Первое направление, как и само возникновение истории детства, справедливо связывают с именем французского историка Филиппа Арьеса и его книгой «Ребенок и семейная жизнь при Старом Режиме» (Париж, 1960; русское переиздание — Екатеринбург, 1999). Она включала следующий комплекс идей:
1. Детство в прошлом существовало не всегда, оно стало
осознаваться взрослыми («возникло») только с XVII века,
когда дети стали восприниматься как слабые существа,
за которых взрослые несут ответственность. А детство стало пониматься как особый период в жизни каждого чело
века, требующий определенного отношения со стороны
взрослых.
2. Для средневековья было характерно восприятие учащегося («школяра») как взрослого человека. «В средневековом обществе, как только ребенок начинал ходить в школу, приступал к учению в разнообразии его возможных форм, тут же он вступал в мир взрослых и уже считался таковым»,— пишет О. Е. Кошелева.
История детства (не как направление в науке, а как часть
прошлого) — это история постепенной утраты детьми свободы сначала через усиленную заботу о них в аристократических семьях, затем распространение такого «заботливого» отношения на остальные слои общества.
Другое направление в западной истории детства можно условно назвать психоисторическим. Его представители - Эрик Эриксон с его книгой «Юность Лютера», Ллойд Де Моз (США) с работой «История детства» (Нью-Йорк, 1974) и, наконец, знаменитый и модный сегодня в нашей стране Мишель Фуко. Он отводит истории детства значительную часть в своей «Истории сексуальности» и считает детство важнейшей областью при изучении истории повседневности - - методологического ключа к постижению прошлого.
Их взгляды объединяет следующее:
1. История детства с древности до современности — это история все более гуманного отношения взрослых к детям. Пять типов этих отношений были представлены Де Мозом: первобытное «равнодушие» взрослых к детям, фатальное отношение к их утрате (первобытность); бросание взрослыми детей, восприятие детей как материала, пригодного для любых взрослых преобразований детской природы (средневековье); преувеличение роли правильно организованного (идеального) воспитания в эпоху Просвещения; разделение теорий социализации и воспитания для ребенка из «верхов» и «низов» общества в XIX веке; идеи помощи и поддержки ему, сохранении детской индивидуальности во второй половине XX века.
2. Люди агрессивны по своей природе, а дети слабы, поэтому насилие над ними неизбежно. Историю движет конфликт отцов и детей, поколений, но в ней этот конфликт постепенно приобретает все более цивилизованные формы, что позволяет наблюдать прошлое как постепенное «раскрепощение детства». Другими словами, педагогическое насилие будет существовать всегда, но его цивилизованность будет возрастать.
3. Родители определяют свое отношение к детям на основании собственных детских воспоминаний, возможны и мстительность за пережитое, и стремление осуществить мечту в своих детях. Но и то, и другое есть нарушение детской свободы, самобытности личности, по сути, педагогическое насилие. Понимание же действительных детских потребностей встречалось (и встречается) среди взрослых редко. И это вневременное («вечное») явление.
Применима к истории детства и общая трактовка М. Фуко, воспринимающего любое прошлое как переход от внешнего контроля в эпоху Средневековья - через контроль внутреннего мира человека в XIX-XX веках - к самоконтролю в будущем.
Третье направление представлено книгами Дэвида Ханта «Родители и дети в истории. Психология семейной жизни во Франции в начале Нового времени» (1970) и Лоуренса Стоуна «Семья, секс и брак в Англии. 1500-1800».
В них декларируется следующие идеи:
1. Единой тенденции в развитии детства в прошлом не существует, история детства конкретна в своих проявлениях для разных стран и эпох, в ней действуют не только прогрессивные, но и регрессные процессы.
2. Родиной педагогической демократии и гуманного отношения к детям являются США, где эти черты наиболее
проявлялись в истории американской семьи. Затем эти веяния распространялись по миру через Англию и ее колонии. Поэтому демократичное, гуманистическое отношение к ребенку, противостоящее педагогическому авторитаризму, является общемировой перспективой.
3. Отношение взрослых к детям в прошлом нельзя считать жестоким по сравнению с современным. Это было вынужденное социальными условиями существования отношение. Экономическое выживание общества, массовое педагогическое невежество стали главными факторами такого отношения.
Несколько особняком стоит четвертое направление, которое представлено в работах Нейла Постмена «Исчезновение детства» (1982) и Кармена Лука «Педагогика, книгопечатание, протестантизм» (1989):
1 Развитие детства в истории зависит от нескольких ключевых факторов, таких, например, как массовая грамотность, резко отличившая теперь взрослого от ребенка. Или книгопечатание, сделавшее спасение души частным делом каждого. Протестантизм сделал необходимым распространение грамоты (и через нее религиозной идеологии), что стимулировало создание массовой светской школы. Таким образом, детство — это лишь временный этап в истории человечества, когда отношение к ребенку было особым, резко отличным от отношения к взрослым людям. И это было определено ситуацией, факторами почти случайными.
2. Сегодня они уже перестают действовать, теряют значение, что приводит к постепенному «размыванию границ детства», например, из-за воздействия на детей средств массовой информации, постепенного снятия для них ранее существовавших запретов, установленных сообществом взрослых, изменение отношения к тому, что позволено знать детям.
Существенные добавления были сделаны представителями пятого направления, к которому принадлежат Артур Вильсон, Суламифь Шахор («Детство в средние века», 1990), Барбара Ханавальт («Взросление в средневековом Лондоне», 1993), Линда Поллок, Карин Калверт («Дети в доме). Материальная культура раннего детства. (1600-1900»). В этих работах развиваются следующие идеи:
1. Детство (как период в биографии человека), в прошлом, несомненно существовало, но не в нашем современном понимании. Родители любили своих детей всегда, только понимали иначе, иным было и понимание пользы для детей.
2. Переход к современному пониманию детства свершился не в XVII веке, как принято было считать ранее, а в середине XVIII — середине XIX веков.
Особо следует выделить отечественную книгу Игоря Кона «Ребенок и общество» (Москва, 1988), в которой представлен обзор изменения отношения к детству в различные эпохи:
1. За Средневековьем отрицается осознание детства как особого периода человеческой жизни.
2. С XVII века детство понимается как период незрелости в
человеческой жизни, своеобразное «отклонение от нор
мы», под которой понималась взрослость.
3. XVIII век — период опеки детей, веры в силу и возможности правильного воспитания, как средства исправления
греховной и испорченной детской природы.
4. XIX век создает, с одной стороны сентименталистский
культ ребенка, миф о нем как о птице, теряющей свободу,
превращающейся в раба в мире взрослых (золотое детство) и, с другой, - реалистическую критику такого не свободного положения детей.
Автор также определяет отношение к границам истории детства и этнографии детства. «Основное отличие «этнографии детства» от «истории детства» в том, что первая рассматривает детство в примитивных социальных обществах, а последняя - в развитых»,— считает он.
Все вышеизложенные направления пытаются по-своему разрешить вопрос, поставленный еще М. Мид: «Являются ли проблемы, будоражащие наших подростков, порождением подросткового периода как такового или они продукт цивилизации? Будет ли подросток вести себя иначе в иных условиях?»