На обочине главной дороги вытянулось в ряд не меньше двадцати автомобилей, припаркованных близко друг к другу. Неподалёку стояли группы людей, они смеялись и обсуждали удивительное происшествие, очевидцами которого только что стали.
– Ну всё, расходитесь! – крикнул сержант Сэмувейз, направляясь к ним. – Садитесь в машины! Вы блокируете дорогу.
Не было случая, чтобы кто‑нибудь не подчинился сержанту Сэмувейзу. И вскоре люди начали расходиться по своим машинам. Через минуту на дороге уже никого не осталось. Только мы: доктор Спенсер, сержант, отец и я.
– Ну, Уилли, – сказал сержант Сэмувейз, подходя к нам, – такого я не видел за всю свою жизнь.
– Красивое зрелище, – согласился доктор Спенсер. – Очень красивое. А тебе разве не понравилось, Дэнни?
– Очень понравилось, – ответил я.
– Жаль, мы их потеряли, – сказал отец. – У меня чуть сердце не остановилось, когда они вырвались из коляски. Я сразу понял тогда, чем всё закончится.
– Но кто, во имя всех святых, поймал их? – спросил сержант Сэмувейз. – Это ты сделал, Уилли? Ну же, парень, скажи мне.
Отец изложил ему всё как было. Коротко, без деталей и подробностей. И всё же история получилась что надо. По ходу рассказа сержант постоянно восклицал: «Чёрт подери! Не верю ушам своим!» А когда отец закончил повествование, сержант уставил свой длинный полицейский палец прямо мне в лицо и прокричал:
– Клянусь, никогда бы не подумал, что какой‑нибудь малец вроде тебя может придумать такое! Поздравляю, молодой человек!
– Он далеко пойдёт, юный Дэнни. Вот увидите. Однажды он станет великим изобретателем! – сказал доктор Спенсер.
Услышать такие слова от двоих мужчин, которыми после отца я восторгался больше всего на свете, было очень приятно. Я покраснел от удовольствия. Пока я стоял и подбирал слова, чтобы выразить свою благодарность, женский голос позади меня воскликнул:
– Слава богу, что всё кончилось!
Конечно же, это была миссис Клипстоун. Она осторожно спускалась по ступенькам фургона, держа на руках Кристофера.
– В жизни такого не видела!
Маленькая белая шляпка всё ещё торчала у неё на голове, на руках были белые перчатки.
– Что это за сборище? – сказала она, направляясь к нам. – Что это за сборище затейников и шалопаев! Доброе утро, Энох!
– Доброе утро, миссис Клипстоун! – сказал сержант Сэмувейз.
– Как малыш? – спросил мой отец.
– Спасибо, Уильям, ему лучше. Хотя, боюсь, без последствий это не останется.
– Всё будет в порядке, – успокоил её доктор Спенсер. – Дети – они стойкие.
– Мне всё равно, стойкие они или нет! – заявила миссис Клипстоун. – А как бы вам понравилось, если бы вас взяли на прогулку прекрасным осенним днём… И вы бы сидели на чудесном мягком матраце… И вдруг он оживает и вас начинает раскачивать на нём… Как на морских волнах… А потом сотни птичьих клювов впиваются в вас и того и гляди растерзают…
Доктор склонил голову на одну сторону, на другую и улыбнулся миссис Клипстоун.
– Вы считаете, что это смешно? – закричала она. – Хорошо, доктор Спенсер, вы дождётесь. Как‑нибудь я подложу вам под матрац несколько змей или крокодила. Посмотрим, как вам это понравится!
Сержант Сэмувейз выкатил из‑за бензоколонки свой велосипед.
– Ну, леди и джентльмены, я должен покинуть вас, вдруг кто‑нибудь ещё попал в беду.
– Энох, прости, что доставили тебе столько хлопот, – сказал мой отец. – И огромное спасибо за помощь.
– Да я бы всю жизнь жалел, если бы пропустил такое! Но я правда расстроился, что эти прекрасные птички просочились у нас между пальцев. Нет блюда вкуснее, чем жареный фазан!
– А уж викарий‑то расстроится ещё больше, чем вы, – заявила миссис Клипстоун. – Он целое утро толковал о том, что будет есть на ужин жареного фазана!
– Придётся ему смириться, – сказал доктор Спенсер.
– Он никогда с этим не смирится, в чём весь позор, – возразила миссис Клипстоун. – Потому, что теперь я приготовлю ему на ужин ужасное замороженное филе трески, а он её терпеть не может.
– Неужели вы всех фазанов положили в коляску? – спросил её отец. – Я хочу сказать, вы могли бы оставить дюжину для себя с викарием.
– Знаю, знаю, – сокрушённо сказала миссис Клипстоун. – Но я так волновалась, что придётся ехать по деревне с Кристофером, сидящим на ста двадцати птицах, что просто забыла отложить что‑нибудь для себя. А теперь вот, пожалуйста, не осталось ни одной! Пропал у викария ужин!
Доктор подошёл к миссис Клипстоун и взял её под руку:
– Пойдёмте со мной, я хочу кое‑что вам показать.
Он повёл её в нашу мастерскую с широко открытыми дверями.
Мы остались ждать на месте.
– Бог мой! Идите сюда, вы только взгляните на это! – крикнула нам миссис Клипстоун из мастерской. – Уильям! Энох! Дэнни!
Мы поспешили на зов и вошли в мастерскую.
Зрелище было потрясающее.
На скамье среди гаечных ключей и маслянистых тряпок лежало шесть великолепных фазанов, три самца и три самочки.
– Пожалуйста, леди и джентльмены, – сказал доктор, поводя рукой. Его морщинистое лицо светилось от удовольствия. – Как вам?
Мы потеряли дар речи.
– Две для вас, Грейс. Поднимите настроение викарию, – продолжал доктор Спенсер. – Две для Эноха за его утренние труды. И две для Уильяма и Дэнни, которые заслужили их больше всех.
– А как же вы, доктор? – спросил мой отец. – При таком раскладе ничего не останется для вас.
– У моей жены дел хватает, нечего ей весь день ощипывать фазанов, – сказал доктор Спенсер. – Да и вообще, кто их добыл? Ты и Дэнни.
– Но как у вас это получилось? Когда вы их стащили? – удивился отец.
– Я их не стащил. Это результат моей интуиции.
– Интуиции?
– Всё предельно просто, – ответил доктор. – Я подумал, что некоторые фазаны наверняка съели больше одной изюмины, другие вообще могли заглотить десяток. В таком случае у них случится передозировка снотворного и они уже никогда не проснутся.
– Ага! – воскликнули мы. – Конечно! Конечно!
– Пока вы загоняли птиц на «роллс‑ройс» старины Хейзла, я проскользнул сюда и заглянул в коляску. И вот – пожалуйста.
– Невероятно! – воскликнул сержант Сэмувейз. – Потрясающе!
– Они были особенно жадными, – пояснил доктор. – Жадность их и погубила.
– Великолепно! – сказал мой отец. – Хорошо сработано, сэр.
– О, вы такой милый! – воскликнула миссис Клипстоун, целуя доктора в щёку.
– Пойдёмте, – сказал ей доктор. – Я подвезу вас до дома. Эту жуткую детскую коляску лучше оставить здесь. А ваших птиц, Энох, мы забросим к вам домой. Нельзя же, чтобы страж закона разъезжал по деревне со связкой фазанов на руле.
– Очень вам признателен, доктор, – сказал сержант Сэмувейз.
Мы с отцом загрузили четырёх фазанов в багажник докторской машины. Миссис Клипстоун с ребёнком устроилась на переднем сиденье, а доктор сел за руль.
– Не грусти, Уильям, – отъезжая, сказал он моему отцу. – Всё равно эта была настоящая победа.
Сержант Сэмувейз сел на велосипед, помахал нам на прощание и поехал в сторону деревни. Он медленно крутил педали, и в его посадке чувствовалось некая торжественность: голова высоко поднята, спина прямая. Как будто он ехал на чистокровном жеребце, а не на старом чёрном велосипеде.
Мой отец
Вот всё и закончилось. Мы с отцом остались одни у нашей мастерской и неожиданно почувствовали, как тихо было вокруг.
– Ну, Дэнни, – сказал отец, и глаза его засветились. – Вот и всё.
– Было весело, папа.
– Да, весело, – согласился он.
– Мне в самом деле понравилось.
– Мне тоже, Дэнни.
Отец положил мне руку на плечо, и мы медленно пошли к фургону.
– Может, закроем станцию и возьмём выходной? – предложил он.
– Хочешь сказать, не будем вообще открываться?
– А зачем? В конце концов, сегодня суббота, не так ли?
– Но мы всегда работаем по субботам. И по воскресеньям тоже.
– А почему бы нам не сделать исключение? Могли бы заняться чем‑нибудь интересным.
Я ждал, гадая, что последует дальше.
Когда мы подошли к фургону, отец поднялся по ступенькам и уселся на пороге, свесив ноги. Я пристроился рядом.
Очень уютное местечко, этот настил у фургона. У людей, которые живут в домах, есть крыльцо у входа или терраса с большим креслом, но я ни за что бы с ними не поменялся.
– Я знаю одно местечко примерно в трёх милях отсюда, – сказал мой отец, – за Кобблер‑Хилл, на другой стороне, там, где есть небольшая лиственная рощица. А через неё протекает ручей.
– Ручей? – переспросил я.
Отец кивнул и снова бросил на меня озорной взгляд.
– Ручей, полный форели.
– О, и мы можем туда пойти?
– А почему бы и нет? Попробуем ловить форель тем способом, о котором нам рассказал доктор Спенсер.
– Ты меня научишь? – спросил я.
– Угу, что касается форели, тут я не мастак. Меня больше интересуют фазаны. Но поучиться всегда можно.
– И мы можем пойти прямо сейчас? – спросил я.
– Вообще‑то я подумывал сначала заглянуть в деревню и купить электроплиту, – сказал отец. – Ты, надеюсь, не забыл об этом?
– Но, папа, мы хотели купить её, когда думали, что у нас будет много фазанов. Что же мы теперь будем жарить?
– У нас есть два фазана, те, что дал доктор. Но если нам улыбнётся удача, через некоторое время у нас их будет целая куча. В любом случае пришло время купить плиту, на ней мы сможем пожарить свинину, бараньи рёбра или говядину, вместо того чтобы всё время есть разогретые консервы. Ты ведь не против?
– Конечно, нет, – сказал я. – Папа, а ты сможешь приготовить своё самое любимое блюдо?
– А что это?
– Бифштекс, запечённый в тесте.
– Конечно! – воскликнул он. – Это первое, что я сделаю, когда у нас появится электрическая плита. Я приготовлю его на огромной сковородке, как моя мама, с йоркширским пудингом, с поджаристой корочкой, большими пузырчатыми горами и сосисками между ними!
– Папа, нам могут поставить плиту сегодня? Её сразу привезут?
– Возможно. Посмотрим, Дэнни.
– Может, мы сейчас же сделаем заказ по телефону?
– Нет, мы должны лично пойти к мистеру Уилеру и тщательно осмотреть все модели.
– Хорошо, но давай пойдём сейчас.
Эта идея с плитой мне очень понравилась. Хотелось как можно скорее попробовать бифштекс, жареную свинину и другие вкусные блюда.
Отец встал.
– Когда мы решим всё с плитой, то пойдём к ручью, попробуем поймать большую радужную форель. Возьмём с собой бутерброды и перекусим у ручья. Чудесный нам денёк предстоит.
Несколько минут спустя мы шли хорошо знакомой дорогой в деревню, чтобы купить плиту. Железная ступня моего отца цокала по твёрдой поверхности и большие чёрные грозовые облака медленно надвигались на долину.
– Папа?
– Да, мой милый.
– Когда мы с тобой приготовим фазана на нашей новой плите, как ты думаешь, мы можем пригласить доктора Спенсера и миссис Спенсер к нам на ужин?
– Боже мой, какая замечательная идея! – воскликнул отец. – Именно так. Мы устроим ужин в их честь.
– Вот только… Поместимся ли мы все в нашем фургоне?
– Думаю, места хватит.
– Но у нас только два стула.
– Это не проблема, Дэнни. Мы с тобой сядем на ящики.
– Но у нас нет скатерти, папа.
Отец помолчал, а потом произнёс:
– Вот скатерть нам действительно необходима. Без этого мы не можем пригласить на ужин доктора Спенсера и его жену. Придумал! Мы постелим одну из наших простыней. Скатерть и есть что‑то вроде простыни для стола.
– А как насчёт ножей и вилок? – спросил я.
– А сколько их у нас?
– Два ножа и две вилки, да и те погнутые.
– Мы купим пару ножей и вилок, – сказал на это отец. – И дадим их нашим гостям, а сами будем есть старыми.
– Хорошо! – обрадовался я. – Очень хорошо.
Я взял отца за руку. Он стиснул мои пальцы своими длинными пальцами, и так, решив все вопросы, мы шли в деревню, чтобы придирчиво осмотреть все плиты и поговорить о них с мистером Уилером.
А потом?
А потом мы вернёмся домой и сделаем несколько бутербродов на обед.
А потом?
А потом, с бутербродами в кармане, отправимся в Кобблер‑Хилл, в маленькую лиственную рощицу, по которой протекает ручей.
А потом?
Может быть, мы поймаем радужную форель.
А потом?
А потом будет что‑то ещё.
А потом?
Потом опять будет что‑то ещё!
Потому, что я хочу сказать вам… Потому, что я хочу вам сказать: мой отец, без сомнения, самый замечательный, самый удивительный отец на свете.
