Улыбнувшись своим мыслям, я поднесла стакан к губам вдыхая столь приторный аромат алой жидкости. В груди завопила сущность опасного хищника. Глоток, за глотком, заставляет тело трепетать, обогащаясь силой. Обжигающий, до невозможности сладкий вкус заполоняет пустоту. Медленно подступающее к глотке рычание с легкостью подавляется с очередным глотком. Насыщение плавно окутывает голод, сдерживая его волю стальными цепями. Последняя капля, упавшая на язык, заполонила чашу жуткой боли в глотке и груди, делая ее почти не заметной.
Тыльной стороной ладони, я вытерла рот и блаженно улыбнулась. Наконец, я могла сделать глубокий вдох, наполненный какой-то дикой свободой и не ощутить это ужасное, прожигающее, клокочущее в груди чувство жажды. Поднявшись из-за стола, я вымыла стакан и оставила его в сушке. Так, теперь нужно подготовиться к завтрашнему дню.
Ох, а ведь я не имею ни малейшего представления о том, что сейчас школьники берут с собой в школу. В мое время образование получали с помощью репетиторов. Интересно, а мне одной тетради и ручки хватит? Или туда с собой нужно тонну тетрадок?
Я встряхнула головой, желая поскорее избавиться от надоедливых мыслей, решив для себя, что одной тетрадки мне вполне хватит.
И всё-таки, это будет ужасный день. Новые знакомства, полные лжи и притворства слова, которыми я буду так ловко раскидываться, прямо, как мячом в футболе. И, что еще хуже: постоянное желание кого-нибудь убить будет шаг за шагом поедать остатки моей, с таким трудом сохраненной, человечности.
Матушка даже не задумывается о том, что возможно сейчас она совершила самую роковую в своей жизни ошибку, ну… если не считать того случая, когда матушка рассказала моему отцу о том, что я превратилась в демона-кровопийцу. В общем, после этого он сбежал от нее. Или от меня. Не знаю.
|
|
Я знаю себя и знаю свои возможности. Придется трудно. А, что если в моем классе будет человек со второй группой, - а он обязательно будет! – что в таком случае? Я ведь буду сидеть и мечтать о том, как в темном переулке вскрою ему вены. Даже возможно, что действительно вскрою. Мне будет плевать «где» и «как». Я просто убью его, а моя совесть даже пискнуть не успеет, когда я буду вонзать клыки в его шею. Это будет такая жалость, что после я еще буду корить себя за такую несдержанность. Хотя бы для приличия. А потом, вернусь домой, как ни в чем ни бывало и на этом откроется моя новая страница. Н-да.
Настроение упало ниже плинтуса. Появилось горькое желание открыть бутылку бурбона, из тех, что я тайком от матушки привезла, — дорогая зараза! — и напиться так, чтобы утром и не вспомнить этот разговор.
С такими вот радужными мыслями, я поднялась в свою комнату. Не хотелось ни спать, ни думать, ни вспоминать ничего. Я натянула свою кожаную куртку, зная только то, что желание куда-нибудь свалить оказалось сильнее всего на свете. Матушка дала мне сегодня оплеухи в моральном смысле. Теперь, я должна как-то избавиться от этого ощущения. Ощущения грандиозного провала. Поэтому, хапанув ключи от машины, я бросилась прочь из дома.
Глава третья.
Кристиан Вэйланд не очень любил выходные. Не то чтобы он с большим желанием посещал школу, но нужда садиться за выполнение домашнего задания никогда не внушала ему никаких хороших мыслей, а больше выходные, как правило, ни на что не годились. Честно говоря, это часто походило на пытку. Особенно — теперь. Из-за изменений в собственной жизни (по крайней мере, становление оборотнем явно походило на что-то такое) он довольно сильно отстал по нескольким предметам. И если Джейми еще мог подтянуть его с литературой и биологией, выдав ему какой-то невообразимый список книжек, с которыми следовало ознакомиться, то со всем остальным дела обстояли довольно печально. С математикой не помогали даже хваленые конспекты Трэй Ким — дочь учителя истории и по совместительству просто хорошая собеседница — передающиеся от одного к другому среди Себастиана, Ллойда и остальных, словно томик формулировок для экзорцизма. Порой, Кристиан не понимал, чем он может помочь ему — оборотню, с расшатанной нервной системой.
|
|
К вечеру воскресенья Кристиан готов был выть, хотя до полнолуния оставалось еще две недели. Примеры в учебнике — каждый по отдельности и все, взятые вместе — натурально сводили его с ума. Это было хуже, чем неконтролируемые обращения — потому что с этим не могли помочь даже вдохновленные монологи Ллойда (Эванс сам понимал в математике не больше, чем требовалось, чтобы получить D), и обычно долгие попытки, не приносящие результата, эти самые неконтролируемые обращения и вызывали.
Когда когти удалось втянуть только после десяти минут медитации и считания воображаемых клюшек для лакросса, он понял, что пора сделать перерыв.
— Что за идиотизм? Не хватало еще сорваться из-за каких-то гребаных примеров, — пробормотал себе под нос Кристиан и закинул на плечо рюкзак.
|
|
Идея прокатиться до ближайшей закусочной показалась ему неплохой: навряд ли он устанет крутить педали велосипеда, но дорога туда и обратно явно вышибет из головы ненужные мысли о цифрах, буквах и математических знаках. И она таковой и являлась, не считая разладившейся погоды: улицы пустовали из-за начавшегося ливня.
Толстовка промокла через пять минут, майка под ней — чуть позже, но Кристиан не обратил на это должного внимания. Ему хотелось бургеров и совершенно не хотелось возвращаться домой, в свою комнату, чтобы заниматься математикой и, возможно, подслушиванием разговоров отчима и мамы — потому что это его точно уж не касалось. Иногда (да что там — почти всегда) все эти оборотнические примочки оборачивались лишь во вред. Только теперь Кристиан в полной мере понял фразу: «Меньше знаешь, крепче спишь». Порою, он не мог заснуть ночами, потому что слышал абсолютно все, а на утро старался не смотреть в сторону веселой мамы, готовящей завтрак на кухне.
Кристиан думал, что в закусочной будет больше народу, нежели на улице, но, кроме него самого, вымокшего до нитки, сейчас внутри была только одна девчонка.
— Ну, долго еще? Я здесь торчу уже двадцать минут! Я же заказала всего лишь одну булку с мясом и колу, а кажется, будто вы там мне форель из горной речки в Альпах вылавливаете голыми руками! — возмутилась она, выловив сонную официантку.
— Подождите еще пять минут, ваш заказ скоро принесут.
Девчонка нахмурилась и снова уселась на стул. Кристиану она показалась странной: бледная, источающая холод одним своим видом, и то, как она держится — ровно, как будто палку проглотила. Но, больше всего поразили волосы, точнее их цвет — белый, как снег. И это при том, что девчонка была его ровесницей. Возможно даже младше на год, или два. А уже седая!
Она не была похожа на жительницу Уэст-Холл. И даже не потому, что Кристиан раньше ее не видел, просто девчонка была слишком красивой для этого захолустья, словно сошла с обложки какого-то журнала.
Впрочем, учитывая, с какой наглостью и нескрываемым позывом «я могу делать все, что захочу» она говорила, верилось в подобное на удивление легко. Возможно, она действительно была какой-нибудь телезвездой? И случайно заблудилась между городами. Или опоздала на свой самолет и теперь ждет, когда ее агенты найдут и спасут ее. Очень зря. Обычно в Уэст-Холл заносит, разве, что сверхъестественную мошкару.
— Хэй о! Ты на меня пялишься? — послышалось со стороны, и Кристиан потряс головой, словно пес, пытаясь стряхнуть внезапно напавшее на него оцепенение и дождевую воду.
Девчонка, от которой и последовал вопрос, по-настоящему изумленный и удивленный, будто на нее никто и никогда пристально не смотрел, ткнула в него своим пальцем, а потом чуть сощурилась, разглядывая Кристиана в ответ. Вейланд с удивлением заметил, что у нее золотистые глаза, и на фоне бледной кожи, губы кажутся красными. Если бы он не был спецом в сверхъестественной белиберде, то решил бы, что девчонка вампир.
— У тебя запоминающееся лицо накосячившего щенка. Сейчас, — заявила она, вздернув подбородок. — Но ты не обижайся, ты же, наверное, не всегда так выглядишь. Вообще-то, ты милый.
Кристиан не сразу нашелся, что ответить. Девчонка говорила, словно была судьей и после каждой фразы била молотком по столу — таким бы голосом и тоном зачитывать приговоры, а не делать комплименты. По правде говоря, сначала он разозлился, потому что подумал, что она над ним издевается и смеется, но, судя по выражению ее лица, буквально проецирующему каждому взглянувшему в мозг котиков, единорогов, пони и радугу, не у одного него в этом мире существовали проблемы. Каждому — свое: кто-то не в состоянии контролировать себя (в любой из доступных трактовок этого выражения), а кто-то — нравиться людям (и не совсем людям) с первого произнесенного слова.
— Эм, спасибо, — отозвался Кристиан.
— Я Сицилия, — девчонка протянула руку. — Эм, и я в курсе, что приличные девушки не знакомятся вечерами в пустых закусочных.
Она внезапно замолчала и уставилась куда-то за спину Кристиану, так и не опустив ладонь. Он ее легонько пожал.
— Я Кристиан.
— Ага, — отозвалась Сицилия и добавила чуть громче и явно не ему: — Здесь самые медленные официантки. Я вижу свой бургер, но он почему-то все еще не у меня, что за несправедливость!
В закусочной повисло молчание, прерываемое разве что раздраженным фырканьем официантки и тихой музыкой откуда-то с кухни. Кристиан понятия не имел, хочет ли продолжать разговор — с одной стороны, Сицилия неприязни не вызывала, с другой, положительные эмоции она тоже обрубала на корню. Наверное, это был какой-то особенный талант: уметь портить о себе впечатление. Кристиану больше понравилось наблюдать за ней молчащей. Девчонка отличалась особого рода наглостью.
К тому моменту, как он сделал заказ и даже дождался его приготовления в кратчайшие сроки, Сицилия уже расправилась со своим вытребованным бургером и снова смотрела на него — немного печально, расстроено и раскаивающееся. Пожалуй, Кристиан теперь понимал, что она имела в виду, говоря, что он похож на нашкодившего щенка — теперь так выглядела Сицилия.
— Там дождь, — она остановила Кристиана в дверях, дотронувшись до плеча. — Я видела, что ты приехал на велосипеде, но, наверное, его можно сложить и запихнуть в багажник.
Он недоуменно на нее покосился, не понимая, к чему Сицилия, собственно, ведет.
— Я предлагаю подкинуть тебя до дома, — пояснила она. — Если ты хочешь, конечно. Можешь покататься под дождем и простудиться. Ну, и намочить свою еду на вынос. Я не заставляю и не настаиваю.
Кристиан не стал говорить, что теперь не заболеет ничем человеческим, если только его не отравит какой-нибудь сумасшедший друид аконитом или чем-то подобным (если такое, конечно, возможно), и просто кивнул. У него не было ни одной причины отказаться.
— Ты ведь недавно в городе? — поинтересовался Вейланд.
— Допустим, — нахмурилась девушка.
— И на долго?
— Возможно. Еще не решила.
Вейланд хмыкнул.
— Откуда ты?
— Из Сантьяго. А что? — она внимательно посмотрела на юношу и сощурила глаза. — Только не говори, что ты сын шерифа и меня вот-вот, с минуты на минуту, выпрут из города.
— Нет! — юноша округлил глаза.
Сицилия рассмеялась. Кристиан обомлел всего на короткий миг, но ему почему-то показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он очнулся. Отчего-то на его душе потеплело. Он мог поклясться, что никогда не слышал столь прекрасного смеха. Или все-таки слышал, но не мог вспомнить? Неважно. На мгновение, она просто заворожила его. Он не сразу понял, что она продолжила свой престранный опрос. Ее голос вывел его из транса.
— Ты журналист что ли? — нетерпеливо поинтересовалась она. — Работаешь на какую-то газету или просто сплетни собираешь?
Кристиан нашелся не сразу. Какого о себе мнения эта девчонка?
— Ни то, ни другое. Я не журналист! — твердо ответил он.
Девушка задумалась.
— Тогда, к чему такие вопросы?
— Чистой воды интерес. Не слышала о таком?
Сицилия фыркнула, и на этом разговор пришлось завершить: пискнула сигнализация автомобиля.
— Садись.
Кристиан не стал спешить.
— У тебя права то есть?
Сицилия как-то странно на него посмотрела, и снова фыркнула.
— А ты как думаешь?
— Ладно. Можешь не отвечать.
Кристиан честно пытался усесться сзади, но девушка ему такой возможности не дала. Она даже не стала открывать дверцу на сидения сзади.
— Куда ехать? — спросила Сицилия, постукивая пальцами по рулю.
— Давай я настрою навигатор, — предложил он, протягивая руку.
Сицилия бесцеремонно передала ему телефон, и юноша с удивлением заметил, что у нее ледяная кожа. Это заставило его вернуться к своему раннему предположению — вампир? Стоило Кристиану попытаться прислушаться к ее сердцебиению, как девушка повернула ключ зажигания и шум мотора заполонил салон автомобиля. Пришлось отложить свою затею на какое-то время. Во всяком случае, Сицилия не была похожа на кровожадную сверхъестественную убийцу. А Кристиан в этом, в силу своего нехилого опыта, отлично разбирался.
К счастью, стоило им выехать со стоянки, разговор завязался сам собой и все мысли перетекли в совершенно другую сторону. Оказалось, что Сицилия совершенно не в курсе правил и смысла лакросса, несмотря на то, что с завтрашнего дня учится в Средней школе Уэст-Холл, где все с ума сходят по лакроссу, обожает фаст-фуд и в восторге от вождения. Последнее было понятно и так — Сицилия водила свой лэнд крузер, как камикадзе, притормаживая лишь резко и немного несвоевременно, зато улыбалась во все свои зубы и трещала про шины и очиститель для стекол минут пять.
В целом, поездка прошла удачно. Машина остановилась напротив дома Кристиана.
— Вот и все. — Это было довольно странно сказано. Впрочем, если она и удивилась — или смутилась, или расстроилась, и разозлилась, кто этих девчонок поймет, — то виду не подала абсолютно. — Рада была познакомиться, Кристиан.
Вейланд неуверенно кивнул, ощущая себя как-то странно. Дверь машины тихо распахнулась, и Кристиан вновь оказался под дождем.
Сицилия не стала дожидаться, когда он окажется под крышей своего дома, а сразу повернула ключ зажигания и нажала на газ. Лэнд крузер за считанные секунды скрылся под маской тумана, оставляя Кристиана наедине со своими мыслями, ощущениями и холодным дождем.
***
Когда я вернулась домой, матушка с гневным выражением на лице ожидала меня на пороге с протянутой рукой. С тяжелым вздохом и большой неохотой, я вложила ей ключи от машины в ладонь.
— Почему я не могу делать то, что хочу?! — возмущенно протянула я.
— Потому, что я твоя мать.
— О, да! Это все объясняет! — я закатила глаза и преспокойно себе переступила порог в дом.
— Ты хоть представляешь, как я волновалась?! Мы в новом городе, а ты уже сорвалась с цепи! — Глаза матушки горели праведным огнем. В ответ я только фыркнула.
— Я пойду спать. — Бросила я через плечо, и рванула в свою комнату. Не хотелось выслушивать ее материнские реплики. В конце концов, я не ребенок! Могу делать, что хочу!
Даже наевшись вдоволь человеческой еды и налакавшись крови, я долго не могла заснуть. Ощущение наступления апокалипсиса в моей жизни никак не покидало сознание. Мешали постоянный шум дождя и шелест ветра. И ещё мысли. Тот парнишка в закусочной, почему-то, тоже застыл перед глазами. Я накрылась одеялом с головой, а потом положила сверху подушку, но сон пришел только после полуночи, когда дождь превратился в морось.
Выглянув утром в окно, я поморщилась из-за ослепляющего солнечного света. Небо сегодня до неприличия ясное. Хоть бы одна тучка показалась. Или две. А еще лучше, чтобы они заполонили небо своим грязно-серым цветом. Глядеть на них куда приятнее, чем в пустующую голубую гладь. Она, словно отражала мое душевное состояние. Вот он — знак! Все однозначно хуже некуда. Придется напялить очки. А для этого надо еще вспомнить, куда я их положила? Если, конечно, я не оставила их там, в клане. Ох, одна морока.
Все еще было трудно свыкнуться с мыслью, что все встало на свои места. В плане дня и ночи. В клане все отдали предпочтение ночи, чтобы избежать лишнего риска от солнечного света, а днем мы спали. На самом деле, это было мудрое решение. Меньше стычек с людьми и проблем на охоте.
Резким движением задернув шторы, я отвернулась от окна и покачала головой из стороны в сторону, с ужасом представляя, как буду сидеть за партой и мечтательно облизываться, вслушиваясь в стук сердца в груди какого-нибудь неудачника.
Я со свистом втянула воздух ртом, и с удивление заметила, что вдох не принес никакого облегчения. Да, воздух мне давным-давно не был нужен. Легкие его не ждали и никак не отреагировали на приток кислорода. Но, обычно при вдохе я чувствовала облегчение. Казалось, словно вместе с воздухом в тело просачивалась жизнь, о которой я давным-давно забыла. Мне было необходимо это ощущение.
Послышались шаги. Уверенные и властные. Видимо матушка закончила свой обряд на кухне и вспомнила о моем существовании.
— Все в порядке? — поинтересовалась матушка.
— Все в порядке, — как попугайчик, повторила я.
— В таком случае, собирайся. Тебе еще нужно успеть занести бумаги. Надеюсь, ты помнишь об этом?
— Помню. — Выдавила я, не оборачиваясь к ней лицом.
— Документы я оставила на столе. Школьный автобус будет через полчаса у остановки. До нее пешком топать целый квартал. Я тебя очень прошу. Не опаздывай. — Вот теперь я узнаю свою матушку. — Я поеду в местную больницу. Может, смогу найти работу. Хорошо?
Матушка ушла, не дождавшись моего ответа, но я все равно сказала:
— Хорошо. Удачи!
Все как обычно! Бессмысленно и обычно! Возмущенно закатив глаза, я вздохнула и пошла в ванную комнату, умывшись, побежала переодеваться. Достав из шкафа, черные джинсы и красную рубашку, так гармонирующую с алыми губами, по быстрей натянула их на себя и, расчесывая волосы, подошла к зеркалу. Думаю, что для школы — в самый раз.
Я аккуратно заколола челку набок, чтобы она не падала на глаза. Изящная заколка с камнем, цвета крови, дополнила наряд. Еще несколько долгих минут, я потратила выбирая обувь.
Я разрывалась между туфлями на высокой платформе и удобными, но такими простыми, кедами. За сотни лет правила в обществе не изменились. Люди, как встречали по обложке шесть сотен лет назад, так до сих пор и встречают. Нужно произвести хорошее впечатление. С такими мыслями, я обулась в туфли и последний раз посмотрелась в зеркало. Вот и все. Я готова. Не духовно, так хоть физически.
Бумаги, которые должна была отдать директору, я нашла на кухне на столе. Там же был ключ от дома. Повесив сумку на плечо, я сделала глубокий вдох, затем медленный выдох и, расправив плечи, направилась к выходу. Закрыв двери в дом, я спрятала ключ в боковом кармане сумки и прижав тонкую папку с документами к груди, отправилась на поиски остановки.
Медленно, качаясь из стороны в сторону, к остановке подъехал старенький, желтенький автобус. Глядя на это, такое человеческое, чудо, я раз сто мысленно себе напомнила, что все еще не так плохо и мне обязательно понравится жить, как живут обычные среднестатистические, американские подростки, не страдающие жаждой убийства. Местами почерневшая табличка, прикрепленная к левому верхнему углу лобового стекла, с некой гордостью гласила: «Школьный автобус». Для кого-то это гордость, а для кого-то, как я, это страшный приговор. Я понимаю, что все должно быть реалистично и очень обыкновенно. Но, не на столько же!
Двери автобуса распахнулись не с первого раза, да еще и с таким скрипом, что у меня уши скрутились в трубочку. Водитель удивленно хлопая глазами посмотрел на меня. Было в этом взгляде что-то очень странное. Он не смотрел, а пожирал меня своими крохотными глазами. Вдобавок, его сердце колотилось так быстро, будто вот-вот выпрыгнет из груди и ударит меня по лицу. А потом все будет по старому сценарию — я просто его убью. Мне стало тошно.
— Здравствуйте! — пролепетала я, взобравшись в салон по крохотной лесенке. Ох, у них даже ступени скрипят. Хочу обратно в Сантьяго. Устрою там революцию и спасу весь вампирский род.
Двери с таким же ужасным скрипом затворились за моей спиной, заставляя меня вернуться в ужасающую всем своим видом реальность. Интересно, это кто-то еще кроме меня слышит? Прелести вампирской жизни. Мой сверхчувствительный слух уже порядком утомился.
Проходя по коридору, между сидений, я отказалась от такого успокаивающего воздуха и мысленно напоминала себе, что главное не дышать, вдруг кто-то из детишек, покажется уж слишком вкусным. Не хотелось ненароком кого-то съесть. Школьный ассортимент поражал своим многообразием. Или угнетал. Я еще не разобралась. Здесь сидели все, кому не лень вставать в самую долбанную рань и ждать такой чудной лимонный автобус: начиная от детей с родителями, видимо из первых адско-школьных кругов, заканчивая старшеклассниками.
Как на зло, свободное место оказалось в самом конце. Прижав к груди папку обеими руками, я торопливо направилась к примеченной цели. Большинство сидящих таращились на меня и шушукались, обсуждая свежую новость. Голова раскалывалась от такого количества голосов. Признаюсь, в такой ситуации столь чувствительный слух оказался лишним. Я словно радио какое-то. Улавливаю все частоты. Ничего особенного я про себя не услышала, все то же: Вот это да! А крошка то ничего. Что это с ней? Красивая, но бледная какая-то. С такой бы не отказался...
Вот тут я не выдержала и окинула парня таким злобным взглядом, что тот замер и замолчал. Наверное, люди все же ощущают опасность на расстоянии своей пятой точкой. Но, мне плевать. Будет знать, как мечтать о том, чего ему не светит. Единственное, что ждет его в недалеком будущем — учебный день.
Заняв свободное место у окна, я тут же вжалась в спинку сиденья, стараясь спрятаться от назойливых взглядов. Пришлось положить сумку на соседнее сидение, чтобы какой-нибудь назойливый комар не надумал стать моим ужином. Спасаться от голосов, струящихся сквозь воздух, словно неутомимая вода, помогли наушники. Я так и просидела слушая музыку, тупо глядя в окно и концентрируя все внимание на том, чтобы не дышать.
Глава четвертая.
Когда жуткий визг старых педалей оглушил пассажиров, я торопливо вынула наушники из ушей и нетерпеливо уставилась в окно. Как и во многих других городах, Средняя школа Уэст-Холл находилась прямо за автострадой. Большинство улиц города пересекались с востока на запад и обозначались одной из букв алфавита. Итак, школа была на пересечении Восточной улицы В и Кларксон-авеню. Почему-то название «Восточная улица В» показалось мне смешным, и я захихикала. Да, нервы сдают.
Сама школа была совершенно непримечательной — несколько зданий из темно-красного камня, и только вывеска «Средняя школа Уэст-Холл» говорила о его назначении. К тому же вокруг корпусов росло столько деревьев и кустарников, что я не сразу смогла определить истинный размер каждого. А как же дух школы? Где высокая ограда и металлоискатели на входе? Где высокие охранники и их псы? Н-да.
Дождавшись, когда последний живой мешок с кровью выберется из автобуса, я наконец-то смогла сделать глубокий вдох и, повесив сумку на плечо, тоже выскользнула из салона. Тут мне пришлось остановиться. За спиной со скрипом закрылись двери и лимонный автобус бросился на встречу горизонту, оставляя меня наедине с той катастрофой, что уютно расположилась впереди.
Медленно выдохнув, я расправила плечи и уверенным шагом направилась к главному корпусу, где висела табличка «Администрация». К моему огромному сожалению, туда вела всего одна тропа. И путь мой лежал через самое сердце школьного двора, куда сбежались все, кто только смог сюда приползти. Казалось, будто вся школа просто взяла и высыпалась на улицу. Вот зачем? Зачем вы так рано приехали? Нет, чтобы остаться дома хоть на чуть-чуть дольше. Иногда, даже минута сна может спасти положение.
Гордо вздернув подбородок, я неторопливой походкой от бедра, сохраняя холодное безразличие на лице, зашагала по каменной дорожке. Появилось ощущение, будто я в зоопарке, и все смотрят на меня так, словно я новая редкостная находка в зоологии. Остается только ждать, когда они начнут на меня тыкать пальцем. Мне нравилось это раньше. Эти прикованные, даже немного завороженные, взгляды, наполненные восхищением. Но теперь, единственное, чего я хотела — спокойствие. Я живу уже шестой век, и за это время мне порядком надоело это излишнее внимание. Н-да, сразу видно, что здешние люди не привыкли к вампирам. Отличный город для того, кто хочет начать с чистого листа.
В административном корпусе было очень светло и теплее, чем я ожидала. Маленький кабинет канцелярии оказался довольно уютным: складные кресла для посетителей, яркая ковровая дорожка, множество плакатов и объявлений на стенах, громко тикающие часы. Я насчитала больше десяти растений в пластиковых горшках, будто на улице недостаточно зелени!
Невысокая стойка, заваленная папками с яркими ярлыками, делила кабинет пополам. За стойкой — три стола, за одним из которых сидела крупная рыжеволосая женщина в очках. Незнакомка была в джинсах и бордовой футболке, и я тут же почувствовала себя как-то странно. В Сантьяго всегда солнечно, поэтому непривычно видеть людей в теплой одежде. Я очень остро ощущаю перепады температуры, поэтому мне почти постоянно холодно. Да-да, у меня сердце не бьется и воздух моему организму не нужен. Но, не смотря на все это, мне холодно. Вот такой вот парадокс.
Женщина подняла на меня глаза, густо обведенные черным карандашом, и тут я потеряла свой дар речи. Так, судя по цвету бровей и волос на затылке, она шатенка, причем довольно темная. Зря она перекрасилась. Не люблю рыжих. Они мне в основном ведьм и валькирий из старых басней напоминают.
— Чем я могу вам помочь? — спросила администратор. Видимо, она привыкла видеть в канцелярии знакомые лица. Прочистив горло, я с трудом вернула себе способность говорить.
— Сицилия Адд… — Осеклась. — Фаррел, - представилась я, и женщина понимающе кивнула. – Я должна была занести документы мистеру Хорстону. Он у себя?
— Ну, конечно! — воскликнула администратор и лихорадочно стала что-то искать в большой стопке документов. Видимо, она ожидала моего появления, раз так спохватилась. — Вот ваше расписание и карта школы, — наконец объявила она, положив на стойку несколько листов. — Папку оставьте на столе, я передам мистеру Хорстону, что вы заходили.
Администратор рассказала о предметах, которые мне предстояло изучать, и объяснила, где находятся нужные классы и лаборатории. Затем вручила формуляр, его, с подписями преподавателей, я должна была вернуть в конце дня. Как все строго. В мое время такого не было. Как можно вежливее улыбнувшись, я понадеялась, что улыбка выглядела искренне.
Когда я вышла на стоянку, там уже почти не было свободных мест. До начала первого урока времени оставалось немного, и я решила где-нибудь спрятаться, дальше от любопытных глаз и осмотреть территорию школы. Но, тут мне пришлось остановиться. Широко распахнутыми глазами, я в удивлении уставилась на стоянку. Ох ты ж! У большинства школьников, как ни странно, машины навороченные. Мне стало обидно. За столько лет матушка еще ни разу не доверила мне ключи от своего серебристого «лэнд крузера» добровольно. Может, стоит как-то намекнуть ей по поводу новой машины?
В Сантьяго, до того, как вступили в Клан, мы жили в бедном районе, по иронии судьбы примыкавшем к новому престижному кварталу, так что увидеть на школьной стоянке новенький «мерседес» или «порше» было обычным делом. Здесь же самой лучшей машиной был сияющий «ауди», сильно выделяющийся на общем фоне.
Я присела на скамейке в самом неприметном месте, чтобы не привлечь лишнее внимание. Отсюда я могла с легкостью наблюдать за учениками и привыкать к новым запахам. В основном, это были духи, пожалуй, слишком сильно выделяющиеся на фоне чистого воздуха своим цветочным ароматом. Меня передернуло.
Тешась тишиной под высокими деревьями, я изучала карту, стараясь разобраться и запомнить, как можно больше. Ходить по кампусу, уткнувшись носом в карту, совершенно не хотелось.
Ну все, похоже, готова. Я сложила сумку, повесила ее на плечо и снова глубоко вдохнула. Время уже без пяти, если задержусь еще хоть на минуту то опоздаю.
Отыскав корпус под гордой цифрой «три», я поднялась на второй этаж никого не замечая и ни на кого не обращая свое драгоценное внимание. А вот мне такого счастья не подарили. Таращились все, кто имел такую возможность. Даже самые последние электронные зануды в очках оторвали свои квадратные лица от экранов планшетов, чтобы одарить меня озадаченным взглядом.
И так, меня ожидал целый час монотонной речи преподавателя на тему истории. Тут я поняла, что мне стоит приготовиться к тому, что я весь урок буду скучать и изучать трещины в потолке кабинета, или морщины на лбу преподавателя.
Отыскав двери, украшенные крохотной табличкой с числом «двадцать семь», я зашла в класс и тут же удивленно повела бровью. Какие у них маленькие классы! Тут человек десять сидело. Плюс, минус, свободные парты.
Оставив на столе учителя формуляр, я еще больше удивилась узнав, что историю у нас будет вести какой-то кореец. Это полный провал. И не надо говорить, что я нацист. Дело не в этом. Просто, я считаю, что Историю США должен вести коренной американец.
И я не имею ничего против корейцев. Тем более, мистер Ким выглядел даже очень ничего. Высокий, статный, с черными, как смоль, волосами и такими же черными глазами. Вот, знаете, как учителя из корейских дорам. Небось, не мало женских сердец разбил.