Арнольд ван Геннеп
23 апреля 1873известный крупнейший франко-бельгийский фольклорист и этнограф. Президент общества французских этнографов (1952—57), основатель ряда этнографических изданий. Автор многочисленных трудов по общей этнографии и этнографии Франции; первым из французских этнографов применил метод этнографического картографирования
ерез все творчество Арнольда ван Геннепа проходит четко сформулированное понимание фольклора и этнографии, которые для него - неразделимые. Этнография - область знания, которая призвана изучать жизнь коллектива (согласно установкам того времени — коллектива сельских жителей), выявляя пережиточное состояние традиций, но не отрицая и включение в них новых форм (т.е. явлений, которые мы называем инновациями). По его мнению, этнография изучает генезис человеческой культуры, служит своего рода введением в общую культурологию (отсюда и его «биологизированная» лексика: «эмбриологический метод», т.е. метод происхождения, изначального состояния). Этнография, по мнению учёного, «стремится распознать отправной пункт искусств, технологий, учреждений, способов чувствовать и думать, говорить и петь; именно она создает основы, на которых затем воздвигается благодаря другим отраслям знаний точное и полное познание человечества — человека думающего и действующего» [1]. В книге «Фольклор» ван Геннеп сформулировал свое понимание фольклора: фольклор это наука, методом наблюдений изучающая живые факты в естественной среде (подобно тому как биологи изучают живые организмы). Ближе всех ученому был сравнительный метод английской антропологической школы, из которых наиболее ярким был Джеймс Фрэзер — автор знаменитой «Золотой ветви» (по мнению Дж. Фрэзера, умственное развитие человечества проходило последовательно стадии магии, религии и науки). По мнению А. ванн Геннепа, чтобы понять сущность общественного бытия, надо принимать во внимание человека, а не общество. Этого тезиса ван Геннеп придерживался по отношению к самым различным этнографическим реалиям: легендам австралийцев, песням савояров, становлению государственного строя.[2] На первом этапе научной деятельности ван Геннеп отдал дань обычному для специалистов того времени интересу к так называемым малоцивилизованным, экзотическим народам. На втором этапе он сосредоточился на обычаях, обрядах, народном творчестве сельских жителей разных провинций Франции. Тотемизм он рассматривал как необходимое условие для существования общественной группы. Её общность поддерживается верой в родственную связь, соединяющую группу физических либо социальных родственников, с одной стороны, и предмета, животного, растения и т.п. — с другой весь комплекс верований и ритуалов, связанных с тотемизмом, имеет и позитивные аспекты (включение в группу через определённые церемонии), и негативные (запреты, тяготеющие над членами тотемной группы). Ван Геннеп указывал на территориальные права тотемической группы. Отсюда его рассуждение о том, что любое сообщество (начиная с тотемной группы, включая племя, городскую округу, вплоть до государства) ставит перед собой одну и ту же цель: обеспечить внутреннюю связь и продолжительность жизни данного сообщества, несмотря на тенденцию к сепаратизму, исходящую от групп более мелкого порядка — семьи, клана, касты, другими словами, уравновесить центробежные и центростремительные силы.[3]
Таким образом, ван Геннеп, верный своим принципам, расставляет факты не по хронологической шкале, а в зависимости от общего смысла — укрепления сообщества в целом и каждого из его подразделений в частности. Он не отрицает возможности инноваций, которые могут быть жизненны только в той мере, в какой способны интегрироваться в систему. Но главное, что интересует учёного, — механизмы, которые позволяют жить и развиваться любому сообществу.
Книгу "Обряды перехода" А. ван Геннеп считал главной среди своих многочисленных произведений. "Обряды перехода" — это часть моего существа», — говорил он. Книгу открывают общие соображения ван Геннепа об обрядах перехода (гл. I): он предлагает свою классификацию обрядов, выделяет культурные оппозиции: мир профанный — мир сакральный, обряды позитивные (разрешающие) — обряды негативные (запрещающие), действия прямые — действия косвенные и т.д. Разбираются различные приемы магии. Следует обратить внимание на введенное ван Геннепом понятие «вращение» (pivotement букв, «полный оборот вокруг оси»), т.е. изменение сакрального на профанное и наоборот в зависимости от конкретной ситуации. Это тоже один из видов перехода, так как каждый человек в течение жизни оказывается обращенным то к сакральной стороне бытия, то к профанной. Чередование ритуалов, которому другие исследователи не придавали значения, понимается ван Геннепом как магический момент, важный для всего обрядового комплекса.
Действительно, ван Геннеп сумел организовать массу сведений из жизни самых различных народов, подчинив их определённой схеме. Отдельная культурная система несопоставима с другой в целом, но факты, элементы поддаются формальному анализу и классификации.Многие из тех обрядов, которые избрал объектом изучения ван Геннеп, подвергались описаниям и интерпретациям других специалистов. Их работы ни в коем случае нельзя отвергать. Важно только подчеркнуть, что ван Геннеп, не претендуя на формулирование теории, разработал систему, применяя которую можно определить внутреннюю связь между обычаями. Каждый обряд, указывал исследователь, состоит из цепи определённых действий, которые должны быть исполнены в установленном порядке. Только при соблюдении этого условия можно говорить об оформленном и совершенном обряде. Суть чередования заключается в отделении (отлучении, исключении) от одного состояния, в промежуточном состоянии и во включении (приеме, агрегации) в новое состояние. В этом заключается новаторская мысль ван Геннепа. Отсюда и его популярность. Сущность многочисленных обрядов перехода заключается в следующем: каждый человек в течение своей жизни проходит ряд этапов — переходит от одного состояния к другому. Такая последовательность, оформленная в систему обязательных ритуалов, существует во всех обществах, независимо от их традиций и степени продвинутости в развитии экономики и политики. Исследовательский метод ван Геннепа, который был применен в работе над книгой «Обряды перехода», автор называл «методом чередований» (méthode de séquences) и толковал его следующим образом: «обряд, или общественное действие, не имеет раз и навсегда заданного смысла: смысл изменяется в зависимости от действий, которые предшествуют обряду, и тех, которые следуют за ним. Следовательно, можно сделать вывод: для того чтобы понять обряд, социальный институт или технологический прием, его нельзя произвольно вырывать из обрядовой, общественной или технологической целостности. Каждый элемент этой целостности следует рассматривать в его связях с ее другими элементами» [4]. Требование находить каждому действию или верованию логическое место в обрядовой совокупности стало для ван Геннепа главным в его дальнейшей исследовательской деятельности. Любой человек последовательно переходит из одного возраста в другой, и в результате этого происходят изменения в его личной жизни, семье, среде сверстников, социальной группе, общественном статусе и проч. В культуре многих народов ван Геннеп обнаружил систему обрядов, утверждающих эти переходы. Идеи Арнольда ван Геннепа о стадиях ритуалов перехода в дальнейшем были развиты Виктором Тернером, который исследовал лиминальные периоды сообществ и состояния коллектива.
Для отечественных исследователей обряда и обрядности является традиционным де-ление обрядов на семейные и календарные. Критерием для такой классификации служат направленность и место обряда, как в конкретном, так и в абстрактном смыслах. Однако не все обряды возможно вписать в эту классификацию. Например, вызывание дождя и использование обыденных полотенец и храмов - это специальные обряды, которые нельзя назвать ни календарными, ни семейными. Существуют альтернативные варианты классификаций, в частности, с помощью категории переходности.
Термин обряды перехода / переходные обряды является общепринятым и широкоупотребимым. Мы находим его во множестве работ, посвященных изучению обряда и даже в учебниках, но в этих работах нет ссылок на автора теории обрядов перехода, которым является А. Ван Геннеп.
Суть теории обрядов перехода заключается в существовании неких переходов, радикальных перемен существующего положения. Свою теорию А. Ван Геннеп выводит из наличия в обществе множества групп и подгрупп, выделенных по самым разным критериям: пол, возраст, профессия и т. д. Чем ниже уровень цивилизации основного общества, тем более четко очерчены в нем и автономны малые сообщества, считает А. Ван Геннеп. Каков бы ни был тип общества, вся жизнь человека в нем обусловлена последовательными переходами из одной группы в другую, из одного социального статуса к другому. Традиционное общество требует регламентации во всем, поэтому всякое изменение в жизни общества влечет за собой ритуал, чтобы общество не испытало затруднений не понесло ущерба. Человек в своей жизни последовательно проходит некоторые этапы, каковым являются: рождение, достижение социальной зрелости, брак, отцовство/материнство, повышение общественного положения, профессиональная специализация, смерть. Каждое из этих явлений сопровождается действиями, у которых одна и та же цель: обеспечить человеку переход з одного определенного состояния в другое, столь же определенное.
Ритмам перехода подвержена и природа, поэтому А. Ван Геннеп рекомендует с обрядами перехода человека увязывать и обряды, совершаемые при смене космических явлений (полнолуние, солнцестояние, Новый Год, Масленица). А. Ван Геннеп вводит понятие " круг вращения / полный оборот ". В течение жизни человек посредством самостоятельной игры восприятия и собственных оценок оказывается обернувшимся вокруг себя. А. Ван Геннеп считает необходимым, чтобы средства достижения цели (смены статуса) были подобными, хотя и не обязательно в деталях.
Для рассмотрения переходных обрядов русских можно использовать широко доступную информацию по свадебному, погребальному обрядам, гораздо меньше имеется данных по родильному обряду, а отрывочные сведения об инициациях существуют лишь на уровне попыток реконструкции. На примере ритуального использования ткани в обряде мы показываем, что идея А. Ван Геннепа о сходстве элементов обрядов перехода верна. Ткань (нешитые тканые изделия) очень разнообразно используется в обрядах перехода.
Последовательно рассмотрев все варианты применения ткани в обряде, мы смогли выделить несколько значений, которые она имеет.
1. Защита - граница - очищение - святость.
2. Дорога.
3. Связь.
4. Материальная ценность - дар - плата - жертвоприношение.
Эти ритуальные функции ткани параллельны во всех обрядах перехода, при этом они могут осуществляться как отдельно друг от друга, так и в сумме. Появление указанных ритуальных функций обусловлено особенностями изготовления и использования ткани вне обряда, её внешним видом, структурой. Ритуальные функции ткани отвечают переходному характеру рассматриваемых обрядов на всех этапах обрядового действия: отделение/ очищение - переход - включение/ закрепление перехода.
На примере ритуальных функций ткани мы можем показать действие концепции А. ван Геннепа её полезность для дальнейших логических построений. Благодаря теории обрядов перехода мы можем абстрагироваться от конкретного действа с целью больше внимания уделить ритуальным функциям предмета, их происхождению, возможно, изменению, понять, что "означает" предмет в самом широком смысле.
М. Мид.
Мид, Маргарет (1901—1978), видный американский этнограф. Исследовала отношения между различными возрастными группами в традиционных (папуасы, самоа и др.) и современных обществах, детскую психологию с позиций т.н. этнопсихологической школы. Явилась первым этнографом, для которой мир детства стал основным предметом изучения. Собрала огромный материал о социализации детей в примитивных культурах, в частности, народов Океании. Тираж ее книги «Взросление самоа» превысил 2 млн. экземпляров.
Она переведена на 17 языков и стала бестселлером. С именем М. связан ряд новых научных идей — о природе родительских чувств, соотношении материнских и отцовских ролей, происхождении мужских и женских инициации. Ни один этнограф в мире до нее не пользовался такой популярностью в мире. Различала в человеческой истории три типа культур с точки зрения характера трансляции опыта между поколениями. Постфигуративные культуры — дети учатся у своих предков. Так, в патриархальном обществе, опирающемся на традицию и ее живых носителей, стариков, отношения возрастных групп жестко регламентированы, нововведения не одобряются, каждый знает свое место, господствуют чувства преемственности и верности традициям. Кофигуративные культуры — дети и взрослые учатся у равных, т.е. у своих сверстников. Влияние старших падает, а сверстников растет. Расширенная семья заменяется нуклеарной, поколеблена незыблемость традиций. Повышается значение юношеских групп, возникает особая молодежная субкультура. Термин «кофигуративный» (приставка «ко» обозначает вместе, сообща) отражает факт сотворчества учителя и учеников. Префигуративные культуры — взрослые учатся у своих детей. Такие культуры возникли с середины XX столетия и объединены электронной коммуникативной сетью. Они определяют новый тип социальной связи между поколениями, когда образ жизни старшего поколения не тяготеет над младшим. Темп обновления знаний настолько высок, что молодежь оказывается более сведущей, чем старики. Обостряются межпоколенные конфликты, молодежная культура перерастает в контркультуру. Постфигуративные культуры ориентированы на прошлое, и для них характерен очень медленный, черепаший прогресс. Кофигуративные культуры ориентированы на настоящее и умеренный темп прогресса, а Префигуративные — на будущее и ускоренное движение. М. называли «прижизненным классиком», внесшим выдающийся вклад в понимание человеческой культуры и проблем социализации.
Ее подход в первую очередь психокультурным. “Она разрабатывала психологическую концепцию культурных моделей, но мало интересовалась модальной личностной структурой как таковой. Ее интересовал скорее коллектив, она изучала главным образом институциональную практику, ритуалы, документы, как материалы для социального анализа.” Это объясняет тот факт, что она прибегала к изучению культур, которые она рассматривала "на расстоянии". Индивидуальную личностную конфигурацию он описывала лишь изредка и в качестве илюстрации для того, например, чтобы показать некоторые формы девиации. Однако утверждение, что она “пренебрегала анализом индивидуальной личности” вряд ли следует считать правомерным. Так она вела многолетнюю полемику с таким общепризнанным авторитетом в психологии развития индивида как Ж. Пиаже, доказывая на обширном эмпирическом материале, полученном в результате проведенных ею психологических эксперементов, что теория Пиаже не является универсальной и неприменима к детям из “примитивных” обществ.
Можно проследить возрастающую от ее ранних работ к более поздним важность психоанализа. Результаты Мид одновременно опровергали ортодоксальный психоанализ, и приковывали внимание к психоанализу как источнику вдохновения для исследования взаимоотношений личности и культуры. Вместо того, чтобы смотреть на психоанализ как на вместилище универсальных истин, применение которых могло или должно было что-то открывать, антропологии с легкой руки Маргарет Мид стали смотреть на него, как на комплекс концепций, которые нужно принимать выборочно и с определенными целями, о чем его основатель и ортодоксальные хранители даже не ведали и возможно не одобрили бы.
Подход Мид может показаться конфигурационистским. Однако это не вполне верно. Она испытала сильное влияние Б. Малиновского, с которым первые годы своей работы находилась в постоянной переписке и чьим советам следовала в своей практической работе, а потому не могла не испытать сильное влияния функционализма - теории, в общем и целом сводящейся к тому, что каждая культурная черта имеет в культуре свою функциональную нагрузку и также функциональным образам связана с другими культурными чертами и институциями - и не привнести это влияние в антропологическую школу Культура и Личность. И конфигурационистский и функционалистский подходы, развивавшиеся в работах М. Мид, вели в заключению, что существует связь между культурой и человеческим развитием, которые требовали систематического изучения.
Для становления этнопсихологии наиболее важным в работах Мид является синтез концепций Боаса с рядом других не менее важных научных подходов, таких, в первую очередь, как психоанализ и функционализм, что утвердилось в психологической антропологии и способствовало ее развитию. Причем утвердилось во многом и та вольная трактовка этих подходов, характерная для Мид, что следует считать не недостатком, а напротив достоинством, поскольку такая установка позволяла свободно и творчески разрабатывать все новые концепции в поисках научной истины. Для Мид характерен интерес к психологии развития, абсолютно отсутствующий у Бенедикт. Ее увлекали исследования процессов восприятия и обучения культуре, изучение способов коммуникации и бессознательных установок, что в свое время было востребовано культурной психологией и без чего немыслима современная антропология.
БРОНИСЛАВ МАЛИНОВСКИЙ
Бронислав Малиновский (польск. Bronisław Kasper Malinowski, 7 апреля 1884, Краков — 16 мая 1942, Нью-Хейвен, штат Коннектикут) — британский антрополог польского происхождения, основатель функционализма в антропологии
Б. Малиновский считается виднейшим этнографом современности. Одним из важнейших, было замечание о полевых исследованиях. Он заявлял, что цель этнографа — «понять мировоззрение аборигена, его отношение к жизни, изучить его взгляды на мир»[1].
В основе его учения была культура, как целое и органичное в обществе, имеющее четкую функцию (отсюда и название школы — Функциональная школа). «Пережитков» (введенных Э. Тайлором) нет, все обычаи имеют важное значение и в настоящем. Все социумы стойки — племя, это первый порядок, все народы Африки — второй, колонии — третий.
Важна и социальная ответственность, тут Б. Малиновский выделяет главнейшую задачу этнографа:
Этнография, наука о человеке и его культуре, большей частью избегала жизненных проблем: она пыталась укрыться за китайской стеной антикварных интересов. Во всех гуманистических изысканиях имеется сильное стремление заниматься мертвыми остатками вместо того, чтобы иметь дело с действительностью, поддерживать чисто академический интерес к теориям и воздерживаться от проверки доктрин на трудном пути практической деятельности. Этнограф прошлого чувствовал себя спокойно, плетя гипотезы о том, что случилось, когда человек старался развиваться от питекантропа эректуса или кого бы там ни было: пытаясь изобрести «происхождения» и «развития», антрополог сам изготовлял из своего внутреннего сознания различные «истории» и «диффузии». И многие этнографы современности заняты изучением влияния египетской культуры на Центральную Африку, спорят о том, возникли ли все цивилизации в Месопотамии, Атлантиде или на Памире
Значительный вклад в разработку структурно-функционального метода внес Бронислав Малиновский (1884-1942), много изучавший жизнь дописьменных сообществ. Он стремился построить логически стройную и эмпирически обоснованную теорию культуры. Однако его стремление строго и однозначно определить понятия "социальной системы", "культуры", "сообщества", "основных потребностей", "функций", "функциональности" и "дисфункциональности" вскрыло серьезные языковые и логические трудности, с которыми сталкивается структурно-функциональный метод. Как это ни парадоксально, но чем строже и точнее мы хотим определить явление, тем более спорным становится определение. По поводу теоретических основ функционального метода разгорелись бурные дискуссии.
Под влиянием книги Фрэзера "Золотая ветвь" Малиновский увлекся этнографией и поставил целью создать научную теорию культуры. Много путешествуя, он не только наблюдал живую культуру, но и активно участвовал в ней. Благодаря этому он пришел к очень интересным выводам. По Малиновскому, не так важно, что думает человек по поводу своего поступка, но важно, чтобы он поступал так, как предписывается общественными нормами. Не так важно, как понимают те или иные обряды, церемонии и символы. Важно, являются ли они функциональными, отвечают ли какой-либо потребности общества. Каждый человек мыслит в соответствии с уровнем своего развития и не все одинаково осознают потребности общества. Но нужно иметь такие символы, установки, верования, которые обеспечивают практическое взаимодействие, реальное выполнение обязанностей и норм.
Свою теорию Малиновский изложил в книге "Научная теория культуры" (1994). Эта теория сочетает элементы натурализма, бихевиоризма, психоанализа со структурно-функциональным методом.
Теория культуры должна начать, согласно Малиновскому, с родовых или "базовых" потребностей человека, таких как потребность в пище, сексуальном партнере, движении, физическом и психическом развитии, избавлении от боли. Из первичных потребностей в условиях общественной жизни вытекают "вторичные", называемые "социальными императивами". Иногда они противоречат первичным потребностям, удовлетворяются ценой их ущемления, но в конечном счете социальные императивы все-таки обусловлены базовыми потребностями. Социальные императивы - это потребности в экономическом обмене, авторитете, социальном контроле, системе образования. Культура есть совокупность ответов на первичные потребности и социальные императивы. Функциональность культуры состоит в том, что она прямо или косвенно удовлетворяет потребностям человека.
У меня писать ясном, доходчивым языком, Малиновский рассуждал строго и подкреплял свои рассуждения фактами. Он выступал против беллетризированной культурологии, ищущей чудеса и тайны, но не умеющей осмыслить свои повседневные функции.
Функционализм Малиновского полемически заострен. В нем утверждается необходимость, детерминированность, взаимосвязь культурных установлений. Малиновский возражает против описательной, фактографической науки, которая лишь фиксирует разрозненные черты культуры.
Все явления культуры проходят проверку временем и лишь постепенно институционализируются, "завоевывают место под солнцем". Конкурируя с другими, выполняющими сходную функцию предметами, они доказывают свою эффективность. Процесс этот осложнен тем, что разные люди и разные социальные группы могут по-разному оценивать "эффективность", т.е. полезность, правильность, справедливость одних и тех же элементов культуры. В культурном мире идет "борьба за существование". Выживают и удерживаются наиболее эффективные, дешевые, удобные, универсальные ее элементы. Благодаря этому, культура становится все более компактной и монолитной.
Этот вывод Малиновского представляется, однако, весьма уязвимым. В примитивных культурах, где нет резкого социального расслоения и сложных рыночных механизмов, действительно, культура однородна и компактна. В больших современных цивилизациях культура многослойна. Здесь одной потребности могут соответствовать разные "культурные ответы". При этом в некоторых социальных слоях и национальных меньшинствах удерживаются формы культуры, неприемлемые для большинства, но престижные или соответствующие давней традиции.
Всякая развитая культура - "избыточна", подобно языку, в котором для одного понятия находится по нескольку десятков слов-синонимов. Множество культурных ответов на одну и ту же потребность выражает разнообразие человеческих склонностей и поэтому вполне функционально.
Требование или принцип функциональности культуры заставляет искать смысл и ценность в том, что на первый взгляд смысла и ценности не имеет. Однако этот тезис подвергался справедливой критике, потому что легко приводит к тавтологии: культура функциональна потому, что все существующее функционально. Но проблема как раз в том и состоит, чтобы выяснить - когда, в каком отношении и в какой степени данное явление четко и однозначно определены. Культурные явления могут менять свои функции. Многое в культуре амбивалентно. Есть свои плюсы и минусы в том, чтобы жить в городе или жить в деревне, иметь богатство или не иметь его, жениться или не жениться. Амбивалентна религия - она дает веру, но сковывает разум, амбивалентна и наука - дает значение, но разрушает веру.
Малиновский и сам сознавал нечеткость теоретических оснований функционализма, сводя их в конце концов к простой формуле Иисуса Христа: "По плодам их узнаете их!" Иначе говоря, он подчеркивал практичность, конструктивность функционального подхода.
В ряде своих работ Малиновский показывает, что функциональные элементы культуры - действия, идеи, вещи - могут иметь символический характер. Символы нужны потому, что многие важные для общества цели и нормы не имеют большой силы для индивидуального сознания. Индивид действует обычно, исходя из собственной выгоды и своего расчета. Но обществу важно, чтобы и с повседневном поведении, и в критические моменты действовали бы социальные мотивы, поддерживались бы "стратегические" цели и интересы. Для этого нужны символы, святыни. Имена национальных героев вспоминается не часто. Но когда враг у ворот, они появляются на знаменах бойцов и становятся могущественной силой.
Таким образом, функционализм, начиная с утверждения практической, утилитарной ценности культуры, приводит к пониманию символов культуры, приводит к пониманию символов как функции особого рода.
Культура возникает из практических потребностей, но по мере ее развития все большая доля совокупной энергии членов общества направляется в русло творческой, духовной активности. Эмпирически установлено, что чем больше доход, тем меньшая его часть тратится на питание и удовлетворение необходимых нужд. Параллельно росту дохода возрастают траты на досуг, спорт, образование.
Многие древние общества, жившие сравнительно благополучно, не стремились разбогатеть и не увеличивали объемов производительного труда, хотя вполне могли бы это сделать. Древние греки философствовали, древние китайцы строили "великую стену" и вырубали в скалах гигантские фигуры божеств, египтяне возводили пирамиды. Все это требовало времени и труда. Между тем, большинство народа жило в нищете. Если принять тезис Малиновского о функциональности всех явлений культуры, то нужно признать, что и фигуры каменных гигантов, и пирамиды, и человеческие жертвы были нужны обществу и функционально ему соответствовали. Но какого рода общественные потребности заставляли столь расточительно расходовать время, энергию и здоровье членов общества? Марксисты считали, что символические, культовые формы служат обычно укреплению власти правителя или власти господствующего класса. Но почему нельзя было использовать более простые и дешевые методы поддержания господства? Например, отряды вооруженных людей? По-видимому, все-таки не все в культуре полезно и функционально. Сама противоречивость исходных потребностей, многие из которых ускорены в коллективном бессознательном, приводит к появлению "дисфункциональных", то есть не имеющих ценности или даже вредных форм жизни и институтов.
Алекса́ндр Ната́нович Бернштам
(18 сентября (1 октября) 1910, Керчь — 10 декабря 1956, Ленинград,. В трудах Б. освещаются этногенез, общественный строй, хозяйство древних кочевых народов Средней Азии, а также история культуры и искусства, эпиграфика и нумизматика. разработал периодизацию археологических памятников Средней Азии со 2-го тыс. до н.э. до 15 в.. нашей эры. Работы Бернштама посвящены этногенезу, обществу, экономике древних кочевых народов Центральной Азии, и истории искусства, культуре, эпиграфике и нумизматике. Противники Бернштама обвиняли его в свободном обращении с фактами и датами, и черное пятно в его биографии было его, возможно не слишком добровольное участия в Сталинском уничтожении лучших ученых страны, в том числе выдающихся археологов, нумизматов, этнографов, и других нежелательных логов и графов.
Ритуал- система символических действий, придающих происходящему эмоциональный и сакрализованный характер, это конкретно стереотипизированные действия поведения
Байбурин, Альберт Кашфуллович
(5 сентября 1947(19470905), Ейск, Краснодарский край, СССР) — фольклорист, этнограф, антрополог. Доктор исторических наук, профессор факультета этнологии Европейского университета в Санкт-Петербурге, ведущий научный сотрудник Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера) РАН, почетный доктор Сорбонны (2004), главный редактор журнала «Антропологический форум».
Ритуал в традиционной культуре
Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб.: Наука, 1993.
Монография посвящена теоретическим аспектам изучения ритуала. Основное внимание уделяется проблеме функционирования ритуала, определению его места в системе традиционной культуры. С этой целью анализируются основные типы восточнославянских обрядов (обряды жизненного цикла, календарные, окказиональные), описываются их структура, функции, семантика. Специальный раздел посвящен типологии семиотических средств ритуала.
Книга предназначена для этнографов, фольклористов, историков культуры.
Объект действует вокруг объекта, и главное, последовательность действий. Если ритуал рассматривается социологом, то он понимается как коммуникативная структура. Если филологом, то как текст
«Ритуалы в восточн традицион. Культуре…»
1.функционированние ритуала
2. основные типы восточно-славянских обрядов
-обряды жизненного цикла
- обряды оказициональные «по случаю»
- обряды календарные (пасха, троица)
3. Обрядовые структуры, на основании которых определяется семантика
4. поведение человека:
-- унификация (нормы и схемы) --индивидуальные особенности поведения.
Функционализм и структурализм – главное в системе, это характер зависимости. То есть культура – это система взаимосвязанных элементов.
ГИРЦ (Герц) Клиффорд
(р. 1926), видный американский антрополог, представитель «интерпретативной антропологии», оказал определяющее влияние на развитие культурной антропологии США во второй половине XX в. В 1956 г. получил степень доктора философии в Гарвардском университете, с 1970 г. — профессор Института высших исследований Принстонского ун-та. Проводил полевые исследования в Юго-Восточной Азии и Северной Африке. Интерпретативная антропология впитала традиции герменевтики, социологии и аналитической философии.
В основание своей теории культуры положил так называемое «насыщенное описание культуры». В одной из своих центральных работ — «Интерпретация культур», попытался пересмотреть весь предшествующий опыт изучения культуры. Он считал себя сторонником веберовской понимающей социологии, связав идею культуры с идеей образа жизни и поведения, интерпретировав социальное действие как нечто, что изнутри принадлежит социальному актору и что должно быть изучено извне социальным теоретиком. Выдвинул семиотическую концепцию культуры, согласно которой культура — символическая сеть (network), принадлежащая семиотическому контексту; человек — существо, запутавшееся в паутине символических значений, которую он сам же и соткал. Познать ее можно не с помощью научных экспериментов и поиска объективных законов, но лишь на основе субъективной интерпретации, для которой главным выступает значение. Много внимания Г. посвятил методологическому анализу роли т.н. посредников (настроения, мотивации, интересов ученого), которые неизбежно вклиниваются между фактами и их интерпретацией. Он проранжировал все артефакты культуры — родство, религию, политику, экономику — и утверждал, что они реализуются в двух плоскостях: на уровне сознательного и подсознательного. Подсознательное увело его в область психоанализа и структурализма. Главным для антрополога считал полевое исследование этнографического материала — отношений, установок, символов, которыми люди пользуются в повседневной жизни, обращая внимание на практическое значение вещей и явлений. Отсюда проистекает его убеждение в том, что культура — не источник причинных связей, а контекст интеллигибельности (intelligibility).
Наиболее авторитетным антропологом-символистом является Клиффорд Гирц, а в наиболее полном виде символическая концепция культуры была изложена в работе Гирца “Интерпретация культуры”.
Культура в понимании Гирца — это “стратифицированная иерархия значимых структур; она состоит из действий, символов и знаков. Анализ культуры, то есть, этнографическое описание, сделанное антропологами, — это интерпретация интерпретации, вторичная интерпретация мира, который уже постоянно описывается и интерпретируется людьми, которые его создают.” Существование культуры — это процесс ее интерпретации, быть носителем культуры — означает ее интерпретировать.
Гирц понимал культуру как символическую сеть, и был близок к семиотическому подходу. “Понятие культуры, - писал он, - по существу является семиотическим. Признавая, вместе с Максом Вебером, что человек является существом, обвешанным паутиной значений, которую он сам сплел, я рассматриваю культуру как эту паутину, и анализ ее, поэтому, должен осуществляться не экспериментальной наукой, исследующей общие закономерности, а методом интерпретации исследуемых значений.” Этнографическая практика, по мнению Гирца, укоренена в живых контекстах человеческих обществ, а не “в бескровных универсалиях”. “Он ищет оценок всех аспектов культуры от родства, религии и политики до экономики, обращаясь к социальному действию ума одновременно в форме сознательного и бессознательного. Этот последний феномен, бессознательное, ставит его в отношении к психоанализу и структурализму, но опять он отмечает свое отличие, которое заключается в методе.” Гирц рекомендует изучать культурные феномены посредством эмпирическим полевым исследованием, а этнографию (Гирц обычно использует термин этнография, а не антропология) не как серию технических приемов, а как отношение, установку. Он стремится к пониманию значения символа людей, которые их используют (то есть, использует “emic”-подход в противоположность к “etic”-анализу). По Гирцу, “культура является не источником причинности, а контекстом понимания. Гирц называет свой метод “плотным описанием”, которое выходит за пределы описания “происходящего” и стремится к объяснению структур значения, внутри которых “случающееся” является значимым.” Исходя из семиотического понимания культуры, Гирц утверждает, что цель этнографа состоит не в простой фиксации наблюдаемых фактов (“тонком” описании) или в попытках проникнуть в познавательные процессы носителей изучаемой культуры (которые он как минимум до днвяностых годов считал бесплодными), а заключается во вхождении в систему ее смыслов и интерпретации их. Этнограф должен понять систему смыслов культуры с точки зрения ее носителей (“emic”-подход), зафиксировать свой опыт, выработать словарь для передачи понятого. “Плотное” описание, сделанное этнографом, может стать опорой для построения антропологических теорий, Особенность антропологического знания, по Гирцу, состоит в том, что теоретические выкладки тесно связаны