В следующее мгновение я отхожу от нее, в то время как мой взгляд остается прикованным к её невинному кружевному бюстгальтеру белого цвета.
- Ваш бюстгальтер... довольно милый. Практичный. Но он далек от сексуальности.
Я окидываю взглядом комнату, обращаясь к каждой из них.
- И могу поспорить, что каждая из вас носит подобное нижнее белье. Именно поэтому всех вас, дамы, ждет задание. Для того, чтобы быть соблазнительными, вы должны быть уверенными в себе. Этому невозможно научить. Уверенность должна исходить изнутри. Так что в качестве тренировки, нам предстоит сделать нечто совсем необычное. Вы все вернетесь в свои комнаты и переоденетесь во что-то более...сексуальное. Не удивляетесь, когда обнаружите, что ваша ванная забита бельем от Agent Provocateur, а не трикотажем, который считается практичным или разумным. Я хочу сексуальности, дамы. Я хочу увидеть пригородных шлюх. Пускай домохозяйки превратятся в распутниц. Вперед. Продайтесь. Заставьте меня поверить вам. Овладейте искусством соблазнения.
- Вы хотите, чтобы мы расхаживали вокруг в одном нижнем белье? – спрашивает Мэриэнн Каррингтон тоном, подобающим почтенной женщине, и нервно теребит свой закрытый кардиган.
- Не сразу. Начнем с того, что сегодня вы будете делать это передо мной. К концу курса вам будет вполне комфортно разгуливать практически голой по Родео-Драйв, попивая латте.
По комнате проносится полный ужаса шепот, но только одной из них хватает наглость высказаться.
- Не кажется ли вам, что это немного неуместно? Мы приехали сюда, чтобы улучшить состояние наших браков и нашу сексуальную жизнь, а не ради того, чтобы, отказавшись от собственного нравственного облика, становиться вашими личными стриптизершами.
В полном оцепенении, я обращаю свой взгляд на Эллисон, выражение её лица жесткое и холодное, привычный свет глазах затмило раздражение. Я первый раз позволяю себе посмотреть на неё после событий прошлой недели. Впервые с того момента, как я выпихнул ее из своего дома, наблюдая за ночными звездами, утопающими в её глазах.
- Как я уже говорил, миссис Карр, если вы находите мои методы неприемлемыми для вас, и если считаете, что вам не нужен этот курс - вы всегда можете нас покинуть.
Глаза Элли превращаются в щелки, но она молчит, лишь скрестив на груди руки. Я поднимаю бровь, бросая ей вызов. Давай, беги, покинь этот дом и мою жизнь навсегда. Может тогда я смогу вернуться к своей беззаботной позиции «мне похуй», которая устраивала меня в течение почти тридцати лет. Безразличие всегда было залогом моей безопасности. А теперь... теперь я изо всех сил стараюсь его сохранить.
"Ты отвергаешь людей, прежде чем у них будет возможность отвергнуть тебя."
Моя голова поворачивается к Эллисон, словно она только что произнесла эти слова вслух. Я знаю, что это моя совесть решила пообщаться со мной. У Джимини Крикета то еще чувство юмора, чертов извращенец (прим. Джимини Крикет – зеленый сверчок из диснеевской версии «Пиноккио»).
- Так... как это все будет? - спрашивает Шейла, ее лицо по-прежнему красное, а верхние пуговицы блузки расстегнуты.
- Начиная приблизительно через полчаса, кто-то из моих сотрудников придет за вами, чтобы привести вас одну за другой в отдельную комнату. Таким образом, у нас будет своего рода индивидуальное занятие. Я хочу оценить обе ваши стороны — сильную и слабую, так я смогу определить, какая именно консультация нужна каждой из вас. Итак... дамы, с вашего позволения... — Я указываю в сторону лестницы в коридоре. Весь мой персонал уже выстроился, готовый помочь им в любую минуту. Как только последнее выражающее неохоту лицо исчезает из вида, я тут же устремляюсь на кухню.
***
- Немного рановато для пива, Джей Ди, тебе так не кажется? Дай угадаю: День нижнего белья.
Я киваю Рику, прежде чем опрокинуть в себя пиво. Я выпиваю бутылку всего в пару глотков и открываю холодильник, чтобы взять еще парочку. Молча протягиваю одну из них Рику. Немного утреннего пива никому не повредит. Эй, у кого-то на том краю планеты сейчас всего пять утра.
Рику открывает крышку и делает большой глоток.
- Подожди. Ты же обычно делаешь это на третьей неделе?
Я делаю еще один большой глоток. Черт побери. Я скоро буду на полпути к опьянению, если не съем чего-нибудь.
- Да. Но эти девушки... их надо встряхнуть. Они слишком комфортно себя чувствуют. Мне нужно немного поднажать и посмотреть, не сломаются ли они.
Рику пожимает плечами.
- Ты - босс. Но не удивляйся, если одной из тех цыпочек хватит духу отправить тебя в нокаут.
Я поворачиваюсь к холодильнику и погружаюсь в него в поисках закуски, ну и заодно, чтобы скрыть выражение своего лица. Если бы Рику только знал, как он сейчас близок к истине. Кое-кто определенно способен на это. И теперь я просто не могу оставить как есть все это дерьмо и уйти. Я кладу несколько виноградин в рот, чтобы не поведать Рику горькую правду. Глотнув еще пива, я готовлюсь дать этим женщинам то, за что их мужья заплатили каждый цент.
***
- Приведите следующую.
Я вытираю лоб платком и глубоко дышу, стараясь успокоиться. Уже пять дам побывали у меня в аудиенции, и каждая их них дрожала как осенний лист, стоя на своих блядских шестидюймовых каблуках. Но они пришли. Независимо от того, хотели они того или нет, они это сделали, все те женщины пришли ко мне добровольно. Проходит меньше минуты, прежде чем я слышу цоканье шпилек по паркету. Звук становится громче и эхом разносится в моей голове, напоминая звуки бомбы с часовым механизмом. Я знаю, что это неизбежно, и делал это сотни раз. Я почти невосприимчив к виду прозрачного кружева, натянутого на их бюст. Я сполна насмотрелся на стринги, исчезающие у них между ягодиц. Любая киска будет выглядеть хорошо, когда её ласкает мягкий и нежный шелк.
Тем не менее, ни что из моего опыта не могло подготовить меня к тому, что я почувствую, увидев ту, что в следующий момент появилась передо мной.
Эллисон заходит в комнату и удаляется на значительное расстояние от Дианы, которая закрывает за ней дверь. Она вздрагивает, хотя изо всех сил пытается оставаться абсолютно хладнокровной и не обращать внимания на тот факт, что стоит передо мной полуобнаженная. Я сижу на месте, предпочитая остаться в собственной зоне безопасности. Если я встану, то желание сорвать этот чертов шелковый халат с её плеч станет просто непреодолимым.
- Итак? - спрашивает она, приподнимая бровь.
- Итак.
- Итак... я здесь. И что теперь?
Я потираю подбородок, обдумывая свой следующий шаг.
Она такая же, как и все остальные. В ней нет ничего особенного. Просто чек на зарплату.
Я повторяю эти слова снова и снова, пока это не становится похожим на правду.
Ты полон дерьма. Она гораздо больше, и ты это знаешь. Знаешь и ненавидишь.
- Сними халат, - резко приказываю я, пытаясь заставить замолчать голоса в своей голове.
Эллисон колеблется, застряв перед воображаемым заграждением между дверью и комнатой. Она туже затягивает вокруг себя черный халат, и мягкий шелк очерчивает плавный изгиб её бедер. У меня тут же текут слюнки.
- Я не смогу помочь тебе, если ты не позволишь мне, Элли. - Мой голос звучит мягче, чем следует. И, возможно, мягче, чем она того заслуживает.
- Сними халат... пожалуйста.
Она не сопротивляется, хотя я знаю, что ей этого очень хочется. Вместо этого она вздыхает и крепко зажмуривается. Мучительно медленно ее рука отпускает мягкий шелк. Плечи и грудь Эллисон усеяны светло-коричневыми веснушками. Контраст этих едва различимых крапинок с молочной белизной её кожи и волосами цвета алой глазури, напоминает мне о красном пирожном с бархатистым кремом. Я облизываю губы, чувствуя нарастающее желание попробовать этот лакомый кусочек.
Когда халат соскальзывает до лифа её корсета, мои голова и конечности теряют связь друг с другом, и последние остатки самоконтроля сходят на нет. Я чувствую ноги, готовые встать, и руки, жаждущие к ней прикоснуться. Мне хочется изучить рисунок её светло-коричневых веснушек, наделенных привилегией жить на этой сливочной коже.
Эллисон смотрит, как ткань халата медленно движется вниз, открывая еще больше кружева на ее груди и талии, словно она видит все это впервые. Широко раскрыв глаза от шока и удивления, она будто изучает границы своей сдержанности вместе со мной, удивляясь собственной силе воли.
Халат падает на пол, обнажая передо мной чистое воплощение совершенства на шпильках. Ее бюстье и трусики выполнены из кружева белоснежно-белого цвета, а чашечки лифа, поддерживающие её дерзкую грудь, украшены розовыми розочками. Белые чулки держатся на подвязках, облегая её бесконечно длинные ноги.
Она ангел. Мой ангел с огненным нимбом.
Среди голых стен и скудной мебели она выглядит неуместно. Такая женщина, как она, должна быть окружена роскошью. Ей не место во тьме моих порочных желаний.
Наши взгляды встречаются, и мои губы безмолвно приоткрываются, как и её. Мы просто молчим. Нам не нужны слова. Непреодолимое притяжение между нами электризует разделяющее нас пространство, и кажется, что даже поверхность ее кожи пылает. Она возбуждена, как и я.
- Иди ко мне, - шепчу я.
Эллисон делает несколько нетвердых шагов по направлению ко мне, прежде чем я останавливаю ее, поднимая ладонь.
- Стоп.
Обида и замешательство вспыхивают в её взгляде.
- Что?
- Не иди так, словно ты идешь к чему-то неизбежному. Используй власть своих бедер, плыви ко мне. Посмотри, как каблуки удлиняют твои ноги и придают форму икрам. Дай мне время, чтобы оценить все это. Хорошо? Теперь, попробуй еще раз.
Она закатывает глаза, и стальная решимость появляется в её взгляде. С высоко поднятой головой, она медленно делает шаг вперед, и что-то горячее разливается внизу моего живота, оставляя палящий след похоти вдоль позвоночника. Ещё один шаг, и эти соблазнительные бирюзовые глаза держат меня на прицеле, от чего мои колени начинают гореть. Третий шаг, приводящий в движение ее округлые соблазнительные бедра, которые играют со мной в прятки, выглядывая из-под оборок кружевных трусиков. Чувствуя, как мои штаны вспыхивают жарким пламенем, я вскакиваю и устремляюсь прямиком к ней.
Я знаю, что Эллисон легко может прочитать отчаяние в моих голодных глазах. Я знаю, что она замечает, как дрожит моя рука, когда я тянусь заправить прядь огненно-красных волос ей за ушко. Но она молчит, ни одной язвительной шутки, ни одного остроумного замечания не срывается у неё с языка. Вместо этого, она втягивает нижнюю губу в рот и слегка прикусывает ее верхними зубами. Не думая ни секунды, я медленно обвожу большим пальцем очертания ее рта, уговаривая отпустить нижнюю губу. Элли освобождает её, и мой палец вновь скользит вдоль её рта, касаясь блестящей и влажной губы.
Сейчас между нами нет ничего, кроме воздуха, желания и забытых обязательств. Но мне плевать. Обнимая её одной рукой, другой я вновь и вновь обвожу контур её губ, и в этот все границы между нами стираются, а правила исчезают.
К черту последствия.
Я закрываю глаза, потому что трогать ее и видеть ее — это слишком для меня, я просто не выдержу.
- Бляя, что ты делаешь со мной? - шепчу я. Я не жду, что она ответит, или даже услышит меня. Но я хочу, чтобы она услышала. И я нуждаюсь в её ответе.
Она словно ангел, упавший с небес на Землю в мой мир - мир похоти, наслаждения и стыда. С глазами цвета океанской лазури и ореолом горящих ярче пустынного солнца волос, она отвечает мне. И пока её чистота и неопытность сгорает без следа в этом чувственном аду, её слова вдыхают в меня жизнь, согревая мою одинокую душу.
- Именно то, чему ты меня научил.
Реальность обрушивается на мою голову подобно водопаду ледяной воды, возвращая меня к суровой реальности.
Я касаюсь чужой жены.
Я почти поцеловал чужую жену.
Я хочу трахнуть чужую жену.
Думать об этом, позволяя этим мыслям закрадываться в потаенные уголки собственного сознания - это одно. Но признаться в этом? Обречь себя на чертову боль, потому что не можешь быть рядом с ней? Ждать каждый её взгляд и каждый вздох, словно от этого зависит вся моя жизнь?
Это безумие.
Я отхожу от нее, пятясь, пока не оказываюсь у двери. И даже, когда я вижу, как боль затмевает свет в её глазах, я знаю, что должен уйти. Потому что, если я этого не сделаю, все мои желания вырвутся наружу и я сделаю то, чего так хочу.
УВЛЕЧЕНИЕ
Я смотрю, как безоблачное небо темнеет в предзакатных лучах уходящего солнца. Это невероятное зрелище просто завораживает. Многие считают пустыню сухой и безжизненной. Я же вижу в ней спокойствие, тишину и свободу.
Я слышу, как она подходит, но не двигаюсь с места. Как только последние отголоски заката исчезают в вечернем небе, сотни далеких звезд зажигаются над нашими головами. Я представляю себе, как их мерцающий свет отражается в её сине-зеленых глазах, когда она улыбается, но не могу найти в себе силы повернуться и взглянуть на неё.
Звук шагов затихает у шезлонга рядом со мной. Она вздыхает и садится. Мы молчим. Нам не нужно слов. За нас говорят звезды.
- Что ты видишь там? - шепчет она, спустя несколько минут. Вокруг совсем темно, лишь приглушенный свет исходит от главного дома.
- Космос.
Элли хихикает.
- Вау. Какое глубокомысленное замечание, мистер Дрейк.
Когда я, наконец, поворачиваюсь, она смеется, запрокинув назад голову. Её смех настолько чистый и искренний, что я улыбаюсь в ответ.
- Я не имею в виду космическое пространство. Не «границу миров» и тому подобное дерьмо. Просто пространство... это возможность дышать. Возможность расти. Возможность мечтать.
- Мммм, - звук хриплый и крайне эротичный. - Так поэтично.
Да, пожалуй, это уже через-чур для меня, и я тут же жалею о своих словах. Рядом с ней у меня начинается словесный понос. Элли – моя сирена. Есть в этой девушке что-то такое, из-за чего я забываю обо всем на свете. Мне просто хочется рассказать ей... всё.
Может, в прошлой жизни мы были друзьями… или любовниками.
- Почему ты ушел сегодня днем? - спрашивает она, наконец. Я знал, что этот момент настанет, и все же её вопрос как скрежет ногтя по стеклу – болезненный и неприятный.
- Я должен был.
- Почему?
Я пожимаю плечами.
- Я отвлекся. А когда я отвлекаюсь, то не могу делать свою работу.
Она хмурится и поворачивается ко мне.
- Ты отвлекся… из-за меня?
- Да.
Она мычит в ответ, но не решается спросить что-то еще. Вместо этого она спрыгивает с шезлонга, и подошвы ее сандалий звонко ударяются о плитку у бассейна.
- Эй, ты голоден?
- Голоден?
- Да. Тебя не было на ужине. Должно быть, ты голоден.
Я качаю головой. Выпить вместе пива или полакомиться мороженым это одно, но разделить трапезу с женщиной - значит обречь себя на неприятности. Я уже выучил этот урок, так что… На хрен мне такое счастье.
- Я в порядке.
Элли делает шаг вперед. Теперь она так близко, что я могу рассмотреть цветочный узор ее сарафана.
- Ты ужинал?
- Нет.
Я смотрю на нее именно в тот момент, когда она закатывает глаза.
- Хорошо, ну, а я хочу есть. Ты ведь не заставишь меня ужинать в одиночестве, не так ли? - её темно-каштановые ресницы порхают, а глаза становятся такими же круглыми, как луна.
- А как насчет твоего мороженого? - я не стал говорить ей, что мне пришлось купить еще одну пачку, потому что с предыдущей я уже расправился.
- Не-а. Мне нужна нормальная еда. Я голодна.
- Как ты можешь быть голодна? Ужин же был всего пару часов назад? - я позволяю себе окинуть взглядом её миниатюрную фигурку. Интересно, куда, черт возьми, деваются эти ежедневные порции мороженого? По стандартам современного общества Эллисон слишком худая, и ей слегка не хватает роста. Ее грудь выглядит просто огромной, то ли все дело в силиконе, то ли это от природы. Ее дерзкая задница не такая уж большая, но она прекрасно поместится в мужских ладонях. Узкие бедра не мешают ей выглядеть стройной и женственной.
Эллисон настоящая женщина. Она не напичкана коллагеном и не затянута в корсет, от которого трудно дышать. Ей комфортно в своем собственном теле, и это интригует меня еще больше. Почему она здесь? Таким уверенным в себе женщинам, как она, вообще должно быть по фигу на фееричного мудака вроде Эвана Карра. Положение подобострастных секс-рабынь при властном мужчине - это не для них.
- Да. Обжаренное филе чилийского сибаса в бульоне даши с соевым соусом было довольно вкусным, но …ему чего-то не хватило. Блюдо получилось каким-то холодным и пустым. Словно, в него не вложили сердце и душу.
Мои губы растягиваются в злорадной улыбке, я делаю глубокий вдох и встаю. Вопреки здравому смыслу и Богом данной мне интуиции, я протягиваю Элли руку и говорю:
- Обязательно скажу своему высокооплачиваемому шеф-повару, что ей зря дали звезду Мишлен.
- О, Боже! Пожалуйста, не делай этого! - Эллисон хватает меня за руку, словно это совершенно естественно, и я не был в шаге от того, чтобы попробовать на вкус её губы всего несколько часов назад.
- Нет? Думаешь, я не должен увольнять её за такую холодную, бездушную пищу? А может мне выгнать су-шефа Рику? Отличный малый, уверен, что, в конце концов, он встанет на ноги, - шучу я, пока мы прогулочным шагом идем в сторону главного дома.
- Нет, ты не должен делать этого. Ты будешь полным придурком, если сделаешь это. А мне больше нравится, когда ты не ведешь себя как придурок.
Я поворачиваюсь к ней, едва сдерживая улыбку.
- Придурок значит?
- Нет! Нет, это не то, что я имела в виду! Я не думаю, что ты придурок. Нет! Эммм, ну не без этого конечно… - Элли прикрывает свое краснеющее лицо рукой и качает головой. - О, Боже, я безнадежна. Отрежьте мне язык, прежде чем я выставлю себя еще большей дурой.
- У тебя прямо пунктик на счет придурков, Элли. Фрейд был бы счастлив познакомиться с тобой, - говорю я и смеюсь буквально до слез.
Я убираю её руку от лица, в ответ она тут же отворачивается, но я успеваю заменить улыбку на её губах и услышать сдавленное хихиканье. Она обладает удивительно заразительным смехом, который никого не оставит равнодушным. Это не слащавое посмеивание, а настоящий, глубокий смех, который иногда сопровождается фырканьем. Я смеюсь еще сильнее, и качаю головой, не веря в реальность происходящего. Да... даже ее фырканье очаровательно.
И черт меня побери. Я употребляю такие слова, как очаровательно.
Наш смех затихает, как только мы заходим в главный дом и молча движемся в сторону кухни.
- Надеюсь, у нас не будет проблем из-за того, что мы находимся здесь в нерабочее время, - шепчет Элли, все еще держа меня за руку. Я щелкаю выключателем и пожимаю плечами.
- Надеюсь, что нет. Слышал, здешний босс настоящий придурок.
Она хихикает и смотрит на меня своими огромными полными интереса глазами. Наши взгляды встречаются, и я улыбаюсь женщине, стоящей передо мной так, словно она моя.
Теперь, когда мы совсем одни, и свет галогеновых ламп освещает дурацкую улыбку на моем лице, которой там определенно не должно быть, ленивая задница Джимини Крикета решает вмешаться. Я резко выдергиваю свою руку из теплой ладони Эллисон и отхожу от неё, прислонившись к разделочному столу. Элли ничего не замечает, или, по крайней мере, делает вид, что не замечает, и принимается обыскивать огромный холодильник из нержавеющей стали.
- Ты хочешь что-нибудь особенное? Только …не говори про блюдо, название которого я даже не смогу выговорить, - говорит она, продолжая копаться в холодильнике. Она достает что-то и подносит это к носу, после чего морщится и кладет обратно. Я едва сдерживаюсь, чтобы не захихикать. Тьфу. Я сказал хихикать? Кто я теперь? Озабоченный подросток с зудящими яйцами? Я дотрагиваюсь до них, убеждаясь, что мои мальчики все еще в целости и сохранности.
- Все, что ты захочешь.
Элли появляется из холодильника, держа в руке головку сыра Бри и целую упаковку Манчего, да она просто сорвала куш.
- Ну, гурманы конечно вряд ли оценят, но держу пари, что смогу приготовить поджаренные сэндвичи с сыром. Теперь … есть шанс найти на этой кухне обычный белый хлеб для сэндвичей?
Я отрицательно качаю головой.
- Вряд ли.
- Эх. Придется воспользоваться вашим бездушным, так называемым хлебом, - подмигивает она. И то горячее ощущение тяжести снова появляется в моем животе.
***
- Кто кому надерет задницу: Железный человек Бэтмэну или Бэтмэн Железному человеку?
Элли берет кусочек поджаренного хлеба с сыром и кладет его себе в рот. Мы сидим на табуретах за разделочным столом, перед нами Фокачча, запеченная на гриле с сыром, зеленый виноград и красное вино. Элли сидит напротив меня и выкладывает из виноградин счастливое лицо на столешнице. Проглотив закуску, я запиваю её глотком вина.
- Почему только Железный человек и Бэтмэн? Могу я выбрать Супермена, например? Или Человека-Паука?
- Нет, - говорит она, качая головой. - Ты можешь выбрать только кого-то из них двоих. И, фуу... Паук какой-то убогий.
Я откусываю кусок сэндвича и обдумываю свой ответ.
- Хорошо. Думаю, я выберу Железного Человека.
- Почему его? - она завершает создание счастливого виноградного лица и съедает левый глаз у несчастного парня.
- Ну, у него есть костюм.
- И у Бэтмена есть костюм!
- И он может летать.
- Бэтмен тоже может летать!
- Но Бэтмен, по факту, может только висеть, благодаря амортизирующему тросу. Он может упасть. И он довольно часто это делает. Падать у него получается лучше всего.
Элли хмурится.
- Нет, это не так. Он не падает, он скользит. Как планер.
- В резиновом костюме? - ухмыляюсь я. - Потому что единственное достоинство Бэтмэна - это непроницаемость его фирменного облачения, в отличие от брони Железного Человека.
- Ерунда. Железный Человек хорош только тем, что у него есть Джарвис. Они должны переименовать франшизу в Джарвис-Мэн, потому что компьютер делает всю работу за него.
- Джарвис-Мэн?
Я шутливо приподнимаю бровь.
- Ты меня понял. Или Джарвис и Железный тупица. Они могут быть командой.
Мы смеемся и отпиваем вино из наших бокалов. Нам легко друг с другом. Просто, свободно, непринужденно. Нет никаких формальностей и ожиданий, которые мы должны оправдать. Мы всего лишь два обычных человека, которые разделяют любовь к жареному сыру и супергероям.
- Почему всего два варианта? - спрашиваю я, снова наполняя наши бокалы.
- Что?
- Когда ты задаешь эти бредовые вопросы, то я всегда должен выбрать одно из двух. Роки-Роунд или мятное с шоколадом. Бэтмэн или Железный мудила.
- Я не знаю, - Элли пожимает плечами и берет кусок хлеба. - Я думаю, что для меня... Жизнь это череда выборов, которые приходится делать. Мы всегда стараемся выбирать самое лучшее, но на самом деле, мы просто довольствуемся меньшим из двух зол. Или, по крайней мере, пытаемся.
Она смотрит на меня, и на её губах появляется грустная улыбка. Я не знаю, что сказать, и просто опускаю взгляд. Трус.
- Думаешь, именно это ты и сделала? Согласилась на меньшее из двух зол? - я не уточняю, что конкретно имею в виду, но она все понимает.
- Честно? Я не думаю, что у меня когда-либо был выбор.
Я знаю, что не должен продолжать этот разговор. Мне нужно сменить тему на что-то более простое и беззаботное, но как бы ни так. Я умираю от желания узнать все тайны, которые хранятся в глубине её бирюзовых глаз.
- Почему ты так говоришь?
- Есть вещи, которых от меня ждут. Определенные ожидания, которым я должна соответствовать. И я могу это сделать, только удачно выйдя замуж и став частью богатой влиятельной семьи, - она поворачивается ко мне, захватывая в плен своих глаз цвета океанской лазури. - Мы все просто трофеи. Блестящие, пластиковые, бесполезные трофеи. Нас так стремятся заполучить, но, по сути, у нас нет иного предназначения, кроме как быть свидетельством чьих-то грандиозных успехов.
Я задумчиво склоняю голову на бок, смотря куда угодно, только не в её печальные глаза.
- Развлечения – штука хорошая, иногда помогает отвлечься от того хаоса, что творится прямо у тебя под носом.
Она кивает, но спрашивает:
- Это то, как ты меня видишь?
Я поднимаю взгляд и замечаю подлинное любопытство на её лице, вместо гнева и боли. Я качаю головой.
- Нет. Только не тебя.
- Знаешь, у меня были свои мечты. Цели.
Она улыбается и опускает взгляд, пытаясь скрыть блеск в глазах.
- Теперь, я ничем не отличаюсь от них. Я такая же, как и все те женщины. Мы пытаемся бороться, изо всех сил цепляясь за надежду, что можем стать чем-то большим, нежели красивой декорацией на деловых встречах наших мужей. Нам хочется, чтобы нас по-настоящему любили за то, кто мы есть, а не за то, что мы собой представляем.
Я не отвечаю, позволяя словам Элли повиснуть в воздухе, пока они не исчезают под тяжестью её боли. Она встает и начинает собирать остатки нашего ужина.
- Уже поздно. Тебе нужно выспаться, чтобы выглядеть безупречно, - она подмигивает мне, снова улыбаясь как ни в чем не бывало. Я помогаю ей прибраться, пока она складывает посуду в раковину.
- Мне? Безупречно? Что заставляет тебя думать, что я забочусь о том, чтобы выглядеть безупречно? - я забираю у неё только что вымытую тарелку и вытираю её полотенцем.
- Ты шутишь, верно? - ухмыляется она, очищая кастрюлю. - Ты ценишь красоту и безупречность точно так же, как большинство женщин ценит обувь.
- Я так не думаю, - это точно не про меня. Мне плевать на то, что считается красивым по стандартам современного общества.
- Ну, для начала оглянись вокруг, - говорит она, обводя мокрой рукой пространство кухни. - Сплошное великолепие. Это как рай посреди пустыни, как прекрасный мираж.
Я киваю головой в знак согласия. "Оазис", мой оазис - это мое убежище. Место, куда я сбежал от бесконечного самолюбования и прочего дерьма, которое уготовила мне судьба. Я не случайно оказался посреди пустыни. Сбежав из Нью-Йорка, я хотел очутиться как можно дальше от своего так называемого дома. Одиннадцать лет назад, когда я попрощался с шумом, постоянными пробками и воздухом, пропитанным ароматами мочи и дизельного топлива, я пообещал себе, что никогда не буду скучать по своей старой жизни. Какое-то время спустя, я наткнулся на "Оазис" и понял, что это мой настоящий дом.
- Ну, а теперь, - говорит она, краснея, - посмотри на себя.
Я улыбаюсь и смотрю в пол, чтобы скрыть собственный румянец.
Да. Я краснею как чертов идиот.
Всю мою жизнь мне твердили, что я невероятно красив, и я всегда верил в это. Темные волосы, синие глаза и естественный загар - я был американским прототипом Аберкромби. Эта теория лишь получила свое подтверждение в период моего полового созревания. Стоило мне подмигнуть, как девчонки тут же раздвигали передо мной свои ноги, несмотря на строгих папочек и их доброе имя. Когда я был мальчишкой, секс меня не особо интересовал, хотя я кое-что знал о нем. Лишь после того, как моя семнадцатилетняя репетиторша по алгебре Джесика раздела меня и поглотила мой тринадцатилетний член во время изучения линейных уравнений, я осознал всю власть секса. Это был не иначе акт божественного вмешательства, что я окончил курс обучения с «А» минусом, потому что я больше ничего не делал, кроме как изучал каждый сантиметр тела Джессики весь учебный год.
Все же слышать, что Эллисон находит меня привлекательным, и даже красивым, было как-то странно. Это рождало в моей груди совершенно новое для меня чувство.
Она протягивает мне вымытую сковороду, и я, не глядя, забираю её.
Мои пальцы нечаянно касаются её кожи.
Вот он, тот момент, который есть в каждом сопливом женском кино, момент, когда мужчина и женщина замирают, уставившись друг на друга, и между ними проскакивает пресловутая искра. Добавьте Джеймса Бланта на заднем фоне, или еще какую-нибудь слащаво-романтичную мелодию, и вот они медленно движутся на встречу друг другу и их губы раскрываются в ожидании первого поцелуя.
Хрень собачья.
Знаете, именно этот романтический бред мешает женщинам иметь реальные, настоящие отношения. Насмотревшись подобного дерьма, они ошибочно полагают, что мужчина - это нечто большее, чем ходячий член с глазами и конечностями.
Я - мужчина, и я должен это знать.
Пускай стоит ей засмеяться, на моем лице тут же появляется тупая улыбка, пускай я часами могу исследовать рисунок ее веснушек, пока она стоит передо мной, я достаточно умен, чтобы отделить мечты от реальности. Это не какой-то фильм, где неудачнику достается девчонка, которую он самоотверженно спасает от душевных терзаний. Это реальная жизнь, и в этом эпизоде «Жизни богатых и одиноких» хороший парень не спасает несчастную девушку от ее развратного мужа. Нет, он учит ее, как трахать своего мужа.
Я отдергиваю руку назад и быстро вытираю сковороду, отходя от раковины.
- Это было... весело. Спасибо за сэндвич.
- Да, было весело. Спасибо за компанию, - она вытирает руки полотенцем и улыбается. Она всегда улыбается мне. Я впитываю ее улыбки, как драгоценные лучи солнца. Знай Эллисон всю правду обо мне, она не улыбалась бы мне, как сейчас. В лучшем случае мне досталась бы её жалость, в худшем – ненависть. Правда, я не уверен, что из этого хуже.
Я выхожу из кухни, выключая свет. В остальной части дома тихо и темно, лишь бледный луч лунного света освещает ее лицо.
- Спокойной ночи, Джастис.
- Спокойной ночи, Элли.
Я возвращаюсь к себе домой, ненавидя тупую улыбку на своем лице, от которой у меня уже болят щеки. И я чувствую то, что не должен, то, на что не имею права. Надежду.