Злоупотребление веществом 5 глава

Феноменологически традиционно выделяют:

* Аддиктивное поведение;

* Суицидальное поведение;

* Сексуальные девиации;

* Антисоциальное поведение;

* Асоциальное поведение.

Новая международная классификация болезней 10-го пересмотра, на которую мы недавно перешли, содержит в себе раздел «психических и поведенческих расстройств». Авторы классификации специально обращают наше внимание на то, что они используют именно термин «расстройство», а не «болезнь» или «заболевание». Расстройство — это клинически определённая группа симптомов или поведенческих признаков, которые в большинстве случаев причиняют страдание и препятствуют личностному функционированию [50]. Изолированные социальные отклонения или конфликты в группу психических расстройств при этом не включаются. Что имеется в виду в последнем случае — не совсем понятно, но, видимо, это такие изолированные социальные отклонения в поведении, как традиция отрезать у себя фалангу пальца после смерти близкого человека у японских якудза или изолированные конфликты между супругами на кухне.

Два раздела этой классификации «Расстройства психологического развития» и «Поведенческие и эмоциональные расстройства с началом, типичным для детского и подросткового возраста» охватывают расстройства, типичные для детского и подросткового возраста. Среди них отдельно выделяется раздел собственно детских и подростковых расстройств поведения, которые характеризуются «стойким типом диссоциального, агрессивного или вызывающего поведения », которое «доходит до выраженного нарушения соответствующих возрастных социальных норм и является поэтому более тяжёлым, чем обычный ребяческий злой умысел или подростковое бунтарство ». То есть в данном случае речь идёт именно о девиантном поведении у подростков. Словосочетание «обычный ребяческий злой умысел», с моей точки зрения, бесподобно и наводит на массу интересных и далеко идущих размышлений.

Примеры поведения, на которых должен основываться диагноз, включают: чрезмерную драчливость или хулиганство; жестокость к другим людям или животным; тяжёлые разрушения собственности; поджоги, воровство, лживость, прогулы в школе и уходы из дома, необычно частые и тяжёлые вспышки гнева; вызывающее провокационное поведение; постоянное откровенное непослушание.

Любая из этих категорий при её выраженности является достаточной для постановки диагноза. При этом исключаются расстройства поведения, в основе которых лежат серьёзные психические заболевания типа шизофрении или депрессии, изолированные диссоциальные акты, и не рекомендуется ставить этот диагноз, если продолжительность вышеописанного поведения не составляет 6 месяцев и больше.

К расстройствам поведения Международная Классификация Болезни 10-го пересмотра относит:

* Расстройства поведения, ограничивающиеся условиями семьи (антисоциальное и агрессивное поведение). Может иметь место воровство из дома, порча игрушек и украшений, обуви, одежды, мебели и другого ценного имущества; проявления жестокости по отношению к членам семьи; намеренный поджог дома. То есть ребёнок или подросток не может сдержать своей агрессии внутри семьи (в микросоциуме), но способен на это вне её (в макросоциуме).

* Несоциализированное расстройство поведения (упорное диссоциальное или агрессивное поведение со значительным общим нарушением взаимоотношений со сверстниками). Характерно (но не обязательно), что нарушитель одинок. Типичное поведение включает в себя хулиганство, чрезмерную драчливость, вымогательство или нападения с насилием; чрезмерное непослушание, грубость; тяжёлые вспышки гнева и неконтролируемой ярости, порчу имущества, поджоги и жестокость по отношению к другим детям и животным. Агрессия одинокого ребёнка или подростка выходит за рамки семьи и направлена против его непосредственного микросоциального окружения.

* Социализированное расстройство поведения (стойкое диссоциальное или агрессивное поведение у детей и подростков, хорошо интегрированных в группе сверстников). Имеется в виду групповая делинквентность, правонарушения в условиях членства в банде, воровство в компании, совместные прогулы уроков и уходы из дома. В этом случае агрессия детей или подростков объединяется и направлена не столько против домашних или друг друга, сколько против других групп детей, подростков, взрослых, социальных институтов или органов правопорядка.

* Опозиционно-вызывающее расстройство (характерно для детей младше 9—10 лет и проявляется заметно вызывающим, провокационным поведением, непослушанием при отсутствии более тяжёлых диссоциальных или агрессивных действий, нарушающих закон и права других). Дети, страдающие таким расстройством, имеют тенденцию часто и активно игнорировать просьбы взрослых, правила общественного порядка и намеренно досаждать другим людям. Обычно они сердиты, обидчивы, им легко досаждают другие люди, которых они обвиняют в собственных ошибках и трудностях, их легко вывести из себя. В типичных ситуациях их вызывающее поведение имеет характер провокации, они часто становятся зачинщиками ссор и обычно проявляют чрезмерную грубость, нежелание взаимодействия и сопротивление властям. В отличие от других видов девиаций данному расстройству не свойственно поведение, нарушающее законы и основные права других, например воровство, драки.

Многие исследователи считают, что оппозиционно-вызывающее поведение представляет собой менее тяжёлый тип расстройства поведения, а не качественно отличающийся тип. Оппозиционно-вызывающее поведение часто отмечается и при других типах нарушения поведения, поэтому имеющиеся данные дают основание считать, что самостоятельность этого расстройства может быть принята в основном только у маленьких детей. Для определения типа расстройства поведения у старших детей и подростков данная категория используется с осторожностью.

*

Разумеется, можно сколько угодно критиковать оценочные категории, используемые в классификации, такие как «чрезмерная», «достаточная», «частые», «тяжёлые», «заметные», но делать это нужно очень осторожно.

Для нас в данном случае важно другое. Достаточно поверхностного взгляда, чтобы заметить, что в основе подавляющего большинства расстройств поведения, свойственных детскому и подростковому возрасту, лежит неспособность или трудность подавления собственной агрессивности, направленной вовне. Не сам факт (!) наличия этой агрессивности (поскольку «не чрезмерная» драчливость, хулиганство, жестокость к людям и животным, порча собственности, поджоги, воровство, лживость, прогулы уроков, уходы из дома, вспышки гнева и непослушание рассматриваются авторами как норма[51]), а только её чрезмерность оправдывает постановку диагноза «расстройство поведения».

Все вышеперечисленные типы расстройств поведения фактически укладываются в рамки феноменологически выделяемых двух типов девиантного поведения подростков: антисоциального (с активной антиобщественной направленностью) и асоциального (с пассивной антиобщественной направленностью)[52]. Основное внимание именно этим двум формам девиантного поведения уделяется потому, что они несут непосредственную опасность не только самому подростку, но и окружающим его лицам. От них общество имеет явный и весомый ущерб, именно поэтому оно в первую очередь заинтересовано в их раннем выявлении, диагностике, профилактике, коррекции и лечении.

На суицидальное поведение и факты злоупотребления различными психоактивными веществами реально обращается меньше внимания, так как, на первый взгляд, они менее опасны для окружающих, чем вышеперечисленные формы девиаций. Кроме того, данные формы поведения значительно сложнее контролировать из-за невозможности «силового решения вопроса». Злоупотребление психоактивными веществами в подростковом возрасте в большинстве случаев не доходит ещё до той границы, когда врач в праве диагностировать заболевание и оказывать медицинскую помощь, а за факт совершения суицидальной попытки уже не направляют на обязательное обследование и лечение в закрытый психиатрический стационар. Изучение взаимоотношений нормы и патологии при суицидальном поведении выявило, что на долю психически больных людей (в том числе и подростков) приходится не более трети суицидов, остальные же совершаются людьми практически здоровыми или с пограничными нервно-психическими расстройствами, то есть людьми, не нуждающимися в обязательном лечении у психиатра, и последний даже не имеет права без согласия суицидента обсудить с ним его проблемы.

Агрессия против общества (юношеская преступность) и в настоящее время считается основной проблемой и ставится на первое место среди всех специфических проблем подростковой стадии развития, но нужно отметить, что в современных руководствах по психиатрии уже сразу же вслед за ней ставятся такие проблемы, как злоупотребление наркотиками, уход в молодёжные секты и резко возросшее число завершённых суицидов в подростковом возрасте и особенно среди детей, не достигших 12 лет[53]. Авторы честно признаются, что многочисленные социокультурные условия, приводящие к росту злоупотребления психоактивными веществами и суицидальной активности подростков, в деталях не выяснены. Высказывается предположение, что в последние десятилетия становится всё более очевидным влияние таких факторов, как безработица среди молодёжи, возрастающие требования к работоспособности и давление отбора в школе и вузе при одновременном снижении шансов на достойное будущее. Эти факторы признаются важными как для роста подростковых и детских суицидов, так и для роста числа эксцессов насилия в молодёжных движениях и объединениях молодёжных фанатов.

Именно поэтому особая роль в профилактике суицидального и аддиктивного поведения должна быть отведена изучению и пониманию индивидуальных психологических механизмов поведения подростка. Только в том случае, если мы сможем понять скрытые эмоциональные и мыслительные процессы, лежащие за внешними поведенческими актами, мы сможем реально повлиять на отклоняющееся поведение подростка. Борьба с неправильным поведением репрессивными методами подобна стрижке сорняков садовыми ножницами. Ни корни, ни семена при этом никоим образом не затрагиваются.

И ещё раз нужно подчеркнуть: именно в связи с непатологичностью подавляющего числа случаев суицидального и аддиктивного поведения особое значение следует уделять профилактике, помня о том, что в случае их возникновения проблему придётся решать в первую очередь педагогам и психологам, а не правоохранительным органам и врачам.

Глава 3

Кризис аутентичности

*

еня всегда интересовал подростковый и юношеский период развития личности. Это тот период, когда заканчивается созревание индивида и наступает зрелость — вершина человеческой жизни. Как на колесе обозрения: сначала ты медленно-медленно поднимаешься вверх, затем — мгновение, и ты уже едешь вниз...

Мы уже знаем, что жизнь любого многоклеточного существа (в том числе и человека) включает в себя пять стадий: зарождение, созревание, зрелость, старение и смерть. Как нам правильно назвать, чтобы не быть неверно истолкованными, весь цикл человеческого бытия?

Самое подходящее и точное, но в то же время и самое обманчивое, коварное, вводящее в заблуждение, извращённое «до наоборот», а потому и самое страшное для нас слово — «развитие». «Развитие» — это великолепный термин, если иметь в виду его второе значение: «развитие» в том смысле, что нечто изначально свитое начинает развиваться, подобно пружине в механических часах. Такой процесс развития — это переход от большей энергии к меньшей, процесс не прогрессивный, а регрессивный, не эволюционный, а инволюционный и т.д. Конечно, в ходе так понимаемого развития какие-то подпроцессы могут претерпевать восходяще-нисходящие тенденции, то есть сначала нарастать, а затем спадать, но в основе всегда лежит развитие. Если мы заведём любую детскую машинку и поставим её на пол, скорость её сначала начнёт резко увеличиваться за счёт развивающейся пружины, а затем постепенно уменьшится, пока не снизится до нуля. Похожие развивающиеся процессы мы можем наблюдать на разных уровнях человеческого индивидуального и личностного бытия.

К сожалению, когда говорится о развитии, чаще используется первое значение этого слова — движение вперёд, движение снизу-вверх, улучшение, усложнение и переход от простого к сложному. Точно также понимаются и все производные от «развития» термины: «развивающее обучение», «развивающаяся личность». Но если попытаться вложить в «развивающее обучение» его буквальный смысл, то получится, что педагоги, развивающие ребёнка, похожи на человека, который пытается повиснуть вместо гири на цепочке часов-ходиков, чтобы заставить их идти как можно быстрее. Никто из нормальных людей, разумеется, не позволит никому чинить такое насилие над своими часами, поэтому меня всегда крайне удивляет, почему подобное насилие над детьми не только позволяется, но и всеми силами поощряется.

Такое впечатление, что основная цель жизни человека — получение максимального количества информации, развитие какого-то своего таланта и в конце концов достижение всеми уровня «полной гениальности». Бертран Рассел писал, что если бы в XVII веке сто выдающихся личностей погибли в детстве, то современный мир не стал бы таким, каков он есть. «Если творческая потенция всего лишь ста человек имеет такое значение для мировой истории, то можно представить себе,— продолжает его мысль Вайнцвайг,— какое прекрасное будущее ждало бы нас, если бы целый миллиард личностей стал обладателем полноценного образования и свободы, чтобы получить возможность самовыражения и развития своих природных способностей»[54]. Подход, по-моему, из области детских фантазий: как хорошо было бы съесть целую тонну мороженого и сто килограмм конфет. Миллиард выдающихся личностей! Человечество не смогло бы пристроить и миллион подобных экземпляров. Густав Лебон писал, что он с трудом представляет, что было бы, если собрать всех выдающихся людей вместе на одном острове. Психологи-гуманисты мечтают о том, чтобы таким островом стала вся Земля. Глупо.

В англоязычной литературе, когда говорят о развитии, пользуются термином «development». Смысл этого понятия соответствует термину «развитие» в общепринятом употреблении и означает: улучшение, усовершенствование, рост, эволюцию и т.д. Так же трактуется этот термин и в психологии развития «developmental psychology» — ветви психологии, концентрирующей своё внимание на изменениях в когнитивном, мотивационном, психофизиологическом и социальном функционировании, происходящих в процессе жизнедеятельности.

Однако если говорить обо всём периоде жизни человека, то многие психологи хорошо понимают, насколько опасно и неверно использовать для описания динамических процессов, происходящих при этом, термин «development» — «развитие». Те, кто понимают эту опасность и хотят подчеркнуть неадекватность термина «развитие», используют термины «life-span» и «life-span psychology».

«Life-span» буквально переводится как жизнь «от начала до конца». «Span» — старогерманское и саксонское понятие, происходящее от слова «spanna» (ладонь), обозначает расстояние между кончиками большого пальца и мизинца, когда они разведены в разные стороны на максимальное расстояние; также расстояние между двумя концами арки; также промежуток времени от начала до конца. При этом вовсе не имеется в виду, что нечто постоянно прогрессирует или улучшается, а предполагается, что нечто начавшееся по прошествии некоторого времени завершится.

Из понятий английского языка «life-span» — для нас исключительно удобный, лишённый малейшей двусмысленности, ёмкий и точный термин. Но в русском языке аналог, к сожалению, отсутствует. Если просто пользоваться словом «жизнь», то производный от него термин «жизненная психология» приобретает значение каких-то обыденных человеческих знаний в области поведения, взаимоотношений людей.

Какое ещё понятие может более или менее точно отразить всю динамику человеческого бытия от рождения до смерти?

В восточной культуре, достигшей своего расцвета в те времена, когда многие народы ещё жили в лесах, существует понятие «дао» — обычно непереводимое, но несущее в своём содержании именно динамическую, какую-то вне личности лежащую силу, определяющую судьбу человека. Однако этот термин чрезмерно глубок, чтобы называть «дао-психологией» тот раздел психологии, который всего лишь концентрирует своё внимание на биологической, онтогенетической обусловленности динамики личностного бытия.

Учитывая вышесказанное, я стал использовать термин «онтогенез» за неимением лучшего, а не потому, что этот термин — лучший. Достаточно сказать, что в настоящее время в научной литературе отсутствует чёткая трактовка термина «онтогенез», чтобы понять, насколько трудно работать с термином, в который одни учёные вкладывают только первую половину жизни человека, другие — всю жизнь, а третьи — периодически меняют свою точку зрения.

Термин «онтогенез» ввёл в биологию Геккель в конце XIX века, обозначив им развитие особи (ontos — существо, особь; generis — развитие, возникновение) от стадии оплодотворённого яйца до завершения процессов рекапитуляции, или повторения предшествующего филогенетического развития. Биогенетический закон Геккеля гласит: «Развитие зародыша (онтогенез) есть сжатое и сокращённое повторение развития рода (филогенез)...». Аналогичный закон в отношении психической деятельности в последующем сформулировал Фрейд, который утверждал, что и психическое развитие отдельного человека повторяет весь ход развития человечества.

*

Человеческий организм созревает к 20—25 годам. К этому времени заканчивается формирование всех генетически детерминированных морфофункциональных систем, в том числе и центральной нервной системы. Развитие организма закончено. Генетическая программа выполнена. Многие сохранившиеся древнеримские надгробия свидетельствуют о том, что средняя продолжительность жизни человека составляла именно 20—35 лет. И в средние века, и в период Ренессанса продолжительность жизни в европейских странах немногим отличалась от продолжительности жизни в период Римской империи.

Жизнь людей в настоящий момент в развитых странах после достижения зрелости продолжается по инерции ещё 3—5 десятилетий в зависимости от социальных условий: уровня жизни, медицинского обслуживания, питания и т.д. Средняя продолжительность жизни в разных регионах колеблется от 40 до 80 лет. До 500 лет, кроме Адама и его ветхозаветных потомков, не дожил никто. Данные о 150-летних долгожителях вызывают большие сомнения. 120—130 лет человеческий организм, скорее всего, может прожить, но из них 100—110 лет придётся на старость.

Личность не обязательно должна функционировать в системе социальных отношений, чтобы быть личностью. Она может быть, как Робинзон Крузо, выброшена из социума, но обязательно должна усвоить эту сложную систему на ранних этапах онтогенеза, иначе в дальнейшем в связи со снижением энергетического потенциала и гибкости функционирования ЦНС процесс социализации будет чрезвычайно затруднён. Детишки, описываемые в рамках феномена «Маугли», в детстве находившиеся вне человеческого общения, попадая к людям, уже никогда не могут адаптироваться к тем социальным условиям, в которые они попали.

Кроме человеческой социальной среды для формирования личности по понятным причинам необходимо наличие достаточно сохранной ЦНС и периферических анализаторов. Выраженные дефекты головного мозга приводят к неспособности ребёнка усваивать сложную систему социальных связей из-за нарушения сенсорных, мнестических, когнитивных процессов (малоумие). Нарушение или выпадение функций одного или нескольких анализаторов достаточно легко поддаётся коррекции, однако опять же важно, чтобы эта коррекция была проведена на ранних этапах онтогенеза. При создании специальных условий возможно формирование полноценной личности даже у слепоглухонемых детей.

Следует также подчеркнуть, что формирование личности возможно только на основе человеческого индивида. Ни один представитель земной фауны не обладает достаточно развитой центральной нервной системой, чтобы ассимилировать человеческую систему социальных отношений, хотя отдельные её элементы усваивают практически все домашние и даже дикие животные, если с рождения воспитываются рядом с людьми. Но даже приматы не способны продвинуться в своём «человеческом» социальном развитии дальше 3-летнего ребёнка. Известны опыты, когда детёнышей приматов (горилл, шимпанзе) исследователи-этологи пытались выращивать и воспитывать вместе со своими новорожденными детьми, создавая для тех и других абсолютно одинаковые условия. Их одинаково кормили, пеленали, ласкали, баюкали и обучали. Эти эксперименты убедительно доказали, что после короткого периода относительно равномерного развития детёныши приматов начинают стремительно отставать в скорости и объёме установления новых и сложных связей. Никакие усилия и воспитательные изыски не могут сформировать на базе нечеловеческого индивида человеческую личность.

Современный человек — это высокоразвитый, питекоидный, узконосый, двуногий примат, обладающий высоким энергетическим потенциалом и функциональными способностями ЦНС, достаточными для осуществления уникальных по своему объёму и дискретности сенсорных, мнестических, когнитивных процессов, вплоть до осуществления когнитивных процессов максимальной степени свободы, называемых в психологии творчеством, и контрольных функций процессов жизнедеятельности, называемых в психологии сознанием.

Все эти функции появились в результате эволюции нервной системы, увеличения объёма головного мозга, увеличения количества и сложности связей между нейронами, усиления энергетического потенциала и, как следствие, функциональной гибкости ЦНС. Можно предположить, что в настоящее время эволюционный процесс движется в направлении увеличения продолжительности функциональной пластичности центральной нервной системы. Об этом косвенно свидетельствует существенно удлинившийся за последние несколько столетий период «ученичества» у человеческих детёнышей. Однако эти эволюционные процессы ни в коей мере не должны приводить к иллюзии бесконечных, каких-то особенных, избраннических функциональных способностей центральной нервной системы человека. Да, эти способности велики, но им есть предел, и предел этот биологически детерминирован. Детерминирован так же, как в сознании древнего грека была предопределена вся жизнь человека. Ананке вращает на своих коленях ось мирового веретена. Дочери Ананке — три сестры мойры — определяют человеческую судьбу: Лахесис назначает человеческий жребий, Клото прядёт нить человеческой жизни, Атропос обрезает её в назначенный час.

На сегодняшний день созревание центральной нервной системы, а значит, и достижение максимального уровня функциональных возможностей нервно-психической деятельности происходит к 20—25 годам. В «период от рождения до окончания психического созревания, который у мужчин нашей расы и в нашем климате продолжается в нормальном случае до двадцатипятилетнего возраста, а у женщин же завершается раньше, в девятнадцать или в двадцать лет... происходит наиболее значительное и обширное развитие сознания»,— писал Юнг[55]. После этого возраста трудно ожидать каких-либо существенных изменений в индивидуальном и личностном функционировании человека.

После 20—25 лет происходит постепенное снижение психической активности со всеми вытекающими отсюда последствиями. Если мы и наблюдаем незначительное количество индивидов, не подчиняющихся этому общему биологическому закону, то это ещё не значит, что последние представляют собой некий человеческий абсолют или идеал, к которому необходимо стремиться. И уж ни в коем случае нельзя рассматривать индивидов с продлённым периодом функциональной активности центральной нервной системы как нормальное явление. Это не есть норма, исходя из определения, поскольку такая (креативная) личность представляет собой редкое, краевое явление, которое, возможно, и имеет биологическую и социальную ценность, а возможно, и нет.

*

К сожалению, печальную картину можно наблюдать в настоящее время в отечественной психологии — и мне хотелось бы остановиться на этом подробнее. В то время как душа (psyche) — первоначальный предмет психологии, казалось бы, благодаря трудам стольких исследователей была более или менее водворена в материальный субстрат головного мозга (не всеми и не сразу), личность (personality) и сознание (conscience) — то с чем непосредственно приходиться работать психиатрам и психотерапевтам,— настойчиво продолжают изгоняться за пределы анатомо-физиологических границ головного мозга. Личность и сознание провозглашаются независимыми от анатомического субстрата и физиологии головного мозга. Экстракраниальность сознания вообще уже утверждается как тривиальность. И уж тем более не признаётся подчинённость личностной динамики, личностных трансформаций, трансформаций сознания индивидуальным, то есть организменным, онтогенетическим процессам.

Все теории, постулирующие неограниченные возможности личностного развития, непрерывный личностный рост на протяжении всего онтогенеза, а иногда и после его окончания, я бы назвал теориями «дурного бесконечного» развития личности.

Для формирования теорий «дурного бесконечного» развития личности немало сделали, как это ни странно, и многие весьма уважаемые физиологи. Не только Павлов, но и современные физиологи склонны рассматривать центральную нервную систему как одну из самых долгоживущих функциональных систем. Нагорный смело утверждает, что из всех систем целостного животного организма (при отсутствии конечно, патологических явлений) наиболее устойчивой, наиболее интенсивно функционирующей и наиболее долго живущей является система полушарий головного мозга. Он указывает на то, что в литературе имеется достаточно примеров расцвета духовной деятельности во вторую половину жизни человека, и связывает это с тем, что полушария головного мозга и особенно кора — филогенетически весьма недавнее приобретение животного мира, качественно отличное от всех остальных частей центральной нервной системы. Кора является носителем совершенно особых функций. Деятельность мозговой коры — это постоянная перестройка, переделка самой себя. Кора — наиболее устойчивая часть из всех систем организма? Это кора, которая погибает через 5 минут после прекращения поступления кислорода, кора, клеточные элементы которой практически не подлежат регенерации?!

Или вот сентенция из руководства по физиологии «Биологии старения»: «цель и биологический смысл индивидуального развития у животных заключается в достижении половозрелого периода и в осуществлении им видовой миссии, т.е. детородной функции. Эта цель, естественно, сохранилась и у человека. Однако наряду с ней у человека возникла ещё и другая, биолого-социальная, но специфическая для него видовая миссия — творческая трудовая деятельность. Она продолжается и после завершения детородного периода. Указываемая творческая трудовая деятельность и явилась тем дополнительным негэнтропийным фактором, который в системе класса млекопитающих именно у человека обусловил наиболее высокую продолжительность жизни»[56].

Не отстают от отечественных учёных и зарубежные: «Правильное понимание истоков человеческой «природы» и разнообразия людей зиждется, таким образом, на понимании двух фундаментальных черт организма: во-первых, каждый организм является субъектом постоянного развития на протяжении всей его жизни; во-вторых, развивающийся организм в каждый момент времени находится под совместным влиянием взаимодействующих генов и среды»[57].

О гуманистической психологии речь особая. Вся её суть сводится к тотальному отрицанию биологических факторов, детерминирующих личностный онтогенез. Одной из наиболее типичных теорий «дурного бесконечного» развития личности является теория личности Олпорта. Отрицая биологическую обусловленность онтогенетического развития личности и выводя феномен развития личности и её функционирования за рамки основных законов, которым подчиняются все живые системы, он неоднократно подчёркивал во всех своих работах, что основной характеристикой и естественным способом существования личности является непрерывное становление, беспредельные возможности развития и активное отношение к миру.

Олпорт допускает типичную ошибку. При построении своей теории он использует метод изучения и обобщения личностных качеств выдающихся творческих, прогрессивных представителей человечества — «людей в своём непрерывном развитии вырывающихся за пределы своего общества, времени, эпохи»[58]. Описывая их свойства: сопротивление равновесию, поддержание напряжения[59], он приводит различные примеры, в том числе Рауля Амундсена с его непрерывным преодолением огромных трудностей, навстречу которым стремился полярный исследователь, и делает на основании этого совершенно безосновательный вывод, что непрерывное становление — основная форма существования личности — и личность — это скорее процесс, чем законченный продукт.

Чтобы существовать как личность, подчёркивает Олпорт, человек должен творчески относиться к миру и «развивать» свой собственный взгляд на него, ставить перед собой новые задачи и решать их новыми способами. Рассматривая личность как открытую, постоянно развивающуюся систему, Олпорт стремится исследовать истоки, основные условия и главные линии развития личности в онтогенезе. Решая проблему развития мотивов, он выдвинул концепцию «функциональной автономии мотивов»[60]. Мотивы взрослого человека следует рассматривать «как бесконечно разнообразные и самоподдерживающиеся современные системы, вырастающие из предшествующих систем, но функционально независимые от них»[61].