Накануне дней купальских,
Глядя в мутное стекло,
Ветер с Солнцем приуныли:
Небо… ладно, пусть – заволокло.
Волокушею совместно
Им бы по небу пройтись
Разгрести, хотя б немного
Зачарованную высь…
А земля их не торопит:
На широтах у Руси
Зной-то не в большом почете:
Пекла люд здесь не просил.
Никогда. Ему милее
Свежесть, утра холодок,
Снег - седин волхвов белее
И на озере ледок.
Лето долго не гуляет
По равнинам и лесам;
Вот Народ и непривычен
К полдня летнего часам.
Зверь лесной одет здесь в шубы:
На медведя взгляд метни.
Из зверей ленивых, южных,
Хоть со львом его сравни…
Этот лыс, ему лишь гриву
Мать-Природа сберегла,
Чтобы львица из-за мужа
Не краснела, не слегла
В бабьей муторной тоске,
Антилопы кость глодая,
И за птахой наблюдая,
Что купается в песке.
Мишке некогда валяться:
За короткий летний час
Силы следует набраться,
Чтоб жирок был про запас.
Потому его малинник
На обед всегда зовет;
После рыбы - дума зреет:
Где-то пчелы прячут мед?..
И к чему, скажи на милость,
Эти строки стали в ряд?
Я не знаю, но возможно,
Чтоб на мир сей бросить взгляд.
Не из кресла пред иконой,
Что Малевич предвестил,
А с горы высокой склона,
Где простор себя открыл.
Там, где нет толпы и давки,
Где увидеть сможешь ты,
Что не все: асфальт да лавки,
Есть озера и цветы.
Чтобы стало очевидно:
Нам на юг дороги нет!
Мы на том пути все время
Обрываемся в кювет.
Вот словечко! извиняюсь,
Видишь сам, с чем рифмовал.
Вот и я свой сор подбросил
В тарабарщины завал.
Стыдно? Есть такое дело.
Глупо? Что тут толковать?
И ведь знаю, что придется
Этот мусор выметать.
Русичу не быть поэтом?
Это, право – мудрено!
Если только те «кюветы»
Не стоят пред ним стеной.
Сомневаешься? И смотришь:
«Ну, попробуй, докажи!»
Ладно, слушай, До кажу,
Ну, а ты, не напрягаясь, на лежанке полежи.
Первый довод, вон – чуть выше:
Стану я казать До тех
Пор, пока захочешь слышать
И не разберет нас смех.
Раз берет, другой и третий,
Много, много раз, - учти.
Ты – читай, и будь У чтенья,
А не будешь, что ж, прости…
Только не забудь при этом
(за не будь – проникни внутрь)…
Что навряд ли тебе светит
Услыхать: «О, да, он – мудр!».
Вряд ли – это вовсе просто:
Есть сомненье, что в ряду,
Логику в событьях этих,
Ну, никак я не найду!
Просто – то, что мне по росту,
О событьи говоря,
Видит всяк, что это было
Не в отрыве, и не зря.
Слово крайнее, понятно.
Перевернуто вверх дном.
Ясно, ведь, коль рассмотрел ты -
Не напутаешь потом.
Кроме слов чужих внедренья,
Да, из Речи, из Родной
Выдиралися коренья
И из мовы, что молвой
Северянам проще звать,
Что была всегда единой
Русам всем – родная мать,
Цельной, общей, неделимой -
Языков сложилась рать.
И теперь, другим на зависть,
Каждый хвалится «своим».
От великороссов, скажем,
Мы услышим, коль двоим
Доведется им судачить
Под колес ритмичный стук
Или в гамаках на даче,
Накреняя толстый сук:
«Взять хохлов: кота назвали,
Вот безмозглые, – китом!
Все слова переиначат,
Обижаются потом!»
Собеседник продолжает:
«Те – и вовсе бульбаши!
Ведь, с ошибками же пишут!
Прямо – воротит с души!».
Хочется сказать «лингвистам»:
Ты уверен? Не спеши.
Оглашенью приговора
Ловко быть всегда в тиши.
Да не наспех – без разбору,
А продумав, изучив, факты
Точно сопоставив… на заборе
Мелом пишут впопыхах.
Этот способ убежденья
Мне внушает… нет, не страх,
А скорее - отторженье.
Начал я с Купалы свята.
Так оглянемся, браты,
И заметим: этот праздник
Знаем ныне, я и ты!
А еще: поляки, сербы,
И: литовцы, латыши –
Наши родичи, что ныне
В «южной» «греются» глуши.
Не пора ли всем славянам,
Мрак бесовский отряхнув,
Вновь семьей зажить единой
Прежде головы продув
Ветром свежим и Ярилы
Тьму пронзающим лучом?
Может хватит свои спины
Класть туда, где бьют бичом?
Для начала – увернемся,
После – в сторону, ползком,
Там – на бок перевернемся.
Видишь? Мы уже встаем!
Голову толкнем руками,
Что под ней? Русланов меч!
Черномор дрожит, он знает:
Бороды уж не сберечь!
«Что потом?» - ты вопрошаешь, -
«Сразу счастье или как?»
Пушкина читай, товарищ, -
Впереди еще Фарлаф,
Битва с ворогом за Киев…
И у каждого – свой шкаф.
Со скелетом. Что поделать?
Здесь мы не затем, чтоб спать.
Бог на нас глядит, жалея:
«Разбрелася моя рать…»
И вообще, к чему вопросы:
«Кто? Зачем? Куда послать?»
Находи-ка сам ответы,
Мне-то все откуда знать?
Ведь писал я не об этом,
Мне приятней размышлять
О красе родимой речи,
Что как реченька журчит
И с которой всяка встреча
Радость новую сулит.
Вот скажи, чело наморщив,
И в каком же языке
Слово есть ОБЛОКОТИТЬСЯ?
Или, скажем НАЛЕГКЕ?
В Малороссию заглянем: небокрай, степы, дибровы…
Что? Не трогает никак?
Там коль очи, значит – ВОЛОШКОВI,
Как у нас с тобой, земляк!
Вот Белоруссия! Балота, пуща…
А еще: ЗАВЕЯ – на русском нынешнем – метель.
В болгарском, чешском и словацком
Немало есть еще петель,
Тех, что из русского изъяли,
Пред нами закрывая дверь
К Спирали в Терем Светлый,
Где в ожидании детей, Создатель,
Чтобы легче нам идти,
В руке своей сжимает факел...
Над ним читаем в вышине:
Объединяйтесь КАЛИ ЛАСКА
И С ЛАВОЙ двигайтесь ко мне.
Жизнь сами превратите в сказку
На то и СОВЕСТЬ я вам дал;
ЛЮБОВИ ж ключ откроет сразу
Врата в Священный мой Портал.
Июня