"Мне было 35, когда я взяла его в «Счастливый случай»; я тогда не поняла, что ему было почти 40. Оглядываясь назад, это многое объясняет. Он даже спросил у режиссера Джейн Сальберг обо мне: "Думаете, она знает, что делает?". У нас было несколько крупных ссор, хотя он был очень открытым. Имейте в виду, что Харриет Уолтер также была довольно упрямой на репетиции (Джулс имитирует притопывание ногой и смеется). Она была невероятно яркой, такой же, как и он, и неизбежно между ними были разногласия.
У нас был очень мало времени на репетиции - четыре недели. Алан сказал мне на прогоне: "Есть сцена, которую мы не репетировали." Я спросила: " Кто в ней участвует?". И он ответил: "Только я". Он рассмеялся, и я тоже. Было около четырех мизансцен - только его на сцене. Я предложила ему взять канделябр и пройтись через всю сцену. Он был озорным, изобретательным, он сохранял эту игривость, и это было волшебно на каждом спектакле. Он актер, погружающийся в игру. Его достоинство в том, что он по-прежнему обладает невероятной резвостью, подпитываемой энергией. Он, на самом деле, настоящий неанглийский актер. Он как раз подходит для сценической постановки Ингмара Бергмана - он вписывается в это. И в фильмы Вуди Аллена. Он такой смешной и суховатый, но эта сухость иногда рассматривается как исключение.
"Одна ссора, которая у нас с ним была в «Счастливом случае» касалась того, как другие актеры будут двигаться вокруг него. Мы с Аланом попали в театр относительно поздно, мне было 30, когда я только начинала. У нас была тяжелая неделя с двумя спектаклями в субботу; я переезжала в воскресенье.
"Я получила рецензию в "Observer", но не должна была, я была ужасно расстроена. Там писали, что это не феминистское прочтение пьесы, что ей не хватает политической глубины. Я был неопытна, хотя только что у меня был огромный успех с «Произведениями искусства», которые перешли в Court из Royal Exchange [1]. Я была ужасно уязвлена рецензией. Я думаю, что рецензии иногда излишне жестоки, особенно про актеров.
"В понедельник у меня была большая «летучка» с актерами в партере Court’a. Алан пришёл в ярость и сказал: "Не сообщай мне ничего из воскресного обзора. Мы делали эту постановку вместе." Мы действительно наорали друг на друга, и Харриет заплакала. Он был прав. Все вместе мы действительно принимали решения относительно постановки, и он был очень зол.
Я подняла глаза на бельэтаж, и весь персонал здания подглядывал через занавески... все радовались ссоре. Особенно Макс Стаффорд-Кларк", - говорит Джулс о тогдашнем художественном руководителе Court’a.
- Но с Аланом вы можете посмеяться… С ним никогда не бывает далеко до смеха. Он очень обескураживающий; потому что он очень умный человек, режиссеры чувствуют эту опасность и не берут его. Если вы не возьмете его, он может быть угрюмым.
Алан всегда много работает, а большинство актеров - нет. Он появляется с очень глубоким пониманием материала, и люди, вероятно, находят это трудным.
- Он очень щедрый человек, и не только на сцене. Он актер, который действительно видит работу других людей. Когда кто-то утвердился в том, что имеет, то другим актерам действительно важно, что это делает именно он. Они действительно хотят знать, что он думает об их работе. Я знаю только одного человека, кто так делает, это Алан Бейтс[2]. Это делается с уверенностью и не конкурентно. Не то, чтобы Алан делал это взвешено, он не покровитель. Он очень честный и обезоруживающий.
"Он наделен огромной сексуальностью и харизмой на сцене. Если говорить прямо, он ужасно сексуальный. Я не знаю, знает ли он об этом. У него всегда было много женщин-подруг. По моему опыту, не так много мужчин, которые в какой-то момент не покровительствуют женщинам. Алан Рикман никогда не был таким".
Кажется, экстраординарно парадоксально то, что столь сексуально постоянный в своей личной жизни Рикман должен для кого-то быть столь же успешным, играя сексуальных хищников. Его нарциссические инстинкты торжествуют, изображая манипулятивную показуху; но его особый секрет заигрывания с опасностью - наделить своих мерзких соблазнителей сверхчеловеческим самоконтролем. Он всегда знает, как покинуть публику, желающую большего; он обращается к сухому остроумию и любопытной причудливости своей природы.
Весьма далекие от образа очередного скучного, старого, прыгающего из постели в постель развратника, который позволил бы нам покопаться в его «грязном бельишке», анализируемые работы Рикмана воспевают и растягивают благородное искусство прелюдии. Они возвращают к более раннему времени, когда секс на экране был больше неявным, чем открытым: искусно, он более всего обращается к воображению, освежая наши пресыщенные современные чувства. Подкупающий дам образ Рикман проецирует на фактический чарующий возврат к насмешливому сэру Джасперсу из слёзных мелодрам и готических романов, так называемых 'бульварных романов', которые оказали влияние на черно-белые фильмы, которые смотрел Алан, будучи мальчиком.
"До меня никогда не доходили слухи, что у него когда-либо был роман. Я всегда считала его отношения с Римой невероятно прочными. Они всегда казались мне близкими и надежными; это хорошие отношения", - говорит Джулс.
"И все же он был таким же блистательным и веселым, как этот сексуальный хищник Кайман. Он был охвачен любовью и хотел быть затащенным в постель Харриет; зрители умирали от смеха над этим большим развалившимся телом. Я очень надеялась, что за это он станет «Лучшим актером», но этого не случилось.
И все же я была поражена этим порывом на Слоан-сквер, когда он вдруг сказал мне в два часа ночи после ужина: "Со мной ничего не происходит. Никто никогда не заметит меня. Моя карьера никуда не движется".
Он застенчив, довольно неуверен. Но его трудно расхваливать, потому что он создает впечатление защищенности. Его размеренная манера говорить может показаться некоторым людям напыщенной. В тех немногих случаях, когда охрану подводили, я была поражена этим.
Он действительно не знал, насколько он хорош. Он не выглядит беззащитным, поэтому люди не хвалят его напрямую. Он ждет, когда они приблизятся к нему… Ему трудно определить, чего он хочет.
Меня поразило то, что его Кайман превратился в виконта де Вальмона в "Опасных связях". Это был почти такой же костюм - особенно покрой сюртука. Алан действительно умеет носить одежду, и он не испытывает страха на сцене. Это сексуальное существо с лихвой было в Вальмоне.
В каждом спектакле всегда есть что- то типичное для него самого - он всегда использует немного себя. Герой преображает самих актёров. Но для него это не так. Он, на самом деле, не актёр-персонаж.
Правда, у Майкла Рэтклиффа из "Observer" были проблемы с постановкой, и он бурчал о неправильном подборе актёров: «Мистер Рикман, чья тональность превосходна в изображении ужаса человека, вынужденного шататься от оргии к оргии без передышки, играет Каймана, однолюба».
Но в "Файнэншл Таймс" Майкл Ковени полагал, что «он играет с превосходным и мрачным изяществом... и силой воли. Он по-прежнему склонен проглатывать слишком много строк - вновь этот приглушенный дефект речи - но, должно быть, трудно заставить весь материал звучать».
Джон Барбер из “Daily Telegraph” нашёл, что "превосходный актер Алан Рикман обнаруживает тонкую грань в предательской ревности... и приносит великолепное чванство в своего героя без гроша, но обидчивого и дерзкого авантюриста".
И даже Фрэнсис Кинг из “The Sunday Telegraph” мурчал о " худощавом, сексуально голодном Каймане (удивительно острая игра Алана Рикмана)". Весть о его буйной сексуальности наконец-то дошла.
Лори Стоун сообщила читателям “The New-York Village Voice” об этом замечательном новом таланте в Лондоне: "Алан Рикман - удивительное открытие. Его Кайман -элегантный комик; он исхудал так, словно человек, слишком много проводящий времени в постели, чтобы беспокоиться о еде."
Рос Асквит в “City Limits” пела дифирамбы: "Харриет Уолтер и Алан Рикман привносят в своё едкое остроумие такое ощетинившееся сексуальное равенство, которое напоминает такие великие старые союзы, как Богарт и Бэколл[3].
Связь Боги и Бэколл должна была быть возрождена гораздо позже Рикманом и Эммой Томпсон в «нуарном» фильме «Поцелуй Иуды» 1999 года, когда Алан пошутил, что Эмма играет свою роль, словно Богарт, в то время, как он - Бэколл. Но Майкл Биллингтон в “The Guardian” почувствовал тревожное настроение в глубине: "Алан Рикман... придает бедному Кайману мрачной, загадочной, слегка человеконенавистнической страсти."
Биллингтон учуял очень важный аромат опасности в спектакле, что создавало еще больше значимости вокруг выходца. Несмотря на все остроумные забавы и игры и кокетливые локоны, добавленные к его настоящим волосам, Рикман играл Каймана, как одержимый. То была свирепость, беспрецедентная напряженность маниакально-депрессивного, безумного влюбленного.
Он уже был известен миллионам в роли елейного Обадия Слоупа, но была театральная роль, которая увековечила Алана Рикмана. Порочный виконт де Вальмон манил.
© Морин Пэтон. "Алан Рикман. Неофициальная биография", 2003.
Перевод – Е. Н.
*конец 5-ой главы.
[1] Royal Exchange Thearte – театр в Манчестере.
[2] А́лан А́ртур Бейтс (1934 -2003) — британский актёр театра и телевидения.
[3] Имеются в виду актёры Лорен Бэколл и Хэмфри Богарт – известная экранная пара «века золотого Голливуда».