Однако, едва бросив камень, Джек тут же бросился к Алексу.
— Идем, скорее, — подгонял он. — Что ты встал, как дурак!
Райли ошарашенно моргал, пытаясь найти слова, чтобы объяснить всю глупость попытки Джека, но тут понял, что сержант пробежал мимо него к
проему в стене и со всей скорость помчался вперед. Никто в него не выстрелил и не поднял тревогу.
— Твою ж мать! — шёпотом выругался Райли.
Понимая, что сейчас не время злиться, он проворно последовал за другом, который ждал по ту сторону провала, довольно скрестив руки.
Райли бегом преодолел опасные метры, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Обессиленный, он привалился к стене, слушая довольные слова Джека.
— Порой самое простое решение является самым лучшим, — сказал
тот.
К счастью, пролом в стене они благополучно миновали, и возбужденные голоса караульных, занятых разбитыми стёклами монастыря, вскоре остались далеко позади.
Когда они достигли конца стены, которая закончилась у фасада домов на окраине города, Райли все еще думал о глупости, которую совершил Джек — им, несомненно, повезло, что их никто не заметил. Они остановились на мгновение, чтобы осмотреться, и присев почти на четвереньки, пробрались на ведущую к городу узкую мощеную улочку с двух— и трехэтажными красивыми зданиями.
То и дело они останавливались и прислушивались, вглядываясь в тени
у дверей и балконов. На этой улице, как и на всех остальных улицах Бельчите, царила непроглядная темнота; ни одно окно не светилось во мгле, ни единый лучик света не пробивался из-за дверей. Казалось, тёмные силы, сговорившись с занявший город армией, приложили все усилия, чтобы заставить чужаков зажечь фонарь или хотя бы зажигалку и тем самым обнаружить себя.
|
|
Наконец, они добрались до маленькой треугольной площади, где сходилось не менее семи улиц. Алекс Райли поднял голову и увидел на стене дома табличку с надписью «Площадь Сан-Сальвадор». Это место, разумеется, не было отмечено на примитивной карте, лежащей в кармане.
— И что теперь? — прошептал Джек, кивая в сторону семи улиц, расходящихся перед ними веером. — Куда идти?
Лейтенант пожал плечами.
— Понятия не имею, — признался он. — Но думаю, нам туда, — он указал в сторону двух улиц прямо напротив них, одна из них была чуть шире другой.
— Я за то, чтобы идти по узкой, — заявил Джек. — Она темнее.
— Конечно, — согласился Райли. — Но другая, похоже, приведет прямо...
Не успел он договорить, как впереди послышался шум шагов и голоса.
— Черт, патруль! — яростно выругался Джек, указывая в сторону широкой улицы, откуда приближались звуки.
— На вторую! Скорее! — прошептал Райли, бросаясь бегом через площадь и стараясь как можно меньше шуметь. — Бежим!
Они едва успели юркнуть в темноту переулка, когда на площадь вышли два солдата-марокканца и остановились в центре. Стоя в тени, в относительной безопасности, друзья наблюдали, как марокканцы прислонили винтовки к стене и спокойно курят, даже не подозревая, что в двух шагах от них притаились интербригадовцы.
— Еле успели, — фыркнул Джек.
Райли в ответ лишь кивнул и слегка хлопнул его по плечу, подталкивая вперед.
Эта улочка оказалась ещё более узкой, чем предыдущая, и нависающие балконы почти соприкасались у них над головами. Посмотрев наверх, Райли подумал, что жители соседних домов, высунувшись из окон, вполне могут пожать друг другу руки.
|
|
Через несколько сотен метров переулок кончался, сливаясь с другой улицей, и перед ними предстал шестиугольный силуэт церкви, ее высокий шпиль четко выделялся на фоне звездного неба.
— Вот она, церковь, — с улыбкой возвестил Райли. — И без охраны. Воистину, нам везет.
Джек тут же указал направо.
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — сказал он. Заинтригованный Райли посмотрел в указанном другом направлении,
и его сердце сжалось.
Примерно в пятидесяти метрах от них, на другой стороне площади, обсаженной хрупкими молодыми деревцами, возвышалась еще одна церковь, примерно тех же размеров и такой же постройки, как та, что стояла прямо перед ними.
— Еще одна церковь? — ахнул он. — Странно, почему малец не сказал, что здесь две церкви?
— И это еще не самое худшее. Присмотрись получше.
Райли пристально вгляделся в густую тень на площадь.
Сначала он ничего не увидел, кроме грузовика и пулемета, установленных позади баррикады из мешков с песком, но спустя мгновение краем глаза уловил какое-то движение, а в следующий миг разглядел несколько силуэтов, притаившихся за этими мешками, в нескольких метрах от дверей храма.
— Солдаты, — процедил он сквозь зубы.
— Их там никак не меньше полудюжины, — заметил Джек, опускаясь на корточки рядом с Райли. — И это еще только те, которых мы видим. И нам никак не пройти мимо незамеченными.
|
|
Алекс молча кивнул.
И тут же они услышали отдаленный смешок, подхваченный эхом. Оба вздрогнули, беспокойно переглянувшись.
Видимо, встреченный ими патруль теперь направлялся по той же улочке вслед за ними и вот-вот должен был показаться из-за угла.
Они не могли оставаться на том же месте, не могли вернуться назад, не могли незамеченными выбраться на площадь.
Спасения не было.
Райли схватил Джека за плечо, подталкивая его вперед.
— В церковь! Скорее! — прошептал он, толкая его к дверям ближайшей церкви.
В два прыжка они оказались перед тяжёлой дубовой дверью, которая, несомненно, тоже была заперта. Стараясь не шуметь, они навалились на неё изо всех сил, однако дверь не сдвинулась ни на миллиметр.
— Вот черт! — выругался галисиец. — Она заперта изнутри.
Алекс толкнул еще раз и лишний раз убедился, что дверь заперта наглухо.
Проникнуть в церковь не представлялось возможным, а шаги патруля приближались.
На Алекса нахлынуло чувство обреченности, и, пока Джек все еще толкал дверь, он сунул руку за спину и вытащил пистолет.
Спрятаться было негде, так что оставался единственный выход: застать приближающихся солдат врасплох и, воспользовавшись их замешательством и суматохой, попытаться бежать. Но если солдаты поднимут тревогу, едва удастся выбраться отсюда живыми.
Тут Райли уставился на какой-то предмет на высоте двух метров над их головами, хотя его мозгу потребовалось еще несколько мгновений, прежде чем он сообразил, что это такое.
Открытое окно.
— Джек! — прошептал он несколько громче, чем следовало. — Смотри!
Джек поднял голову и увидел то же самое, что и Райли.
— Лезем! — приказал лейтенант, бросился к стене и сплел ладони в импровизированную ступеньку. — Забирайся!
— Но...
— Кончай свои «но», черт бы тебя побрал! Забирайся ко мне на плечи. Джек растерянно заморгал, но все же послушался. Он явно
беспокоился за Райли, который дрожал от напряжения, стараясь выдержать вес упитанного сержанта.
— Черт, — прохрипел он, сгибаясь под тяжестью стокилограммового галисийца.
— Я не достаю до окна, — прокряхтел тот, отчаянно пытаясь дотянуться до отверстия в каменной стене, пока, наконец, не зацепился за
подоконник, после чего неуклюже полез внутрь.
Голоса караульных звучали все ближе, и Алекс понял, что у него осталось меньше двадцати секунд, чтобы добраться до окна, в котором исчез Джек.
Ухватившись за водосточную трубу у стены, Райли стал карабкаться вверх, как по канату, пока не поравнялся с окном, находящимся на полметра левее. Как и прежде Джек, он вставил носок ботинка в щель между камнями и вцепился в оконную раму. Но когда Алекс уже собирался забраться внутрь, нога сорвалась, и он повис на руках, болтая ногами в воздухе.
Слева послышался новый раскат смеха, обернувшись, он увидел светящийся в темноте огонек сигареты одного из солдат.
Райли тут же сообразил, что, если он разглядел огонек сигареты, то и они вполне могут разглядеть почти двухметрового человека, повисшего на стене, как обезьяна.
Он попытался нащупать ногами щели между камнями, чтобы хоть как-то закрепиться, но ноги безнадёжно срывались, по-прежнему болтаясь в воздухе.
Стиснув зубы, Алекс из последних сил пытался удержаться. Когда же силы стали его покидать и он не на шутку испугался, что сейчас с грохотом рухнет посреди улицы прямо под ноги патрулю, две могучие руки вдруг схватили его за запястья и втащили внутрь, словно куклу.
Когда его ноги уже скрывались в окне, каблук с глухим стуком ударился о подоконник, заставив двоих солдат, что как раз в эту минуту проходили под окном, поднять головы. К счастью, ноги Райли вместе с сапогами и каблуками успели скрыться внутри.
Оба интербригадовца застыли неподвижно, боясь услышать тревожные голоса или стук в дверь с проверкой, но через несколько секунд неопределенности, затаив дыхание, они услышали, как солдат сказал что-то явно смешное на арабском, а другой рассмеялся, затем оба голоса удалились.
Только тогда Джек и Алекс с пыхтением упали на пол, обессилев от напряжения и усилий.
— Еле ноги унесли, — сказал Джек. — Еле-еле.
— С завтрашнего дня, — задыхаясь произнес Алекс, — ты сядешь на диету.
Отдышавшись, они поднялись на ноги и в падающем через открытое окно свете звезд попытались разглядеть, где очутились.
К счастью, это оказалась не спальня, а что-то вроде кабинета, посреди
стоял большой дубовый стол, заваленный бумагами, а на стене висело огромное распятие.
— Что будем делать? — спросил Джек. — Вернемся на улицу?
— А смысл? В церковь с той стороны мы все равно не сможем пробраться, а другую наверняка тоже охраняют.
Джек долго обдумывал эти слова.
— Ну что ж, в таком случае... возвращаемся?
— Нет. Пока нет. Вернёмся, если совершенно точно убедимся, что другого выхода нет.
— Но что тогда? У нас тут на выбор целых две церкви, и ни в одну мы не можем войти.
— Не знаю, Джек. Но думаю, сначала стоит осмотреться, — он кивнул
в сторону стола. — Распятие на стене, а также то, что дом примыкает к церкви, должно что-нибудь да значить. Возможно, это дом священника и здесь есть потайная дверь или проход прямо в церковь.
Джек пожал плечами; вид при этом у него был далеко не самый оптимистичный.
— Мы уже добрались до реки, — философски изрёк он. — Теперь осталось лишь пересечь мост.
— Вот именно, — Райли хлопнул друга по плечу и, взявшись за ручку двери, повернулся к нему: — Ну что, ты готов?
— Нет, не готов, — честно признался Джек. — Но не намерен здесь торчать.
Райли повернул ручку и открыл дверь, уже собираясь перешагнуть порог.
И тут в двух шагах от себя он увидел ошеломленное лицо полной женщины лет шестидесяти. В левой руке она держала горящую свечу, а в правой — щипцы для снятия нагара. Она была в белой рясе, а черное покрывало укутывало ее с головы до ног.
— Что за... — начала она, едва оправившись от шока, однако так и не успела договорить.
Алекс тут же одной рукой зажал ей ладонью рот, а другой с силой втащил в кабинет, и Джек плотно закрыл за ними дверь.
Освещенная пламенем свечи монахиня опустилась на стул, глядя на интербригадовцев полными гнева глазами.
Джек закрыл окно, Алекс же, по-прежнему зажимая женщине рот рукой, попытался ее вразумить:
— Мы ничего вам не сделаем. Я лишь хочу задать вам несколько вопросов, и мы тут же уйдём, — и, приложив палец к губам, добавил: —
Если не будете кричать, никто не пострадает.
Однако, едва он убрал руку с ее рта, как монахиня истошно завизжала:
— Немедленно убирайтесь!..
Райли тут же снова зажал ей рот левой рукой, а правую сунул в карман брюк, выхватил оттуда «кольт» и направил его дуло прямо в лицо монахини, чтобы она могла хорошенько разглядеть оружие.
— Думаете, я шучу? — спросил он угрожающим тоном, наклоняясь к самому ее лицу. — Только попробуйте еще раз открыть рот — клянусь вашим богом, тут же пристрелю! Вам ясно? Кивните, если ясно.
Глядя Райли прямо в глаза, монахиня очень медленно кивнула.
— Значит, договорились, — сказал Алекс, разжимая руку. — Тогда давайте побеседуем. Итак, как вас зовут?
Казалось, плотно сжатые губы женщины сдерживали вспышку ярости,
и потребовалось время, чтобы они снова раскрылись.
— Кто вы такие? — спросила она, еле сдерживая гнев.
— Здесь вопросы задаем мы, — язвительно ответил Райли, вновь направляя на нее оружие. — Повторяю еще раз: как вас зовут?
— Вы думаете, что можете испугать меня этой пукалкой? — с вызовом ответила монахиня. — Выстрел услышат по всему городу, и уже через минуту сюда сбегутся солдаты.
Тогда Джек выхватил нож, отобранный у одного из караульных, которые, вероятно, так и сидели под деревом — связанные и с кляпами во рту.
— А если вот так? — глумливо спросил он.
Монахиня нервно сглотнула.
— Это дом Божий, — ответила она чуть менее надменным тоном. — Никто не вправе входить сюда с оружием. Здесь нечего брать.
— Мы не собираемся никого грабить, — объяснил Райли.
Но монахиня, судя по ее жестам, так и не успокоилась, более того, была близка к панике.
— А зачем тогда вы здесь? — встревоженно спросила она. — Предупреждаю, если вы поднимете на меня руку, гнев Божий падет на вас...
— Успокойтесь, бабуля, — ответил Джек, растягивая губы в улыбке и убирая нож. — Я вовсе не собираюсь резать вас на кусочки. Поверьте, я не настолько ужасен.
— Скажите, как вас зовут и что это за место, — снова потребовал Райли.
Монахиня как-то странно на него взглянула.
— Монастырь святого Рафаэля, конечно же.
— А вы...
— Сестра Каридад Дивина, — представилась она наконец. — Мать-настоятельница сестёр-доминиканок в Бельчите.
— Рад познакомиться, сестра, — ответил Райли. — Это — сержант Алькантара, а я — лейтенант Райли, мы оба из Интернациональных бригад.
Услышав эти слова, монахиня в ужасе отпрянула, откинувшись на спинку стула, как будто увидела самого дьявола.
— Красные! — ахнула она.
Райли пришлось снова зажать ей рот.
— Не орите, — приказал он твердо. — Мы ничего вам не сделаем. Я лишь хочу задать вам несколько вопросов. Понимаете?
Гордый взгляд монахини сменился испуганным, и на мгновение Алекс подумал, что по отношению к другим монахинями наверняка совершались зверства, раз их приход вызвал такую реакцию. Конечно, черная одежда и покрытые сажей лица, а также появление через окно тоже внесли свою лепту.
— Успокойтесь, пожалуйста, — убеждал он монахиню, дружелюбно ей улыбаясь и убрав оружие. — Мы всего лишь хотим знать, можно ли как-нибудь пройти отсюда в церковь, не выходя при этом на улицу. — Потом он вновь убрал руку и шёпотом произнёс: — Только, пожалуйста, не кричите.
Монахиня, казалось, немного успокоилась, по крайней мере, она смогла говорить.
— В церковь? — спросила она. — Но зачем? Что вам делать в церкви? Вы хотите украсть иконы? Неужели для вас нет ничего святого?
— Мы же вам сказали, что не грабители, — заявил Джек, теряя терпение. — Мы лишь хотим освободить нескольких крестьян, которых арестовали националисты, и думаем, что их заперли в церкви.
Райли искоса взглянул на сержанта. Он не собирался рассказывать монахине подробности, во всяком случае, не сейчас.
— Крестьян заперли в церкви? — удивленно переспросила она. — С чего вы это взяли? В моей церкви никогда никого не запирают.
— А в другой? — спросил Алекс, указывая в окно. — Вон в той, на другой стороне площади?
— В церкви святого Мартина Турского? — ещё больше растерялась она. — Но с какой стати там должны кого-то запирать? Для этого есть комендатура.
— Кто их знает, может быть, арестовали слишком много народа и в
камерах просто нет места. В общем, у нас есть основания считать, что их держат именно там.
— Наверняка для ареста есть причины, — воспряла духом монахиня.
— Уверена, они тоже красные, — добавила она с презрением. — Поделом им.
— Ах ты ж, чертова су... — не сдержался Джек.
— Сержант! — одернул сержанта Райли, прижав ему руку к груди, а затем, повернувшись к монахине, процедил сквозь зубы: — Сестра Каридад, иногда я забываю, ради чего сражаюсь на этой войне, но всегда находятся люди, подобные вам, которые помогают мне это вспомнить.
— Я ничего вам не скажу, — повторила мать-настоятельница, скрестив на груди руки. — Делайте со мной что хотите, но я не намерена вам помогать.
— Можно подумать, кому-то захочется с тобой что-то делать! — буркнул Джек. — Ишь, размечталась, старая ведьма!
— Уймись, Джек, — бросил Райли. — Все равно это не поможет. — Затем он повернулся к монахине. — Я лишь прошу показать нам, как незаметно проникнуть в церковь. После этого мы уйдём.
Галисиец многозначительно откашлялся и выглянул в окно.
— Мы же вам сказали, — продолжал уговаривать ее Райли. — Поверьте, мы не собираемся причинять вам неприятностей, сестра Каридад, нам лишь нужно найти этих людей и вывести их из города до рассвета.
— Я вам ничего не скажу, — надменно повторила монахиня.
Райли многозначительно посмотрел на сержанта, и тот чуть заметно кивнул.
— Ну что ж, — произнёс Райли и, резко дёрнув за шнур, сорвал штору. — Джек, заткни-ка ей рот!
Галисиец вытащил из кармана грязный платок и завязал монахине рот.
— Как вы сме... — это было последнее, что она успела выговорить. Райли тут же заломил ей руки за спинку стула, на котором она сидела,
и связал их шнуром от сорванной с окна шторы, пока Джек устраивал складывал на полу кучу из бумаги, Библии в красивом переплёте из бараньей кожи и тяжеленного фолианта, посвящённого житию святого Доминика Гусманского.
Монахиня наблюдала за их действиями с нарастающей тревогой.
— Ф-фто вы дефаете? — промычала она сквозь повязку.
Когда посреди комнаты образовалась изрядная куча бумаг и дерева, Райли выхватил зажигалку, поднёс ее к самому лицу доминиканки и щелчком высек огонь.
— Ну что ж, вы не хотели помогать нам по-хорошему, — спокойно произнёс он, — значит, будет по-плохому. Я предам огню все это здание вместе с вами и вашими сёстрами, а пока солдаты будут гасить пожар, мы с моим другом воспользуемся суматохой, чтобы освободить заключённых,
— объявил он с циничной улыбкой на устах. — Ну, что вы на это скажете?
— Г-г-г-г!
— Ах да, ничего не скажете, у вас же рот завязан... — Он повернулся к Джеку. — Очень жаль, что она отказывалась говорить, пока у неё была возможность, не находишь?
— Даже если она и хочет что-то сказать — перебьется, — подыграл ему Джек. — Подумаешь, одной пиявкой в мире будет меньше.
— Не стоит, Джек, — театральным жестом прервал его Алекс. — Мы должны уважительно обращаться с несчастной, она ведь вот-вот переселится в иной мир.
— Г-г-г!
Райли взял листок бумаги, поджег его зажигалкой и бросил его на кучу бумаги.
— Сейчас вы отправитесь прямиком в ад, сестра Каридад, — произнёс он ледяным тоном, направляясь к двери. — И если увидите тамошнего владыку, передайте ему, что я хорошо сделал свою работу.
— Г-г-г! Г-г-г!
Лейтенант открыл дверь и вышел, размашисто перекрестившись, Джек последовал за ним, закрыв за собой дверь с глухим стуком.
Бумага в комнате занялась, как и обложки книг, повалил густой черный дым.
— Г-г-г-г! Г-г-г-г! Г-г-г-г!
Дверь снова открылась, и в неё просунулось лицо Райли.
— Вы что-то сказали?
Монахиня уже чувствовала а лице жар от костра.
— Г-г-г-г! Г-г-г-г-г! Г-г-г-г!
— Ни слова не могу понять, — сказал Джек, тоже просовываясь в дверь. — Ничего не разберёшь сквозь кляп.
— И что будем делать? Оставим ее тут?
— Г-г-г-г! Г-г-г-г! Г-г-г-г!
— Как скажешь, Алекс, — пожал плечами Джек. — Ты здесь командуешь.
Райли сделал вид, будто на пару секунд задумался, и эти секунды показались монахине вечностью.
— Ну ладно, — устало вздохнул он. — Я вижу, наша подруга хочет что-то сказать.
Пошарив руками у затылка монахини, он снял повязку.
— Да! Да! — закашлялась она. — Я вам помогу! Только погасите огонь!
Райли чуть посторонился, и Джек выплеснул на костер полный
кувшин воды, обнаружившийся на приставном столике. От огня остались дымящиеся угольки.
— Ну хорошо, — сказал Алекс, развязывая ей руки. — Как мы можем незамеченными войти в церковь, а потом выйти из неё?
Женщина отчаянно заморгала: глаза у неё слезились от дыма.
— Никак не можете, — ответила она.
— Что, опять начинается? — спросил Джек, теряя терпение.
— Это правда. У церкви святого Мартина Турского только один вход, парадный. — Она вновь закашлялась. — Клянусь вам, — сказала она и перекрестилась.
Интербригадовцы молча переглянулись: похоже, монахиня не лгала.
— Черт! — выругался Джек, прислонившись к закрытому окну. — А ведь мы так близко...
— Нужно найти способ, — сказал Алекс, — Всегда можно что-то придумать.
— И что ты предлагаешь? Вход только один, и его охраняют солдаты. Чтобы пройти мимо них, нужно быть невидимками.
— Было бы неплохо, — поморщился Райли. — А вообще, можно...
можно...
— Можно что? — спросил Джек спустя несколько секунд, желая услышать окончание фразы.
Но Райли уже не слышал. Он неотрывно смотрел на мать-настоятельницу, ерзавшую под пристальным взглядом карих глаз лейтенанта.
— Что вы так смотрите? — спросила наконец монахиня.
— Что с тобой, Алекс? — встревожился Джек.
Райли потребовалась долгая минута, чтобы вернуться из раздумий, но вместо ответа он неожиданно спросил у монахини:
— Сколько сестёр в монастыре? Сестра Каридад растерянно заморгала.
— Что?
— Я спрашиваю, сколько монахинь в монастыре?
— Но почему... Почему вы об этом спрашиваете?
— Так сколько?
— Девятнадцать, не считая меня.
Райли кивнул, затем улыбнулся и пробормотал:
— Ну что ж, вполне достаточно.
— Достаточно? — переспросил Джек. — Но для чего?
По лицу Алекса расплылась широкая улыбка, в уголках рта собрались
морщинки.
— Чтобы стать невидимыми, дружище, — ответил он, хлопнув Джека по плечу. — Чтобы стать невидимыми.
— Ты, видно, спятил!
Именно так Джек прокомментировал идею друга, когда Райли закончил излагать свой план спасения.
— Может произойти что угодно... Нет, ничего не выйдет.
— И что же произойдет?
— Мать твою! Для начала — не стоит считать караульных слепыми или полными идиотами.
— Во-первых, ночь достаточно темна, а во-вторых, вряд ли монахини вызовут у них подозрения.
Джек собрался уже возразить, но вдруг понял, что Алекс опровергнет любое его возражение, сколь бы резонно оно ни звучало. В конце концов, решил он, лучший план они все равно не придумают.
— Ладно... — сдался он. — И как поступим?
— Прежде всего, разбудим остальных сестер, объясним им, что происходит, и велим побыстрее одеться. Об этом позаботится сестра Каридад.
Монахиня, уже стоявшая напротив стола, поправляла одежду, стряхивая с белой рясы серые хлопья пепла.
— Нет, — ответила она, не поднимая головы.
— Простите, не понял?
— Я сказала — нет, — повторила она, глядя ему прямо в глаза.
Райли сделал шаг вперёд и встал прямо против монахини; в его глазах загорелся дьявольский огонёк.
— Не испытывайте мое терпение, сестра Каридад.
— Я вам помогу, — заявила мать-настоятельница. — Если вы поможете нам.
— В смысле? — переспросил Джек, решив, что ослышался.
— Вы хотите вывести из Бельчите этих ваших друзей до того, как красные пойдут в наступление, так?
Райли не стал отвечать на этот явно риторический вопрос, стараясь понять, куда клонит доминиканка.
— Так вот, — произнесла она, сложив руки на груди и с вызовом глядя на двоих мужчин. — Я вам помогу, но за это вы поможете нам.
— Поможем вам? — спросил огорошенный Джек. — И чем же именно?
— Поможете покинуть Бельчите. Пересечь линию фронта, пройти
мимо позиций республиканской армии и добраться до безопасного места.
— Вы сами не знаете, что говорите, — сказал Райли.
— Я видела ваши войска, окружившие город, -ответила монахиня. — Если не случится чуда, — добавила она дрожащим голосом, — Бельчите будет разрушен.
— Нет, если они сдадутся.
— Вы же сами прекрасно знаете, что этого не случится, — возразила доминиканка. — Иначе вы бы не рисковали жизнью, пытаясь вытащить из церкви ваших красных друзей. Или я не права?
— Они нам не друзья, — подчеркнул Джек. — И вовсе не красные, насколько нам известно. По правде сказать, мы и сами не знаем, кто они.
Монахиня в недоумении нахмурилась.
— Но тогда... Тогда почему вы...
В ответ Джек лишь пожал плечами.
— А какая разница?
Монахиня прищурилась, силясь понять, насколько тот искренен.
— Вы понимаете, насколько опасно то, о чем вы просите, сестра
Каридад? — спросил Алекс. — Если нас схватят, то расстреляют всех.
— Вас и тех, других, без сомнения, — ответила она. — Что же касается нас, то мы всегда можем заявить, что нас заставили. В конце концов, — добавила она, комично-невинным жестом прикасаясь к маленькому деревянному распятию на шее, — мы всего лишь бедные беспомощные сестры.
Райли покачал головой.
— В любом случае, — обреченно произнес он, глядя на сержанта, — какая разница, восемь человек или восемьдесят? Так или иначе, у нас нет выбора.
— Но как мы все это провернем? — не унимался галисиец. — Незаметно войти в церковь, незаметно забрать оттуда пятнадцать или двадцать человек и так же незаметно вывести их из города — уже само по себе невозможная задача. А если мы еще и потащим с собой целую богадельню старых кляч в белом, — продолжал он, глядя на мать-настоятельницу, — то можно гарантировать — нас совершенно точно расстреляют.
— Знаю, знаю, Джек. Но я что-нибудь придумаю. Сейчас наша задача
— проникнуть в церковь, а для этого нам нужны они.
— А что будет с нами? — нахмурился сержант. — Ты серьёзно?
— Кончай вздыхать и давай шевелись! У нас и так осталось, — Алекс взглянул на часы и обеспокоенно поднял голову, — меньше пяти часов, чтобы всё завершить и вернуться в лагерь, прежде чем кто-нибудь заметит наше отсутствие.
Доминиканка вышла из кабинета и обошла один за другим шесть келий, разбудила монахинь и приказала им немедленно одеться и спуститься в часовню.
Затем все трое проследовали в часовню, которая соединялась с монастырем внутренним переходом. Часовня оказалась намного больше, чем они ожидали, ее украшали витражи и картины с изображением страстей Христовых.