Мустафа пытается удалить с поля талисманы болгарской команды! — комментировал Бэгмен. — Такого мы еще не видели… Ох, это может принять плохой оборот…
И верно, болгарские загонщики, Волков и Волчанов, приземлившись по обе стороны от Мустафы, затеяли с ним ожесточенный спор, указывая на лепреконов, которые теперь радостно сгруппировались в слова «ХИ-ХИ-ХИ». Болгарские аргументы, однако, не произвели впечатления на Мустафу — он тыкал пальцем в небо, явно приказывая им вновь подняться в воздух, и, когда они отказались, дал две короткие трели из своего свистка.
— Ирландия пробивает уже два пенальти! — гаркнул Бэгмен, и болгарские трибуны отчаянно взвыли. — А Волкову и Волчанову лучше бы вернуться к своим метлам… Да… они улетают… а Трой берет квоффл…
Теперь уровень жестокости в матче перешагнул все пределы. Загонщики обеих команд действовали без всякой жалости — Волков и Волчанов особенно усердствовали, неистово молотя битами и не разбирая, бладжер или человек попался им под удар. Димитров налетел прямо на Моран, которая владела квоффлом, и едва не сбил ее с метлы.
— Нарушение! — разом взревели ирландские болельщики, поднявшись единой зеленой волной.
— Нарушение правил, — эхом отозвался магически усиленный голос Бэгмена. — Димитров толкает Моран — умышленный толчок с налета, — сейчас должно быть еще одно пенальти… Да, звучит свисток!
Лепреконы опять взвились в небо и на сей раз изобразили гигантскую руку, делавшую очень неприличный жест в направлении вейл. Но те уже окончательно вышли из себя. Они бросились через поле и принялись швырять в лепреконов горстями что-то огненное. Глядя в омнинокль, Гарри отметил, что теперь-то вейлы отнюдь не казались потусторонне-прекрасными, напротив, их лица вытянулись в остроклювые, злобные птичьи головы, а из плеч прорезались чешуйчатые крылья.
— Вот поэтому, мальчики, — закричал мистер Уизли, перекрывая рев толпы внизу, — никогда не гонитесь за одной лишь внешностью!
Волшебники Министерства высыпали на арену, чтобы разнять сцепившихся вейл и лепреконов, но куда там! Впрочем, сражение на поле было сущим пустяком по сравнению с тем, что творилось в воздухе. Подняв голову и приникнув к омниноклю, Гарри увидел, как квоффл пулей перелетает из рук в руки.
— Левски… Димитров… Моран… Трой… Маллет… Иванова… снова Моран… Моран… Моран… МОРАН ЗАБИВАЕТ ГОЛ!
Однако ликующие возгласы ирландских болельщиков были едва слышны за воплями вейл, которых теперь бомбили из своих волшебных палочек сотрудники Министерства, и криками разъяренных болгар. Игра немедленно продолжилась — квоффлом завладел Левски, за ним — Димитров.
Ирландский загонщик Куигли, круто развернувшись у пролетавшего бладжера, мощнейшим, как из пушки, броском направил его прямо в Крама — тот не успел вовремя нагнуться и получил удар в лицо.
Весь стадион протяжно охнул. По-видимому, у Крама был сломан нос, он был весь в крови, но Хасан Мустафа не давал свистка. Ему было не до того, и Гарри его не винил — какая-то вейла метнула в него пригоршню огня и подожгла судейскую метлу.
Гарри разволновался. Никто не обращал внимания на то, что Крам травмирован. Пусть даже он и болел за Ирландию, все равно Крам был самым потрясающим игроком на поле. Рона явно обуревали те же чувства:
— Тайм-аут! Эй, там, он не может играть в таком состоянии, посмотрите на него…
— Взгляни на Линча! — закричал Гарри. Ирландский ловец внезапно перешел в пике, и Гарри был совершенно уверен, что это не финт Вронского; на этот раз все было по-настоящему…
— Он увидел снитч! Он видит его! Следи за ним!
Не менее половины зрителей сообразили, что происходит; ирландские болельщики встали зелёной стеной, подбадривая своего ловца, но Крам уже завис у него на хвосте. Как он разбирал, куда лететь, Гарри не представлял, мельчайшие капли крови шлейфом отмечали в воздухе его след, он поравнялся с Линчем, и вот уже оба вновь несутся к земле.
— Они разобьются! — взвизгнула Гермиона.
— Нет! — прокричал Рон.
— Линч может! — воскликнул Гарри.
Он был прав: во второй раз Линч грохнулся о землю со страшной силой и тут же исчез под ордой разбушевавшихся вейл.
— Снитч, где снитч? — на всю ложу заорал Чарли.
— Он поймал его! Крам его поймал! Всё кончено! — воскликнул Гарри.
Крам, в красной, пропитанной кровью мантии, неторопливо поднялся в воздух — в его высоко поднятой руке искрилось золото.
На табло зажёгся счёт: БОЛГАРИЯ — СТО ШЕСТЬДЕСЯТ, ИРЛАНДИЯ — СТО СЕМЬДЕСЯТ. До зрителей не сразу дошла суть произошедшего. Но затем постепенно, будто неимоверной величины нарастающий поток, гул на трибунах ирландских болельщиков становился всё громче, громче и взорвался громовым воплем ликования.
— ИРЛАНДИЯ ПОБЕДИЛА! — надрывался Бэгмен, который, как и ирландцы, был захвачен врасплох неожиданным окончанием матча. — КРАМ ЛОВИТ СНИТЧ, НО ПОБЕЖДАЕТ ИРЛАНДИЯ! Бог ты мой, кто мог такое ожидать!
— На кой ему понадобилось ловить снитч? — кричал Рон, прыгая и хлопая в ладоши над головой. — Остановить матч, когда ирландцы были на сто шестьдесят очков впереди, вот болван!
— Он знал, что им никогда не догнать Ирландию, — ответил Гарри сквозь шум, тоже аплодируя изо всех сил. — Ирландские охотники слишком хороши… он хотел закончить матч на своих условиях, вот и всё…
— Он очень мужественно себя вёл, верно? — сказала Гермиона, склоняясь через барьер, чтобы лучше видеть, как садится Крам. Целая толпа врачей пробивалась к нему через свалку дерущихся вейл и лепреконов. — У него ужасный вид…
Гарри снова приставил омнинокль к глазам. Было очень трудно рассмотреть, что происходит внизу, поскольку над всем полем в безумной радости носились лепреконы, но ему удалось различить Крама, окружённого медиками. Он выглядел ещё более хмурым, чем когда-либо, и неохотно позволял врачам заняться собой. Вся команда собралась тут же явно в подавленном настроении, они невесело пожимали друг другу руки. А неподалёку ирландские игроки плясали от радости, осыпаемые золотом слетевшихся к ним бородатых талисманов; по всему стадиону развевались флаги, отовсюду гремел ирландский гимн. Вейлы опять вернулись к своему прежнему очаровательному облику, но вид у них был удручённый и печальный.
— Что ж, они храбро сражались, — послышался мрачный голос позади Гарри. Он оглянулся — это был болгарский министр магии.
— Вы говорите по-английски! — возмущённо воскликнул Фадж. — И вы весь день смотрели, как я объясняюсь жестами!
— Ну, это было очень забавно, — пожал плечами болгарин.
— Ирландская сборная выполняет круг почёта в сопровождении своих талисманов, а Кубок мира по квиддичу вносят в верхнюю ложу! — объявил Бэгмен.
В глаза Гарри ударил слепящий магический свет, заливший ложу так, чтобы со всех трибун было видно, что происходит внутри. Прищурившись, он увидел двух взмокших волшебников — они внесли увесистую золотую чашу, которую и передали Корнелиусу Фаджу, всё ещё рассерженному из-за того, что весь день понапрасну растрачивал свои способности на язык жестов.
— Давайте громко поаплодируем доблестным проигравшим — Болгарии! — громогласно предложил Бэгмен.
И вот в верхнюю ложу по лестнице поднялись семеро потерпевших поражение болгарских игроков. На трибунах прокатилась волна благодарных рукоплесканий; Гарри видел блеск и мерцание тысяч и тысяч объективов омниноклей, направленных на спортсменов. Болгары один за другим проходили между рядами кресел, Бэгмен называл имя каждого, и сначала им пожимал руку их министр, а затем — Фадж. Крам, шедший последним, выглядел очень неважно: вокруг глаз залегли чёрные тени, на лице запеклась кровь; он всё ещё сжимал снитч. Гарри обратил внимание, что на земле он чувствует себя гораздо неуверенней. У Крама было плоскостопие, и он заметно сутулился. Но стоило прозвучать его имени, как весь стадион разразился громоподобным, разрывающим уши рёвом.
Потом появилась ирландская команда. Эйдана Линча вели под руки Моран и Конолли; второе падение явно не прошло для него бесследно, парень основательно окосел, но всё равно улыбался от счастья, когда Трой и Куигли высоко подняли Кубок, а трибуны под ними бушевали от восторга. У Гарри от хлопанья онемели руки. И наконец, когда ирландская сборная покинула ложу, чтобы сделать ещё один круг почёта на своих мётлах (Эйдан Линч сидел позади Конолли, крепко обхватив его за талию и по-прежнему ошалело улыбаясь), Бэгмен направил волшебную палочку на собственное горло и произнёс:
— Квиетус! Они будут обсуждать это годами, — прохрипел он. — Вот уж действительно неожиданный поворот… Жаль, что так быстро закончилось… Ах да… я же вам должен… сколько там?
Фред и Джордж перелезли через кресла и уже стояли перед Людо Бэгменом с радостными улыбками и протянутыми руками.
Глава 9
Чёрная метка
— Не рассказывайте маме о том, что вы делали ставки, — попросил мистер Уизли Фреда и Джорджа, когда они спускались по пурпурно-ковровым ступенькам.
— Не беспокойся, пап, — лучезарно улыбаясь, заверил его Фред. — У нас большие планы насчёт этих денег, и мы не хотим, чтобы у нас их отобрали.
Казалось, в какую-то секунду мистер Уизли уже собирался спросить, что же это за большие планы, но затем, похоже, решил, что лучше этого не знать.
Они скоро присоединились к толпам, которые теперь выходили со стадиона и отправлялись к своим палаткам. Фонари освещали путь, в ночном воздухе разносилось нестройное пение, а над их головами проносились лепреконы, гогоча и размахивая лампами. Когда вся компания в конце концов добралась до палаток, спать никому не хотелось и, оценив разгул веселья вокруг, мистер Уизли согласился, что можно выпить по последней чашке какао перед отбоем. Все с упоением заспорили о матче. Мистер Уизли полемизировал с Чарли о способах нанесения ударов; и продолжалось это до тех пор, пока Джинни не уснула прямо за переносным столиком, разлив какао по полу. Тут уж мистер Уизли велел всем заканчивать словесные баталии и ложиться спать. Гермиона и Джинни ушли в свою палатку, а Гарри и остальные Уизли облачились в пижамы и забрались в свои походные кровати. Из каждого уголка лагеря слышались удалые песни и подозрительные гулкие удары.
— Ох, до чего же я рад, что не на дежурстве! — сонно пробормотал мистер Уизли. — Представить не могу, каково это — ходить и уговаривать ирландцев, чтобы они заканчивали праздновать…
Гарри, занимавший верхний ярус над Роном, лежал, глядя в брезентовый потолок, наблюдая за огоньками ламп случайно пролетающих в вышине лепреконов и вновь воскрешая в памяти наиболее впечатляющие проходы Крама. Гарри не терпелось сесть на собственную «Молнию» и попробовать финт Вронского… Почему-то Оливер Вуд ни на одной из своих ползающих схем никогда не изображал, как этот финт должен выглядеть… Он уже видел себя в мантии с именем на спине, слышал восторженный рёв стотысячной толпы, когда голос Людо Бэгмена прокатится по стадиону: «И вот на поле… По-о-оттер!»
Гарри так и не понял, задремал он или нет — фантазии о том, что он летает, как Крам, незаметно перешли в настоящие сны. Вдруг до него дошло, что он слышит крик мистера Уизли:
— Вставайте! Рон, Гарри, подъём, скорее!
Гарри поспешно сел, задев головой брезент.
— Что… что случилось?
Впрочем, к нему самому уже пришло смутное чувство, будто что-то не так. Звуки в лагере изменились — пения больше не было слышно, доносились тревожные крики и шум беготни.
Гарри спрыгнул на пол со своей верхотуры и кинулся было к одежде, но мистер Уизли, уже натянувший джинсы прямо поверх пижамы, сказал:
— Некогда, Гарри, бери куртку и бегом наружу — быстро!
Гарри поступил, как ему было сказано, и выскочил из палатки, Рон — по пятам за ним.
В свете немногих ещё горевших костров они увидели людей, убегающих в лес от чего-то, что двигалось к ним через поле, выпуская странные огни и гремя чем-то наподобие выстрелов. До друзей донеслись громкий издевательский смех и хмельные выкрики, затем последовала мощная вспышка зелёного света, осветившая всю сцену.
Плотная толпа волшебников с поднятыми волшебными палочками медленно двигалась по полю. Гарри присмотрелся — ему показалось, что у них не было лиц, но тут он разобрал, что их головы были скрыты капюшонами, а лица — масками. В воздухе высоко над ними бились четыре фигуры, корчившиеся в невероятных положениях. Можно было подумать, что волшебники в масках были кукловодами, а люди над ними — марионетками, управляемыми невидимыми нитями, которые поднимались в небо из волшебных палочек. Две из этих фигур были очень малы.
Новые волшебники, присоединяющиеся к марширующей группе, хохотали, указывая на извивающиеся в небе тела. Палатки сминались и падали под наступающими шеренгами. Раз или два Гарри видел, как кто-то из марширующих сносил волшебной палочкой тенты у себя на пути; некоторые загорались, и крики усиливались.
Одна из горящих палаток неожиданно осветила людей наверху, и Гарри узнал одного — мистера Робертса, управляющего лагерем. Остальные трое, судя по всему, были его жена и дети. Один из шедших в строю своей волшебной палочкой перевернул миссис Робертс вверх ногами; её ночная рубашка слетела вниз, открыв взорам необъятные панталоны, она силилась прикрыться, как могла, а толпа внизу вопила и улюлюкала.
— Это безумие, — пробормотал Рон, глядя, как малыша-магла закрутило волчком в шестидесяти футах над землёй, его голова безжизненно болталась из стороны в сторону. — Это настоящее безумие…
Выбежали Гермиона и Джинни, набрасывая куртки поверх пижам, и за ними мистер Уизли. В ту же минуту из палатки мальчишек появились Билл, Чарли и Перси, полностью одетые, с закатанными рукавами и волшебными палочками наготове.
— Мы поможем министерским дежурным! — закричал, перекрывая гвалт, мистер Уизли, тоже закатывая рукава. — Вы все — давайте в лес и держитесь вместе. Я приду за вами, как только мы с этим разберёмся.
Билл, Чарли и Перси уже бежали к наступающей колонне, мистер Уизли бросился следом. Со всех сторон к источнику неприятностей мчались сотрудники Министерства. Бесчинствующая толпа подступила совсем близко.
— Давайте! — Фред схватил Джинни за руку и потащил её в лес.
Гарри, Рон, Гермиона и Джордж кинулись за ними. Добежав до деревьев, они оглянулись. Толпа стала больше; было видно, как министерские волшебники пытаются пробиться к центру, к людям в капюшонах, но им приходится туго; похоже, они опасались пустить в ход заклинания — семья Робертсов могла упасть.
Разноцветные фонарики, освещавшие путь к стадиону, погасли; тёмные силуэты потерянно бродили между деревьями, дети плакали, тревожные восклицания и панические голоса эхом отдавались в холодном ночном воздухе. Гарри чувствовал, как его толкают со всех сторон люди, чьих лиц он даже не мог различить. Тут он услышал, как Рон охнул от боли.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила Гермиона, останавливаясь так резко, что Гарри налетел на неё. — Рон, где ты там? Ох, глупость какая. Люмос!
Она зажгла волшебную палочку и направила узкий луч света через дорогу — Рон лежал, растянувшись на земле.
— Споткнулся о корень, — сердито пробурчал он, вновь поднимаясь на ноги.
— Ну, с ногами такого размера это немудрено, — произнёс голос сзади, манерно растягивая слова.
Гарри, Рон и Гермиона круто обернулись. В двух шагах от них, прислонясь к дереву, с абсолютно безмятежным видом стоял Драко Малфой. Скрестив руки на груди, он наблюдал за событиями в лагере сквозь прогалину в деревьях.
Рон от души и в простых словах дал Малфою совет, на который никогда бы не осмелился в присутствии мистера Уизли.
— Выбирай выражения, Уизли. — Светло-голубые глаза Малфоя сверкнули. — Не лучше ли вам убраться отсюда? Тебе не понравится, если заметят её, верно?
Он кивнул на Гермиону, и в тот же момент со стороны поля послышался грохот, словно взорвалась бомба, и вспышка зелёного света на мгновение озарила деревья вокруг.
— И что это должно значить? — с вызовом спросила Гермиона.
— Грэйнджер, они ищут маглов, — ответил Малфой. — Не хочешь похвалиться своими панталонами между небом и землёй? Если не против, составь компанию вон тем, они как раз движутся сюда, а мы все дружно повеселимся.
— Гермиона — колдунья, — огрызнулся Гарри.
— Думай себе что хочешь, Поттер, — злобно улыбнулся Малфой. — Если полагаешь, что они не отличат грязнокровок, оставайся стоять, где стоишь.
— Придержи язык! — рявкнул Рон.
Все присутствующие знали, что «грязнокровки» — крайне оскорбительное название колдуньи или волшебника магловского происхождения.
— Не обращай внимания, Рон, — спешно сказала Гермиона, хватая Рона за руку — тот уже шагнул к Малфою.
Тут с другого края леса раздался грохот, какого они ещё не слышали; некоторые вокруг вскрикнули. Малфой подавил смешок.
— Легко пугаются, верно? — лениво протянул он. — Полагаю, твой папочка велел вам всем спрятаться? Кстати, он что — кинулся спасать маглов?
— А где твои родители? — воскликнул Гарри с нарастающим гневом. — Там, в масках, я не ошибаюсь?
Малфой повернулся к Гарри, по-прежнему улыбаясь.
— Ну… если бы они там и были, вряд ли бы я тебе сказал, согласись, Поттер.
— Ох, да бросьте, — проговорила Гермиона, с отвращением взглянув на Малфоя. — Пойдёмте отыщем остальных.
— Не высовывай свою лохматую голову, Грэйнджер, — ухмыльнулся Малфой.
— Пойдём, — повторила Гермиона и потащила Рона и Гарри к дороге.
— Готов поспорить на что угодно, его отец — один из той банды в масках! — с гневом заявил Рон.
— Ну, в любом случае люди из Министерства его схватят! — с неподдельным чувством заметила Гермиона. — Вот только не пойму, куда делись все остальные?
Фреда, Джорджа и Джинни нигде не было видно, хотя на дороге было полным-полно людей — все нервно оглядывались на охваченный смятением лагерь.