Страна Диет
Посвящается моим родителям, которые в меня верили
И моим прародительницам, которые не всегда могли выражать своё мнение.
***
Она подождала ещё пару минут, чтобы убедиться, что она перестала уменьшаться; из-за этого она немного нервничала. "Это может закончиться тем, знаешь ли", сказала Алиса, "что я совсем исчезну, как свечка. Интересно, на что я тогда буду похожа?"
Льюис Кэррол, "Алиса в Стране Чудес".
КРОЛИЧЬЯ НОРА
***
Была поздняя весна, практически конец мая - месяца, в который только и делать, что маяться - когда я заметила, что меня преследует девушка. Она закралась в моё подсознание, как некая размытая картинка, которая никак не станет чётче. Это была странная девушка, которая всё бродила вокруг да около в своих чёрных ботинках с развязанными шнурками; её ноги были затянуты в яркие колготки фруктовых расцветок - такие же яркие, как мармелад. Я не знала, почему она меня преследует. Люди всегда пялятся на меня, где бы я ни появлялась, но сейчас всё было иначе. Для этой девушки я не была объектом насмешек - скорее, существом, вызывающим интерес. Она наблюдала за мной и затем что-то писала в своём красном блокноте на спирали.
Впервые я сознательно заметила эту девушку в кафе. Я прихожу туда поработать практически всегда, сижу за столиком со своим ноутбуком, отвечая на сообщения девочек-подростков. "Дорогая Китти, у меня растяжки на груди, пожалуйста, помоги". Эти сообщения никогда не заканчивались, и поэтому я обычно сидела за своим столиком часами, потягивая кофе или мятный чай, раздавая советы, не имея для этого никакой квалификации. Три года это кафе было моим миром. Я не могла заставить себя работать дома, будучи запертой в четырёх стенах целый день, где ничто не могло меня отвлечь от монотонного ритма сообщений - Дорогая Китти, Дорогая Китти, пожалуйста, помоги мне.
|
|
Однажды я оторвала взгляд от сообщения, которое печатала, и увидела девушку, сидевшую за столиком неподалёку от моего. Она беспокойно качала лаймово-зелёной ногой, её тканая сумка валялась на стуле напротив. До меня дошло, что я её уже видела. Она сидела на ступеньках моего дома этим утром. У неё были длинные тёмные волосы. Я вспомнила, как она повернулась, чтобы на меня посмотреть. Наши взгляды встретились, и это было то мгновение, которое я буду помнить месяцы напролёт, когда её лицо будет повсюду, в газетах и на экранах телевизоров - взгляд через плечо, глаза резко выделяются, жирно обведённые чёрным карандашом.
После того, как я сегодня заметила её в кафе, я начала замечать её в других местах. Когда я вышла на улицу после собрания Следящих за Весом, эта девушка стояла, прислонившись к дереву на другой стороне улицы. В супермаркете Кей Фуд я видела, как она читает состав на банке фасоли. Я прошла мимо забитых товарами полок, спустилась вниз сквозь каньоны разноцветных коробок и банок, но девушка всё так же шла за мной, бросая случайные вещи в свою корзинку (корица, бензин для зажигалок), когда я оглядывалась на неё.
Я привыкла к тому, что на меня все смотрят, но обычно люди смотрели на меня с отвращением, когда я просто шла куда-то по делам по своему району. Они не изучали меня пристально, как эта девушка. Я тратила большую часть жизни на попытки слиться с толпой, что было непросто, но эта девушка и её слежка за мной вызывали чувство, похожее на то, если бы с меня сорвали одеяло, когда я лежала бы на кровати в одних трусах, дрожащая и ничем не защищённая.
|
|
Однажды вечером, когда я шла домой, я чувствовала, что девушка идёт позади меня, поэтому я повернулась и встретилась с ней лицом к лицу.
- Ты что, преследуешь меня?
Она вытащила крохотные белые наушники из ушей.
- Прошу прощения? Я вас не расслышала.
Я никогда не слышала, как она говорит. Я ожидала услышать дрожащий голосок, но вместо этого её голос был уверенным.
- Ты меня преследуешь? - спросила я снова, не так смело, как в первый раз.
- Преследую ли я вас? - с изумлением переспросила она. - Боюсь, что я понятия не имею, о чём вы.
Она прошла мимо меня и продолжила свой путь по тротуару, аккуратно перешагивая через корни деревьев, пробивающиеся сквозь бетон.
Пока я смотрела, как девушка уходит, я ещё не осознавала, кем она была: посланницей из другого мира, которая пришла пробудить меня ото сна.
***
Когда я думаю про свою жизнь в то время, тогда, я представляю, что смотрю на себя, словно запертую в коробке, как на диораме - вот он, мой район и вот она, я - фигурка, одетая в чёрное. Мои ежедневные дела держали меня в радиусе пяти кварталов, и это длилось годами: я перемещалась между моей квартирой, кафе, собраниями Следящих за Весом. Рамки моей жизни были узкими, что мне и нравилось. Я видела себя, как контур, который ещё только предстоит заполнить.
Для тех, кто был снаружи моей "коробки" - для кого-то, вроде той девушки - я наверняка выглядела грустной, но я не была в печали. Каждый день я принимала 30 миллиграммов антидепрессанта Y----. Я принимала Y---- с моего последнего курса в университете. В этом году произошла одна история, в которой был замешан один парень. Несколькими неделями позже Рождества я погрузилась в чёрную дыру, проводя большую часть времени в библиотеке, притворяясь, что занимаюсь учёбой. Библиотека находилась на 7 этаже корпуса, и однажды я стояла около окна, представляя, как выпрыгну из окна и приземлюсь в снег, чтобы мне не было так больно. Меня увидела библиотекарша - позже я выяснила, что рыдала - и она позвонила врачу. После этого медикаментов было не избежать. Моя мать вылетела в Вермонт. Она совместно с доктором Уиллоуби (седовласым старцем в тонированных очках и с бесцветным передним зубом) решила, что для меня будет лучше ходить к терапевту и принимать Y----. Таблетки забрали у меня печаль и заменили её чем-то другим - не счастьем, но чем-то отупляющим, чувством, похожим на жужжание радио, которое нельзя ни прибавить, ни убавить.
|
|
После окончания колледжа и окончания терапии я переехала в Нью-Йорк, где продолжила принимать Y----. Я жила в квартире на улице Суонн в Бруклине, на втором этаже особняка. Это была долговязая и тощая квартира, которая тянулась от передней части здания к задней, с полированными светлыми полами и эркерным окном, выходящим на улицу. Подобная квартира в престижном районе была далеко за пределом того, что я могла себе позволить, но мамин кузен, Джереми, которому и принадлежало жильё, снизил для меня арендную плату. Он бы позволил мне жить там и бесплатно, но моя мать влезла со своим требованием заплатить хоть что-нибудь. Тем не менее, та сумма, которую платила я, была небольшой. Джереми работал репортёром в Уолл-Стрит Джорнал. После того, как умерла его жена, он отчаянно хотел вырваться из Нью-Йорка и особенно Бруклина, района, где он был несчастен. Его начальство отправило его в Буэнос-Айрес, затем в Каир. В квартире были две спальни, в одной из которых лежали его вещи, но не было похоже, что он когда-либо за ними вернётся.
Практически никто не навещал меня в квартире на улице Суонн. Моя мать приезжала погостить раз в год. Моя подруга, Кармен, иногда забегала, но я в основном видела её в кафе. В настоящей жизни у меня были бы и друзья, и званые ужины, и ночёвки, но моя жизнь пока не была настоящей.
День спустя после столкновения с девушкой, я посмотрела на улицу, но не увидела её, поэтому я вышла из дома с чувством облегчения, что меня не преследуют. Меня ждал рабочий день в кафе, но сначала нужно было заскочить на собрание Следящих за Весом, выбрав путь подлиннее, чтобы обогнуть группу мальчишек, которые собирались в конце квартала и часто отпускали грубые комментарии в мою сторону.
Собрания Следящих за Весом проходили в подвале церкви на Второй улице. Церковь из серого камня была зажата между химчисткой и спортивным клубом, оконное стекло которого было украшено витражными маргаритками. Внутри церкви я спустилась по крутым ступенькам в подвал, где меня поприветствовала уже знакомая женщина с папкой в руках.
- Привет, Плам - сказала она и жестом указала мне на весы. - 137 килограмм - прошептала она, и мне было приятно, что я была на целый килограмм легче, чем на прошлой неделе.
На столике у двери я расписалась в журнале посещений и собрала рецепты на эту неделю, двигаясь быстро, чтобы успеть уйти до начала собрания. Я была Следящей уже много лет и могла не ходить на собрания; несмотря на то, что я больше не посещала ни одно из них, я смогла бы процитировать мантры их программы на смертном одре.
На утренние собрания приходили только женщины и почти все они были немного старше меня, с младенцами или детьми, которых они качали на коленках. Они были похожи на тесто в результате многих беременностей, но не были большими. В их кругу я ощущала себя куда больше и куда моложе. Я была больше похожа на девочек-подростков Китти по сравнению с ними, несмотря на то, что мне было почти 30. Когда я была окружена женщинами, которые вели взрослую жизнь, ту жизнь, которая должна была быть и у меня, я чувствовала себя застывшей во времени, как животное, плавающее в банке с формальдегидом.
Я поднялась по лестнице и положила рецепты, которые являли собой пачку плотных карточек, в свою сумку. Дома у меня лежала коллекция более чем тысячи рецептов Следящих за Весом, которые я сортировала по принадлежности к закускам, главным блюдам, десертам и так далее. После того, как я готовила блюдо, я оценивала его на обороте карточки с помощью звёздочек. 5 звёздочек обозначали самое вкусное.
Я пыталась быть хорошей Следящей за Весом, но это было сложно. Я начинала каждый день с правильного завтрака и закусок, но иногда я становилась такой голодной, что мои руки тряслись, и я не могла ни на чём сосредоточиться. Тогда я съедала что-нибудь плохое. Я не могла терпеть голод. Если бы смерть можно было описать одним чувством, это было бы чувство голода.
Учитывая мои неудачи с диетами, я собиралась обменять Следящих за Весом на операцию по потере оного. Операция была запланирована на октябрь, через почти 4 месяца. Я была взволнована при мысли о ней, но и напугана, думая о том, как мои внутренности порежут и поменяют, и о том, какие осложнения могут за этим последовать. Операция оставит мой желудок размером с грецкий орех; после этого я буду способна поглощать только пару ложек еды в день до конца жизни. Это была жуткая часть, но чудесная часть заключалась в том, что я буду терять от 4 до 9 килограмм в месяц. Через год станет возможным потерять около 90 килограмм, но я не хотела заходить так далеко. Я хотела весить 57 килограмм, и тогда я стала бы счастливой. Следящие за Весом не могли мне этого обеспечить. Я рьяно выполняла их указания годами и была больше, чем когда-либо.
Когда я покинула тёмную церковь, моргая от яркого солнечного света, я ожидала увидеть девушку, прислонившуюся к дереву, но её не было. Я поспешила перейти дорогу, чтобы не пришлось проходить мимо окон спортивного клуба, где самодовольные люди на тренажёрах могли на меня пялиться.
Поскольку я не видела девушку сегодня, я предположила, что спугнула её, но когда я добралась до кафе, она уже была там. Вместо того чтобы следовать за мной, она начала меня опережать. Возможно, чтобы потом заявить, что я ей преследую.
Когда я проходила мимо её столика, она пожевала колпачок своей шариковой ручки, притворившись, что думает. Я проигнорировала её, поставив ноутбук на свой привычный столик. Рядом с ней сосредоточиться было сложно, но я вошла в свой аккаунт и загрузила новые сообщения, затем открыла первое:
От: LuLu6
Для: Daisy Chain
Тема: сводный брат
Дорогая Китти, мне 14 с половиной. Я надеюсь, ты сможешь мне помочь. Моя мама вышла замуж в прошлом году за этого парня, Ларри. Мой настоящий папа умер. У Ларри 2 сына они мои сводные братья Эван и Трой. Я дийствительно баюсь и не знаю, что делать. Уже много раз я просыпалась посередине ночи и Трой был в моей комнате и смотрел как я сплю. Когда они видит, что я не сплю, он уходит. Ему 19. Я думаю что он меня трогает но я не уверена. Однажды он зашёл в ванную когда я мылась и увидел меня. Он сказал, что ему нравятся мои сиськи. Я сказала маме об этом и она сказала что я всё выдумала чтобы она развелась с Ларри (птм чт я его ненавижу). Что мне делать?
С любовью, ЛуАнна из Огайо.
ЛуАнна была первой за день, так что я ещё не была готова работать на высоте своих возможностей. Я поглядела в окно, чтобы избежать волнения, вызванного мигающим курсором, и начала сочинять ответ в уме. "Дорогая ЛуАнна, мне жаль, что твоя мама тебе не верит. Твоя мать вообще недостойна называть тебя матерью. Матери читательниц Китти часто выбирают мужчин вместо своих дочерей - жажда романтики перевешивает необходимость защищать своих детей. Меня соблазняла мысль написать ЛуАнне и попросить у неё номер телефона, чтобы сказать её матери, что она ужасный человек. "Я раза, что ты ко мне обратилась, ЛуАнна. Поговори со своим школьным психологом немедленно. Она или он смогут помочь тебе с твоей проблемой". Нет, так не пойдёт. ЛуАнна заслуживает большего, чем быть отфутболенной от одного советчика к другому.
Наблюдая за странной девушкой боковым зрением, как за маленькой букашкой, я поставила пальцы на клавиатуру и начала печатать, пропуская через себя голос Китти:
От: DaisyChain
Для: LuLu6
Тема: Re: сводный брат
Дорогая ЛуАнна, мне ОЧЕНЬ жаль, что твоя мама тебе не верит. Я верю тебе! Я определённо начала бы запирать на ночь дверь, перед тем как лечь спать. Если в твоей двери нет замка, подставь под неё стул или любую другую мебель. Положи много книг или другие тяжести поверх мебели. Если Трой всё равно попадёт в твою комнату, кричи так громко, как только сможешь, когда его увидишь. Не повредит держать при себе бейсбольную биту или другое оружие ночью. У тебя есть мобильник? Если так, набери 911 при повторении подобной ситуации.
Следующим шагом, который я советую тебе предпринять, будет рассказать взрослому, которому ты доверяешь (поджоге твоей мамы или любимой учительнице), что происходит, и она поможет тебе разобраться с проблемой. Если у тебя никого такого нет, то иди в полицию. Ты знаешь, где полицейский участок в твоём городе? Ты можешь пойти туда и объяснить одному из полицейских, в чём дело. Требуй поговорить с женщиной.
Я рада, что ты обратилась ко мне, ЛуАнна. Я посылаю тебе свою отвагу с этим письмом.
С любовью,
Китти:*
Я перечитала ответ и отправила его. Я решила не думать больше о ЛуАнне, о двери в её спальню, подпёртой стулом, о её сводном брате, который проскальзывает к ней под одеяло, приговаривая её к терапии длиною в жизнь или ещё чему похуже. Мне нужно было выбросить её из головы, а Интернет был достаточно удобным для этого способом - людей можно было удалить, выключить. Я отвечала каждой девочке только один раз, и если она опять писала, я её игнорировала; с объёмом сообщений, которые я получала ежедневно, у меня не было времени становиться подружкой по переписке. Чтобы выжить на работе, мне нужна была бессердечность врачини скорой помощи.
Следующая.
В моих входящих было 300 сообщений. Перед тем, как продолжить, я хотела заказать обед, обычный нежирный хумус и ростки фасоли на овсяном хлебе (300 ккал), но девушка как раз стояла у прилавка и платила за свой фруктовый смузи. Кармен обслуживала её, не зная, что нас связала невидимая нить; куда бы я ни пошла, девушка следовала за мной.
Кафе Кармен выглядело, как кухня пятидесятых: бирюзовые стены, винтажные жадеитовые чайные чашки на витрине. Одну стену целиком занимали окна, открывая вид на Вайолет-авеню, которое представляло собой поток из людей и машин. Иногда Кармен требовалась помощь, и тогда я обслуживала посетителей за прилавком или пекла для неё, прибывая на кухню до рассвета, чтобы приготовить кексы и банановый хлеб. Несмотря на искушение, я любила печь, но я не позволяла себе часто этим заниматься.
Я познакомилась с Кармен в университете, и, несмотря на то, что тогда мы были просто знакомыми, в Нью-Йорке мы снова встретились и сдружились. Она позволяла мне использовать кафе в качестве офиса. Мы стали подругами с тех пор, как наши отношения вышли за пределы кафе в виде звонков и периодических встреч, но теперь, когда Кармен забеременела, я не могла не волноваться, что всё это скоро изменится.
Девушка вернулась за свой столик со смузи в руке и села. Она ничего не писала в своём блокноте, который лежал нераскрытым перед ней. Вместо этого она забавлялась серебряными кольцами, которые были у неё на каждом пальце, перемещая их с одного пальца на другой, со скучающим видом. Я вогнала её в скуку.
На самом ли деле девушка преследовала меня? Она выглядела действительно удивлённой, когда я обвинила её в слежке. Я не могла придумать ни единой причины, по которой она могла бы за мной следить, если только Китти не подослала её шпионить за мной, чтобы убедиться в том, что я на самом деле работаю. Однако девушка не выглядела как человек, который мог бы работать на Китти, но ведь я была такой же.
От: AshliMcB
Для: DaisyChain
Тема: большие проблемы
Дорогая Китти, это прозвучит странно, но мне нравится резать свою грудь лезвием. Я начала делать это в прошлом месяце, но не могу понять, почему я это делаю. Мне нравится проводить лезвием вокруг сосков и смотреть, как кровь пропитывает мой лифчик. Это проблема, которой я стыжусь, и я никому не могу об этом рассказать. Я ненавижу свою грудь, поэтому мне плевать, если на ней будут шрамы. Мои груди маленькие и неодинакового размера. Я видела порно и я знаю, что я ненормальная, но я не могу продолжать резать себя, потому что тогда я либо истеку кровью до смерти, либо занесу в рану инфекцию. Пожалуйста, помоги. Я не могу остановиться. Я знаю, как это странно, но я делаю это, потому что мне хорошо. Мне больно, но мне и хорошо тоже.
Твоя подруга, Эшли (17 лет)
Резчица. Я почувствовала моментальный укол тревоги о мысли о том, что девочка с такими проблемами пишет редакторке журнала с просьбой помочь, но если бы такие, как она, мне не писали, я осталась бы без работы. Я просмотрела файлы на компьютере и скопировала мой стандартный ответ на вопрос о порезах, добавив немного личных деталей.
От: DaisyChain
Для: AshliMcB
Тема: Re: большие проблемы
Дорогая Эшли, меня очень беспокоит, что ты себя режешь. Многие девочки этим занимаются, так что, пожалуйста, не думай, что ты странная, но как твоя подруга, Китти, я прошу перестать это делать немедленно. По закону мне нельзя консультировать тебя по этому вопросу, но внизу этого сообщения есть ссылка на сайт, на котором много информации и способов получения помощи от профессионалок в твоём районе.
Тему следующего абзаца моего сообщения я сфокусировала на груди и порно. Я опять просмотрела свои файлы: Мои документы/Китти/Грудь/Порно.
У многих из нас груди разного размера. Пожалуйста, помни, что "ненормальные" - это женщины в порно. Ты - нормальная!
Чтобы помочь ей почувствовать себя лучше, я могла бы написать, что я сама никому не осмеливалась показать свою грудь, с сосками, смотрящими в пол. Я терпеть не могла показывать её даже врачиням, хотя если я лежала на кушетке, она не выглядела так плохо; только в стоячем положении можно было пронаблюдать это отвратительное зрелище. Я не могла сказать этого Эшли, поскольку я притворялась Китти, чьи идеально симметричные груди стояли, как по стойке "смирно", в чём я была уверена.
Большую часть дня сообщения, которые я получала, вписывались в привычные категории (диеты, мальчики, лезвия и способы их применения). Были также сообщения от канадских читательниц журнала (Дорогая Тания: давай будем благоразумными, я не специально сказала, что Квебек - это страна). Были письма и посложнее (дорогая Китти, ты когда-нибудь мечтала о том, чтобы тебя изнасиловали?), но ничего такого, с чем я бы не справилась. Пока я отвечала на сообщения, они всё прибывали и прибывали, так что я редко ощущала удовлетворение. Пока гениталии девочек из далёких стран разделывали, как индейку на День Благодарения, у девочек Китти были свои проблемы (если Мэтт мне не позвонит, Я УМРУ). У меня не очень хорошо давалось отвечать на сообщения про мальчиков.
Просьбам не было конца. Они приходили из центральной части страны, с севера и с юга, и с востока, и с запада. Казалось, не было того клочка американской земли, который не утопал бы в слезах стольких девочек. Ответив на письмо, в котором пришлось разъяснять разницу между вульвой и влагалищем (Твоё влагалище - это проход к твоей матке. Через него выходит менструальная кровь. Отвечая на твой вопрос, нет, ты не можешь брить влагалище. Там нет волос!), я оторвалась от экрана и увидела, что девушка ушла. С облегчением, я открыла следующее сообщение, не ожидая чего-либо интересного или чего-то способного восстановить мою веру в человечество (каждый вечер после ужина я иду в туалет и вызываю рвоту). Перед тем, как погрузиться в отчаяние, что обычно случалось примерно часа в три, Кармен удивила меня чашкой чёрного кофе (бесплатная еда!) и овсяной печенькой (195 ккал).
На ней был пастельный топ для беременных; её огромный живот выглядел, как пасхальное яйцо. Она села напротив меня, тяжело выдохнув, пригладив заколотые чёрные волосы.
- Давай, прочитай мне что-нибудь.
Сообщения от девочек Китти притягивали к себе так же, как автокатастрофа.
Я посмотрела на экран.
- «Дорогая Китти, всегда ли неправильно заниматься сексом со своим отцом?»
- Ты это выдумываешь. Бога ради, пожалуйста.
Она была неуверенна и ждала знака от меня. Когда я начала смеяться, она тоже рассмеялась, от чего я почувствовала себя злобной - как психологиня, которая высмеивает свою пациентку. Кармен потёрла свой живот и сказала:
- Мы хотели девочку, но теперь я не так уверена. Ты меня напугала. Девочки страшные.
- Не на поверхности - сказала я. - Только если глубоко копнуть.
- Это ещё страшнее.
Теперь, когда внимание Кармен было сфокусировано на мне, я рассказала ей про странную девушку. Я не упоминала её раньше, чтобы не показывать свою паранойю.
- Ты видела девушку, которая здесь сидела? - сказала я, указывая на пустой стул.
- Эту, с подводкой? Она в последнее время часто сюда приходит. А что, она тебя беспокоит?
- Она немного странная, тебе не кажется?
Кармен пожала плечами.
- Не особо. Ты же видишь людей, которые сюда заходят.
Она сделала паузу, и я понадеялась, что она пытается вспомнить что-то важное про эту девушку. Вместо этого, она попросила меня отработать смену за неё на следующей неделе, пока она сходит в больницу. Я колебалась. Я пыталась соблюдать диету. Сидеть за столиком было не так плохо, пока я игнорировала вид еды и её запах и пила чай или кофе, но стоять за прилавком - это другое дело.
- Конечно - сказала я.
Иногда Кармен была единственной, с кем я могла поговорить. Это были бессмысленные беседы, но в нужный момент, она помогала мне отвлечься от мыслей. За это я была ей должна.
Кармен вернулась к работе, и, пытаясь быть хорошей девушкой на диете, я лишь немного откусила от своей овсяной печеньки. Две девочки-подростки за соседним столиком усмехнулись, пока смотрели на меня. Я отложила печенье и решила работать побыстрее, чтобы уйти отсюда. Лучше всего работать, как будто погрузившись с головой в воду: не позволяя себе ни за что цепляться, позволяя течению нести меня дальше:
Почему все модели в твоём журнале такие худые, такие счастливые; я всегда буду только толстожопой сукой, сказал он мне после урока, но мне он всё равно нравится, и я знаю, что это тупо, потому что он такой грубый со мной; и моя подруга хочет избавиться от этих мерзких красных пупырышек на наших руках; ты можешь мне помочь, пожалуйста, птм чт мои ноги такие толстые в купальнике, может, мне стоит уйти из команды по плаванию; что мне делать, если никто не позовёт меня на танцы, потому что мой кузен меня пригласил, но я не знаю, это инцест или нет; всем парням нравятся девушки с рыжими волосами ТАМ; сексуальные сиськи, сказал мой учитель истории, когда я надела свою фиолетовую рубашку, так что он извращенец и я его боюсь; на каникулах я точно растолстею, что делать; если я не смогу себе позволить ринопластику, меня ни один парень не полюбит с этим носом, я уверена; для меня загадка, как ты спишь по ночам; ты грёбаная сука, сказал он мне, но как он мог такое сказать, я не сука; почему моя мама не разрешает мне пользоваться тампонами, я не понимаю, я сказала, что всё равно буду девственницей, если использую тампон, ты можешь ей написать; я и мой парень занялись сексом, потому что он меня заставил, но потом он извинился, это считается изнасилованием птм чт я всё равно его люблю, но я не знаю; почему когда я крашусь красной помадой, она прилипает к передним зубам.
И последнее, от мужчины в тюрьме: " Мне нравится мастурбировать на твои фотографии. Можешь прислать мне свои трусики? "
Удалить.
***
Дома меня ждала посылка. Я села на кровать, всё ещё опутанная ремешками от сумочки и сумки для ноутбука, и открыла пухлую коричневую коробку. Внутри было поплиновое платье-рубашка длиной до колена, белое с фиолетовой окантовкой. Оно выглядело ещё красивее, чем на фотографии в каталоге.
В углу моей спальни стояло большое зеркало в медной раме. Я укрывала его простынёй, которую сейчас отбросила, чтобы прикинуть платье, держа его перед собой, представляя, как оно будет выглядеть, когда будет подходить по размеру. Когда я закончила, я убрала его в шкаф к другой одежде слишком маленьких размеров.
Моя обычная одежда, которую я носила ежедневно, была распихана по ящикам или валялась на полу. Тянущаяся и бесформенная, прошитая, как мне казалось, километрами эластичной тесьмы, она не была модной или немодной; она вообще была вне моды как таковой. Я всегда носила чёрное и редко отклонялась от своей "униформы", состоящей из юбок до лодыжки и хлопковых топов с длинными рукавами, даже летом. Мои волосы тоже были практически чёрными. Годами они сохраняли форму боба длиной до подбородка, с прямой чёлкой, которая полосой разделяла мой лоб. Мне нравился этот стиль, но так моя голова выглядела, как шарик, который можно открутить с моего круглого тела, как колпачок с бутылочки духов.
Внутри шкафа не было ничего чёрного, сплошной цвет и свет. Месяцами я закупалась одеждой, которую буду носить после операции. Два или три раза в неделю прибывали посылки - лавандовые и мандариновые блузки, юбки-карандаши, платья, коллекция поясов (я никогда не носила пояса). Я не покупала вещи где-то, кроме интернета; когда кто-то моих объёмов забредал в магазин, люди всегда глазели. Однажды я всё же побывала в магазине, после того, как увидела на витрине платье, мимо которого было невозможно пройти. Я зашла внутрь и заплатила за него, затем попросила завернуть платье в подарочную упаковку, как будто бы оно предназначалось для другой девушки.
Никто не знал об этой одежде, даже Кармен или моя мать. Кармен даже не знала про операцию, но мама знала и была против. Она волновалась о потенциальных осложнениях. Она присылала мне статьи, которые подчёркивали опасность данной процедуры, вроде трагических историй о детях, которые осиротели, когда их мать умерла после операции.
- Но у меня даже детей нет! - сказала я.
- Это не суть - ответила она. - А как насчёт меня?
"Да причём здесь ты", хотела ответить я, и отказалась когда-либо снова обсуждать операцию с ней.
После того, как я выпрямила и перевешала всю одежду, я закрыла дверцу шкафа. Я знала, что глупо покупать одежду, которую я даже примерить не могла. Она могла и не подойти мне, когда придёт время её надеть, но я всё равно её покупала. Я хотела открыть шкаф, посмотреть на неё и понять, что сейчас всё иначе. Изменения были неизбежны. Настоящая я, женщина, которой я должна была стать, была в пределах моей досягаемости. Я поймала её, как рыбку на крючок, и была готова её выудить. Теперь она от меня никуда не денется.
Кармен позвонила и спросила, не хочу ли я сходить с ней и её подругой на ужин в пиццерию, но я не любила есть в ресторанах, когда соблюдала режим питания, поэтому я отказалась. Я приготовила лазанью по новому рецепту Следящих за Весом, в составе которой был фарш из индейки вместо говядины и сыр с низким содержанием жира, и цельнозерновая паста. Во время готовки лазанья пахла, как настоящая, но на вкус была другой. Я оценила её в 3 звёздочки. После того, как я съела маленькую порцию (230 ккал) с зелёным салатом (150 ккал), я порезала оставшуюся часть на квадратики и убрала их в морозильник. Мои руки всё ещё немного тряслись от голода, но я была послушной и не съела ничего больше.
Переодевшись в ночную сорочку и почистив зубы, я приняла свою ежедневную дозу Y---- из бутылька, розовую таблетку. Из этого состоял мой ритуал перед сном вместо вечерней молитвы. Допив воду, я подошла к окну в гостиной и отодвинула занавеску, чтобы посмотреть, сидит ли на ступеньках та девушка, слушая музыку, но её там не оказалось.
***
Я была дома большую часть выходных, неофициального начала лета, сходив только в библиотеку и в кино. Девушки нигде не было. Утром во вторник я шла в кафе, и когда я поворачивала на Вайолет-авеню, я не смотрела, куда иду и в кого-то врезалась - или она врезалась в меня.
- Извини - сказали мы обе, и, к своему удивлению, я увидела девушку, стоящую передо мной - её макияж, достойный Хэллоуина, вишнёво-красные ноги.
- Это ты - сказала я. Моё сердце колотилось, как мотылёк об лампочку.
Девушка улыбнулась и сказала "Доброе утро", затем открыла дверь и придержала её для меня, когда я проследовала за ней внутрь кафе.
- Плам - сказала Кармен, торопливо проходя мимо девушки, помахав мне обеими руками. Когда она приблизилась (её большой живот разукрашенный в жёлто-розовый горошек), до меня дошло, что я пообещала прикрыть её, пока она сходит в больницу на осмотр.
- Я ненадолго - убедила она меня, в спешке протискиваясь в дверь.
Девушка шла впереди меня, и я смотрела на то, как она усаживается за мой столик. Пусть я и была раздражена, я это скрыла и отправилась за прилавок помогать ассистентке Кармен. Когда я сняла с плеча сумку с ноутбуком, я почувствовала, как напряжение меня оставляет, ведь я избавилась от компьютера и бесконечных криков о помощи. В кухне меня окружали мука, масло и яйца - всё необходимое для жизни; ни строчки текста в поле зрения. Я вдохнула пахнущий сахаром воздух и посмаковала его, затем почувствовала укол голода. Мой злаковый батончик от Следящих за Весом (90 ккал), похожий на опилки с клеем, не обеспечивал достаточной сытости.
Уже много времени прошло с тех пор, как я последний раз работала в кафе, но скоро я вспомнила, как всё делается. Я разливала чай и нарезала морковный торт. Я усаживала нежные кексы в розовые картонные коробочки, слизывая глазурь и посыпку с пальцев, пока никто не видел. Работа, которая не включала в себя постоянное беспокойство, позволяющая мне говорить с трёхмерными людьми, которые просили чего-то простого, вроде кофе и куска пирога, а не совета, как лечить целлюлит и как расшифровать поведение эмоционально незрелого парня, приносила мне облегчение.
Пока я работала, я поглядывала на девушку, сидевшую за моим столиком с косметичкой перед ней. Она вытащила похожую на ракушку пудреницу и карандаш для губ из блестящей сумочки. Я наблюдала через стеклянную витрину для тортов, как она обводит губы и причмокивает ими перед зеркалом.
Меня отвлек заказ, поэтому я отвернулась и занялась машиной для эспрессо, приготовив три маленькие чашечки. Когда я вернулась к прилавку, я увидела девушку в очереди за женщиной, которая заказала эспрессо. Вторая сотрудница удалилась на кухню, так что мне предстояло обслужить девушку. Нам придётся разговаривать.
Девушка подошла, когда пришла её очередь, и теперь мы стояли лицом к лицу.
- Дай мне руку - сказала она.
Сбитая с толку этой просьбой, я выполнила то, что она попросила. Она сняла колпачок со своего карандаша для губ и повернула мою руку так, чтобы развернуть мою ладонь внутренней стороной вверх. Затем она начала писать. Я не видела, что она пишет, но я почувствовала, как кончик карандаша впивается мне в кожу.
Когда она закончила, я отдёрнула руку.
- "Страна диет" - прочитала я вслух.
- "Страна Диет" - повторила девушка.
Я уставилась на карандашные буквы на ладони. Неужели девушка намекала, что я должна сесть на диету? Так много тайн, а разгадка одна: она просто хотела надо мной посмеяться.
Поскольку с моей стороны не последовало комментариев (так как я была слишком смущена, чтобы говорить), девушка быстро собрала все свои вещи со столика и вышла из кафе. Как раз тогда моя коллега вышла из кухни. Я вытерла руку об фартук и попросила разрешения выйти на кухню. Белая раковина наполнилась водой бледно-розового цвета, когда я подставила руку под холодную струю и попыталась смыть буквы.
Когда я вернулась из кухни, я заметила, что девушка оставила карандаш для губ на столике. Я подобрала его. Это был карандаш от Шанель, оттенок которого назывался " Симпатичная Слива ".
***
После столкновения с девушкой, мне нужно было приготовиться для визита к Китти. Он случался только раз в месяц, как и мои месячные, и я приветствовала это событие с таким же энтузиазмом.
Пока я ехала на метро от Бруклина до Манхэттена, я обводила на ладони слова "Страна Диет" кончиком пальца. Что это значило? Я думала, что девушка смеётся надо мной, но она не выглядела жестокой. Единственное, что я знала наверняка - это то, какой странной была вся ситуация. Если вдруг она опять стала приставать бы ко мне, пришлось бы пойти в полицию, но я боялась, что в городе, полном убийц и террористов копам вряд ли было бы дело до того, что меня преследует девушка в цветных колготках.
Я покинула станцию на Таймс-Сквер, притормозив на верхних ступеньках, чтобы отдышаться. Помахав пропуском, я вошла в знание Остин Медиа, похожее на блестящий серебристый ствол дерева. Остин Медиа были империей, которая публикует книги и журналы, управляет множеством сайтов и вещает о стиле жизни на двух телевизионных каналах. Если бы кто-то влетел на Боинге в это здание и сравнял его с землёй, у американок было бы куда меньше вариантов для развлечения.
До того, как меня наняла Китти, я работала в маленьком, ни разу не престижном издательстве, которое также находилось в ведомстве Остин, но располагалось в обшарпанном здании в двадцати кварталах южнее. Мы публиковали романы о молодых карьеристках в поисках любви. Обложки книг были весёленьких весенних цветов, как стены в детской. С содержанием романов я дела не имела - работала с их производством, отслеживая манускрипты, связываясь с редакторами, помогая выпускать книги в свет. После университета я хотела писать эссе и истории для журналов, но такую работу нигде не могла найти, так что пришлось пойти в издательство. Я любила слова, а такая работа предлагала мне шанс работать со словами днями напролёт, даже если они были не мои. Это было неплохим стартом, трамплином, готовым доставить меня в словесную индустрию.
Моими коллегами были женщины среднего возраста, которые носили на работу теннисные туфли с юбками и капроновыми колготками. Скоро я привыкла к их мирку, состоящему из ланча в контейнерах и визитов в магазин уценённой обуви после работы, так что я не прикладывала никаких усилий к поиску работы мечты, позволяющей мне писать. Однажды, после того, как я четыре часа подряд проторчала в издательстве, моя начальница позвала меня к себе в кабинет, чтобы сообщить плохие новости. Мы прекращали свою деятельность.
- Мне очень жаль, что я ничего не могла сказать раньше, но ты же слышала слухи.
На её столе стояла ваза с гортензиями, белые помпоны в затхлой воде, роняя свои лепестки на её органайзер.
- Ну, - сказала я. Слухи до меня не дошли.
- Это не только у нас. Они закрывают всё, что есть в этом здании.