- Что такое антропология?
Философская разновидность антропологии максимально сконцентрирована на представлении о самосознании человека, а естественно-научная антропология (все отрасли естествознания и генетическая психология) дают лишь представление о человеке как достаточно позднем итоге развития Земли, как существе, отличающемся от предшествующих ему форм в животном мире только степенью сложности соединения энергий и способностей, которые уже встречаются в низшей, по сравнению с человеческой, природе.
ФА - философское направление, сложившееся после второй мировой войны в Германии. Осн. идеи и методологические установки восходят к работам М. Шелера, Г. Плеснера.
Философская антропология охватывает реальное человеческое существование во всей его полноте, определяет место и отношение человека к окружающему миру.
Фундаментальным вопросом, объединяющим философскую антропологию 20в., является вопрос об определении человека (как в смысле поиска его сущностной определенности, так и в смысле логической дефиниции). По отношению к нему вопрос о природе человека, о смысле его существования, об отличии человека как формы жизни от других форм жизни или о специфически человеческом способе бытия может считаться вторичным. Независимо от того, исходит та или иная философия человека из “духа”, “души”, “свободы”, “личности”, “бытия”, “спасения”, “экзистенции”, “жизни” ит.д., во всех случаях вопрошание развертывается в одном направлении — определении того, что есть человек.
Шелер – немецкий философ, один из родоначальников философской антропологии как самостоятельной дисциплины, социологии и аксиологии – учения о ценностях. Он упрекает европейскую философию в том, что она забыла о синтезирующем для всего философского знания вопросе И. Канта: "Что такое человек?".
- Что такое человек? (Определение человека)
Человек является сложной целостной системой, которая, в свою очередь, является компонентом более сложных систем – биологической и социальной. Смысл проблемы антропологии можно охарактеризовать вопросом: «Как же исторически формировался человек как существо биосоциальное?»
В философской антропологии человек не просто находится в центре изучения философии, но и практически для всех ее школ, он является центром мира. Такой подход берет начало от известного принципа античной философии Протагора: "человек есть мера всех вещей". Антропоцентризм философской антропологии вытекает и из христианской идеологии — одной из основ европейской культуры. Именно христианство представляло человеко-центристскую идею земной жизни, утверждая, что человек — венец творения, что Бог, как творец, прежде чем создать человека первоначально обустроил всю Землю как специальную обитель для него.
- Что характерно именно для человеческого бытия?
Философская антропология есть в конечном итоге исследование структур специфически человеческого опыта мира, предполагающее его критическое прояснение и обоснование. В ходе последнего вычленяются следующие основные моменты:
1) человеческое бытие есть бытие осознанное; как бы ни интерпретировался данный постулат в Марксовом ключе (в качестве “осознанного бытия”), или в гуссерлевском (в качестве бытия сознания или “бытия осознанности”), его можно считать аксиоматичным; человек не просто есть, но определенным образом относится к своему бытию;
2) человеческое сознание есть самосознание. Если о сознании как способности отделения внутреннего от внешнего можно говорить и применительно к животным, то специфика человека в способности рефлексии, т.е. обращении сознания на самое себя;
3) человеческий опыт есть опыт практической активности. Человек сам творит мир, в котором живет. В этом смысле Гелен и Плеснер подчеркивают, что человек не “живет”, а “ведет жизнь”. В том же смысле неомарксизм говорит о человеческом бытии как “определении практики”;
4) модусом человеческого существования является возможность. Человек “есть” лишь в той мере, в какой он делает себя тем, что он есть. В этой связи марксистский тезис о человеческом “самопроизводстве”, хайдеггеровское положение о “проекте” и о Dasein как “можествовании”, сартровское понимание человека как “для-себя-бытия” (в отличие от чисто природного “в-себе-бытия”), описание Ясперсом “экзистенции” как возможности “самобытия” (Selbstsein—können), афоризм Блоха о первенстве становления по отношению к бытию и т.д. суть различные способы описания одной и той же ситуации.
Философская антропология, объявив себя основополагающей философской дисциплиной, пытается на основе тех или иных особенностей человека найти способы постановки и решения всех философских проблем.
В отличие от рационалистических учений, философская антропология вовлекает в сферу исследования душевно-духовную жизнь человека (эмоции, инстинкты, влечения), что зачастую приводит к иррационализму: представители данного направления абсолютизируют эту сторону внутреннего мира человека, умаляя разумное начало.
Основная линия этого течения – поиски антропо-биологических оснований человеческой жизнедеятельности, культуры, нравственности, права, социальных институтов. Общественная жизнь сводится к межличностным отношениям, которые основаны на естественных симпатиях людей.
В современной антропологической философии можно проследить две основных парадигмы: парадигму “жизни” и парадигму “существования”, или “экзистенции”. Первая восходит к Ницше, вторая к Кьеркегору. Парадигма жизни связана с выдвижением на первый план того обстоятельства, что человек есть витальное существо, а значит, составная часть жизненного (т.е., в конечном счете, природного) процесса. В рамках этой парадигмы развиваются весьма различные антропологические концепции от спиритуалистического витализма Бергсона и биологистского витализма Л.Клагеса до механицистского эволюционизма и социал-дарвинизма, от философски ориентированной биологии (Я.Икскюль) до биологически ориентированной философии (Г.Дриш). Основание второй из названных парадигм образует тезис Кьеркегора о человеке как “самости”: в качестве таковой он, с одной стороны, есть результат собственного “полагают”, а с другой —застает себя в бытии как нечто уже “положенное”. Отсюда вытекает диалектика “самополагания” и “положенности”, предстающая в экзистенциализме как диалектика “проективности” и “брошенности”, “свободы” и “фактичности”.
В качестве направления исследований, претендующего на статус самостоятельной философской дисциплины, философская антропология возникла в кон. 1920-х гг. в Германии, а затем распространилась в ряде других стран, прежде всего в Австрии и Швейцарии. Это было обусловлено пристальным интересом философской мысли к вопросу о критериях, определяющих, что является истинно решающим в человеческом поведении, и какие из конфликтующих диспозиций актуального поведения человека (природа или социум) входят в нормативные понятия его родовой сущности и человеческого потенциала. Философская антропология в ответах на эти вопросы во многом опиралась на идеи своих предшественников и, особенно, выводы философии жизни (В. Дильтей) и феноменологии (Э. Гуссерль).
Общепризнанные классики в этой области Шелер, Плеснер и Гелен. Фундаментальные работы: “Положение человека в космосе” Шелера (1928), “Ступени органического и человек” Плеснера (1928) и два трактата Гелена: “Человек. Его природа и положение вмире” (1940) и “Первобытный человек и поздняя культура” (1956).
Общим для всех перечисленных мыслителей является понимание философской антропологии как науки. Это влечет за собой отказ от таких традиционных для философии человека концептов, как “дух” и “экзистенция”. Как идеализм, так и экзистенциализм препятствуют верному уразумению существа человека. Идеализм занят метафизическими спекуляциями о Боге, свободе и бессмертии; экзистенциализм, хотя и декларирует разрыв с прежней метафизикой, покоится на далекой от живой человеческой конкретности рефлексии.
Макс Шелер (1874–1928)
Шелер остро ощущал кризис европейской культуры, источником которого он считал культ выгоды и расчета. Кризис общества, социальные противоречия и другие коллизии для М. Шелера — проявление кризиса человека, его личности М. Шелер пишет, что человек никогда не был столь "проблематичным" как в XX веке.
- Как думаете, почему остро проблема человека встает именно в 20 веке?
Задача философской антропологии, полагает М. Шелер, показать, как из структуры человеческого бытия вытекают все свершения и дела человека: язык, совесть, государство, наука, мифы, идеи и многое другое, характеризующее человека.
Показывая связь этой своей концепции философской антропологии с прошлыми учениями, М. Шелер говорит о том, что многие мыслители прошлого, как, например, Б Паскаль, отводили человеку определенное место в космосе (универсуме), ориентировали свои исследования на постижение его сущности и существования. Форма, в которой ставились тогда антропологические вопросы.— случаен ли человек, есть ли он существо, устремленное на себя или Устремленное на Бога, как и из чего произошел человек, чем он отличается от Бога и от всех промежуточных образований, (ангела, героя, демона, призрака), стоящих между ним и Богом, — исторически преходяща, но сущность их одна: человек есть существо столь обширное и разнообразное, имеет столь много сторон, что поэтому неудивительно, что все его определения малоудачны и выглядят малоподходящими. Объективно обусловленный и постоянно растущий интерес к общественной жизни, к человеку, заключающему в себе тайну мира, был неизбежным, он свидетельствовал о возрастающем антропологическом интересе. Собственно этот интерес, как считал М. Шелер, и сделал возможным формирование философской антропологии, способной быть мировоззренческой основой для всего знания о человеке и обществе.
Согласно Шелеру, принципиальное отличие человека от других живых существ состоит не в наличии “внутреннего”, не совпадающего с “внешним” (такое характерно уже для растений), и не в “сознании”, т.е. в способности переживания и “обратного сообщения о состояниях своего организма” (этим обладают уже животные), а в способности опредмечивать свои психические состояния (т.е. в само-сознании). Благодаря свойству занимать дистанцию по отношению к “самому себе” человек есть единственное существо, “обладающее” телом (Körperhaben); животное, будучи тождественно своему телу (“плоти”. Lein),представляет собой лишь “бытие-телом”, “телесное бытие” (Leibsem). Если животное прочно связано со средой своего обитания (umweltgebunden), то человек открыт миру (weltofien). Разрыв со своим непосредственным окружением, эксцентричность (в отличие от “центричности” животных) и определяет особое положение человека в космосе.
Для обозначения человеческой уникальности Шелер пользуется традиционным философско-религиозным термином “дух”. Но содержание этого термина в шелеровском учении далеко не тривиально. Казалось бы, Шелер вполне в русле христианско-аскетической традиции определяет дух как “принцип, противоположный всей жизни вообще”; важнейшая его характеристика “экзистенциальная независимость от органического”, “свобода”, возможность “отрешения от жизни и от всего, что относится к жизни, в т.ч. от собственного, связанного с влечениями интеллекта”. Но одна из основных идей Шелера состоит в демонстрации “единства духа и жизни”, а это значит в опровержении восходящего к Декарту и утвердившегося в европейской философии разрыва разумной (непротяженной, бестелесной) и материальной (телесной, протяженной) субстанций. Полемизируя с психофизическим дуализмом, Шелер ставит вопрос об “оптически едином жизненном процессе”, различными сторонами которого являются физиологические и психологические процессы. Он предупреждает как против веры в возможность без остатка свести те или иные жизненные проявления к физико-химическим процессам, так и против абстракций, которыми оперируют сторонники “чисто” психологических объяснений человека, при которых все проявления человеческой жизни истолковываются как результат “психической жизни”, или “жизни души”. Концепция “жизни”, развиваемая Шелером, полемически заострена и против витализма, “переоценивающего объяснительный принцип жизни в противовес духу” (Джемс, Дьюи, Ницше), и против натурализма (выделяются два варианта последнего: материалистический, от Эпикура до Ламетри, и сенсуалистический, от Д.Юма до Маха). Поскольку “принцип духа” есть способность вступать в отношение к своей собственной природе и, в частности, утверждать или отрицать свои влечения, Шелер не может пройти мимо “негативных теорий человека”, в том числе мимо “теории вытеснения” Фрейда. Почему в одних случаях вытеснение ведет к неврозу, а в других к созданию произведений высокого искусства? Фрейдовское понятие сублимации слишком узко, чтобы объяснить динамику духа. Сублимацию следует понимать в спинозовско-кантовском смысле. На этом пути Шелер намерен построить такую картину мира и концепцию человека, которые помогут снять противоположность “телеологического” и “механистического” объяснения действительности.
Характеризуя вклад М Шелера в создание и осмысление философской антропологии, обратим внимание на два важнейших положения его учения:
Во-первых, для М. Шелера первичным в системе "человек—общество" является человек как некий центр, в котором пересекаются его различные связи с миром. Он пытается найти и определить сущность этого центра — персонального бытия человека, понять единичность (уникальность), самоопределяемость (свободу) и саморегуляцию (целостность) человека как центра мира. При этом подлинным персональным бытием личности, где имеет место и единичность, и самоопределяемость, и саморегуляция, с его точки зрения, выступает любовь (любящее бытие).
Во-вторых, антагонизм личности и общества, равно как и саморазорванность личности определяют шелеровское представление о человеке как существе, в котором пересекаются две его сферы (атрибута). Этими двумя атрибутами, составляющими сущность человека, являются: "порыв" — некое витальное ядро (это влечения, аффекты человека, т. е. все, что несет собой природное, органическое в жизни) и "дух", как единство того, что именуют разумом и переживаниями (это доброта, любовь, раскаяние, почитание — все то, что есть свобода, отрешенность от принуждения, давления от органической жизни).
М. Шелер считал, что качество, которое делает человека человеком, находится вне жизни в широком смысле этого слова. По мнению М. Шелера, — это дух. Дух противостоит всему, ибо дух сверхприроден, он происходит от Бога. Иначе говоря, человек у М. Шелера — это духовное существо, связанное с Богом. Нетрудно во всем этом видеть аналогию с известным евангельским изречением: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог".
Основную особенность человека М. Шелер видит в его устремленности к Богу, поэтому наиболее совершенной личностью, по М. Шелеру, является святой.
М. Шелер признает, что все ценности (религиозные, философские, эстетические, научные и т. п.) даны человеку постольку, поскольку он находится в обществе. Однако способ их восприятия человеком М. Шелер никогда не объясняет социологически — воздействием общества. Он полагает, что эти ценности "наслаиваются" на извечное антропологическое ядро индивида, первичное по отношению к его социальности.
М. Шелер критикует западно-европейское общество за то, что моральные, философские, да во многом и религиозные ценности, отодвигаются людьми на задний план. И рекомендует придать им то значение, которое они некогда имели. В этом, по мнению М. Шелера, выход из кризисной ситуации, в которой оказалось общество.
Таким образом, человек, занимая центральное место в философии М. Шелера, является духовным существом, а основными принципами бытия человека выступают могущественный, но слепой жизненный порыв и все постигающий, но немощный дух.
Трактат Шелера отвлек внимание публики от монументального труда Плеснера. Последнему дважды неповезло: оказавшись поначалу в тени Шелера и Хайдеггера (“Ступени органического и человек” вышли через год после “Бытия и времени”), он впоследствии “потерялся” для читателей между двумя столпами философской антропологии, Шелером и Геленом. Между тем антропологическая теория Плеснера не только отличается безусловной оригинальностью, но и более тщательной, чем у Шелера, разработанностью.Плеснер задумывает философскую антропологию как строгую науку, которой “философия истории” и“философия культуры” враждебны по определению. Антропология, не порвавшая с парадигмой “духа” или “культуры”, игнорирует сущностное измерение человеческого бытия. Дело не в банальной констатации того обстоятельства, что человек есть часть природы, а в учете и продумывании особых “позиций опыта”, присущего человеку. Антропология должна быть построена на основе философии “живого бытия” и его “естественных горизонтов”. Человек рассматривается здесь не как объект (науки) и не как субъект (автономный источник своих собственных определений, как его понимает философский идеализм), а как объект и субъект своей жизни. Исследовать человека необходимо не как “тело” (предмет объективирующих процедур естествознания), не как “душу” или “сознание” (объект психологии) и не как абстрактного субъекта,подчиненного законам логики и нормам этики, а как психофизически нейтральное жизненное единство.
Философская антропология у Плеснера часть широко задуманного философского проекта, долженствующего снять расщепление познания на естественные и гуманитарные науки. Понятие “жизнь” охватывает у Плеснера не только социально-культурные, но и природно-органические формы. Философская антропология, по Плеснеру, может быть построена только вместе с философской биологией.Необходимо не утверждение “особого положения” человека в космосе, не противопоставление человеческого природному, а поиск сущностной определенности человека в сравнении с другими живыми существами. Плеснер опять-таки в противовес дуализму традиционных антропологических учений исходит не из понятийных дихотомий “тело—среда” (LeibUmwelt), “личность—мир” (Person—Mitwelt), а из корреляции жизненных форм и сфер (таковых три: растительная, животная и человеческая). Для разработки такой феноменологии форм жизненной организации, где человек выступает одной из ступеней “органического мира”, не годится ни категориальный аппарат естественных наук (несмотря на всю важность достижений теоретической химии, биохимии и генетики), ни понятийный аппарат психологии (будь то Фрейд с“влечением” или Шелер с “порывом” и “духом”). Специфика человека, тот разрыв, который имеет место при переходе от ступени животного к ступени человеческого, описывается Плеснером как “естественная искусственность” (natürliche Künstlichkeit), “опосредованная непосредственность” (vermittelte Unmittelbarkeit), “утопическое местоположение” (utopischer Standort): человек “ведет” свою жизнь, посредством собственной активности он должен стать тем, что он с самого начала уже есть; он живет, сохраняя известную оптическую дистанцию к внешнему миру, его отношение к другим видам сущего опосредованное, но его знание о них непосредственное; он лишен основания, основан в буквальном смысле на “ничто” и потому нуждается в трансцендентных опорах. Итоговой формулой человеческой ситуации выступает у Плеснера “эксцентрическая позициональность”.
Антропология Плеснера развертывается в сознательной и последовательной оппозиции экзистенциальной философии человека. Плеснер отказывает Хайдеггеру в правомочности претензий на создание онтологии. Более того, утверждение, что исследование внечеловеческого бытия возможно только на основе экзистенциальной аналитики человеческого бытия (Dasein), Плеснер обвиняет в антропоцентризме; сам проект “Бытия и времени” есть для Плеснера в конечном счете возвращение в русло немецкой идеалистической традиции с ее приматом “внутреннего” и редукции действительности к действительности “духа”.
Немецкий философ Арнольд Гелен (1904—l976) отказывается от “метафизики”, т.е. от спекулятивно-философской традиции вообще; он намерен построить философию человека, исходя исключительно из философии природы. Исходный пункт геленовской антропологии человек — неукорененное в природе, лишенное прочной позиции в мире животное. В отличие от других живых существ человек, как его определил в свое время Гердер, есть “недостаточное существо” (Mängelwesen); ему присущи обделенность инстинктами и неспециализированность органов чувств. Это побуждает человека к деятельности; ее результатом и одновременно условием является искусственный мир культуры. Культура (язык и техника) становится тем специфически человеческим окружением (Umwelt), в котором это беспомощное существо только и может выжить. Оппозиция человека естественного (Naturmensch) человеку культурному (Kulturmensch) оказывается поэтому бессмысленной. Человек по определению не может не быть существом культурным (Kulturwesen).Основная фикция культуры “разгрузка” (Entlastung), она освобождает человека от давления раздражителей внешней среды, позволяя осуществить их отбор, а также от переизбытка влечений. Биологическим устройством человека обусловлено его отношение не только к миру, но и к самому себе, а именно: в человеке как существе культуры заложен разрыв между влечением и действием, он изначально обладает способностью формировать влечения, не заданные инстинктами.
В результате у Гелена получается, что культура — это как бы итог биологического овладения человеком естественной природой.
Корректируя впоследствии свою позицию, Гелен развивает концепцию институтов: если прежде он оперировал абстракцией единичного человека, то в работе “Первобытный человек и поздняя культура” (1956) он ставит акцент на социальном существовании человека. Институты суть заменители инстинктов(Instinktersatz), осуществляющие внутреннюю и внешнюю “стабилизацию”. Они, во-первых, дают человеку возможность отбора из бесконечного множества раздражителей и тем самым помогают ему ориентироваться в мире, во-вторых, избавляют его от необходимости проявлять беспорядочную активность, рационализируя существование и создавая резервы времени для “бесцельных занятий”; в-третьих, институты освобождают индивида от необходимости постоянного принятия решения (основные рецепты действия уже заложены в институтах), подкрепляя и легитимируя личностные мотивации.
Мотивы человеческого поведения упираются в биологические механизмы. Важнейшую роль в них, по мнению Гелена, играют инстинкты агрессивности и взаимности. Поскольку человек в силу своей ущербности является нестабильным существом, то по природе он неизменно враждебен другому человеку. Культура (государство и другие социальные институты) снимает избыток побуждений человека, отчасти нейтрализуя эту враждебность человека к другим людям. А. Гелен развивает мысль о том, что человек обременен потребностью вырваться uз под давления извне (мира культуры), эта потребность заложена в ядре о конституции. Однако мир культуры (разного рода социальные институты) решающим образом противодействует этому.
Важное место в антропологической теории А.Гелена сводится к вопросу о том, как выживает человек. С его точки зрения жизнь человеческих сообществ регулируется несколькими основными инстинктами. (Он называет их такжe социальными peгyляторами). Эти инстинкты есть и у животныx и у людей и они поддаются обьективному биологическому описанию. А. Гелен выделяет три основных регулятора-инстинкта
— инстинкт заботы о потомстве;
—инстинкт восхищения перед цветущей жизнью и сострадание перед жизнью гибнущей;
— инстинкт безопасности.
В результате воздействия этих инстинктов у человека формируется три этоса биологического происхождения которые предопределяют солидарность или конфликтность общественной жизни людей. Так, например, из инстинкта заботы о потомстве (детеныше) вырастает идеология гуманизма, а из инстинкта восхищения и сострадания — потребительства. Из инстинкта (потребности) безопасности возникает государство, формируется этика "закона и порядка".
Социальное положение человека у А. Гелена во многом определяется ролью того или иного инстинкта, его развитием. Так, например, порожденная инстинктом восхищения, этика потребительства первоначально была свойственна только буржуазии, теперь же ее приняли практически все другие социальные группы, а из синтеза идеологии гуманизма — взглядов интеллектуалов и этики потребительства — возникает идея социализма.
Таким образом, в философско-антропологической теории А. Гелена можно видеть как "биологическая ущербность" человека предопределяет и его самого и его социальную жизнь.
Подобные идеи о человеческой сущности развивает и известный австрийский этолог и философ, лауреат Hoбелевской премии Конрад Лоренц (1903—1989).
К. Лоренц исходит из биологической природы человека, определяемой его инстинктами. Система инстинктов представляет собой более или менее целостную систему взаимодействии между множеством независимых переменных — питание, размножение, половой инстинкт и т. п. Будучи неизменными по форме каждый инстинкт имеет свою особенную власть над всем организмом и в своих действиях не зависит от целого. Вот почему, подчеркивает К. Лоренц, человек — это как бы корабль, которым командует множество капитанов. У человека все эти капитаны могут находиться на капитанском мостике одновременно, и каждый волен высказать собственное мнение. Иногда они приходят к разумному компромиссу и тогда имеет место наилучший вариант решения проблемы, но порой придти к соглашению не удается и тогда корабль, как говорится, плывет "без руля и без ветрил".
К. Лоренц считает, что подлинным первичным, направленным на сохранение вида, инстинктом является агрессия (нападение, применение силы, злость) — естественное генетически врожденное свойство, которое присуще и животным, и человеку Интересно, что, по Лоренцу, агрессия коренится и проявляется в социальных связях людей, ибо любой общественный ритуал — это переориентированный, сохраняющий их вид, инстинкт агрессии По Лоренцу, любое отклонение от принятых форм общения вызывает агрессию и потому члены группы вынуждены выполнять установленные социальные нормы.
Он утверждает, что по сравнению с животными у современного человека имеет место фатальное возрастание его агрессивных инстинктов, поскольку социальные условия, в которых сейчас живет человек все более провоцируют его на нее И хотя агрессивность подавляется, тем не менее она постоянно требует выхода, проявления
Главная опасность инстинкта, в том числе и инстинкта агрессии, с точки зрения К Лоренца, состоит в его спонтанности Если бы инстинкт, указывает Лоренц, был лишь реакцией на определенные внешние условия, то положение человека не было бы так опасно, как в действительности. Однако агрессия — это не только реакция на определенные (конкретные) внешние условия (объекты): на скучен. ность в общественном транспорте, грубость окружающих людей, глупость политиков Наиболее серьезную опасность грозящую человечеству в современных условиях культурно-исторического и технологического развития представляет собой, по Лоренцу, его внутривидовая агрессия. Последняя связана еще и с тем, что человек обладает средствами, которые многократно могут усиливать мощь проявлений агрессивного инстинкта. Так, например, корень проблемы войны и мира, по Лоренцу, лежит в генотипе человека Наличие атомного оружия и склонность к агрессии навсегда лишило общество точки опоры. Очень велика вероятность того, что человечество покончит с собой. И, если это будет не атомная смерть, то медленная смерть вследствие отравления окружающей среды и ее уничтожения всякими недальновидными действиями человека.
Вместе с тем, нельзя не признать, что отношение К. Лоренца к агрессии все же далеко от того, чтобы считать ее чем-то метафизическим и полностью неотвратимым Ссылаясь на древнекитайскую пословицу: "не все люди есть в зверях но все звери есть в людях", К. Лоренц доказывает, что последнее обстоятельство совсем не означает, что "зверь в человеке" с самого начала являет собой нечто злое и опасное, что надо немедленно искоренить По его мнению, агрессию нельзя исключить только избавлением людей от всевозможных раздражающих ситуаций или с помощью моральных, правовых и прочих запретов и сдерживаний, но ее можно перевести на эрзац-объект, сделать сублимированной реакцией. Можно поддерживать воодушевление (некий священный трепет) людей, например, определением ценности, которую надо защищать или указанием на врага, против которого надо сплотиться, или нахождением сообщников, с которыми человек чувствовал бы себя заодно.
Подводя итог подчеркнем, что жизнь человека диктует ей не только разумом и традициями культуры, усвоенными им в процессе воспитания и совместной жизни с другими людьми. Жизнь человека подчиняется и закономерностями биологического порядка, т. е. обстоятельствам, присущим любому филогенетически возникшему поведению. Человек живет в природной среде, вне которой нет его социальной жизни, да и сам он является биологическим организмом тоже. Человек не может изменить того, что он является частью природного мира и связан с ним теснейшими узами. Однако он все время стремится выбраться и выбирается из чисто природного состояния. Его нормальным состоянием является то, которое соответствует его сознанию должно быть создано и создается им самим.
Для биологического направления философской антропологии свойственно видеть определение, сущность человека исключительно в самой его природе, т. е. природном естестве как некоей объективной данности его рода. Так, для А. Гелена, например, человек из-за природной ущербности предопределен к деятельной активности, реализующей себя в различных формах эрзац-культуры. Для К. Лоренца человек — "заложник" врожденных инстинктов, главным из которых является агрессивность. Получается что социум, культура — это ни что иное как превращенная форма биологической природы человека. Человек — это беспомощное, всеядное существо, получившее в обладание уникальные и мощные средства — оружие и абстрактное мышление, которые деформируют его естественные наклонности в неблагоприятном направлении, порождая все многообразие социальных проблем.
Абсолютизация биологического в определении человеческой сущности практически сводит на нет другие важные аспекты проявлений этой сущности.
Ротхакер критикует своих предшественников за абстрактность: говорить о “человеке” вообще столь же бессодержательно, как и об “искусстве” или о “языке” вообще, люди живут в конкретных обществах, которые и образуют специфически человеческую среду (Umwelt). Человек как конкретный индивид всегда определен жизнью конкретного (культурного, языкового, этнического и т. д.) сообщества, его традициями, привычками, установками. Эту определенность Ротхакер называет “жизненным стилем”. Философская антропология для Ротхакера по необходимости является “культурной антропологией”, которую нельзя развивать по пути, предложенному Геленом, ибо последний склонен рассматривать общественно-исторические категории в качестве биологических констант.
Известный немецкий философ, представитель марбургской школы неокантианства Эрнст Кассирер (1874—1945 гг.) доказывает, что проблема человека — это "архимедов рычаг" философского познания, и ключ к такому постижению человека — символ. Человек живет не просто в естественном универсуме, а в символическом мире т. е, во Вселенной Культуры. Язык, миф, искусство, религия — символические части этой Вселенной. Именно в этой Вселенной и существует человек. По Кассиреру, человек до такой степени пронизан этим миром символов, живет в языковых формах, религиозных обрядах, что не может знать и видеть себя иначе, чем через подключение этих искусственных сред.
Итак, в соответствии с учением Э. Кассирера, между человеком и миром находится посредник и этим посредником выступает символ. Символическая Вселенная определяет человека настолько, что он осознает себя только через нее. Это значит, что человек — существо культурное, а культура есть не более как совокупность символов. Следовательно, делает вывод Э. Кассирер, человек — это не столько Homo sapiens, — человек” разумный, сколько Homo simbolicum — человек символический.
Без символов, полагает Э. Кассирер, жизнь человека была бы блокирована (ограничена) границами его биологических потребностей и его практическими интересами. Человек не нашел бы доступа в мир идей, которые открывают ему с разных сторон искусство, религия, философия, наука Согласно Кассиреру, символ — продукт человека и всегда функционален. Это функция идеальная, ибо содержание символа не зависит от бытия. Подчеркнем эту важнейшую кассиреровскую мысль о том, что именно человек созидает символы, что символы порождаются фундаментальными структурными элементами самого человеческого чувственного опыта. В символах выражаются интуитивные структуры человеческих аффектов, надежд, страхов, иллюзий и разочарований.
По Кассиреру, символ не существует как фрагмент действительности, это то, что он значит, или иначе: имеет значение Однако, с точки зрения Кассирера, символ имеет значение лишь только по отношению к человеческому духу. С одной стороны, человек формируется в деятельности во взаимодействии с символами, ибо он — функция символов, но с другой стороны, мир символов зависит от сознания человека. Иначе говоря, исходным пунктом в философии Э. Кассирера является символическое мышление, а уж от него происходит и символическое поведение человека.
Задаваясь вопросом о познании символов, Э. Кассирер утверждает, что познать символы нельзя, их можно только истолковать, т. е. придавать им некий смысл, или рассмотреть в более широком контексте. В кассиреровском понимании, вся деятельность человека есть деятельность символическая, символ отнюдь не является формой отражения, совсем наоборот, действительность в символе не конструируется.
Таким образом, анализ культурной антропологии Э. Кассирера показывает, что человек и вся его общественная жизнь сводится к культуре. Культура выступает самодовлеющим основанием определения человека в теории Э. Кассирера.
С точки зрения философской антропологии человек:
– уникален и универсален (он венец природы, которому нет равных, он обладает уникальными способностями, но он и универсален, ничто ему не чуждо – ни космос, ни грубые инстинкты, ни возвышенная, утонченная деятельность);
– является соотношением внутреннего и внешнего (духовный мир человека – это его внутренняя доминанта, но она символизируется в различных формах его деятельности, в игре, труде, художественном творчестве, после чего он оказывается существом социальным, общественным);
– это единство, состоящее из частей (человек биологический, разумный, действующий, рациональный, чувственный, этический – все это объединено в каждом конкретном индивиде);
– это существо историческое, и в качестве такового он стремится органично внедриться в будущее (человек обеспокоен своим будущим, потому что его везде ожидают кризисы, он и есть общество кризисное);
– ему не избежать бремени ответственности перед самим собой (понимая это, он видит выход из ситуации в синтезе гуманистических позиций и идеалов, равно как и в их обновлении).
Для представителей этого направления определение человека никогда не может быть завершенным, т. к. незавершенным, открытым остается само существование человека.