Адамо кивнул.
— Ничего не понимаю. Но хочу понять. — он посмотрел на меня.
— Некоторые вещи находятся за пределами понимания.
Я накрыла его руку своей.
— Она все еще жива. Я думал, она умерла много лет назад. Я.... я не знаю, что я чувствую, зная, что она где-то.
Я не знала, что сказать. Трудно было представить, что чувствовал Адамо. Как бы я себя чувствовала, если бы вдруг узнала, что мой отец не умер, а заперт в психиатрической лечебнице?
— Я столько дерьмовых вещей наговорил Римо, потому что просто не понимал, как он может быть таким, но теперь понимаю.
— Некоторые вещи меняют нас, и как бы мы ни старались забыть прошлое, некоторые вещи остаются с нами.
Адамо обхватил руками ноги и посмотрел на меня с легкой улыбкой.
— Я рад, что ты часть нашей семьи. Ты никогда не осуждаешь меня, когда я говорю с тобой.
— Я не имею права судить ни тебя, ни кого-либо другого.
Адамо рассмеялся.
— Это не мешает большинству людей постоянно высказывать свое мнение.
— Я знаю. — тихо сказала я, вспоминая, как меня судили за предательство моего отца в семье, и как многие до сих пор судили меня за то, что я была жертвой Дюранта. Многие люди пытались понять это, обвиняя жертву. Теперь я понимала.
— Теперь ты часть Каморры. Никто больше не будет судить тебя открыто. — сказал Адамо.
• ── ✾ ── •
В начале декабря я начала украшать наше крыло и основные помещения особняка и сад рождественскими огнями, безделушками и мишурой.
Савио и Адамо купили рождественскую елку и установили ее в игровой комнате по моей просьбе.
— Это первый раз, когда у нас есть рождественская елка... пиздец... Я даже не помню, как долго. — сказал Савио, стоя перед высоким деревом.
Адамо кивнул.
— Думаю, мне было лет шесть или семь, и Римо купил это уродливое серебряное пластиковое дерево.
— Эта глупая штука чуть не сожгла нас дотла, потому что трос был оборван. — со смехом сказал Савио.
— Да. — Адамо тоже засмеялся, и они обменялись удивленными взглядами.
Мое сердце распухло.
— Вы поможете мне украсить?
Я указала на коробку с безделушками и мишурой.
Савио посмотрел на Адамо, потом они оба кивнули.
— Что мы получим взамен?
— Печенье? — предположила я.
— Договорились.
Адамо нахмурился.
— Не понимаю, как ты можешь переваривать все эти сладости. И ты зовешь меня киской.
Савио показал ему средний палец.
— Чертовы сигареты, наверное, сожгли твои вкусовые рецепторы.
Я подтолкнула к ним коробку.
— Эй, сосредоточитесь на своей задаче. Можешь принести мне лестницу, Адамо?
Он поплелся к складу, вернулся с лестницей и поставил ее перед деревом.
— Как насчет того, чтобы вы двое украсили нижнюю часть, а я позабочусь о верхней?
Я поднялась по лестнице. Она задрожала, и Адамо быстро успокоил ее.
— Я могу подержать ее, пока ты там.
— Спасибо. — я забралась еще выше, пытаясь решить, как все устроить.
Савио усмехнулся.
— Я получу печенье, а Адамо добычу.
Я перевела взгляд с него на Адамо, чье лицо покраснело.
— Что? — Савио указал на мой зад. — Адамо заценил твою задницу. Кажется, ему понравилось это зрелище.
— Нет... — Адамо пристально посмотрел на брата, потом виновато улыбнулся мне. — Я имею в виду...я не заценил твою задницу...но все в порядке, я имею в виду твой зад...
Савио расхохотался.
— О, черт возьми, заткнись. —выдавил он между приступами смеха. — Тебе действительно нужно стать мужиком. Киара знает, что у нее отличная задница. Думаю, мы все можем согласиться с этим.
— Я рад, что зад моей жены соответствует вашим требованиям. — протянул Нино, скрестив руки на груди и ухмыляясь.
Я моргнула, и мои плечи задрожали, когда я боролась с хихиканьем и почти упала с лестницы.
Адамо попытался удержать меня, схватил за бедра и слегка коснулся верхней части моей задницы. Он быстро отпустил меня, и Нино уже был рядом.
— Мне очень жаль. — быстро сказал Адамо.
— Все в порядке. Спасибо за помощь.
— Хороший улов. — сказал Савио. — В следующий раз моя очередь держать лестницу.
Адамо что-то прошипел себе под нос, заставив Савио улыбнуться еще шире.
Я смотрела, как два брата уходят, ссорясь.
Нино посмотрел на дерево и коснулся моей талии.
— Если Савио или Адамо сделают или скажут что-то, что тебя побеспокоит, скажи им.
Я отрицательно покачала головой.
— Честно говоря, я не возражаю. Поначалу я не знала, как обращаться с Савио. Теперь я привыкла к его чувству юмора.
Нино слегка улыбнулся мне.
— Рад, что ты так хорошо ладишь с моими братьями, даже с Римо.
— Они моя семья и я забочусь о них.
Нино обнял меня одной рукой и прижал к своей груди.
По тому, как он смотрел на меня, я наконец собралась с духом.
— Я тут подумала... может быть, я могу перестать принимать таблетки в новом году.
На лице Нино отразилось понимание.
— Ты хочешь забеременеть?
— Да. Я всегда хотела быть матерью. Знаю, что мы женаты всего восемь месяцев, но это может занять некоторое время..
Я вдруг забеспокоилась, что заговорила об этом. В конце концов, с Римо все еще было трудно.
Лицо Нино застыло от удивления. Потом он поцеловал меня в губы.
— Если ты этого хочешь, то мы попробуем завести ребенка.
— Серьезно?
Я прижалась лицом к груди Нино, улыбаясь.
— Но тебе нужно кое-что узнать обо мне, прежде чем ты решишь завести ребёнка.
Я отстранилась.
— Что ты имеешь в виду?
В глазах Нино отразилось сомнение.
— Даже до того случая с моей матерью я был не совсем нормальным. У меня с самого начала был эмоциональный дефицит.
Я с любопытством посмотрела на Нино.
— Ты был закрытым?
— Именно, и еще у меня были проблемы с пониманием и чтением эмоций других людей. Я был тихим ребенком и нервничал, когда мне приходилось иметь дело с толпой. Я предпочитал часами разбираться в математических задачах.
— Тебя когда-нибудь проверяли?
Нино покачал головой.
— Ты имеешь в виду какую-то форму Аспергера или что-то подобное?
Я молча кивнула.
Кое-что из того, что описал Нино, может быть связано с чем-то подобным.
— Я не понимаю, как это могло бы изменить ситуацию для меня. Мой эмоциональный дефицит стал преимуществом, и это было не так очевидно до инцидента с моей матерью.
— Ладно. — тихо сказала я. — И ты боишься, что ребенок может унаследовать твое состояние?
— Вполне возможно. Мы могли пройти тест.
Я коснулась груди Нино.
— Нет, я приму и буду любить нашего ребенка, несмотря ни на что. Это часть того, кто ты есть, и если ребенок наследует его, то так оно и должно быть.
Нино долго смотрел на меня, а потом наклонил голову, поднял мою руку и поцеловал в запястье.
ГЛАВА 10
━━ ➳༻❀✿❀༺➳━━
НИНО
Последние два дня я мысленно возвращался к своему последнему разговору с Киарой, и даже когда я забирался в клетку для тренировок с Римо, он все еще был на переднем крае моего сознания.
Я всегда знал, что брак рано или поздно приведет к детям. Я хотел, чтобы они жили под фамилией Фальконе, и сейчас я был единственным из братьев, у кого была девушка, способная стать хорошей матерью.
У меня не было ни малейшего сомнения в том, что Киара будет замечательной, заботливой матерью.
Римо забрался в клетку. Он выглядел готовым к бою.
Я отвлекся, и Римо нанес мне несколько сильных ударов в бок и живот в первые несколько минут, прежде чем я воспользовался моментом и врезал колено в его почку.
Он со стоном отскочил назад, затем нанес удар с разворота, которого мне едва удалось избежать.
— Да что с тобой такое, черт возьми?
Я поднял ладонь, чтобы остановить драку.
— Это Киара.
Римо нахмурился.
— Это из-за вчерашнего?
— Вчерашнего?
На лице Римо отразилось замешательство.
— Она попросила меня потренироваться с ней, заставила гоняться за ней по всему дому.
Киара становилась все увереннее. Было обнадеживающе знать, что она действительно серьезно относится к своей боевой подготовке.
— Полагаю, это потому, что она хочет иметь возможность защищать будущих детей.
Римо прищурился и прислонился спиной к сетке.
— Так она беременна?
— Пока нет. Она перестанет принимать таблетки в январе.
— Она сказала мне, что хочет детей.
Мои брови поползли вверх.
— Она говорила с тобой?
Он пожал плечами.
— У меня было такое чувство, что она беспокоилась, как бы я справился с детьми в особняке.
Я посмотрел на брата, на шрам на его лице и предплечьях. Шрамы полученные в защите меня и наших братьев от нашей матери. Затем шрамы на остальной части его тела, многие из которых он перенес в то время, когда мы скрывались, бои, которые обеспечивали нам.
— Что насчёт тебя?
Он криво улыбнулся мне, и я улыбнулся в ответ.
— Если кто и может быть хорошей матерью, так это Киара. — сказал он. — Она как чертова наседка, даже для меня.
Он покачал головой.
Киара любила заботиться о других.
— Нашим детям повезет, если она станет их матерью.
— Ты тоже будешь хорошим отцом. Даже когда ты ничего не чувствовал, ты сумел вырастить Адамо и Савио вместе со мной, и посмотри, как они оказались хорошими, эти маленькие засранцы. — он ухмыльнулся. — Дом достаточно большой, даже если ты решишь завести десять детей.
— Может, у тебя тоже когда-нибудь будут дети?
Лицо Римо помрачнело.
— Нет, у меня нет необходимого терпения для девушки. Мне лучше трахать шлюх.
Я задумчиво прищурился, глядя на него. Мы оба знали, что есть девушка, которую он не может забыть. Воспитание ее привело бы к разногласиям, на которые я был не в настроении.
Римо оттолкнулся от клетки.
— Как насчет того боя, который ты мне обещал?
• ── ✾ ── •
Я приготовил свою татуировку в одной из свободных комнат Савио, не желая, чтобы Киара услышала звук иглы.
Когда все было на своих местах, я сел, положил левую руку на стол перед собой и включил машинку.
Савио наклонился в дверном проеме и молча наблюдал, как я начал набрасывать имя Киары на запястье поверх шрамов и среди пламени, затем добавил несколько музыкальных нот, прежде чем начал заполнять каждую букву чернилами.
— Никогда не думал, что ты можешь заботиться о девушке. — сказал Савио. — А теперь ты рисуешь имя на своей коже.
Я на мгновение оторвался от своей работы.
— Не думаю, что это зашло бы так далеко с любой девушкой, кроме Киары. Она...
Я даже не мог найти подходящего слова, чтобы описать Киару должным образом, и я редко терял дар речи.
— Да. — пробормотал Савио. — Из-за этой девчонки мне чертовски трудно не любить ее, и я приложил столько усилий в самом начале. Все напрасно. — он сверкнул мне улыбкой. — Она единственная девушка, с которой я разговариваю больше, чем несколько предложений, не получая по крайней мере минет в качестве награды.
Я приподнял бровь.
— Ревнуешь? — спросил он.
— Ревность требует некоторого аспекта неуверенности. Я знаю, что Киара только моя.
— И люди называют меня высокомерным.
Вздохнув, я вернулся к работе.
— Я подумываю сделать еще одну татуировку.
— Полагаю, это не женское имя. — сухо сказал я.
Савио усмехнулся.
— Девушка, которая будет держать меня на поводке, еще не родилась.
— Какую татуировку ты имеешь в виду?
Савио усмехнулся.
— Голова быка.
— Куда? — подозрительно спросил я. Зная Савио, я догадывался, где он хочет сделать такую татуировку. Уголок рта Савио скривился. — Это будет довольно болезненно.
Савио бросил на меня такой взгляд.
— Я могу справиться с болью.
— Ты добавишь пирсинг, чтобы сделать образ полным?
— Нет, я не так уж сильно хочу проколоть свой член.
— Я могу начать рисовать несколько эскизов, а ты решишь, какое из них тебе больше нравится. Если ты хочешь, чтобы татуировка покрывала весь таз и нижнюю часть живота, нам понадобится несколько сеансов, чтобы сделать это.
— Знаю. Я был свидетелем развития твоего искусства, помнишь?
— Должен предупредить тебя, что татуировка в этой области может остановить твои развлекательные мероприятия на пару недель или, по крайней мере, сделать их довольно неудобными.
— Посмотрим.
Покачав головой, я вернулся к работе над своей татуировкой. Я хотел сделать это сегодня, чтобы удивить Киару этим, как своего рода ранним рождественским подарком.
КИАРА
Я встала сразу после восхода солнца, чтобы приготовить и испечь все для Сочельника. Это было наше первое Рождество вместе, и я хотела, чтобы оно было особенным.
Тесто для Панеттоне поднялось, пока я готовила все для жаркого из баранины. У меня не было большого опыта в приготовлении мяса.
Нино и его братья любили ягненка, поэтому я хотела удивить их этим.
Позвонив Джулии и пожелав ей счастливого Рождества, я отправилась к работе. К счастью, она могла дать мне несколько советов, чтобы гарантировать успех моей кулинарной деятельности.
Было уже близко к ужину, и я переоделась в красное вечернее платье длиной до пола и начала накрывать и украшать обеденный стол, когда вошел Нино, одетый в облегающие черные брюки и черную рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами, открывая вид на его красочные татуировки.
Его взгляд скользнул по столу с красными свечами, золотистыми салфетками и столовым серебром.
— Ты должна была попросить кого-нибудь из нас о помощи. Слишком много работы. — пробормотал он, проводя рукой по моему боку, пока она не остановилась на бедре. — Выглядишь просто потрясающе.
Улыбнувшись, я пожала плечами.
— Я люблю готовить и украшать, так что это не похоже на работу. И спасибо, ты тоже очень хорошо выглядишь.
— У меня есть кое-что для тебя. Часть твоего рождественского подарка.
Я не была уверена, что Нино из тех, кто дарит подарки. Он и его братья не праздновали Рождество в последние несколько лет, по крайней мере, не традиционным способом.
Нино вытянул левую руку и закатал рукав, обнажив новую татуировку: мое имя среди музыкальных нот.
У меня перехватило дыхание, когда я увидела прекрасную чернильницу.
— Когда ты это сделал?
— Этим утром. Ты была занята готовкой, так что я воспользовался шансом.
Я протянула руку, чтобы проследить за буквами, но остановилась. Если Нино сделал это только сегодня утром, кожа должна быть еще нежной.
— Все в порядке, ты можешь потрогать ее.
— Не хочу причинить тебе боль.
Нино криво усмехнулся.
— Киара, ничего страшного.
Кивнув, я очень легко провела рукой по коже под татуировкой, пытаясь держать свои эмоции под контролем. Я только что наложила макияж и не хотела испортить его слезами.
— Спасибо тебе. Это замечательный подарок. Я знаю, как важны для тебя твои татуировки и мое имя на твоей коже с твоими братьями... это очень много значит.
Нино обхватил мое лицо ладонями и нежно поцеловал в губы.
— Ты и мои братья — это все, что имеет значение в этой жизни. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, даже если это только на словах.
Я моргнула.
— Не заставляй меня плакать.
Он нахмурился.
— Я не собираюсь заставлять тебя плакать.
— Я знаю. — я рассмеялась и выдохнула. — Сколько сейчас времени? Фабиано и Леона должны прибыть в шесть.
— У нас еще есть пятнадцать минут. — он сунул руку в задний карман брюк и вытащил оттуда очень маленький сверток. — Это твой второй подарок.
Я взяла его и открыла бархатную коробочку, обнажив серьги с большим красным рубином в центре и маленькими бриллиантами вокруг него.
— Великолепные.
— Позволь мне. — сказал Нино, вынимая их и надевая мне в уши.
— Ну как? — спросила я.
— Идеально.
— Подожди секунду. — сказала я и быстро подошла к бару, куда положила подарок Нино. Он был довольно тяжелым, поэтому я была рада, когда вручила его Нино. Я видела любопытство в его глазах. — Разверни его.
Нино сорвал оберточную бумагу, открыв книгу в кожаном переплете об анатомии.
— Это коллекционное издание 1925 года с нарисованными от руки изображениями всех частей тела...
Я надеялась, что Нино это понравится. Когда мы вместе ходили в библиотеку, Нино часто тянуло к медицинским книгам.
Нино начал медленно читать книгу, его глаза метались, когда он просматривал страницы с рисунками. Когда он наконец поднял глаза, на его лице горело нетерпение.
— Это прекрасно. Не могу дождаться, чтобы прочитать ее и сравнить с новейшими книгами по анатомии.
Я подавила смех. Только Нино мог быть взволнован чем-то подобным.
Нино нежно целовал меня, когда раздались шаги.
— Я чувствую запах мяса? — спросил Савио, неторопливо входя в комнату в сопровождении Римо и Адамо, на этот раз все они были в рубашках.
Я усмехнулась. Вскоре к нам присоединились Фабиано и Леона, которые принесли вино.
Я крепко обняла Леону.
— Как поживает твоя мать?
— Лучше. Ее выпишут из больницы через два дня. Она никогда не знает, когда остановиться. — сказала Леона с легким вздохом.
Она хотела бы отпраздновать с матерью хоть раз, но после почти смертельной передозировки она снова застряла в больнице.
Я заметила, как Фабиано обменялся раздраженным взглядом с Римо, и Леона заметила это, когда я вела их к столу.
— Он не понимает, почему я все еще пытаюсь помочь маме, но он все равно помогает ей.
Я коснулась ее руки.
— Потому что он хочет видеть тебя счастливой.
Мы все расселись вокруг стола, и, как и ожидалось, ягненок стал изюминкой для парней. Было просто прекрасно, когда моя новая семья за одним столом праздновала вместе, и я не могла не задаться вопросом, будет ли в следующем году в это время у меня будет маленький ребенок, чтобы заботиться о нем.
После ужина я провела всех в гостиную нашего с Нино крыла и уселась за пианино.
— Почему бы вам не встать вокруг пианино?
Они все так делали, не понимая, зачем я привела их сюда.
— Я сочинила музыку для каждого из вас. Они еще не совершенны, и они могут развиваться со временем, но я думаю, что они не плохи, учитывая ограниченное время, которое у меня было. — быстро сказала я.
Нино сжал мое плечо.
— Твоя музыка всегда великолепна.
— Это тебе, Римо.
Я начала играть бурную мелодию, сосредоточившись исключительно на клавишах и пальцах, не осмеливаясь посмотреть на чью-либо реакцию.
Когда я наконец рискнула взглянуть, Римо скрестил руки на груди и с непроницаемым выражением лица прислонился к пианино.
Я сглотнула.
— Это тебе, Савио.
Это была легкая мелодия, игривая, лишь изредка переигрываемая более темными тонами. Савио одобрительно кивнул, когда прозвучала последняя нота.
— Звучит весело и сексуально. Ты справилась, Киара.
Адамо закатил глаза.
— Теперь ты Адамо.
Этот было самым трудным. В последнее время Адамо был тихим и задумчивым, но я не хотела, чтобы его мелодия преследовала меня, поэтому я решила основывать ее на чувствах, которые он вызывал в других. Это была плавная мелодия, которая заставляла вас расслабиться перед камином с бокалом вина.
— Это так здорово, что ты можешь создать что-то подобное. — сказал Адамо.
Я почувствовала, как горят мои щеки и пожала плечами, затем прочистила горло, прежде чем посмотреть на Фабиано и Леону.
— Для вас двоих я создала одну мелодию.
На их лицах отразилось удивление.
— Ты тоже что-то для нас создала? — спросила Леона.
— Ты принадлежишь этой семье. — сказала я и сыграла последнюю мелодию.
Леона прикусила губу, когда я закончила, подошла и крепко обняла меня.
Савио указал на Нино.
— А как же Нино? Разве он не получит песню?
— Он уже давно поет свою.
— Почему бы тебе не сыграть ее? — спросил Фабиано.
Я вопросительно посмотрела на Нино. Не говоря ни слова, он подошел ко мне, и я освободила ему место на скамейке, чтобы он мог сесть.
Я чувствовала, что все смотрят на нас, когда мы начали играть, наши пальцы работали вместе, не мешая друг другу, наши бедра соприкасались.
Тепло Нино и само его присутствие придавали мне новую уверенность, играя эту личную песню. В тот момент ничто не имело значения, кроме нас двоих.
Прозвучала последняя нота, и наши глаза встретились. Я улыбнулась, гадая, как бы звучала эта мелодия, если бы я добавила к ней третью струну, одну для нашего будущего ребенка.
Когда я наконец повернулась к остальным членам нашей семьи и заметила темный блеск в глазах Римо, в моем животе мелькнула тревога.
Я улыбнулась ему, что заставило его дать мне свою собственную извращенную версию в ответ.
ГЛАВА 11
━━ ➳༻❀✿❀༺➳━━
НИНО
Мы сидели на диванах, ели пиццу на ужин, когда я заметил, как Адамо начал ерзать. Выражение его лица заставило меня предположить, что он скажет что-нибудь такое, что снова выведет Римо из себя. Последние несколько недель после Рождества мой старший брат был на удивление сдержан, возможно, в качестве одолжения Киаре, но это должно было закончиться. Он скрывал то, что беспокоило его, вероятно, Серафина.
Адамо наконец сел и уставился на Римо.
— Почему ты не хочешь сказать мне, где находится наша мать?
Киара застыла рядом со мной, ее рука с куском пиццы зависла перед ее приоткрытыми губами. Она, как и все мы, повернулась к Римо.
Выражение его лица было тревожным, губы жестоко скривились, глаза сверкали от необузданной ярости, которая поглощала его почти ежедневно в прошлом.
Савио ткнул локтем в бок Адамо.
— Заткнись.
— Нет. — сказал Адамо. — Я хочу знать.
— Не имеет значения, где она. С таким же успехом она могла бы оказаться в аду. — проскрежетал Римо.
Адамо предпочел проигнорировать предостерегающий тон моего брата. Этот парень испытывал наше терпение всю нашу жизнь, но на этот раз он действительно должен знать, когда остановиться.
— Почему мы не можем навестить ее? Я имею право встретиться с ней. Она и моя мать тоже. Я хочу узнать ее поближе.
Римо вскочил на ноги, его тело тряслось.
— Это та женщина, которая пыталась убить тебя и всех нас. Это кто-то, с кем ты хочешь познакомиться?
— Может, она изменилась. Может, они смогли исцелить то, что с ней было не так?
— Единственное, что с ней не так, это то, что она психованная, кровожадная сука. Она не заслуживает того, чтобы делать еще один ебаный вдох. — прорычал Римо.
— Это было очень давно. — тихо сказал Адамо. — Может, она изменилась.
— Она сумасшедшая сука, которая хочет видеть нас всех мертвыми, потому что мы чертовы сыновья нашего отца. Для нее мы воплощение зла, Адамо, когда же ты вобьешь это в свою блядь голову?
Савио ничего не сказал, только мрачно уставился на свой телефон.
Я схватил Римо за руку и крепко сжал. Когда он сердито посмотрел на меня, я сказал ему.
— Сядь, Римо.
Киара смотрела на все широко раскрытыми, обеспокоенными глазами. Римо стряхнул меня и направился к боксерской груше.
Вздохнув, я повернулся к младшему брату.
— Адамо, она не та мать, на которую ты надеешься. Все, что ты надеешься найти в ней, ты не найдешь, поверь мне.
Слова тяжело давили мне на язык. Разговоры о нашей матери никогда не давались мне легко. Большую часть времени я старался забыть, что она когда —то существовала — и до сих пор существует из-за нашей с Римо слабости.
Римо принялся пинать и колотить кулаками по груше — сильные, злые удары, заполнявшие каждую минуту молчания.
— Она тоже была жертвой, не так ли? — тихо сказал Адамо. — Ей пришлось выйти замуж за нашего отца и терпеть его жестокость.
Адамо ничего не знал ни о жестокости нашего отца, ни о извращенных играх разума нашей матери. Была причина, по которой Римо был так хорош в психологической войне.
Адамо был слишком мал, чтобы испытать их обоих, и когда он был достаточно взрослым, чтобы помнить, Римо уже мог держать наших родителей в страхе. Оба они боялись моего брата, как дьявола.
— Ей и не нужно было этого делать. — сказал Римо. — Она решила выйти замуж за нашего отца. Сначала он был обещан другой, но наша мать положила на него глаз, и поэтому она его получила.
— Они разорвали помолвку? — с любопытством спросил Савио.
— Девушка, которую ему изначально обещали, якобы сбежала. Мы с Римо подозреваем, что с ней произошел несчастный случай. У нашей матери довольно безжалостная жилка.
Адамо нахмурился, глядя на свои сложенные на коленях руки.
— Люди могут меняться. — упрямо сказал он.
— Чушь собачья. — сердито сказал Савио. — Почему ты не можешь просто смириться с тем, что она не будет хорошей мамой, которая обнимет тебя и скажет, что хотела бы повернуть время вспять. Это чертовски нелепое клише, которое никогда не произойдёт.
Адамо вскочил на ноги.
— Тогда ты можешь позволить мне увидеть ее, чтобы я мог узнать, какая она бессердечная сука. Какое это имеет значение?
Савио встал и положил телефон в карман.
— Может, Нино и Римо не хотят, чтобы ты видел ее гребаное лицо, прежде чем они проломят ей череп?
Адамо выглядел шокированным.
— Вы собираетесь убить ее?
Римо перестал колотить по груше и бросил на нас через плечо взгляд, от которого у Киары перехватило дыхание.
Я сам глубоко вздохнул, пытаясь контролировать скручивание своих внутренностей, чувство, будто кислота разъедала их.
— Когда-нибудь, да. — сказал я бесстрастно.
— Вы не можете. — прошептал Адамо.
Савио покачал головой.
— Я ухожу. Может, где-то есть кусок задницы, который может отвлечь меня от этого дерьма.
Адамо посмотрел на Киару в поисках помощи, но она ничего не сказала.
Я нежно коснулся ее бедра, зная, что она согласится с Адамо, учитывая ее добрую натуру.
— Разговор окончен. — сказал Римо.
— Но...
— Адамо. — резко сказал я.
Римо был не в том настроении, чтобы спорить на эту тему.
Адамо усмехнулся, затем развернулся и зашагал прочь.
— Даже за много миль отсюда эта сука все равно все портит. — пробормотал Римо.
— Не всегда. Мы убьем ее.
Сочувственный взгляд Киары метался между мной и братом.
— Обязательно. — согласился я.
Мы с Римо уставились друг другу в глаза.
Об этом мы говорили в течение многих лет и до сих пор не смогли пройти через это.
КИАРА
Мы рано легли спать после того, как Адамо поднял вопрос о посещении его матери. Римо остался внизу, чтобы уничтожить боксерскую грушу, а Нино долго стоял под душем, словно пытаясь смыть воспоминания о матери.
Я знала, что это не сработает. Я так часто пыталась смыть Дюранта, что моя кожа краснела и болела от мытья.
Когда Нино наконец вышел из ванной совершенно голый, с еще влажными волосами, я села на кровать, скрестив ноги, и стала ждать его.
Мой план поговорить с ним превратился в дым, когда Нино подошел ко мне, уже становясь твердым, когда наклонился и оттолкнул меня назад.
Его губы обрушились на мои, жестче, чем ожидалось, жестче, чем когда-либо прежде, когда его пальцы скользнули между моих ног, просунулись под трусики и начали гладить меня.
Я застыла от удивления при виде этой менее сдержанной стороны его тела в постели, и Нино сразу же напрягся, с беспокойством глядя на меня.
Я запустила пальцы в его волосы и поцеловала его в ответ, чтобы показать, что я только испугалась.
Нино крепко поцеловал меня, а затем просунул в меня два пальца. Его глаза не отрывались от моих, когда он требовал меня. Это не было занятием любовью. Это было вызвано его непредсказуемыми эмоциями, сильными и быстрыми.
Тело Нино заключило меня в клетку, когда он надавил, и я с радостью сдалась ему, даже когда он схватил мои запястья одной из своих рук и поднял их над моей головой.
Ни малейшего дискомфорта не возникло у меня в голове.
Глядя в глаза Нино, я всегда уверяла его, что не расстроена и могу ему полностью доверять. Я позволила ему контролировать себя, потому что чувствовала, что он теряет контроль над своими эмоциями, возможно даже над самим собой.
Когда мы оба кончили, я растянулась на спине, все еще держа руки над головой, хотя Нино уже отпустил их и скатился с меня.
С тех пор, как я перестала принимать таблетки, каждый раз, когда Нино входил в меня, я чувствовала себя совершенно другой, важной, что было смешно, но в то же время замечательно.
Грудь Нино тяжело вздымалась, когда он хмуро смотрел в потолок. Он медленно повернулся ко мне, поглаживая запястья и предплечья, пока я не опустила их обратно. Его глаза наполнились одним безошибочным вопросом.