В. Воскобойников «Первые дни войны»
22 июня 1941 года в воскресный солнечный день ленинградцы услышали по радио, что на страну напал сильный и коварный враг — гитлеровская Германия. И с этого мгновения жизнь многих людей переменилась. Прежние дни стали казаться светлыми, беззаботными. Их называли «до войны». Новые дни обещали трудности и горе. Уже в первую ночь радио на улицах тревожно предупреждало горожан: «Внимание! Внимание! Говорит штаб местной противовоздушной обороны города. Воздушная тревога! Воздушная тревога!» Это значило, что к городу приближались вражеские бомбардировщики.
Северную столицу уже давно называли городом-музеем. Поэтому с первых дней войны жители стали думать, как спасти знаменитые ленинградские памятники от вражеских бомб и снарядов.
Были жаркие дни, когда люди обычно уезжали за город или отдыхали в Летнем саду. А теперь здесь рыли траншеи. Рядом с траншеями стояли высокие треноги с лебёдками. Всеми работами руководил скульптор-реставратор Георгий Александрович Симонсон. По его команде рабочие осторожно опускали в траншеи и засыпали землёй прославленные скульптуры Летнего сада. Во время блокадной зимы скульптор Симонсон умрёт от голода, а в руках его найдут листки с планом спрятанных скульптур.
Маскировкой Исаакиевского собора, Адмиралтейства, других высоких куполов и шпилей руководил архитектор С.Н. Давыдов. Он собрал людей самых разных профессий. Это были виолончелисты М.И. Шестаков и А.Н. Сафонов, пианистка О.А. Фирсова, архитекторы В.Н. Захаров и Ю.П. Спегальский, художник Т.Э. Визель. Они натягивали на блестящие золотом купола серую одежду из мешковины, а шпиль Петропавловского собора покрыли серой краской. Теперь вражеским лётчикам стало трудно ориентироваться в огромном городе.
|
|
Точно так же покрыли маскировочной сеткой Смольный, закопали в землю знаменитых коней Клодта, которые в мирное время стоят на Аничковом мосту. Но фронт приближался к городу быстро, и многие памятники не успели снять с пьедесталов и спрятать. Тогда решили обложить их мешками с песком и обнести толстыми досками.
Памятник Петру Великому сначала тоже хотели снять с пьедестала — «Гром-камня» — и осторожно опустить на дно Невы. Но тут случилась неожиданность. К архитекторам пришёл
старый архивариус и рассказал городское предание об этом памятнике.
Оказывается, когда в 1812 году войска Наполеона заняли Москву, царь боялся, что французский император поведёт теперь армию на Петербург. Поэтому он распорядился всё самое ценное увезти в Сибирь. И первым делом — памятник Петру. Но одному жителю Пётр Великий явился во сне и сказал такие слова: «Покуда я стою в граде сём, ни один враг не ступит на землю его!» Царь повелел оставить памятник на месте.
Когда архитекторы в 1941 году узнали об этом предании, они тоже решили не трогать его. Рабочие построили из досок особо прочный каркас и засыпали двойным количеством песка.
В. Воскобойников «Голод блокады»
В некоторых местах фронт подошёл к самому городу. Несколько раз фашисты пытались прорваться к цехам Кировского завода. А в цехах под артиллерийским обстрелом ремонтировали израненные танки. Выйдя с завода, они вступали сразу в бой.
В городе кончились продукты, наступила страшная голодная и морозная зима. По карточкам в те дни выдавали только сто двадцать пять граммов хлеба — небольшой кусок, испечённый из плохой муки вперемежку с опилками. Многие жители не перенесли той зимы. Они умирали прямо на улицах, не дойдя до дома, умирали в промёрзших домах, падали без сил у станков. Многие тысячи ленинградцев лежат на Пискарёвском кладбище в братских могилах. Но город продолжал держаться.
|
|
На другом берегу Ладожского озера, на Большой земле, лежали горы мешков с мукой, штабеля ящиков с мясными консервами. Сначала, пока ещё озеро не покрылось льдом, их попробовали нагрузить на баржи. Но шторм выбросил эти баржи на берег, словно спичечные коробки. Оставалось ждать крепкого льда.
Первыми по тонкому льду пустили санный обоз, который везли лошади. Но много ли увезёшь на санях? Через несколько дней пустили шесть машин. Они шли на расстоянии друг от друга, и у кабин были открыты двери, чтобы водитель, если машина провалится в воду, успел выпрыгнуть. Среди шестерых водителей был Максим Емельянович Твердохлеб. Его машина шла третьей. Одна из машин всё-таки провалилась, шофёра успели спасти, и он неожиданно заплакал. Все сначала подумали, что он плачет от холода. Но водитель плакал от обиды — он не мог привезти голодным жителям продукты! С этого дня усталые, измученные шофёры доставляли в Ленинград днём и ночью на грузовиках муку, мясные консервы. И дорогу через Ладожское озеро, по которой шли их машины, назвали Дорогой жизни.
Скоро люди уже знали имена героев этой дороги. И одним из них был шофёр Максим Емельянович Твердохлеб.