ТОРГОВАЯ, ЩЕПЕТИЛЬНАЯ, КАЗАНСКАЯ, ПШЕНИЧНАЯ, ХЛЕБНАЯ
На слайде представлен фрагмент Геометрического плана Самары 1804 г.
ХРАМЫХЛЕБНОЙ ПЛОЩАДИ
На слайде представлены фотографии XIX в. храмов Хлебной площади: собор во имя Казанской иконы Божией Матери, церковь Смоленской иконы Божией Матери и церковь Спаса Преображения.
ВИДЫХЛЕБНОЙ ПЛОЩАДИ
ХЛЕБНАЯ ТОРГОВЛЯ
Во второй половине XIX - начале XX веков в майские дни от самарских причалов одно за другим отправлялись суда с волжским зерном. Самарский хлеб был ходовым товаром и высоко ценился не только в России, но и за ее пределами. В иные урожайные годы губерния отправляла за границу до 50 миллионов пудов отборного зерна, а также муку, горох, гречку, различные крупы.
Известный историк и городской голова Петр Владимирович Алабин писал, что именно хлебная торговля сделала Самару крупным городом.
Хлебной столицей Самара стала не сразу. Поначалу главным товаром губернии было сало. Российские жиры высоко ценились в мире. Их отправляли за границу до трех миллионов пудов в год, и более миллиона пудов давала Самарская губерния. Однако с развитием судоходства приоритеты в торговле начали меняться: Самара во все большем количестве стала продавать хлеб. Его везли к городским пристаням не только из ближних уездов, но и из соседних губерний. Порой на переправе через реку Самарку выстраивались длинные вереницы подвод, груженых зерном. Хлебная торговля не прекращалась и в зимнее время, и нередко шла прямо на льду у прибрежных амбаров.
Так, например, осенью 1883 года ежедневно следовало через мост до 19 тысяч пеших и верховых. Хлеб доставлялся на лошадях и волах, но нередко здесь можно видеть и верблюдов, на которых привозили пшеницу из района Уральского войска. Зерно поступало в Самару и из других хлеборобных районов, по преимуществу с востока и юго-востока от нее. Везли его по железной дороге и по воде, в небольших баржах.
С Волги Самара представлялась крупным торговым городом с бойкой и интенсивной жизнью. За Струковским садом тянулись пристани для пассажирских и грузовых пароходов, на которых стояло множество различных судов, пришвартованных один к другому. Напротив пристаней на обширных площадках располагались товарные склады, обнесенные высоким забором. Далее за пароходными пристанями до самой Самарки тянулся длинный ряд барж и мелких судов. Нагруженные волжским зерном пароходы и баржи отправлялись в порты Каспия, Азова, Балтики. Первая пристань была открыта в 1600 году. Тогда еще по Волге ходили суда, движимые с помощью бурлаков. В одном из описаний судоходства того времени говорилось: «Сбыт продуктов края совершался по Волге исключительно в судах, ходивших под парусами, сплавом или бечевою…».
Самара превратилась в центр хлебной торговли и мукомольной промышленности. Появились крупные паровые мельницы вблизи Волги и за рекой Самаркой – Журавлева, Субботина, Бобермана, Башкирова, Соколова.
Река Самара вскрывалась на две недели раньше Волги. Местные купцы умело пользовались тем, что река Самарка вскрывалась раньше Волги. Зимовавшие в самарском затоне суда начинали грузить заранее, и как только Волга освобождалась ото льда, они уходили вверх по реке с грузом хлеба. Их суда делали за навигацию до Рыбинска на два-три рейса больше, чем другие. Весенний хлеб стоил дороже.
Везти зерно со всей округи в Самару стало выгодно. Его стало поступать так много, что потребовались новые крупные емкости для хранения. В 1914 году в Самаре началось строительство крупнейшего на Волге элеватора. Его возведению не смогла помешать даже Первая мировая война. Элеватор надолго обеспечил Самаре славу крупного хлебоперевалочного центра Поволжья.
Мельницы работали круглый год и останавливались, как правило, только для кратковременного ремонта
Куплю и продажу зерна можно было наблюдать на Хлебной площади. Подойдет мельничный приказчик к подводе, просунет руку вглубь полога с пшеницей (крестьяне в те времена возили зерно не в мешках, а насыпью в расстеленный на сани полог, который крепко увязывали веревками), возьмет из средины воза горсть зерна, слегка поиграет им на ладони, словно пытается определить его вес, и скажет: «Почем просишь, любезный?» - «По полтиннику хочу», - отвечает хозяин. «Больше тридцать двух дать нельзя», - важно, словно для себя, промолвит приказчик. «Как нельзя? За такую-то пшеницу – зерно к зерну! Посмотри, какая сухая!» И тут же достает горсть зерна, пытаясь доказать свою правоту. Но приказчик не смотрит – он видел: пшеница замечательная, и притом белотурка. Делает вид, что собирается двигаться дальше, и делает шаг в сторону. «Сорок!» - кричит мужичок, боясь упустить покупателя. И тут приказчик, повернувшись к нему, как бы идя ему навстречу, скажет: «Ну, вот что, тридцать восемь». И, чувствуя согласие собеседника, добавляет: «А сколько ее у тебя?». «Чилякин мерил – пудов тридцать будет», - отвечает тот. «Вези за двадцать пять». И, не дожидаясь согласия, пишет записку на мельницу.
А «любезный» рад. Кончилась его стоверстная зимняя дорога.
Зерно, переработанное в муку, давало хлебопромышленникам раз в пять больше прибыли. Поэтому мукомольная промышленность в губернии развивалась стремительными темпами. К 1910 году под Самарой действовало почти 5 тысяч мельниц. Свыше ста из них считались промышленными — работали с помощью электричества или пара. Самарские мукомолы производили муку самых ходовых сортов: крупчатку, первач, другач, подрукавную, и прочие, различавшиеся тонкостью помола и наличием отрубных примесей. Больше всего ценилась мука из «белотурки» — сильной пшеницы местной селекции. В 1908 году на мельницах Самарского уезда было переработано 42 миллиона пудов зерна. Такого количества продукта номер один не давал ни один город Поволжья.
БЕРЕГ РЕКИ САМАРЫУ ХЛЕБНОЙ ПЛОЩАДИ
На слайде представлены фотографии конца XIX - начала XX веков: хлебные амбары на берегу реки Самары, вид на плашкоутный мост через реку Самару и мельницу Соколовых в районе Хлебной площади.
Хранилось зерно в огромных деревянных амбарах, построенных в ряд вдоль крутого берега реки Самарки.
. Каждый такой амбар вмещает от 80 до 100 тысяч пуд хлеба.Ряд амбаров своею скученностью представляют большую опасность от огня. В случае несчастия, особенно при ветре, человеческие усилия, в настоящее время, не спасут их, и несчастие, могущее их постигнуть, будет крайне опасным всему городу, тем более что доселе не предпринято ни городом, ни хлебными торговцами никаких специальных мер против возможности такого бедствия. Например, нет особого отделения пожарной команды у самых амбаров; нет паровой пожарной. трубы, которая одна могла бы оказать большую помощь в случае несчастия с ними. Городом принята одна только мера предосторожности для охранения амбаров от огня — это воспрещение курить близь них и имеется при них постоянный караул.
В амбарах хлеб хранился до начала весенней навигации. К этому времени с близлежащих губерний в Самару стекалась огромная армия рабочих, которая жила на открытом воздухе вдоль берега Самарки и на Хлебной площади, именуемой в народе «вшивым толчком». Как только Самарка освобождалась ото льда, по всей пристани начиналась усиленная погрузка хлеба. Из амбара провеянную пшеницу насыпали в мешки и вручную переносили на баржи, загружая подпалубные помещения.
В начале ХХ века на том же месте у реки Самарки были построены крупные государственные хлебные элеваторы Амбары становились не нужны. Некоторое время их использовали для других целей, а потом постепенно сломали.
ПОГРУЗКА ХЛЕБА
Погрузка производилась с лихорадочной поспешностью, в которой принимали участие тысячи рабочих-грузчиков.
ПОЛИЦЕЙСКАЯ ПЛОЩАДЬ
После Октябрьской революции площадь получила название Милицейской.
Полицейскую площадь ранее украшал «Лишин сквер» (Александровский сквер). Здесь же было построено первое здание пожарно-полицейской части с каланчой, в котором и сейчас располагается пожарная часть.
Лишин сквер начинался от старой Театральной площади, где потом была построена биржа. Он был зажат между Вознесенской и Казанской улицами. Еще в 50-е годы XVIII века на месте бывшего крепостного вала рядом с Хлебной площадью образовался небольшой перелесок, который горожане называли «козьим» садиком. Земля здесь принадлежала дворянам Прохоровым, а за садиком следил их оброчный крестьянин Михаил Иванов Ваулин, выжига и плут. Ваулин за плату предлагал местным жителям выпускать домашних животных на пастбище в сад, отсюда и пошло первое название сада – «козий». Несколько поколений Ваулиных умело вели дело и укрывали от Прохоровых часть денег, поступающих за аренду этих пастбищ. В 1805 году Ваулины сколотили немалый капитал, с успехом выплатили откуп и перевелись всей семьей в разряд «вольных хлебопашцев». К концу века Ваулины стали заметными спекулянтами, сдавая земли в Новоузенском уезде в субаренду.
В течение первой половины XIX века садом практически никто не занимался. Сад переходил из рук в руки, а в 1840 году был безвозмездно передан в распоряжение городничего, что практически означало разрушение и уничтожение садика при попустительстве властей. Известный общественный деятель И. А. Второв, служивший в то время в Самаре уездным судьей, отмечал в своих воспоминаниях: «…Городничий книг никаких не читал, был грубым невеждой, распродавал городские земли налево и направо… Квартальным же надзирателем служил приятель его Дмитриев – невежда, пьяный и подлейший человек». Но погибнуть саду все-таки не дали. После придания Самаре губернского статуса по конформированному в ноябре 1853 года новому плану города на месте козьего сада планировалось разбить «культурный сквер».
Организацию дела доверили местному садоводу-энтузиасту С. С. Лошкареву, который наводнил бесконечными письмами строительную комиссию архитектора Мейснера с просьбой разрешить ему заняться озеленением «по новым научным канонам». Он высадил в саду «в английском стиле» 200 лип и 1100 других деревьев, а ограду, в надежде уйти от податей, за свой счет поставил помещик Обухов. Но деревья уже на следующий год погибли, а Лошкарев от расстройства «слег от сердечной болезни».
Самарский городской голова П. В. Алабин так писал о печальных результатах работы Лошкарева: «Деревья хилели и сохли на несоответствующей почве; скот со всех сторон забирался в сад и губил растения; надлежащего присмотра за этим садом не было, и он был готов совсем погибнуть…»
Несмотря на все неудачи, умирающему саду, вследствие предложения министра внутренних дел от 8 июля 1867 года, был присвоен официальный статус «городского общественного сада».
Наконец, перст судьбы послал старому злосчастному козьему саду, читайте будущему «культурному», полковника Ивана Андреевича Лишина, командира 68 резервного батальона и страстного «любителя растительности». Известно, что Иван Андреевич активно занимался сельским хозяйством на степном участке своей супруги в Николаевском уезде. Причем все его занятия по земледелию были направлены лишь на «подачу заразительного примера сельским обывателям как нужно вести хозяйство в степи». Полковник даже написал «доходчивым языком» две объемных книги с иллюстрациями по сельскому хозяйству для сельчан – «Сельский грамотей» и «Земское дело».
Помимо этого Лишин был настоящим героем и гордостью молодого губернского города. Имел ордена: Анны 4 степени с надписью «за храбрость», Анны 3 степени, Станислава 2 степени, святого Владимира 4 степени, сербские и румынские ордена. Его батальон много раз спасал Самару от пожаров.
Первым делом Лишин завез в козий сад 28 огромных подвод чернозема от Семейкинского тракта, а также закупил 34 пуда удобрений. Только после этого приступил к посадке 1080 саженцев сосны, клена и осины. По плану Лишина было выстроено пять круговых аллей со скамейками и небольшой клумбой в центре. Чтобы угодить руководителю строительной комиссии А. Мейснеру, любителю английской ландшафтной культуры, Лишин разбил английский цветник и установил 14 цветочных трельяжей по всем новым аллеям.
Вскоре сад обнесли новой деревянной решеткой и построили двухэтажный деревянный вокзал-гостиницу с рестораном на месте будущей Биржи. Летом с середины 70-х г. г. сад был переполнен гуляющими и в беседке поодаль от «вокзала» играл струнный оркестр «бальной музыки» под управлением капельмейстера Соколова. Зимой здесь заливали каток и организовывали теплушку с продажей горячего чая.
Совсем по-другому об Александровском саде в 1884 году писал казанский «турист-путешественник» С. Монастырский в своем «Спутнике по Волге»: «Другой общественный сад в Самаре – Александровский, тоже с рестораном; по вечерам переполнен разнузданными хлыщами, ловеласами и дамами известного сорта».
Вплоть до середины 80-х г. г. XIX века сад официально называли Лишиным сквером и только после гибели Александра II переименовали в Александровский сад, который наряду со Струковским, долгое время оставался культурным центром города. На аллеях Александровского садика, издавна собирались торговцы, покупатели, перекупщики, совершавшие самые разнообразные сделки. Хотя газетчики и рядовые жители так и продолжали именовать сад «козьим».
Городские расходы на Александровский сад были совсем небольшими и это понятно. Сад в 1911 году занимал площадь всего в 1 десятину 710 квадратных саженей. Эффективное управление Садовой комиссией и заведующими садом (в разное время ими были Н. С. Арефьев и П. И. Пензин) позволило с успехом покрывать любые расходы на содержание этого сада.
Основная прибыль Управы шла от сдачи помещений в аренду и финансовых поступлений от заезжих гастролеров. В Александровском саду выступали в основном акробаты и фокусники. Например, в 1892 году здесь с успехом выступила знаменитая по тем временам акробатическая труппа Изабеллы Орсини.
Единственной проблемой для Александровского сада, как и для всего города, было засилье бездомных собак. «Самарская газета» отмечала в 1886 году: «Несмотря на заявления городского головы о том, что собаки без ошейников и намордников будут признаваемы бродячими, и как таковые обречены на смерть, псов в Самаре множество. Быть укушенным или иметь удовольствие видеть разорванное платье собачьими зубами – легко. Есть местности положительно опасные в ночное время от собачьих стай, например, наш козий садик…».
Сейчас, к сожалению, мы можем увидеть лишь маленький кусок старого Александровского сада на Хлебной площади, в центре которого стоит памятник Дзержинскому. Во время войны здесь начали строительство известного всем «бункера Берии», вход в который до сих пор можно найти по улице Степана Разина.
БИРЖА И ПОЖАРНАЯ ЧАСТЬ
Первый раз биржу в Самаре учредили в 1869 году. Устав ее был высочайше утвержден Александром II. Но в Самаре биржевое дело тогда не привилось — купцы предпочитали договариваться на пристани или в кабаках. И только в 1893 году, спустя 24 года, было принято постановление - биржу все-таки учредить. Позже губернская дума дала согласие на строительство здания для заседаний биржевого комитета. Рядом разместили пожарную часть и женскую гимназию — эти сооружения представляют собой единый архитектурный ансамбль. Проект здания биржи был заказан самарскому архитектору, уже прославившемуся своими постройками, Александру Александровичу Щepбачеву. В 1898 году на Полицейской площади у Александровского сада и было завершено строительство собственного здания биржи.
Русско-японская война потребовала больших поставок зерна для армии. «Фуражное» зерно использовали для скотины, гужевого транспорта была тьма. Ну и плюс пшеница на муку людям. Во времена Первой мировой вновь потребовались огромные ресурсы. Возможно, хлебная биржа и рада была бы продолжить работу, но «буржуи» стали разбегаться. Пришла октябрьская революция и началась всеобщая национализация.
В годы Великой Отечественной войны здание биржи занял военкомат. Чуть позже в нем организовали военный госпиталь. После войны, в 1956 году, в бывшей «Хлебной бирже» размещалась больница №17 и третья городская поликлиника, а в декабре 2014 здание передали Самарской городской гериатрической больнице.