Исторически Ш. Де Монтескье (1) был, скорее всего, первым, кто зафиксировал этот принцип нескольких несводимых друг к другу инстанций власти. Однако речь у Монтескье идет не о «разделении властей» – не о том, как будто бы одну власть в организационном плане разделили на несколько частей (при этом неявно предполагается, что корень власти все равно один). Монтескье утверждает, что существует несколько отдельных инстанций власти, каждая из которых обладает эксклюзивным ресурсом, и этим инстанциям приходится между собой договариваться.
В России этот принцип непонятен и еще практически ни разу не был реализован. Здесь очень трудно представить себе, как могут сосуществовать две или более инстанции власти, каждая из которых обладает своим исключительным ресурсом и трансценденцией. Однако именно в такой ситуации возникает реальная демократия 13. В условиях существования нескольких инстанций власти увеличивается степень свободы для общества и человека, возникает возможность апеллировать к разным инстанциям в поисках более справедливых условий и форм жизни.
При этом существует процедурная проблема согласования действий властей между собой и их согласования с интересами общества и человека. Различные инстанции власти в результате борьбы за пределы собственного влияния и за границы суверенности в конце концов достигают компромисса или выстраивают организационно-процедурную конструкцию, на которую мы будем ссылаться как на определенную композицию власти. Если в выстраивании такой композиции участвует народ, то можно говорить о демократическом типе устройства власти.
С точки зрения введенного понятия, государство – только одна из инстанций власти, обладающая вполне определенным исключительным ресурсом (всеобщий порядок и одинаковость процедур на всей территории) и не подменяющая собой иные инстанции. Отношение к государству как к единственно возможной власти, которое накладывается на стремление государства создать моноцентрическую конструкцию, создает ту ситуацию ослабления жизни, угнетения политики, выхолащивания демократии, которую мы видим сегодня в России.
Однако основной принцип современных властных технологий – противоположный: количество инстанций власти должно не уменьшаться и угнетаться, а, наоборот, увеличиваться со скоростью, превышающей скорость усложнения общества. В этом случае власть создает пространство, где люди могут ориентироваться и развиваться, где возникают свободы и демократия, когда народ может принимать участие в достижении соглашения между инстанциями власти.
1См. понятие власти в 3-й части книги.
2См. понятие жизни в 3-й части книги.
3См. понятие культуры в 3-й части книги.
4Если же он не появляется, то такая общность перестает существовать – например, в результате нападения или доминирования иных, более жизнестойких общностей, которые смогли сформировать новый тип более современной власти; см. понятие жизни в 3-й части книги.
5См. понятие государства в 3-й части книги.
6См. понятие суверенитета в 3-й части книги.
7См. понятие трансценденции власти в 3-й части книги.
8См. понятие жизни народа в 3-й части книги.
9См. главу 5 
«Элиты и власть» (п. «К понятию элиты») в 3-й части книги.
10Подробнее о них см. понятие власти в 3-й части книги
11См. понятие свободы в 3-й части книги.
12Хотя, наверное, было бы интересно проанализировать, не являются ли институты, например, брака и семьи или образования «социальными остатками» уже не актуальных сегодня инстанций (типов) власти
13См. понятие демократии в 3-й части книги.
Библиография
1) Монтескье Ш. О духе законов. // Избр. произв. – М.: 1955.