Говард Ф.Лавкрафт. Улица

--------------------------------------------------------------- Origin: "Запретная книга" - русский фэн-сайт Г.Ф. Лавкрафта Перевод: Thrary (thrary@yahoo.com), https://zhurnal.lib.ru/t/thrary/ --------------------------------------------------------------- Некоторые уверяли, что у предметов и мест есть души, впрочем, были и текто провозглашал, что ни у мест, ни у предметов души не бывает, я же неотважусь оспаривать ни одно из утверждений, однако, расскажу про Улицу. Мужи силы и чести основали Улицу, отважные мужи нашей крови, пришедшиеиз-за моря, с Благословенных Островов. По-началу Улица - лишь тропкапротоптанная водоносами от лесного ручья к побережью, где скопились дома.Приезжающие в растущие кварталы люди, искали места для жилья, и строиливдоль северной стороны тропинки хижины; хижины из прочных дубовых бревен икаменной кладкой обращенной к лесу, ведь индейцы скрывались в лесу, индейцевс зажигательными стрелами. А через несколько лет люди начали селиться и наюжной стороне Улицы. По Улице прогуливались степенные мужи в конических шляпах, редкораставшиеся с мушкетами или охотничьими ружьями. Там же прогуливались ихжены в дамских шляпках и рассудительные дети. Вечерами те мужи со своимиженами и детьми рассаживались вокруг огромных очагов и читали иразговаривали. Незамысловаты казались темы их разговоров, но в них черпалиони мужество и добродетели, получали поддержку в покорении лесов ивозделывании полей. И дети слушая, узнавали: и законы, и деяния предков, и отой славной Англии, которую дети никогда не видели или не могли впомнить. Разразилась война и индейцы более не беспокоили Улицу. Мужи, прилежнотрудящиеся, пребывали в процветании и были столь счастливы сколь толькомогли себе представить. Дети росли в удобствах и с Материнской землиприбывали новые семьи, чтобы затем осесть на Улице. И дети их детей и детиновоприбывших выростали. Городок стал городом; хижины уступили место домам -незатейливым прекрасным домам из кирпича и дерева, с каменными ступенями и сжелезными оградами и веерообразными окнами над дверью. В тех домахотсутствовала хрупкость, ведь строились они чтобы служить многим поколениям.Однако внутри домов извивались изящные лестницы, выступали резные каминныеполки и виднелась приятная обстановка, фарфор и серебро, привезенные сМатеринской земли. А Улица вдыхала мечты молодых людей и радовалась, что ее обитателистановились элегантней и счастливей. Где когда-то была лишь сила и честь,теперь обитали вкус и ученость. Книги, картины и музыка пришли в дома имолодежь отправлялась в университет, выросший на равнине к северу. На местоконических шляп и шпаг, тесьмы и белоснежных париков, ворвался стук копыт побулыжным мостовым, грохот множества позолоченых экипажей, и у кирпичныхтротуаров расположились лошадиные стойла и почтовые станции. Улицы утопали в деревьях: вязах и дубах, и благородных кленах, так чтолетом, Улица заполнялась нежной зеленью и трелями птичьих песен. И за домамиразбили розовые сады, обнесенные стенами, с лабиринтами изгородей иполянами, где вечерами луна и звезды очаровывали благоухающее цветы,искрящиеся росой. Так Улица спала, после войны, бедствий и перемен. Однажды, большинствомолодых мужчин ушло и некоторые уже не вернулись. Тогда же свернули старыйфлаг и подняли новое знамя - полосы и звезды. Однако хотя люди говорили оогромных переменах, Улица их не ощущала, ведь ее жители остались те же,говорил о старых привычных вещах в старых жилищах. И деревья тихопокровительствовали певчим птицам, а по вечерам луна и звезды любовалисьпокрытыми росой розовыми садами. Со временем с Улицы исчезли шпаги, треуголоки, и парики. Как, казалось,странны ее обитатели с тросточками, невероятными бородами и короткоостриженными головами. Новые звуки пришли издали - сперва где-то в миле, состороны реки раздались странный грохот и визг, и затем через несколько летстранный грохот и визг раздался с другого направления. Воздух не был уже такчист, как ранее, но дух места не изменился. Кровь и души предков формировалиУлицу. Но дух не измениться даже когда разрыли землю, чтобы проложитьстранные трубы или когда установили высокие столбы с причудливой проволокой.Слишком много древних знаний стояло на Улице, чтобы прошлое можно было легкозабыть. Затем настало время невзгод и многие жившие на Улице издавна покинулиее, и множество не живших на Улице ранее теперь поселились там - ихпроизношение было грубо и резко, и их гримасы и лица отталкивающи. Их мысли,также противоречили мудрому, справедливому духу Улицы, так что Улица молчаизнемогала, пока дома разрушались, а деревья вымирали одно за другим, ирозовые сады покрывались буйными всходами сорняков и чахли. Однако Улицапочувствовала прилив гордости, когда вновь замаршировали по ней молодыемужчины, некоторые из которых никогда так и не вернулись обратно. Молодыемужчины в голубых мундирах. Со временем еще худшая судьбина постигла Улицу. Она лишилась деревьев,а на месте розовых садов разбили дворы дешевых, уродливых, новых зданийпаралельной улицы. Дома еще оставались, несмотря на годы опустошений,ураганы и червей, ведь строились они чтобы служить многим поколениям. Новыйлица заполонили Улицу: смуглые, зловещие лица с хитрыми глазами и страннымичертами, чьи владельцы произносили незнакомые слова и развешивали набольшинстве обветшалых домов вывески написанные как известными, так инеизвестныи буквами. И противное, неопределенное зловоние поселилось в этихместах, и древний дух уснул. Великое возбуждение однажды пришло на Улицу. Война и революция бушевализа морями, династии гибли, и их вырождающиеся подданые стекались ссомнительными целями к Западным Землям. Многие из них поселились вобветшалых домах, что когда-то знали птичье пение и запах роз. ОднакоЗападные Земли пробудились и присоеденились к Материнским Земле втитанической борьбе за цивилизацию. Над городами вновь реял старый флаг, всопровождении флага нового, и незамысловатого, но славного триколора. Норедко знамена реяли над Улицей, от того, что там жили лишь страх, ненавистьи безразличие. Временами лишения. И сыновья тех юношей, прежних времен, чтобыли одеты в оливково-коричневую форму и обладали истинным духом предков,отправлялись из отдаленных земель и не знали они ни Улицы, ни древнего духа. За морями отгремела победа, и большинство юношей с триумфом вернулось.Однако страх, ненависть и безразличие нависли над Улицей, оттого, что многиеотсиживались дома и множество чужестранцев издалека приехало и поселилось вдревних домах. А юноши, что вернулись не желали более здесь жить. Темны изловещи были лица большинства чужестранцев, правда изредка среди нихмелькало лицо походившее на лица основателей Улицы, создавших ее дух.Похожее и непохожее - ведь в глазах всех жило сверхъествественное,нездоровое сияние - жадности, амбиций, мстительности или неправильнонаправленного усердия. Беспокойство и предательство были повсюду средизлонамеренных людей, интриговаших, чтобы нанести Восточным Землямсмертельный удар, чтобы взять власть над руинами, равно как и убийцы,снабжаемые из той несчастной, замороженной страны откуда большая часть ихприбыла. И сердцем заговора стала Улица, чьи осыпающиеся дома кишеличужаками, сеятелями беспорядка и по ней разносились отголоски планов, речейжаждущих назначить день крови, взрыва и преступления. Среди различных групп собирающихся на Улице, Закон звучал громко, номог сделать мало. С великим усердием люди с тайными значками засиживались ибеседовали в булочной Петровича, в жалкой школе Современной ЭкономикиРифкина, в Окружном Социальном Клубе и в кафе "Свобода". Там собирались вбольшом количестве зловещие люди, и почти всегда их речи звучали наиностранном языке. И все же старинные дома продолжали стоять, с неся в себезабытые знания о благородных, минувших веках, о стойких колониальныхарендаторах и покрытых росой розовых садах в лунном свете. Временамиодинокий поэт или путешественник приходил, чтобы увидеть их, и попытатьсяизобразить их в свете минувшей славы, однако таких путешественников и поэтовбыло немного. Слух распространялся быстро, всеохватывающий слух, что здесь, на Улице,в этих ветхих домах засели главари огромной банды террористов, что вназначенный день начнут кровопролитную оргию дабы искоренить Америку вместесо всеми добрыми, старыми традициями, что так любила Улица. Листовки ипрокламации кружились над грязными водосточными канавами, листовки ипрокламации, напечатанные на множестве языков множеством алфавитов, листовкии прокламации - призывы к преступлению и революции. В этих документах людипризывались к свержению закона и добродетелей, возвеличенных нашими отцами,уничтожить душу старой Америки - душу передаваемую полутора тысяч летАнгло-Саксонской свободы, справедливости и умеренности. Шептались, чтотемные люди обитающие на Улице и собирающиеся в ее отвратительных зданиях -мозг ужасной революции, что раскинули нездоровые когти по трущебам тысячгородов, что по их приказу миллионы безмозглых, опьяненных созданий,бросятся жечь, убивать и разрушать пока земли наших отцов не станет. Все этоговорилось и повторялось, и многие со страхом ждали четвертого дня июля, накоторый странные документы часто намекали, и еще ничего не удалосьобнаружить чтобы можно быто вменить им в вину. Никто не мог сказать, чейарест может пресечь в истоке проклятый заговор. Много раз на Улицепоявлялись отряды одетой в синее полиции и обыскивали шаткие дома, хотя вконце концов они перестали приходить, от того, что они слишком усталиподдерживать закон и порядок, и они предоставили город его судьбе. Тогдапоявились люди в оливково-коричнево, несущие оружие, казалось, что это былгрустный сон Улицы, призрачное видение прошедших дней, когда несущие мушкетылюди в конических шляпах прогуливались вдоль Улицы от лесного источника кскоплению домов на побережье. Однако ничего нельзя было пока сделать, чтобывоспрепятствовать надвигающемуся катаклизму, оттого что смуглые, зловещиелюди были умудрены в коварстве. И так Улица спала тревожно, до одной ночи, когда собралась в булочнойПетровича, и в школе Современной Экономики Рифкина, и в Окружном СоциальномКлубе и в кафе "Свобода" и в других подобных местах огромные толпы людей,чьи глаза наполнились ужасным предвкушением торжества и надежды. По скрытымпроводам передавались странные сообщения, и многие говорили, что будутпередаватья еще более странные сообщения - но большинство из них останутьсянеразгаданными пока западные земли не будут спасены от заговора. Люди воливково-коричневом не говорили, что произойдет, или что им полагаетсяделать, от того что смуглые, зловещие люди были неуловимы и искусны вконспирации. И еще люди в оливково-коричневом будут всегда помнить ту ночь и будутрассказывать о Улице своим правнукам, потому как многие из них были посланыпо утру с миссией не похожей на ту, что они ожидали. Было доподлинноизвестно, что гнездо анархии необычайно старо и что дома шатаются от годовневзгод, ураганов и червей, и все же картина, произошедшего той летнейночью, поражала странным единообразием. По правде, это было действительнонеобычайная картина, хотя, достаточно банальная. Тогда, ночью, безо всякогопредупреждения, за краткий миг до полуночи, все года невзгод, ураганы, ичерви привели к ужасной катастрофе, и после падения ветхих стен на Улицеостались стоять только две старинные дымовые трубы и часть кирпичной стены.Никто не покинул руины живыми. Поэт и путешественник, что пришли с огромнойтолпой поглазеть на произошедшее, рассказали необычайные истории. Поэтговорил, что пред расветом он наблюдал неотчетливые в ярком электрическомсвете убогие руины, и там над обломками смутно вырисовывалась иная картинакоторую он может описать: лунный свет лился над красивыми домами, вязами,дубами и благородными кленами. А путешественник заявил, что вместообыкновенного для этих мест зловония, он ощущал тонкий аромат цветения роз.Но не было ли это сном поэта или байкой путешественника известного своейлживостью? Некоторые уверяли, что у предметов и мест есть души, впрочем, были и текто провозглашал, что ни у мест, ни у предметов души не бывает, я же неотважусь оспаривать ни одно из утверждений, однако, я рассказал Вам проУлицу. 1920 г.