Хельмут Гюнтер Дамс
Франсиско Франко (Солдат и глава государства)
Дамс Хельмут Гюнтер
Франсиско Франко (Солдат и глава государства)
Дамс Хельмут Гюнтер
Франсиско Франко. Солдат и глава государства
Пер. с нем. Жаровой И.
1Так обозначены ссылки на примечания. Примечания в конце текста книги.
Аннотация издательства: Биография генералиссимуса Франко (1892-1975) написана немецким историком X. Г. Дамсом. Впервые на русском языке издается оригинальная работа о жизни и деятельности одного из крупнейших политиков Испании XX века - каудильо и главе государства, на протяжении почти сорока лет вершившего судьбами страны, - Франсиско Франко Баамонде. Рассчитана на широкий круг читателей.
С о д е р ж а н и е
Генералиссимус Франко в исторической ретроспективе:
либеральный диктатор или консервативный реформатор?
Происхождение. Юность
Груз истории
Война в Марокко
Вторая Республика
Революция и гражданская война
Вторая мировая война
Вне закона
Консолидация власти
Новые кризисы и переломы
Приложения
Хронология
Библиография
Примечания
Генералиссимус Франко в исторической ретроспективе: либеральный диктатор или консервативный реформатор?
Один из самых знаменитых британских политиков XX века сэр Уинстон Черчилль как-то раз, упомянув Франко, назвал его "тираном с ограниченными взглядами". Именно такой образ Франсиско Франко - кровавого диктатора и солдафона - преобладал в литературе о нем еще при жизни каудильо. Славословие официальной франкистский прессы, сравнивавшей главу государства с императором Карлом V, Цезарем, Наполеоном, Александром Македонским, заявлявшей о том, что Франко - "моральный вождь антикоммунистической Европы", "поборник свободы, защитник христианского Запада, гордость расы, гений из гениев", лишь еще больше подчеркивало кажущуюся справедливость этой нелицеприятной оценки.
Все отзывы о Франко его современников неизбежно носили конъюнктурный характер. Ничего удивительного в этом нет. Франко был слишком заметной и влиятельной фигурой на европейской политической сцене, слишком во многом оказался замешан в разные периоды своей жизни, для того чтобы избежать подчас весьма откровенных оценок как своих сторонников, так и своих противников. Левые не могли простить Франко организации мятежа 1936 года, переросшего в затяжную и жестокую гражданскую войну, унесшую миллион жизней, повлекшую низвержение республики и установление диктатуры; "фалангисты" возмущались тем, что каудильо открыто заигрывал с католической церковью и вернул Испанию в лоно монархии: германские нацисты и итальянские фашисты обвиняли генералиссимуса в неблагодарности за то, что он не оказал должной помощи фюреру и дуче в годы второй мировой войны и даже подозревали его в откровенной трусости. "Франко, - писал в своих дневниках Геббельс, это явно пуганая ворона. Он очень пыжится, когда случай представляется ему благоприятным; но когда возможность ускользает, он снова становится робким и трусливым"1.
Традиция изображать Франко расчетливым и жестоким диктатором, лицемерным и изворотливым политиком, по понятным причинам, более всего была характерна для работ советских исследователей. На протяжении десятков лет, по сути, единственной доступной массовому российскому читателю литературой об Испании "эпохи Франко" были многочисленные сборники воспоминаний воинов-интернационалистов, сражавшихся во время гражданской войны 1936-1939 годов на стороне республиканцев против так называемых "националистов" (так именовали себя участники военно-фашистского мятежа, который возглавил генерал Франсиско Франко)2.
В трудах об Испании общего характера, опубликованных в СССР, их авторы, как правило, не пытались глубоко и всесторонне описать жизнь и деятельность Франко. Преимущественно они ограничивались лишь внешними характеристиками генерала как "способного и коварного политического деятеля", ставленника правящих классов Испании, педантичного олицетворения власти военщины, поддержанной "самыми черными силами реакции"3.
В исследованиях, претендовавших на более подробное рассмотрение отдельных аспектов испанской истории во времена франкистской диктатуры, при всем богатстве фактического материала идеологические установки тем не менее оставались неизменными4.
Лишь в последнее десятилетие появились сочинения, в которых отечественные историки попытались ответить на вопрос: "Так каким же он был, последний диктатор в Западной Европе, почти 40 лет правивший Испанией?"5.
Постепенно, освобождаясь от идеологической зашоренности, российские исследователи сумели дать более взвешенную оценку режиму, установленному генералиссимусом Франко в Испании в 1939 году и благополучно просуществовавшему в стране (хотя и не без ряда важных модификаций) вплоть до смерти каудильо, последовавшей 20 ноября 1975 года.
Верно заметил П. Ю. Рахшмир: "Во франкистской Испании традиционная элита оказалась намного сильнее фашистской партии - фаланги.
Сам Франко был ближе к традиционному типу военного диктатора, чем к тоталитарному вождю. Там (в Испании. - А. Е.) тоталитарный режим фактически не сформировался, дальше авторитаризма с фашистскими чертами дело не пошло, что облегчило эволюционный переход к парламентской демократии"6.
У истоков современной Испании со всеми его достоинствами и недостатками, вне зависимости от того, какие чувства он вызывает, находился Франко, ибо в "период с 1939-го по 1947 год... Испания была в государственно-правовом отношении неясно определенной диктатурой во главе с генералом Франко"7.
Во всяком случае, сам каудильо еще в начале 60-х годов отзывался о режиме, создателем которого он был, как о преобразившем Испанию в течение последних 25 лет"8. У него были веские основания для этой, прямо скажем, достаточно лестной самооценки.
В те годы, когда он находился у власти, был сделан решительный шаг к модернизации испанской экономики, и уже "в начале 70-х годов Испания заняла пятое месте в Западной Европе по объему промышленного производства". За десяток лет перед тем генералиссимус распорядился соорудить мемориальный комплекс в "Долине павших", где был перезахоронен прах "победителей" и "побежденных" в гражданской войне 1936-1939 годов. Это должно было, по его мнению, символизировать примирение "двух Испании", на которые раскололось испанское общество во второй половине 30-х годов9. А еще двенадцатью годами раньше, в результате плебисцита, или, как выражался сам Франко, "прямой консультации с нацией", генералиссимус пришел к мысли о необходимости официально восстановить монархию. Кандидатом в короли стал внук умершего в изгнании Альфонса XIII - Хуан Карлос. "Сам прагматик, Франко большое значение придавал практическому воспитанию будущего монарха. Хуану Карлосу вменялось в обязанность регулярно посещать различные министерства и ведомства для обретения опыта государственного мужа..."10 После смерти диктатора именно его назначенцу Хуану Карлосу выпала честь осуществить переход от авторитарной системы Франко к демократии. Так что, как это ни парадоксально звучит, без Франко был бы вряд ли возможен тот политический консенсус, который характерен для Испании сегодняшнего дня.
Разумеется, при всем многообразии оценок, переоценке подлежит далеко не все из "наследия Франко". На том основании, что он был яростным антикоммунистом, его никак нельзя считать демократом, равно как и наличие представительных органов власти в "эпоху Франко" вовсе не означало того, что в Испании отсутствовал диктаторский режим, Каудильо, безусловно, был диктатором, но диктатором достаточно дальновидным для того, чтобы своевременно перестроиться, провести реформы, продиктованные самой жизнью, пойти на некоторую либерализацию авторитарного по своей сути режима.
Испания времен Франко, как и сам генералиссимус Франко, давно уже стала частью истории, а историки еще раз получили возможность обратиться к изучению трагического опыта, который приобрела в годы франкистской диктатуры страна на Пиренейском полуострове. Это важно хотя бы лишь для того, чтобы не пережить ничего подобного вновь на практике.
А. А. Егоров
Моему другу д-ру Хосе Артигасу
Происхождение. Юность
Для характеристики испанцев имеется немало выразительных свидетельств. Рамон Менендес Пидаль отмечал хладнокровие, душевное спокойствие испанцев, их стойкое безразличие к материальным благам, способность ограничиваться лишь жизненно необходимым. Но в то же время указывал на зачастую ошеломляющие перепады настроений: братские чувства сменяются дикой ненавистью, религиозный пыл - сомнениями, разъедающими веру. Хосе Ортега и Гассет, а также Мигель де Унамуно11 отмечали несколько противоречивый образ мыслей своих земляков, которые почти не допускают переходных ситуаций, промежуточных состояний и компромиссов, тем не менее зачастую позволяют внезапно увлечь себя на чью-либо сторону.
Легко поддаться искушению оценивать всех испанцев по этой схеме. Однако не существует готового образца для воспроизведения портрета каждого отдельно взятого человека. Выдающаяся личность не укладывается в шаблоны, даже тогда, и именно тогда, когда ее жизненный путь близок к завершению и уже стал фактом определенной исторической эпохи, что и произошло с личностью генералиссимуса Франсиско Франко. Откровения эссеистов ценны отчасти лишь для общей характеристики социальной и политической ситуации.
Малая родина Франко - Галисия, прибрежный край на северо-западе Испании, отличающийся влажным климатом. Покрытые лесами, часто затянутые туманами, горы, пастбища, поросшие папоротником пологие холмы, морские бухты, изрезанные, словно фьорды, ледниковые озера не имеют себе подобных на Иберийском полуострове. Население северо-западных провинций - это совершенно особая среда. "Галлегос"12, состоящие в родстве с португальцами из-за близости границы по реке Миньо, - натуры задумчивые, сдержанные и осторожные, встречающие с недоверием и чужаков, и новые идеи.
Говорят, что Франко - типичный "галлегос". Это достаточно нормативное утверждение упускает из вида то обстоятельство, что его предки по отцовской линии не принадлежали к коренному населению, а лишь около 1700 года переселились из Андалусии и без каких-либо промежуточных остановок осели в Эль Ферроле, где, будучи переселенцами, вряд ли контактировали с галисийцами-провинциалами. Кстати, семья так до конца и не усвоила своеобразную интонацию речи "галлегос".
Город, в котором Франсиско Франко 4 декабря 1892 года родился и провел первые пятнадцать лет жизни, являлся базой военно-морского флота. Его здания вытянулись вдоль широкого устья реки и словно глядят прямо в дали мирового океана. Несмотря на сравнительную молодость, Эль Ферроль, построенный при короле Филиппе V (1700-1724)13, имеет бурную историю. Множество судов, целые флотилии отправлялись отсюда в сражение против голландцев и британцев, морских разбойников и мятежников, или выходили в океан, взяв на борт вице-королей, комиссионеров и переселенцев. На пирсах почти всегда толпился народ, возвратившийся домой из плавания, или приезжие чужестранцы.
Жизнь большинства горожан была каким-либо образом связана с военно-морским флотом и с заокеанскими землями. Франсиско Франко с молоком матери впитал в себя приверженность этим прочным традициям. Оба деда были генерал-интендантами флота. Отец также сделал административную карьеру и уже дважды побывал на Филиппинах, тогда еще испанских.
У Николаса Франко и Сальгадо Араухо и его жены Пилар Бахамонде было трое сыновей и две дочери: Николас, Франсиско и Рамон, Пас и Пилар. Они подрастали под надзором матери, которая большую часть времени проводила дома, предоставляя супругу свободу исполнять свои обязанности в семье и предаваться удовольствиям на стороне. Так часто происходило в испанских семьях среднего класса; это вовсе не свидетельствует о постоянных разногласиях между супругами, и тем более о каких-либо нарушениях в развитии детей. Позднее братья и сестры охотно вспоминали о родительском доме. Их юность протекала счастливо.
Братья были совершенно не похожи друг на друга. Старший, Николас, натура беззаботная и несколько экзальтированная, по-видимому, больше всех напоминал отца. Рамон соединял в себе интеллект, решительность и отвагу три качества, благодаря которым ему первым из испанцев удалось совершить перелет через Южную Атлантику. Франсиско был худ, почти тщедушен, с большими, затененными ресницами глазами и оттопыренными ушами. В детском возрасте он порой казался задумчивым или погруженным в мечты и нерешительным, однако всегда принимал участие в неугомонных играх братьев и сестер.
Мать была женщиной серьезной и богобоязненной, но ее религиозное воздействие на среднего сына оказалось, по-видимому, столь же незначительным, как и влияние старинной школы иезуитов "Сайта Крус"14, которую Франсиско посещал до того, как его приняли в военно-морское училище, Колегио де ла Марина. Во всяком случае, в кругу друзей юный Франсиско слыл не слишком благочестивым. Впрочем, поведение его было вполне привычным для тогдашнего времени. Хороший аттестат открывал перед пятнадцатилетним юношей желанную карьеру военного моряка, однако новые оборонительные планы, разработанные мадридским правительством, внесли в нее существенные коррективы.
Груз истории
В результате отречений Карла IV и наследника престола Фердинанда (VII), совершившихся под давлением Наполеона, Испания утратила прочное единство (1808)15. С той поры наблюдалось резкое противостояние совокупности традиционных представлений и ценностей, в очередной раз упрочившихся в борьбе против французского нашествия, и потока новых, революционных идей. В период, когда эти две системы ценностей служили источником политических аргументов для различных регионов, партий и социальных групп, а также для двух ветвей династии, пребывающей в состоянии раскола, мир внутри страны безнадежно расшатывался.
Во время освободительной войны (1808-1814)16 кортесы17 в Кадисе дали стране конституцию, соответствовавшую духу времени (1812). Прочно закрепляя существование королевской власти, она, однако, основывалась на суверенитете народа и таким образом последовательно подводила к разделению сил. Депутаты стремились к введению всеобщих выборов и созданию системы представительной ответственности. Из старых институций18 Испании были упразднены в первую очередь инквизиция, обязательная принадлежность к цеху19 и все помещичьи привилегии.
Король, на тот момент еще находившийся во французской эмиграции20, заявил о своем желании следовать новому государственному порядку. Однако вскоре после возвращения он отрекся от данного обещания (1814). В этой связи разгорелся ожесточенный спор между либерально настроенными эксальтадос (exaltados) и Фердинандом VII. Противники абсолютизма получили поддержку со стороны торговых городов, открытых навстречу мировой цивилизации, масонских лож и части офицерского корпуса. За спиной государя стояли многие крупные землевладельцы, а также мелкое крестьянство и ремесленники, и не в последнюю очередь церковь, в том числе орден иезуитов, в свое время изгнанный из Испании, а теперь вновь получивший право на существование.
Несмотря на то, что соотношение сил складывалось, казалось бы, благоприятно для короны, Фердинанд VII вновь оказался в весьма сложном положении. В один прекрасный день королю даже пришлось дать торжественную клятву впредь править только в соответствии с конституцией (1822). Правда, после того как французские оккупационные войска освободили его из столь затруднительной ситуации21он отказался и от этого обещания (1823). Вместо заключения конструктивного компромисса между враждующими лагерями со стороны, одержавшей незаслуженную победу, последовали акты мести. Охота на эксальтадос и прочих либералов завершилась лишь со смертью монарха (1833).
Вскоре начались новые серьезные раздоры. Брату Фердинанда Дон Карлосу не удалось захватить в свои руки скипетр, ибо Мария Кристина22, четвертая супруга покойного, убедила мужа перед смертью внести изменения в право престолонаследия и. Будучи регентшей при своей несовершеннолетней дочери Изабелле, вдовствующая королева, остро нуждающаяся в политической поддержке, издала указ, частично идущий навстречу стремлениям либералов (1834). Последние перед лицом соглашательской конституции разделились на две партии. Умеренные (модерадос) теперь поддерживали корону, в то время как радикальное крыло (прогресистас) продолжало оказывать сопротивление.
Принц Карлос поднялся против Марии Кристины. Он нашел крепкую опору в церковных кругах, ибо предстояло отчуждение земельной собственности церкви, а она насаждала мнение о том, что либерализм принесет Испании и католической вере одни лишь несчастья. Сельское население баскских провинций и сравнительно зажиточные крестьяне Наварры, Арагона и Каталонии также опасались сокращения своих исконных прав со стороны новой центральной власти, поэтому взялись за оружие в поддержку претендента на престол.
Первая карлистская война (1834-1840) закончилась достижением взаимопонимания между верховными генералитетами обеих сторон. Дон Карлос был вынужден отправиться в изгнание. Крестьяне северных провинций получили подтверждение своих привилегий. Многочисленные лидеры повстанцев влились в регулярную армию, которая теперь едва ли служила обороне страны, а скорее выродилась в гетерогенный23 внутриполитический фактор, порождающий военные хунты и служащий поддержке пронунсиаментос24.
В период войны борьба за переустройство государства продолжалась. В различных регионах восстали войска и принудили Марию Кристину к созыву кабинета, состоящего из представителей крыла прогресистас. Новая конституция, принятая в 1836-1837 годах, могла считаться компромиссом между старой конституцией (1812) и Estatuto Real (Королевским статутом) 1834 года. Сколь-нибудь значительного политического веса она не имела. Дальнейшие решения принимались почти исключительно военными.
Порой во взаимном противостоянии, порой объединяясь друг с другом, действовали генералы Рамон Мария Нарваэс, Бальдоморо Эспартеро, Хосе де ла Конча, Франсиско Серрано, Леопольдо О'Коннелл, Хуан Прим и Пратс, Арсено Мартинес Кампос, становясь на сторону то модерадос, то прогресистас или либерального союза.
Генералы приходили к власти, становясь фаворитами, или в результате путча. Они подавляли восстания и отражали попытки вторжения. Некоторые из них втягивали Испанию в иностранные авантюры. Другие создавали правительства и вносили изменения в конституцию. В первую очередь военные распоряжались троном. Так, Марию Кристину трижды отправляли в изгнание и дважды возвращали (1840; 1843; 1847; 1854), ее дурно воспитанная дочь Изабелла II уже в возрасте тринадцати лет была объявлена совершеннолетней (1843), однако после длинного ряда скандалов изгнана (1868)25.
Последовали годы еще более бурные. Восстания постоянно держали хунту либерально настроенных генералов в напряжении. Амадео Савойский, при ее поддержке избранный испанским королем, отрекся от престола уже в 1873 году. Спешно провозглашенной республике угрожали волны новых мятежей. Пять крупных городов объявили себя "кантонами" и обратили оружие против Мадрида. Страна басков, Наварра и Каталония предоставили соединения добровольцев, по численности равные дивизиям, в подчинение внука Дон Карлоса-старшего, который и вышел во главе их к Эбро.
Вторая карлистская война (1872-1876) ослабила импровизированную республику, пронунсиаменто смел ее с лица земли (1874). Затем несколько генералов объединились вокруг Альфонса XII, достигшего совершеннолетия сына изгнанной королевы Изабеллы II, одержали решающие победы над карлистами и вынудили молодого Дон Карлоса бежать. Испания стала конституционной монархией (1876).
Альфонс XII безвременно скончался в возрасте 28 лет (1885), и регентшей на этот раз при сыне, родившемся уже после смерти отца-короля, была вновь назначена вдовствующая королева. Тем временем Антонио Кановас дель Кастильо26, придерживавшийся либерально-консервативных взглядов, вел оригинальную игру. Он достиг с лидером оппозиции Паранседесом Матео Сагастой27 соглашения о созыве кортесов, так что стало возможно произвести смену власти между двумя крупными партиями. Такая политика, хоть и не затрагивала конституции, ограничивала свободное право голоса и давала волю коррупции, однако в результате наступило некоторое спокойствие.
В период установления двухпартийной системы (турисмо) посланцы различного толка несли в Испанию новые политические идеи. Бакунин28 устами некоего итальянца пропагандировал анархизм. Маркс направил своего зятя29 распространять научный социализм. Анархисты организовывали тайные союзы и небольшие кружки, а временами и крупные федерации. Марксисты основали Partido Socialista Obrero de Espana (Социалистическую рабочую партию Испании), а вскоре возглавили возникший в 1888 году Union General de Trabajadores (UGT) - Всеобщий союз трудящихся (ВСТ), всеобщую организацию профсоюзов.
Все это происходило на фоне предельно тяжких социальных бедствий последствий экономического спада. Он начался в период французского оккупационного режима и достиг критического нижнего предела во время первой карлистской войны. С тех пор в отдельные моменты наблюдалась тенденция к некоторой стабилизации, однако в XIX веке Испании так и не удалось догнать сопоставимые с ней европейские страны.
При подобной бедности и отсталости метрополии все планы развития колоний оставались пустыми словами. Вследствие длительной чужеземной оккупации Испания уже потеряла все иберо-американские владения, а теперь от нее ускользали и последние оставшиеся у нее острова: Куба и Пуэрто-Рико, Гуам и Филиппины.
Вновь возросла роль факторов, лежащих вне пределов Испании. Там, где инвестиции были больше не под силу Испании, образовавшуюся пустоту заполнял доллар, и нетрудно было предсказать, под защитой какого флага он окажется в один прекрасный день. Остальное завершили ошибки мадридского правительства. В начале 1895 года мятежники развязали на Кубе и Филиппинах крупные восстания30, а нью-йоркские газеты подготовили почву для вторжения Соединенных Штатов. Кановас, не осознавший возможных последствий происходящего, был застрелен анархистом (1897). Сагаста гордо ответил на вмешательство американцев объявлением войны (1898).
Последовавшее за этим поражение повергло испанский народ в глубокий шок. Нация очень скоро осознала, что утратила свое мировое значение, уходившее корнями в глубину веков, и отброшена назад, к исходной точке. Причины и последствия краха попыталась осветить группа писателей, ученых и философов различного толка, поддерживавших контакт с крупным педагогом Франсиско Гинером де лос Риосом и его Свободным учебным заведением.
Критические труды "поколения 1898 года" произвели впечатление прежде всего на читающую буржуазию, а также на некоторые круги духовенства и крупных землевладельцев, политические представители которых приступили к проведению давно назревших социальных реформ, однако вскоре дело застопорилось. Со времени убийства Кановаса и смерти Сагасты шел процесс раздробления обеих крупных партий, консерваторов и либералов.
С другой стороны, крепло рабочее движение. Социалистическая партия долго еще не имела ни одного своего депутата в парламенте, однако в среде ВСТ было много ее членов. Между тем обе организации были наводнены анархистами, которые успешно осуществляли свои планы в Андалусии и Каталонии и активнее, чем когда-либо, призывали к насилию. Это ощутил на себе вышедший в 1902 году из-под опеки король Альфонс XIII, на которого было совершено два покушения с использованием бомб.
Когда же правительство для проведения военных операций в Марокко произвело мобилизацию контингентов нескольких призывных возрастов, анархисты и партикуляристы Каталонии развязали кровавый мятеж (1909)31. Порядок был восстановлен с применением оружия, однако косвенным образом эти события также дали толчок к созданию крупной организации анархистов Confederaciyn Nacaional de Trabajo (CNT) - Национальной федерации труда (НФТ), представлявшей собой чрезвычайно сильный профсоюз.
Война в Марокко
История XIX века оставила Испании сложное наследство. Ученик школы иезуитов Франсиско Франко вряд ли осознавал это, однако и его некоторым образом коснулись события несчастливого 1898 года: гибель многих моряков из Эль Ферроля и более умеренная военно-морская политика Испании, результатом которой явилось сокращение личного состава. Николасу, старшему брату, удалось избрать карьеру военного моряка; младшему же не оставалось ничего другого, как подать прошение о приеме в армию.
В 1907 году Франсиско Франко поступил в пехотную академию в Толедо. Поскольку он все еще выглядел весьма тщедушным, ему намеревались вместо тяжелой длинной винтовки выдать легкий карабин, который новичок, впрочем, с гордостью отверг. Тяжелые тактические учения на местности и постоянные занятия спортом постепенно закалили его тело. История, военная наука и топография давали пищу духовную. Учеба в академии закончилась экзаменом, успешно выдержанным 13 июля 1910 года, и получением чина лейтенанта.
На тот момент новая война в Марокко - если не считать началом этого конфликта столкновения в Мелилье еще в 1893 году - шла уже в течение 10-11 месяцев. Франция, учитывая свое членство в Entente cordiale32, а также нежелание Англии терпеть присутствие крупной державы к югу от Гибралтара, предоставила северное побережье старого шерифского33 королевства в качестве сферы интересов ослабленной Испании, тем более что та издавна имела здесь пресидиос34. В период, когда французские войска вторглись в Центральное Марокко, перед испанцами стояла задача установления мира на территории Рифа35.
С 1909 года там велись ожесточенные бои. Мадридскому правительству пришлось провести дополнительную мобилизацию. Семнадцатилетнего Франсиско сочли слишком юным для должности командира в заморской стране; вначале его отправили в Эль Ферроль. Впрочем, гарнизонная служба не могла надолго удовлетворить целеустремленного офицера. Лейтенант попросил бывшего директора академии, теперь командовавшего фронтовым соединением, по численности соответствовавшим полку, затребовать его лично. Этот шаг оказался успешным.
Франко провел в Марокко в общей сложности одиннадцать лет. С 1912-го по 1916-й и с 1920-го по 1926 год он принимал участие в сражениях против рифских кабилов, пройдя путь от лейтенанта до генерала. Солдату редко удается столь быстро продвинуться по служебной лестнице. Разумеется, "маленький галлего" был весьма озабочен своей карьерой, всегда впереди, всегда внимательный, старательный и пунктуальный. Но все это не сыграло бы столь большой роли, если бы одновременно ему не улыбалось счастье. Оно хранило порой отчаянно смелого офицера от смертельной пули, а сообщения о его успехах поистине самого высокого полета не бывали искажены завистливыми устами.
Характерным для молодого честолюбивого офицера было его стремление к выполнению особых заданий, отличавшихся сложностью. Когда полковник Дамасо Беренгуэр, имея под своим командованием испанский контингент, сформировал полицию из местных жителей (вначале состоявшую преимущественно из алжирцев), переименованную затем в Regulares Indngenas (туземные регулярные войска), Франко немедленно заявил о своей готовности служить во вновь созданном подразделении. Подобным же образом он позднее стал офицером иностранного легиона.
Лояльность местных жителей, находившихся в составе испанской армии, часто и не без оснований подвергалась сомнению. Однако Франко никогда не имел причин жаловаться на Regulares. Со своими североафриканцами он выиграл пехотные сражения под Хадду-Алла-у-Кадду, Тетуаном и Бени Хосмаром, неоднократно был награжден орденами, а за очередным повышением и производством в звание старшего лейтенанта уже в 1915 году последовало внеочередное, и Франко, достигший всего лишь двадцати двух лет, получил патент и оплетенные в золото звезды капитана.
Среди солдат, набранных из местных жителей, командир пользовался славой "заговоренного от пули". Ведь Regulares в течение нескольких лет несли тяжелые потери, однако Франко ни разу не был ранен. К началу 1916 года из сорока двух офицеров подразделения не имели ранений лишь семь. 28 июня это число сократилось до шести. При штурме хорошо укрепленных высот у Биутца капитан получил огнестрельное ранение в живот.
Его рана была серьезной, поскольку в разгар лета особенно высока опасность инфекции. Раненого не решились куда-либо отправлять и оставили в полевом лазарете. Однако еще до прибытия родителей выяснилось, что пуля, к счастью, не задела кишечного тракта. Франко выздоровел и был отправлен на поправку в Испанию. Несмотря на некоторые сомнения со стороны министерства обороны, возникшие ввиду его малопочтенного двадцатитрехлетнего возраста, по ходатайству марокканской администрации ему было присвоено звание майора (Comandante).
Приняв такое решение, командование не ошиблось. Правда, в Овьедо, гарнизоне, где он теперь служил, Франко называли "маленьким майором" ("ComandantHn"), однако каждое утро, когда он верхом отъезжал от гостиницы, на противоположной стороне улицы собиралась кучка его истинных почитателей. Разумеется, среди них не было Кармен Поло и Мартинес Вальдес, благовоспитанной и весьма привлекательной юной дамы, которая отсутствовала то ли из соображений приличия, то ли потому, что ей, девице семнадцати лет, надлежало отправляться в школу.
Семья Кармен принадлежала к числу "индианос": предки юной дамы сколотили состояние в Америке. Ее отец был сыном видного профессора литературы, мать происходила из астурийского дворянства. Помня о том, что поклонник их дочери, будучи фронтовым офицером, вскоре снова будет подвергаться смертельной опасности, родители не без труда пошли навстречу намерениям молодой пары. Однако согласие в конце концов было дано. Теперь, согласно испанским обычаям, для Франко начиналась долгая пора жениховства.
Но не только поэтому пребывание в Овьедо стало важным этапом в его жизни. Гарнизонная служба, которую он всегда считал скучной, оставляла майору достаточно свободного времени для продолжения учебы, начатой в Толедо. Поначалу Франко занимали преимущественно специальные сочинения о боевых операциях все еще продолжавшейся мировой войны. Позднее к ним прибавились работы по общественным наукам и политэкономии, а также по государственному праву.
Франко постоянно вел беседы с офицерами гарнизона. Речь часто заходила о Танненберге, Люттихе и Вердене36. Совершенно очевидно, что первая мировая война, в которой Испания участия не принимала, интересовала его больше, чем извечная марокканская трагедия. У некоторых слушателей возникало впечатление, что оригинальное мышление "маленького майора" под стать настоящему стратегу.
События 1917 года прервали теоретические занятия Франко, а затем сообщили им новый толчок. Испания, как и другие нейтральные государства, ощутила на себе последствия потрясения, вызванного русской революцией. Гигантские прибыли, полученные ею в результате торговли с обеими воюющими сторонами, не смягчили социальных противоречий, а углубили их. С 1916 года в среде низшего офицерства существовали тайные Juntas de defensa37, объединения по типу профсоюзов, которые ставили своей целью проведение социальных преобразований и выдвигали частично левые лозунги. К началу нового года впервые был преодолен раскол рабочего движения на социалистов и анархистов. 13 августа 1917 года ВСТ и НФТ совместно призвали к всеобщей забастовке.
Эта забастовка, которой предшествовало выдвижение хунтами38 гибельного для Мадрида ультиматума, должна была привести к падению правящей системы и освободить политическое пространство для социалистической республики. Несмотря на свое шаткое положение и опасные волнения в армии, правительству удалось подавить забастовку с помощью войск. Франко, который, как и большинство офицеров, принимавших участие в военных действиях в Марокко, не примкнул ни к одной из хунт, имел под своим началом подразделение численностью 150 человек и взял на себя выполнение отдельных задач по обеспечению безопасности.
Подчиняясь приказу, он действовал как солдат, стоящий вне политики. Однако знания, приобретенные в предыдущие годы, непроизвольно способствовали пробуждению у него интереса к причинам и ходу развития конфликта. Так, Франко интересовался прибылями предприятий и разницей между закупочной и продажной ценой, размерами заработной платы и условиями труда, сведениями о профсоюзных организациях и методах борьбы в Астурии. При этом он отнюдь не позволил себе принять чью-либо сторону, несмотря на поступавшие из ленинской России известия, которые представляли отдельные справедливые требования бастующих в ложном свете.
В результате бурной деятельности хунт обнаружилось, что возросли противоречия и внутри испанской армии. Процесс деполитизации, начавшийся после первой карлистской войны, приостановился. Подразделения в Марокко, прежде отличавшиеся надежностью, даже отвагой в бою, были измотаны войной, в особенности те, что состояли из призывников.
Это было одной из причин формирования испанского иностранного легиона (Tercio Extran-jero). Подполковник Хосе Мильян Астраи, его организатор и командир, был, как и Франко, родом из Галисии и так же, как тот, командовал Tabor Regulares (марокканскими регулярными войсками). Однако встретились офицеры лишь в 1918 году, в период посещения стрелковых курсов в Вальдеморо.
Они стали друзьями на всю жизнь. Мильян Астраи, лично набиравший кадровый состав для нового североафриканского подразделения, предложил молодому коллеге должность своего заместителя. Франко недолго раздумывал. Он отложил уже назначенную свадьбу с Кармен Поло и Мартинес, отправился в Марокко и 20 октября 1920 года прибыл в Сеуту уже в качестве офицера легиона.
В отличие от первого подробности второго периода его пребывания в Марокко достаточно хорошо освещены в документах. Письма, заметки, воспоминания товарищей, дневник Франко - вот источники сведений. В первую очередь его деятельность регулярно находила отражение в сводках высшего командования, поскольку его все чаще привлекали к выполнению сложных задач. Нарисованный с помощью подобных свидетельств портрет Франко является в некотором отношении незаурядным. Разумеется, были и другие командиры, которые, подобно ему, имели обыкновение тщательно изучать сложившуюся ситуацию, перед тем как принять решение и нанести удар. Многие испанцы обладали присущими и ему мужественностью и отвагой (hombria). Необычными же были аскетизм, отчасти даже пуританское поведение молодого офицера, который избегал случайных женщин и чувствовал отвращение к алкоголю и никотину. Прибыв на место, Франко в резкой форме заявил легионерам: "Я не потерплю здесь ни баб, ни попоек, ни сборищ".
Многочисленные документы также проливают свет на черты незаурядного тактика - ловкость, которая отличала его в свое время как политика и государственного деятеля, и немалая уверенность в себе. Франко часто демонстрировал не меньшее терпение, чем охотник в засаде. Он был недоверчив, невозмутим и осторожен, холоден и расчетлив. Однако было бы ошибкой полагать, что перед нами человек медлительный и нерешительный. Нужно было видеть (например, в Уисане, Уад Лау и под Тицци-Асса), как он владел ситуацией на поле боя, принимал молниеносные решения и отдавал приказы, увлекая сражавшихся своим пылом.
Однако результатом любых боевых действий всегда были успехи лишь локального характера. Как и любая сколь-нибудь серьезная колониальная война современности, этот конфликт не оставлял больших надежд на завершение в обозримом будущем. Положение постоянно менялось