СТРАНИЦЫЖИЗНИ ДЖ. ЭДГАРА ГУВЕРА
Воскресным днем 1 января 1895 года, в половине восьмого утра, в нескольких кварталах от вашингтонского Капитолия, в доме своих родителей на свет появился Джон Эдгар Гувер. Во всяком случае, так принято считать со слов самого Гувера, а он хорошо известен тем, что постоянно врал всю свою долгую жизнь.
Но, конечно же, это не самая главная особенность человека, вошедшего в мировую историю как самый знаменитый полицейский Соединенных Штатов Америки. Дж. Эдгар Гувер возглавил ФБР в возрасте 29 лет и умудрился сохранить свой пост на всю остальную жизнь.
Его цепкие лапки, ухватившие кормило столь влиятельного в государстве органа, разжались лишь в результате естественной смерти, наступившей в возрасте 77 с лишним лет в мае 1972 года.
Несмотря на все демократические порядки «самой свободной страны мира», издавна практикующей профилактическую ротацию руководящих кадров, Гувер за почти полвека своего директорства в ФБР пересидел 8 президентов и 18 министров юстиции.
Достигнут же столь выдающийся результат был старым как мир способом — тщательным сбором и умелым использованием компромата на всех потенциальных противников, начиная с самых высших лиц государства и кончая любым мало-мальски известным журналистом.
Когда в 1960-е годы президента Линдона Джонсона в очередной раз спросили, доколе страна будет все это терпеть, тогдашний хозяин Белого дома произнес бессмертную фразу: «Таких людей как Гувер предпочтительнее держать внутри палатки, чтобы он мочился наружу, а не снаружи, чтобы он гадил внутрь»…
Тема испражнений, судя по всему, возникала в связи со специфической личностью Гувера регулярно и как бы сама собой.
Так, уже после кончины непотопляемого директора ФБР, когда в 1974 году были обнаружены некоторые из его «секретных файлов» с компроматом, судья Лоуренс Зильберман, исполнявший в ту пору обязанности министра юстиции, высказался следующим образом:
«Джон Эдгар Гувер был словно сточная яма, накапливающая грязь. Сейчас я полагаю, что он был самым худшим государственным деятелем за всю нашу историю».
ЛУЧШЕ БЫОН ОСТАЛСЯ БИБЛИОТЕКАРЕМ
В июле 1917 года Эдгар Гувер закончил юридический факультет Университета Джорджа Вашингтона и в том же месяце по протекции дяди-судьи начал работу в Министерстве юстиции США.
Все четыре года в университете Гувер учился по вечерам, а днем должен был работать — курьером в Библиотеке Конгресса, — поскольку семья постоянно испытывала серьезные денежные затруднения из-за плохого здоровья отца, Дикерсона Гувера.
Карьера Гувера в министерстве развивалась стремительно. Всего через два года тогдашний генеральный прокурор Александр Палмер сделал смышленого молодого человека своим помощником по особым поручениям. В этой должности Гувер стал отвечать за новое подразделение, Отделение общей разведки, сформированное для сбора информации на «революционные и ультрареволюционные группы».
Такая работа, по сути дела, идеально подошла Гуверу, поскольку он всегда получал огромное удовольствие от составления картотеки на книги личной библиотеки и от работы с каталогами огромного книгохранилища Библиотеки Конгресса. Теперь же юноша получил возможность использовать свой большой опыт для составления огромной картотеки на коммунистов, анархистов и прочих левацких «подрывных элементов».
В течение нескольких лет под руководством Гувера была составлена гигантская проиндексированная картотека почти на полмиллиона (450 тысяч) имен людей предположительно левых убеждений. Примерно на 60 000 из них, расцененных Гувером в качестве наиболее опасных, были собраны подробные биографические данные.
С ранних лет страшившийся красной угрозы, Гувер убедил Палмера, что всех подобных людей необходимо хватать и высылать из США. В день второй годовщины русской Октябрьской революции, 7 ноября 1919 года, полиция одновременно арестовала в 23 городах свыше 10 тысяч человек, подозревавшихся в большевистских, анархистских и прочих леворадикальных взглядах.
Аресты сопровождались побоями и чрезвычайно жестоким обращением, войдя в историю как один из наиболее, вероятно, чудовищных прецедентов нарушения гражданских прав в США в XX веке. Подавляющее большинство арестованных были американскими гражданами, выслать их из страны не было никаких оснований, так что в конечном итоге власти были вынуждены их отпустить.Но Эдгар Гувер в результате получил в свое распоряжение имена сотен адвокатов, вызвавшихся представлять интересы арестованных в суде. Всех этих адвокатов, также как и журналистов, и всех прочих, подавших голос сочувствия в адрес репрессированных, также занесли в постоянно растущую базу данных.Когда в 1921 году Отделение общей разведки вошло в состав Бюро расследований министерства юстиции, Гувера произвели в заместители директора Бюро. В 1924 году он уже сам стал директором, постоянно озабоченным улучшением информационного обеспечения расследований. В 1926 году Эдгар Гувер создал в Бюро базу отпечатков пальцев, которая со временем стала самым большим в мире хранилищем подобного рода…
В 1975 году, три года спустя после смерти Гувера, американский Конгресс отдал распоряжение произвести тщательную проверку всех досье по тематике «внутренняя безопасность», хранящихся в десяти основных управлениях ФБР. В результате этой проверки выяснилось, что свыше двадцати процентов всех усилий Бюро было направлено на охоту за предположительно «подрывными элементами».
Причем реальный криминал был обнаружен лишь в четырех из девятнадцати тысяч семисот расследований, да и выявленные четыре случая не имели ничего общего с национальной безопасностью, шпионажем или терроризмом.
Похоже, для США было бы гораздо лучше, если бы Эдгар Гувер так и остался библиотекарем.
БРАТЬЯ-МАСОНЫ
Главным хранителем памяти о самом знаменитом директоре ФБР стал после его смерти Фонд Дж. Эдгара Гувера, организованный масонами Шотландского обряда. В вашингтонской штаб-картире Верховного совета масонов тридцать третьей степени, именуемой «Дом Храма», создан мемориальный музей, хранящий многочисленные личные вещи, документы и фотографии из особняка и рабочего кабинета Гувера.
Все это, конечно, не случайно, ибо деятельность в тайном масонском обществе была одной из важных сторон жизни главного полицейского США на протяжении более полувека.
Вот что пишет об этой стороне Картха Де Лоуч, многолетний помощник директора ФБР, а ныне председатель Гуверовского фонда в «Журнале Шотландского обряда» в мае 1997 года:
«Прославленный Гувер был абсолютно предан своему масонскому братству. Он был принят в масоны Федеральной ложей № 1 в Вашингтоне, 9 ноября 1920 года, всего за два месяца до своего 26-го дня рождения. За 52 года в Ложе он был награжден бесчисленными медалями, наградами и знаками отличия. В 1955 году, к примеру, он был произведен в Генеральные инспекторы 33-й степени, а в 1965-м удостоен знака высочайшего признания в Шотландском обряде — Большого креста почета».
В 1921 году в Белый дом вступил очередной, 29-й президент США, республиканец Уоррен Хардинг. Назначенный им новый министр юстиции и генпрокурор Гарри Догерти был весьма приятно удивлен, когда Гувер предоставил в его распоряжение обширную картотеку на политических противников президента, а также на сотни тысяч радикально настроенных граждан.
Эдгар Гувер всегда уделял повышенное внимание своей репутации нейтрального государственного чиновника, лишенного каких-либо склонностей к той или иной политической партии. Поэтому когда Догерти стал заменять в министерстве юстиции всех демократов на республиканцев, Гувер от этого только выиграл, получив в августе 1921 года давно желанный пост — помощника начальника Бюро расследований. Попутно же он наращивал активность в масонской ложе. Естественно, не без личной пользы.
Вскоре политическая ситуация в Вашингтоне существенно изменилась. В 1923 г. Хардинг скоропостижно скончался от сердечного приступа, на следующий год очередной президент Калвин Кулидж привел в госадминистрацию своих людей, а новый министр юстиции Харлан Стоун, недовольный общей ситуацией в министерстве, решил непременно поменять, среди прочих руководителей, и главу Бюро расследований.
Тут-то и вступили в ход невидимые масонские рычаги. Когда Стоун обронил среди коллег-министров, что подыскивает для Бюро нового шефа, то Лоуренс Ричи, заместитель министра торговли, не мешкая порекомендовал своего доброго друга и соратника по масонской ложе Дж. Эдгара Гувера.
В поддержку этой же кандидатуры выступил и заместитель генпрокурора, поэтому вскоре Стоун вызвал в свой кабинет Гувера и сообщил, что намерен назначить его временно исполняющим обязанности директора Бюро, пока будет подыскиваться более подходящая фигура.
Вскоре, однако, для Стоуна стало очевидно, что именно Гувер является наиболее подходящим человеком для полной реорганизации Бюро и перевода деятельности спецслужбы на высокопрофессиональную основу. Поэтому в конце того же 1924 года, 10 декабря Эдгар Гувер в возрасте 29 лет получил вожделенную должность директора Бюро расследований, которую затем сохранил за собой на всю оставшуюся жизнь.
Приверженность Гувера к масонству, его духу и обрядам в определенной степени отразились и на Бюро расследований. Принадлежность агентов к масонской ложе всячески приветствовалась, а со временем отчетливый привкус масонства обрел даже текст присяги, которую завели по личному приказу Гувера и которую принимали все новые сотрудники ФБР.
Вот лишь некоторые фрагменты из этого достаточно пространного текста:
«Смиренно сознавая всю ответственность за дело, доверяемое мне, я клянусь, что буду всегда чтить высокое призвание нашей почетной профессии, исполнение обязанностей которой является как искусством, так и наукой… Исполняя свои обязанности, я буду, подобно священнику, источником утешения, совета и помощи… подобно солдату, я буду неустанно вести войну против врагов моей страны… подобно врачевателю, я буду стремиться к искоренению преступной заразы, которая паразитирует на теле нашего общества… подобно художнику, я буду стремиться к тому, чтобы выполнение каждого задания было истинным шедевром…»
В книге-исследовании Энтони Саммерса «Тайная жизнь Эдгара Гувера» со слов сотрудников ФБР представлен такой портрет «образцово-показательного агента» из тех, кто начал службу в середине 1920-х годов. Портрет срисован с одного из тогдашних молодых сотрудников, на долгие годы ставшего в глазах шефа достойнейшим примером для подражания.Эдвард Армбрусер прослужил в ФБР с 1926 по 1977 год, став высококлассным специалистом по банковским аферам. Это был типичный представитель нового поколения агентов, непьющий и некурящий, масон, учитель церковно-приходской воскресной школы, семь учеников которой стали впоследствии агентами ФБР.
Агент более позднего поколения, Норман Оллестад, вспоминает облик своего коллеги-ветерана так:
«Он окружал себя броней всяческих амулетов — колец, значков и заколок с драгоценными камнями. Он был весь увешан ими. Чтобы галстук не мялся, его скреплял с рубашкой зажим в виде львиной головы. На манжетах были запонки. На правой руке у него красовался университетский перстень, выделявший его среди людей необразованных. На той же руке он носил масонское кольцо, которое защищало его духовно. На среднем пальце левой руки у него было обручальное кольцо, служившее щитом против возможных поползновений женщин, которых ему придется допрашивать»…
Гувер считал Эдварда Армбрусера образцовым работником и продолжал держать его на службе еще многие годы после того, как ветеран достиг пенсионного возраста.
СОЮЗ ДО ГРОБОВОЙ ДОСКИ
В апреле 1928 года в Бюро расследований появился новый сотрудник — высокий привлекательный мужчина Клайд Толсон, уроженец штата Миссури и выпускник Университета Джорджа Вашингтона.
Очень быстро Толсон стал не только ближайшим личным другом Эдгара Гувера, но и его правой рукой по службе, оттеснив с этих позиций прошлого фаворита, Фрэнка Боумена (отдалившегося от шефа вследствие женитьбы).
Карьерный рост Толсона пошел на удивление быстро. Примерно года через два Гувер повысил его до своего помощника, а затем — и до заместителя директора Бюро. На протяжении всех последующих лет Клайд Толсон оставался вторым по влиянию человеком в спецслужбе.
После смерти матери Гувера, его ближайший друг стал сопровождать Босса буквально повсюду. Парочка вместе приезжала на работу и также дружно отъезжала, они вместе обедали, вместе проводили отпуск и даже одевались нередко одинаково.
Если Гуверу надо было уехать в служебную командировку, вместе с ним отправлялся и Толсон. Для всех окружающих было совершенно очевидно, что прочные и нежные отношения заменили двум закоренелым холостякам брак в его традиционном смысле.
После смерти Босса Толсон унаследовал всю его недвижимость и переехал жить в дом Гувера. Когда же пришел и его срок, Толсона, который был на пять лет моложе Гувера, похоронили, словно верную жену, в соседней с сердечным другом могиле.
Поскольку вполне надежных документальных свидетельств у историков нет, принято считать, что гомосексуальные отношения Гувера и Толсона ничем не доказаны. Достоверно известно лишь то, что Дж. Эдгар Гувер всегда очень тщательно, даже щегольски одевался, но при этом фактически не интересовался женщинами.
По свидетельству окружавших его людей, начиная с юных лет, еще со школьного возраста, за Гувером вообще не замечали каких-либо романтических свиданий с представительницами противоположного пола. В более же зрелом возрасте он украшал сад и интерьеры своего дома статуями обнаженных юношей.
До 43 лет Гувер жил вместе с матерью, а после ее смерти — один, причем горничной было категорически запрещено по утрам входить в его спальню, поскольку, де, «хозяин спит голый».
Есть еще, правда, многочисленные намеки на компрометирующие фотографии из нетрадиционной половой жизни Гувера, которыми его шантажировали разведслужбы и мафия. А также устное свидетельство жены психиатра Гувера, которому, будто бы, шеф ФБР в одной из доверительных бесед признавался в своей гомосексуальности.
Ну и, наконец, знаменитая первичная реакция президента Ричарда Никсона на известие о смерти Гувера: «Господи Иисусе, этот старый хреносос!». Предполагается, что Никсон входил в круг достаточно близких Гуверу людей и кое-что знал об интимной жизни старого холостяка.
Однако строго говоря, все это весьма косвенные, ничего не доказывающие свидетельства. Да и кому какое дело, в нынешние-то либеральные и весьма терпимые времена, были там отношения интимно-сексуальные или исключительно платонические?
Мало ли в истории известно прочных союзов, долгие годы объединявших гомосексуальные пары — от романистки Мэри Рено и Джули Маллард (50 лет) или писательницы Гертруды Стайн и Элис Токлас (34 года) до гения Возрождения Леонардо да Винчи и его ученика Джакомо Карпотти (30 лет).
Список этот при желании можно сделать очень длинным, и ничего особенного не произойдет, если к нему добавится еще одна пара «тихих голубых» с 44-летним стажем (1928-1972) — Эдгар Гувер и Клайд Толсон (или, как их за глаза называли в ФБР, «Дж. Эдна и мама Толсон»).
Беда лишь в том, что Гувер не был «тихим голубым». Он всегда выставлял себя человеком высочайшей религиозности, добропорядочности и нравственности, приходя в дикую ярость, едва хоть кто-то намекал на его гомосексуальность.
Стоило в 30-е годы репортеру Рэю Такеру позволить себе в самых обтекаемых выражениях затронуть в журнале Collier голубизну шефа ФБР, в Бюро тут же завели на Такера дело. Когда собрали компромат, то пустили в прессу такие подробности о не слишком безупречной жизни неосторожного журналиста, что далее последовал полный крах его карьеры.
Остальные деятели прессы вполне поняли предупреждение и впредь крайне опасались хоть каким-то боком зацепить эту сторону жизни Гувера всемогущего.
Обостренный интерес главы ФБР к чужой постельной жизни, нетрадиционной сексуальной ориентации людей и вообще к орально-генитальной тематике, глубоко запечатлен в секретных файлах Гувера. В этом тайном архиве десятилетиями наравне с фактами накапливались также и слухи, кляузы или домыслы, способные скомпрометировать кого угодно.
Этим материалам либо давался ход, как было с компрометацией Эдлая Стивенсона, либерального губернатора Иллинойса и претендента на президентский пост, о ком Гувер запустил ничем не подтвержденный слух, будто Стивенсон гей.
Либо данные интенсивно накапливались для удобного случая, как это было с интенсивной слежкой за товарками первой леди государства Элеоноры Рузвельт, которая весьма не симпатизировала Гуверу, а тот в ответ набирал компромат, пытаясь уличить ее в лесбийских связях.
Впрочем, по оценкам самого Гувера, полномочий его ведомства в контроле за личной и интимной жизнью граждан было все же маловато. Вот одно из его знаменитых высказываний:
«Должен с сожалением сказать, что мы в ФБР бессильны действовать в случаях орально-генитальных сношений людей, за исключением, правда, тех случаев, когда они каким-то образом начинают мешать международной торговле».
РЕВНОСТЬ И ЛОЖЬ
Начало 1930-х годов в Америке – это полный упадок экономики, бездеятельность коррумпированных властей и мощный расцвет криминальных империй, чувствующих свою безнаказанность. Как естественное следствие – общий «кризис ценностей» в обществе.
Газеты, журналы и фильмы переполнены историями о героях-гангстерах и об их громких преступлениях – похищениях миллионеров с целью выкупа, грабежах банков средь бела дня и прочих дерзких налетах. Правоохранительные органы на этом фоне выглядят тупыми и неэффективными, так же как, впрочем, и все остальные правительственные структуры.
В 1933 году, пообещав американскому народу «новый курс», к президентской власти приходит Франклин Делано Рузвельт. Для ведомства Гувера (который в этот раз умудрился сохранить свой пост буквально чудом) новый курс означал прежде всего необходимость каких-то эффективных, ярких действий по обузданию преступности.
И случилось так, что именно в это время в Бюро расследований находится весьма подходящий человек – глава чикагского отделения ФБР Мелвин Первис. Под руководством спецагента Первиса проводится целая серия успешных операций, в ходе которых были застрелены самые знаменитые в ту пору бандиты – Джон Диллинджер, «Красавчик» Флойд и «Мордашка» Нельсон.
Наряду с успешными рейдами Бюро против гангстеров, в средствах массовой информации Гувером разворачивается активнейшая пропаганда нового образа доблестных служителей закона. На радио создали серию радиопередач под общим названием «G-Men» («джи-мены», от Government Men, как начали называть федеральных агентов), содержание которых взялся лично контролировать лично Гувер.
Правда, у директора ФБР не оказалось ни малейших драматургических талантов, и он все время норовил заменить драки-погони-перестрелки тонкой аналитической работой сыщиков и криминалистов. В результате радиосериал получился сухим и скучноватым, почему долго не протянул.
Чуть позже, в 1936 году будут запущены комикс «Война преступности» и пара бульварных журнальчиков под названиями G-Men и The Feds («феды», так называли федеральных агентов гангстеры). Вся эта незамысловатая печатная продукция предельно доступным для детей и простых людей способом всячески прославляла деятельность ФБР, а его шефа Эдгара Гувера изображала просто-таки национальным героем номер один.
Вообще-то поначалу главнейшим героем в глазах американской прессы был спецагент Мелвин Первис. Ведь именно он непосредственно возглавлял главные операции по захвату и уничтожению преступников. (В ходе этих рейдов Первис вопреки всем полицейским инструкциям неоднократно лично добивал раненых гангстеров.) Естественно, на первых порах столь энергичный и успешный в делах сотрудник был любимцем Гувера, остро нуждавшегося в эффектных результатах.
Но по мере роста восторгов публики и обостренного внимания прессы к личности Первиса, уже успевшего заслужить в народе титул «ас джи-менов», шефа ФБР начала обуревать ревность. Гувер стал поручать Первису совершенно безнадежные дела, засовывать в нудные бюрократические комиссии, превращая некогда яркую службу в невыносимую своим занудством пытку.
Не желая cносить унижения, Мелвин Первис довольно скоро, летом 1935 года, уволился из ФБР. Однако ревнивый и злопамятный шеф приложил максимум усилий, чтобы и вне его ведомства бывший фаворит не нашел себе сколь-нибудь приличной работы. Преследования и тихая месть Гувера продолжались вплоть до конца жизни Первиса в 1960 году.
Сначала шеф ФБР мощно надавил на Голливуд, заставив киношников отказаться от мысли взять Первиса консультантом по криминальной тематике. Далее же делалось все, чтобы не подпускать Первиса к работе, хоть как-то связанной с деятельностью правоохранительных органов. В 1952 году Гувер помешал Первису стать федеральным судьей, а когда Первиса пригласили на работу в Сенат, директор ФБР приказал своим сотрудникам подготовить на него компромат.
Но все это будет много лет спустя, а в середине 1930-х, убрав на пути к славе досадное препятствие в виде этого «аса джи-менов», Гувер еще активнее занялся рекламой собственной персоны и возглавляемого им ведомства. Особая роль здесь отводилась кинематографу, поскольку Голливуд и сам был готов оперативно реагировать на перемены.
В 1935 году было начато производство целой серии кинофильмов под общим названием «Джи-мен». Отважный и бескомпромиссный облик борцов с преступностью из ФБР стал особо удаваться еще и потому, что новые американские законы о цензуре теперь дозволяли изображение гангстеров на экране лишь в тех случаях, когда их в конечном счете либо арестовывают, либо убивают федеральные агенты.
Поворотной точкой в развитии жанра гангстерских фильмов историки кино чаще всего называют картину «G-Men» режиссера Уильяма Кейли. Фильм был, в общем-то, рядовой по всем художественным параметрам, но вплоть до этой ленты в подавляющем большинстве такого рода картин главными героями были сами гангстеры.
В этом же кинофильме, напротив, настоящими героями становятся федеральные агенты, преследующие бандитов. Причем главную роль – опытного адвоката, поступившего в ФБР, чтобы отомстить преступникам за смерть друга-агента – исполняет кинозвезда тех лет Джимми Кагни, прославившийся именно в ролях благородных и неуловимых гангстеров.
Влияние средств массовой информации и особенно кино на оценку обществом Гувера и его ведомства было огромным. К 1937 году миллионы американцев посмотрели уже несколько фильмов о бравых агентах ФБР и прочитали десятки книг на ту же тему. Дети стали носить игрушечные значки агентов Бюро, играть такими же, как у настоящих федеральных агентов, игрушечными пистолетами, и даже спать в пижамках с фирменной эмблемой «G-Men».
Дж. Эдгар Гувер и ФБР вступили в совершенно новую фазу своей истории – эру славы. Публика увидела в Бюро некую самостоятельную, очень важную для общества структуру, а не просто часть министерства юстиции. Многие университеты и общественные организации начали осыпать шефа ФБР наградами.
Альма-матер Гувера, университет Джорджа Вашингтона присвоил ему степень почетного доктора права. Этому же примеру вскоре последовал университет города Нью-Йорка. Сам же Гувер совершенно всерьез стал рассматривать себя главным стражем законов страны, ее граждан и моральных устоев.
Шефу ФБР не просто очень нравилось купаться в лучах собственной славы, но и все время хотелось ее еще больше. Поэтому при всякой возможности он старался приписать себе и те заслуги, которые бесспорно принадлежали другим.
Так, еще в 1932 году, когда случилась громкая трагическая история с похищением и убийством бандитами ребенка знаменитого летчика, пионера авиации Чарльза Линдберга, Гувер пытался, правда совершенно безуспешно, сыграть ведущую роль в поимке похитителей. Когда же организатор похищения Бруно Гауптман был все-таки вычислен и задержан полицией города Нью-Йорк, туда немедленно поспешил и Гувер, чтобы на месте сообщить прессе и публике об аресте преступника.
Такие маневры должны были формировать у общественности мнение, что федеральные органы правопорядка и лично великий сыщик Эдгар Гувер оказались, как и положено, на высоте. Хотя конкретно в данном случае Бюро не сделало фактически ничего для отлова бандита.
После устранения с первых планов Мелвина Первиса, дабы укрепить в глазах публики собственный героический облик проницательного детектива и отважного человека дела, Гувер решает принимать личное участие в захвате важных преступников.
В 1936 году в списке «врагов общества» под номером один проходил некто Элвин Карпис, последний из главарей знаменитой банды «мамаши» Баркер. Когда полиция выявила в Новом Орлеане апартаменты, где скрывался Карпис, туда срочно вылетели Гувер и Толсон. И как только федеральные агенты Херт и Брэнтли повязали гангстера, на сцене тут же возник лично директор Гувер, объявивший преступнику, что он арестован.
Видеть на первых страницах газет свою фотографию в обрамлении заголовков-славословий, набранных жирным шрифтом, было так приятно, что уже на следующей неделе Гувер отправляется в другой конец страны, в штат Огайо, где в г. Толедо лично возглавляет захват Гарри Кэмпбелла, еще одного гангстера из той же банды Баркер.
В череде подобных историй были и такие, что отличались не только откровенным лицемерием, но и выдающимся вероломством. Так, в 1937 году при весьма темных обстоятельствах Гувером был арестован гангстер Луи «Лепке» Бухалтер, возглавлявший организацию наемных киллеров – знаменитую «Корпорацию Убийство» (Murder, Incorporated).
Известно, что это арест прошел без стрельбы и, по слухам, федеральным властям сдали Лепке сами мафиози, надеявшиеся таким образом ослабить давление со стороны ФБР. (Похоже, именно тогда между Гувером и высшими боссами мафии начинали формироваться деловые отношения, которые длились не только до смерти первого директора ФБР, но и, как будет видно дальше, много лет спустя.)
Как бы там ни было, достоверно известно, что переговоры о сдаче Лепке велись через посредника – приятеля Гувера журналиста Уолтера Уинчела – хотя гангстер был уверен, что получает гарантии лично от шефа ФБР. В итоге Бухалтер сдался Гуверу в обмен на обещание 10-летнего тюремного заключения. Когда же дело подошло к суду, то никаких гарантий Гувера в деле не фигурировало, нью-йоркские власти приговорили гангстера за убийства к смертной казни и действительно посадили его на электрический стул.
Для постоянной пропагандистской поддержки работы ФБР, прославления всяческих успехов Бюро вообще и Эдгара Гувера лично, в структуре организации было создано специальное 8-е управление, формально именовавшееся «управлением учета и архивов». Возглавил это подразделение Луи Николс, еще один выпускник юридического факультета университета Джорджа Вашингтона и ближайший сподвижник Гувера.
После второй мировой войны именно Николсом был организован коллектив авторов, написавших развернутый панегирик под названием «История ФБР». Книга вышла из печати в 1956 году, чуть позже на ее основе вышел и голливудский фильм под тем же названием, причем съемки картины проходили под личным контролем Эдгара Гувера.
Интересно (хотя и неудивительно), что ни в книге, ни в фильме, претендовавших на правдивое изложение событий, вообще нет персонажа по имени Мелвин Первис.
Зависть и ревность шефа ФБР простирались столь далеко, что и спустя много лет после смерти Первиса он всячески пытался принизить даже самые очевидные заслуги некогда самого блестящего из спецагентов Бюро. В воспоминаниях Аниты Колби, известной в американских светских кругах дамы, приводится эпизод о том, как Эдгар Гувер под конец своей жизни интерпретировал историю с Джоном Диллинджером – одно из самых громких дел Первиса.
Теперь, в новой версии истории по Гуверу, выходило так, что на Диллинджера вышел вовсе даже и не Первис, а Клайд Толсон. Просто, мол, так уж ими было решено – подарить всю славу Первису, но в действительности-то все было сделано Клайдом…
Для всех сведущих людей совершенно очевидно, что подобные заявления были типичными примерами редкостной лживости Гувера. Даже если не брать в учет тот факт, что Клайд Толсон оперативной работой в Бюро практически не занимался (значительно больше интересуясь кадровыми вопросами), историками по документальным материалам из архивов ФБР установлено, что в день смерти Диллинджера сердечный друг Гувера находился в вашингтонской штаб-квартире ФБР, то есть весьма и весьма далеко от Чикаго…
Также у историков имеется, кстати, очень характерное высказывание Эдгара Гувера по поводу правдивости и лживости, сделанное им в одной из своих многочисленных нравоучительных лекций. В статье для семейного журнала Family Weekly (July 1963), озаглавленной «То, что я рассказал бы сыну», шеф ФБР изрекает следующее:
«Прежде всего, я научил бы его говорить правду… Я пришел к выводу, что говорить правду – это определяющий фактор ответственного гражданина. Те тысячи преступников, которых я повидал за 40 лет работы в правоохранительных органах, все имели одну общую черту – каждый из них был лжецом»…
ШПИОНЫИ МАФИОЗИ
Когда Уинстон Черчилль в 1940-м году стал премьер-министром Великобритании, то для установления тесных связей с высшим руководством США, вовлечения нейтральной Америки в войну с Гитлером и для разворачивания крупномасштабной разведывательной / контрразведывательной работы в Западном полушарии он послал весьма неординарного человека – канадца Уильяма Стивенсона.
Боевой летчик Первой мировой войны, удачливый изобретатель и предприниматель-миллионер в послевоенный период, Стивенсон активно сотрудничал в 1930-е годы с британской разведкой SIS (иначе именуемой MI-6), передавая ей ценные данные о разрабатываемых в Германии вооружениях и шифровальной технике.
Незадолго до начала Второй мировой войны Стивенсон вызвался лично убить Гитлера, причем помогать ему в этой миссии намеревался британский военный атташе в Берлине, полковник Мэйсон-Макфарлейн. Столь дерзкий план спецслужб был зарублен лишь личным вмешательством лорда Галифакса, тогдашнего министра иностранных дел Великобритании.
Весной 1940 г. Стивенсон (получивший с подачи Черчилля псевдоним Intrepid, «Бесстрашный») был назначен начальником нью-йоркской резидентуры SIS, которая вместе с существенным расширением функций вскоре получила и новое название – Британский центр координации безопасности (BSC). Ни один человек, вероятно, не сделал в 1940-е годы больше для стратегического военно-политического сближения Америки и Великобритании, нежели Уильям Стивенсон, выполнявший роль личного доверенного посредника между премьер-министром Черчиллем и президентом США Ф. Д. Рузвельтом.
Он отвечал за координацию общих усилий союзных спецслужб и за обмен разведывательными данными между союзниками. Кроме того, Стивенсон отвечал и за особо деликатный участок – классификацию и распределение среди английских, американских и канадских государственных структур суперсекретных материалов из радиоперехвата вооруженных сил Германии, в массовых объемах дешифровавшихся британской криптослужбой.
Насколько деликатной была вся сфера вскрытия немецкой переписки, наиболее ярко свидетельствует то, что сам факт этой деятельности продолжал сохраняться в строжайшей тайне почти тридцать лет после окончания войны. И даже затем, в 1970-е годы впервые об этом стало известно вовсе не благодаря рассекреченным государственным архивам, а из мемуарной книги «Тайна Ультра», выпущенной в 1974 году на основе личных воспоминаний одним из непосредственных участников сверхсекретной программы, Фредериком Уинтерботемом.
Исследование всего спектра причин, по которым на секретах дешифрования пытаются удержать покров вечной тайны, выходит далеко за пределы данной истории. Но одна из главных причин в том, что в действительности главы великих держав часто знают много больше, нежели признают официально. А если информация об этом все же всплывает, то обнажаются вся лживость, лицемерие и бесчеловечность высокой политики.
Самый типичный тому пример – уничтожение армадой германских бомбардировщиков английского города Ковентри, где в результате двух массированных авианалетов было уничтожено свыше 50 000 зданий и тьма мирного населения. В книге Уинтерботема «Тайна Ультра» впервые было раскрыто, что Черчилль заранее знал о готовящейся массированной бомбежке Ковентри, однако не сделал ничего для предупреждения и эвакуации населения, опасаясь, что это косвенно раскроет немцам факт дешифрования их секретной переписки.
В воспоминаниях Уильяма Стивенсона, опубликованных несколько лет спустя, также упоминается данный эпизод. Причем Стивенсон, с присущим шпиону цинизмом уточняет, что это именно он рекомендовал колебавшемуся Черчиллю сохранить информацию в тайне – слишком уж ценным был источник, чтобы им рисковать. Война есть война – жертвы неизбежны.
(Интересно, что несмотря на независимое свидетельство двух непосредственных участников событий – высокопоставленных сотрудников разведки – многие современные историки Великобритании подвергают этот эпизод сильному сомнению. Чересчур он неприятен для официальной, лакированной истории.)
Нью-йоркский центр BSC интенсивно занимался вербовкой агентуры в США, а в Канаде создал секретную разведшколу, где готовили диверсантов для действий в тылу противника. Стивенсон возглавлял (а нередко и финансировал из собственного кармана) самые различные операции британской разведки в странах Северной, Центральной и Южной Америки.
Среди этих операций BSC, в частности, были не только регулярные взломы посольств германских союзников с целью хищения шифрключей или систематический перехват и перлюстрация дипломатической почты, но также срыв атомных экспериментов Германии и «нейтрализация» выявленных агентов разведки стран Оси. Под последним обычно подразумевались убийства. То есть, германских шпионов просто отстреливали, давили в подстроенных автомобильных происшествиях, выбрасывали из окон высоких зданий.
Отчеты о подобных операциях впоследствии вдохновляли авторов многих шпионских романов, включая и знаменитый цикл историй про Джеймса Бонда, созданный коллегой Стивенсона по британской разведке Иэном Флемингом.
По причине чрезвычайно строгих требований к засекречиванию «государственных тайн» в Британии, США и Канаде, многие из дел Стивенсона и его команды так и остаются, похоже, нераскрытыми по сию пору. В 1945/46 годах большой архив документации BSC был перевезен на двух грузовиках из Рокфеллеровского центра, где была нью-йоркская резидентура англичан, в «Лагерь Икс», секретную разведшколу в канадской провинции Онтарио.
Здесь под руководством Стивенсона был подготовлен итоговый суперсекретный документ The BSC Papers, мыслившийся как единственный официальный отчет о достижениях BSC в годы Второй мировой войны. После чего вся документация, лежавшая в основе отчета, была уничтожена.
Сам же отчет размножили всего в 40 экземплярах, из которых 24 были также уничтожены еще до рассылки. Уильям Стивенсон оставил себе на память 2 копии, а остальные были разосланы главам США, Британии и Канады. Все они присвоили документу гриф Top Secret и упрятали поглубже в секретные архивы.
За последующие 52 года упоминание об этом документе промелькнуло всего в нескольких работах исследователей, которым позволили ознакомиться с документом под строгим присмотром. И лишь в 1998 году Найджел Уэст, плодовитый автор шпионских романов и исторических исследований о Второй миров<