Глава 1. Сменить декорации.
Резюме главы
1. Чувство отсутствия дома, в чужом или другом месте, может быть либо хорошим, либо плохим чувством; смена декораций
2. (Устарело) На совсем
Примечание автора к главе
История мафии – моя слабость, что тут скажешь? (но не наша))) мы все поправим, если надо – прим.пер.)
Пожалуйста, отнеситесь серьезно к этому предупреждению: это темная история, в которой будет насилие, смерть, секс, и много всего угнетающего. Скажу больше, если вы решитесь продолжить чтение, обращайте внимание на тэги.
Глава 1. Сменить декорации.
Он должен был прекрасно понимать, одеваясь в любимую одежду на работе, чем это кончится. Подогнанные по фигуре костюмы дорого стоили и не подлежали замене, зато кровь всегда была видна, как бы он ни пытался ее замыть. Юри терпел все эти неудобства только ради внешности – пришло время открыть в себе актера, а костюм отлично помогал ему расставить декорации для спектакля, который планировался ближе к полуночи этим вечером.
У него был образ для любого случая, особый костюм, подчеркивающий индивидуальность каждой смертоносной постановки. Он занимался этим с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать, и хотя его партнеры менялись год от года, основной алгоритм оставался тем же. Бросить томный взгляд, пройтись легонько пальцами туда-сюда, отвести в комнату, а потом скрепить сделку лезвием по горлу или пулей в мозг. Это была просто рутина – отмыться, отчиститься, и пойти на новый круг, как только его призовут. Он слишком быстро осознал, что проще забыть, спрятаться под слоями шерсти или шелка, притвориться, что его руки, тело или душа уже никогда не станут чистыми.
Кумичо[1] никогда не давал ему имени, да и сам он не удосужился его взять. Кругом так непринужденно шептались, сплетничали за спиной босса о его «тени», так что легенда появилась сама собой. Хотя мало кто знал, кто он такой и откуда он родом, все, казалось, знали хотя бы об одной из его ужасающих, уродливых работёнок, и пересказывали истории о ней тоннами, переполняясь чем-то вроде восхищения, смешанного с завистью, даже со страхом. Они переговаривались о нем шепотом. Любовник? Внебрачный сын? Еще один поверенный в делах?
За последнее десятилетие, с момента, как он начал, ему дали множество прозвищ: убийца, киллер, Потрошитель, монстр, Туз. В Японии его называли посланником преисподней, в других странах просто демоном.
Но КацукиЮри знал правду. Он был просто псом.
Опрокинув стопку водки, Юрий почувствовал, как обжигающая жидкость медленно и глубоко проникает в его глотку. Эта была первая из тех, что он планировал влить в себя в эту ночь в одиночестве, и хотелось ему оказаться пьяным раньше, чем наступит утро. Хоть обычно он и сдерживался в потреблении алкоголя и никогда не позволял себе выходить за рамки в незнакомом городе, сегодня был на удивление плохой день, и ему нужно было нечто сильное, чтобы забыть все те промахи, которые он совершил за последние несколько часов.
В этот раз ничего не вышло. С того момента, как он сошел с трапа в аэропорту Шереметьево, под кожей у него перекатывались от нервного напряжения мускулы. Дрожь до боли пробегала от шеи по напряженным плечам и вдоль хребта. В его сегодняшнем образе не было ничего, что могло бы вызвать подозрения в любом смысле слова, поскольку выглядел он обычным туристом в аэропорту, но ничто не могло заставить разойтись напряженный ком тревоги у него в животе.
Просто было что-то, по сути не правильное в том, чтобы оказаться в России, что и привело его на грань, будто он стоял на самом краю крыши небоскреба, покачиваясь и готовясь упасть.
Юри мог по пальцам пересчитать тех, кто знал, что он тут делает, но все равно ощущал, будто за ним все наблюдают. Он заранее начал заметать следы. Он зашел настолько далеко, что даже провел несколько месяцев в Америке, создав множество легенд и подставных личностей, прежде чем покинуть страну. Под двумя именами он заказал билеты на два разных рейса, чтобы прилететь из Детройта в Амстердам, а затем в Москву, где купил билет в Сочи, оплатив его наличными.
Даже его куратор не знал точной даты появления Юри – лишь то, что он собирается оказаться в городе до того, как состоится встреча. Они не контактировали последние два месяца перед поездкой, предварительно оговорив время и место, и разошлись на ночной улице, как в море корабли. Последнее, что он слышал, СелестиноЧиалдини вылетел раньше графика, чтобы организовать для Юри возвращение в Северную Америку. За что он был благодарен, так это за то, что в этом деле ему не придется контактировать с Братвой, чего он всегда стремился избежать. Он вверял Селестино собственную жизнь, хотя пожилой мужчина знал его только по кличке Викчан, пока они общались.
Пока что он делал все правильно, но все равно никак не мог унять мандраж, грозивший вытряхнуть его из кожи. Казалось, одно только его присутствие должно было стать сигналом для каждого боевика в радиусе десяти миль поприветствовать его дулом в лоб, как только он окажется на вражеской территории.
В течение нескольких ужасных мгновений перед выходом из самолета, едва дыша тяжестью, образовавшейся в груди, он представлял себе, как рушится их легенда. Успеет ли он выставить ногу за дверь перед тем, как его застрелят? Они схватят его, повалят на асфальт и будут бить, пока он не заговорит? Его сердце продолжало сжиматься, когда он проходил таможню, радуясь пухлой куртке, скрывающей пятна пота, которые, как он ощущал, расплывались по мягкой ткани его рубашки. Не мог позволить себе вздохнуть, пока его документы не прошли проверку: «Кен Накамура, турист, родился в сельской местности Огайо, 19 лет, никогда не покидал страны, пока не приехал в одиночку в Москву на две недели,» - и служба безопасности аэропорта, едва удостоив взглядом, не махнула ему в сторону суровой русской зимы.
Юрий исполнял этот танец уже тысячу раз прежде, но в этот раз он чувствовал себя каким-то громоздким.
Кумичо приказал ему расстроить крупнуюнаркосделку между Братвой Фельцмана и Сунджиру Па, да так, чтобы оба босса умерли к утру, а вражда между двумя крупнейшими синдикатами Азии разгорелась с новой силой. При любом раскладе и при их амбиции, оба синдиката рухнули бы, потащив за собой мелкие семейки в борьбе за власть, окрасив океан кровью.
Ему потребовалось несколько месяцев напряженной работы только, чтобы подобраться к ним поближе. Он обналичивал откат за откатом, вымогал деньги и давал взятки, добиваясь цели. Хоть между корейцами и русскими не было собой любви, договор этот был призвал послужить залогом мира между черными рынками двух стран, начиная с монополии на торговлю в Восточно-Китайском море. Босс знал намного меньше, когда посылал Юри на невыполнимую миссию в самом начале этой истории, чтобы разрушить эту сделку. Даже обычные контакты Юри были удивительно завязаны на это дело, заставляя вздрагивать от одного звука имени Виктора Никифорова, когда о нем спрашивали, будто одно это причиняло ему боль.
Конечно же, Юри знал, кто он. Как он мог не знать? В кругах, в которых оба они вращались, преемник Фельцмана был у всех на слуху. С тех пор, как он попал в Семью в четырнадцать лет, он пережил пять попыток убийства и ни разу не проиграл в драке, накапливая врагов, как иные копят медали. Если Юрий был тенью своего босса, Виктор конечно же был светилом – обжигающей, золотой и очень опасной звездой, конечно, при ближайшем рассмотрении.
Мысль о встрече с ним заставила что-то сжаться в желудке Юри, но его страх ничего не значил для кумичо, если ему нужно было защитить свои интересы за рубежом. Итак, он провел последние полгода в Америке, паникуя издалека о том, как оно-все-пойдет-с-этой-сделкой, пока не настало время сесть в самолет и окунуться в опасный омут.
-Отлично выглядишь, ЧаоЧао, - поприветствовал Юри пожилого мужчину, когда тот устроился за столиком, вынырнув у него из-за спины. Они сидели под навесом в открытом кафе, хотя погода и казалось слишком холодной, чтобы себе подобное позволять, на одной из оживленных торговых улиц Сочи. Казалось, давным-давно они договорились здесь встретиться. Будто бы Юри уже пробыл в городе не менее трех дней. Он ощущал беспокойство, гуляя по оживленным улицам и посещая экскурсии, будто бы он просто в отпуске. Честно говоря, он тянул время до того, как нырнуть в привычный ритм своей работы.
Селестино ничуть не изменился за прошедшие месяцы с момента их последней встречи лицом к лицу: длинные волосы, модно уложенные на одно плечо, по-итальянски смуглая кожа и сильный подбородок, чуть приподнимающийся, когда он улыбался; одет он был в плотную черную водолазку под серым пиджаком и белые брюки, завершающие ансамбль. Юри вдруг ощутил себя потерянным в своей дутой куртке, хоть и знал, что не сможет выглядеть так же непринужденно, как второй мужчина.
-Спасибо! Только погода, кажется, не в мою пользу, но я делаю, что могу, в сложившихся обстоятельствах, - рассмеялся мужчина и махнул рукой ближайшей официантке, заказав кофе на двоих. Он пошарил по пиджаку, когда она отошла, и натренированным жестом достал плотный конверт, который тут же положил под меню и придвинул Юри. – Кстати, как прошла поездка? Надеюсь, накладок не было?
-Нет, - пробормотал Юри, убирая конверт в карман куртки и открывая меню. Меню, к счастью, было написано и на английском, так что он заказал первое, что смог прочесть, как только вернулась официантка с кофе. – Вообще-то, всего пара дней прошло. Но тут так много вариантов экскурсий, что это быстро утомляет. – Никто меня не узнал. Я нашел то место и рассмотрел окрестности. Мне нужно выбрать время и место для решающего удара.
-Рад слышать. Если ты размышляешь, чем заняться вечером, я бы рекомендовал тебе одно место в пределах центра Гран-При. Можешь спросить у бармена, - Селестино многозначительно подмигнул, пока говори, что заставило Юри улыбнуться, - они там подают отличные коктейли. Недорого, даже после комендантского часа.
-Благодарю. Я запомню. – Он потягивал свой кофе, и пусть разговор ушел от прежней темы, наслаждался трапезой с итальянцем, пока их пути снова не разошлись.
Небо было темным, и к тому моменту, когда он вернулся в свой номер, на улице уже начали зажигаться фонари – дешевенький и невнятный свет, настолько отвратительный в этой стране, но как раз такой, какой ему был нужен для работы.
Конверт едва слышно зажужжал внутри кармана, потому он достал его, разглаживая помятые края пальцами. Внутри был набор поддельных документов, а так же легальный билет на самолет, который будет ждать его в Берлине следующим утром, а затем пересадка в Нью-Йорке. Дрожащими руками он прижал конверт к груди и сморгнул слезу, появившуюся от слишком яркого света лампы. Теперь все стало настоящим. Вес его единственного пути к отступлению будто напоминал ему, что у него будет только одна попытка.
Костюм, что он надел тем вечером, был сшит из черной ткани, будто ночь пыталась его поглотить, казавшейся еще темнее на фоне белой хрусткой рубашки, и тонкие лацканы переливались легким бликом в свете лампы в комнате. Он был прямым, подогнанным под линии его тела, и очевидно дорогим, но ровно настолько, чтобы подчеркнуть его принадлежность к адвокатской братии или к некой элите, к которой он стремился.
Он любил такие моменты больше всего, будто серебристую подкладку его ужасной рутинной работы. Было что-то пьянящее в том, как он мог любоваться собой и привлекать внимание других. Легкое движение его мускулатуры могло изменить атмосферу, привлекая к нему внимание или заставляя его стать для всех совершенно незаметным, будто простая лампочка.
Уложив назад волосы, Юри коснулся потертой поверхности раковины отеля и еще раз пробежался мысленно по своему плану. Все его вещи были сложены в мусорный пакет, который он выбросит прямо перед отъездом; ключ от комнаты был потертым и лежал в пепельнице у кровати; мебель была поношенной, оставляя впечатление, будто всякий, кто здесь жил, отирал часть пространства. Даже, если Братва будет следить за ним, - хотя они просто не смогли бы его выследить, он был слишком осторожен, - его следа не будет видно в этой комнате, в которой не было даже камеры, на которую могло бы попасть его лицо, и не каждый смог бы его по лицу узнать. Он бы никогда больше не оказался бы здесь.
Но нервозность не отпускала его. Его фальшивые документы были примотаны к внутренней стороне его бедра и грели его кожу, так что он был уверен, что там может остаться ожег. Ему было бы легче, если бы он летел просто с деньгами и ножом, а не с кошельком и пистолетом, который доставлял ему множество проблем на пересадках с самолета на самолет, делая их почти невозможными.
К тому моменту, как он вышел из номера и оказался в тускло освещенном клубе, Юри почти рассыпался на части. Со стороны Гран-При казался совершенно непрезентабельным двухэтажным домом, расположенном в конце популярной сочинской улицы. На первый взгляд, единственным отличием была длинная вереница людей, ожидающий своей очереди, чтобы войти, но Юри это не касалось, потому что охранник махнул ему рукой, как только окинул взглядом его костюм.
Его приветствовала низкочастотная музыка, пульсирующая в помещении, а потом он увидел толпу раскачивающихся в этом ритме тел. Все они были красивыми, как ему показалось, нелепо красивыми и хорошо одетыми людьми, толпившимися вокруг друг друга, окруженными пьянящей атмосферой, созданной отчасти полутьмой и духотой. Белые мраморные колонны и позолоченные зеркала обрамляли зал, заставленный плюшевыми диванами, где все эти люди могли распластаться во весь рост, запрокинув голову назад в своем удовольствии. В дальней части зала полумесяцем располагался бар, увлекая головокружительным ассортиментом отраженных в зеркалах бутылок с алой подсветкой, за стойкой которого Селестино разливал напитки по бокалам молодых женщин.
Выбрав место в самом конце, Юри с интересом разглядывал толпу. Трудно было систематизировать лица окружающих в неярком свете, но он все равно старался. Его взгляд скользил по лицам, словно их хозяева были его сегодняшней мишенью. Ни одно из них, конечно же, не было таковой, но он не знал, когда же начнутся переговоры.
Селестино не торопился подходить, кокетливо улыбаясь легкой улыбкой, когда он все же подошел и спросил Юри о заказе, тот небрежно бросил: «Шампанское». В его взгляде не было даже искры узнавания второго мужчины, когда он кивнул и откупорил новую бутылку, разливая пенную жидкость. Юри вздрогнул, когда пальцы Селестино коснулись его ладони, закинув ему в рукав ключ, когда он отдавал ему бокал за тонкую стеклянную ножку. «Спасибо. Я начинаю, как насчет тебя?» его голос был тихим и едва слышным за стоявшим в зале гомоном, но он надеялся, что улыбкой смог выразить намного больше.
-Спасибо. Теперь я должен тебе. Я расплачусь.
«Запишите на мой счет.» - Тихий голос ласкал ухо, и челюсть Юри внезапно дрогнула. Он отказывался встретиться взглядом с Селестино, боясь того, что может увидеть в нем, прежде чем развернулся и очутился лицом к лицу с улыбающимся Виктором Никифоровым.
[1]Kumicho – кумичо – общепринятое название главы клана Якудза. Дословно: босс, «папа» и прочее. Словом, глава Семьи.