Гостелерадио СССР и канадская телекомпания «Примедия» проводят съёмки тринадцати серий телепрограммы «Охрана окружающей среды в СССР» с участием английского натуралиста, писателя и пропагандиста охраны природы Джеральда Даррелла, известного советским читателям по многочисленным книгам о животных.
Д. Даррелл любезно согласился дать интервью нашим корреспондентам А. Николаевскому и Г. Соломатину.
«Я очень рад, что в канун Всемирного дня охраны окружающей среды мне представилась возможность встретиться с читателями «Литературной газеты», которая уделяет большое внимание проблемам охраны окружающей среды», - отметил Д. Даррелл в начале беседы.
- Как возникла идея создать многосерийную телепрограмму о природе Советского Союза?
- Когда я первый раз сказал дома, что собираюсь поехать в СССР, меня спросили: а что там можно снимать? Всё, ответил я, - и белого медведя, и тигра, и жизнь южной пустыни, и ледяные просторы Севера. Странно: никто из моих знакомых даже не представлял, что в СССР такое богатство и разнообразие ландшафтов.
Предрассудки о вашей жизни довольно прочны на Западе. Если только у человека не было случая самому побывать в России, то у него складывается известный стереотип о вашей стране, сфабрикованный газетами, телевидением: Красная площадь, полная танков. И ничего нельзя узнать о буднях страны, о характере народа, о природе и т.п. Поэтому, решив поехать в СССР, я подумал, что хорошо было бы показать не только охрану природы, но и реальную жизнь СССР.
Я надеюсь показать миллионам телезрителей, что в Советском Союзе проявляют большую заботу о природе и делают очень много, чтобы её сохранить. Ведь так мало советских книг и статей переводится на другие языки, что мы на Западе просто лишены возможности читать и узнавать об огромной работе по сохранению животного и растительного мира, которая ведётся в СССР.
|
|
- Вы побывали в некоторых заповедниках. Расскажите о вашем первом впечатлении...
Впечатление очень сильное. Больше всего от людей, которые работают в заповедниках. Все они преданы делу, которому посвятили себя, и испытывают чувство ответственности за природу. Кроме того, они прекрасно подготовлены в профессиональном отношении. Они не случайные люди на поприще охраны природы – это главная цель их жизни. Вспоминается Владимир Панченко, возглавляющий питомник редких видов журавлей в Окском заповеднике. Когда беседуем с ним о журавлях, его лицо начинает светиться, как если бы он говорил о жене или детях. О, это так приятно видеть!
Мы были в Кавказском заповеднике, в Приокско-Террасном, в Дарвинском, в Окском. И везде люди увлечены делом.
Работа наша пошла хорошо, потому что мы находимся в весьма привилегированном положении. Нам оказывается огромная помощь в съёмках. И со стороны Гостелерадио, и со стороны организаций, в чьи заповедники мы ездим. Благодаря этому наша съёмочная группа попадает в места, куда обычным туристам просто не добраться. Нас возят на вертолётах, катерах, снегоходах, практически на любом виде транспорта, какой только можно представить.
- Вы путешественник с очень большим стажем. Путешествия послужили материалом для многих ваших книг, помогли возникновению знаменитого зоопарка на острове Джерси...
|
|
- Недавно мы отпраздновали его 25-летие. Я начинал как поставщик животных для зоопарков. И во время путешествий увидел, какой урон повсюду, на всех континентах люди наносят природе. А большинство зоопарков представляло собой лишь коллекцию животных, содержащихся в демонстрационных целях. Я понял, что зоопарки должны сыграть важную роль в сохранении диких животных. В природе немало видов, численность которых упала буквально до нескольких десятков особей, и для них, безусловно, необходимы питомники, где бы можно было восстановить численность животных. А уже потом их можно возвращать на природу. И тогда я решил организовать зоопарк с такой целью.
- Это случилось двадцать пять лет назад. А что было раньше? Хотелось бы узнать о начале вашего пути.
- Начало... Ну что ж... Оно не было гладким. В детстве у меня было много животных, разных комнатных зверюшек. Потом я подумал, что, для того чтобы стать собирателем крупных животных, мне надо поучиться в большом зоопарке. Я пошёл работать в «Уипсней зу» - пригородный филиал Лондонского зоопарка. Там многое узнал о тигре, белом медведе и других крупных животных. Потом решил попрактиковаться. Было в то время два крупных торговца животными. Я написал им, что хочу поехать в экспедиции и заплачу за проезд из своих денег: у меня уже накопились некоторые сбережения (мне был тогда 21 год). Надеялся подучиться кое-чему в этих экспедициях, набраться опыта.
Они мне ответили: идея прекрасная, мы вас возьмём в экспедицию, если у вас есть опыт. Круг замкнулся, и мне пришлось организовать экспедиции в Камерун и в Гвиану за свой счёт.
|
|
Обычно торговец животными запихивает 50 попугаев в клетку, где места едва хватает на одного; половина попугаев гибнет в дороге, но торговец зарабатывает, удваивая цену на оставшихся. Я так не поступал. Вёз своих животных в огромных клетках, буквально кормил их икрой и всякими деликатесами и, конечно же, потерял все свои деньги.
Тогда мой брат сказал: «А почему бы не попробовать писать?» - «Да я не могу...» Но брат сказал: «Откуда ты знаешь, можешь или нет, если ни разу не пробовал?» И тут я случайно услышал передачу по радио с выступлением какого-то английского генерала, который бубнил себе под нос глухим голосом. Я подумал, что смогу, наверное, не хуже. Я записал небольшое радиовыступление о животных и послал на Би-би-си. Мне ответили, что готовы брать столько выступлений, сколько я смогу написать. Так что целый год я жил на гонорары от радиопередач. А брат всё твердил: пиши книгу, пиши книгу… Я отбивался – не умею. В конце концов согласился: «хорошо, напишу о трёх своих экспедициях». «Не будь дураком, - сказал брат, - не разбрасывайся так материалом. По трём экспедициям надо писать три книги». – «не знаю, хватит ли материала?» - «Да ты начни, а потом посмотрим». Я начал писать и быстро убедился, что брат, конечно, прав. Уже по первой экспедиции было столько материала, что я бы до сих пор ещё писал эту книжку, если бы использовал в ней весь материал. Она вышла в Англии и произвела сенсацию. И с тех пор литературная судьба благоволила ко мне.
- А сколько книг вы написали?
- Двадцать пять или двадцать шесть, кажется. Все они, слава богу, оказались популярными, принесли мне деньги и дали возможность заниматься своим самым любимым делом – ездить по белу свету и смотреть животных, спасать их.
- Вы решили: лучше создать свой хороший зоопарк, чем собирать животных для чужих плохих зоопарков…
- Да, да, именно так. Проводить 6-8 месяцев в глухом лесу где-нибудь в Парагвае, Аргентине или Африке, ловить животных для того, чтобы они потом погибли через два месяца в плохих зоопарках, я не согласен. Я их повезу только туда, где им наверняка будет хорошо. Иначе зачем же ловить, пусть живут в лесу.
- Вы биолог?
- Нет. Знаете, я самый невежественный человек на свете. У меня нет диплома. Я учился у частных педагогов, но никогда в жизни не сдавал никаких экзаменов. Биологии учил меня прекрасный педагог доктор Стефаниди в Греции. Но в невежественности есть своё преимущество: я смотрю на всё непредвзятым взглядом.
Когда я был ещё совсем маленьким, то сделал великое открытие: никогда не надо стыдиться сказать: «Я не знаю, объясните мне». И люди с удовольствием рассказывают. Это просто изумительно. Так что каждый день что-то познаёшь. Разве плохо быть невежественным?
Но всё-таки жизнь кое-чему научила, и теперь даже учим других.
- Как это происходит?
- Согласитесь, настоящее место животных, конечно, не в зоопарках. И выращивать их в первую очередь надо в тех странах, где они родились, а не возить в питомник на Джерси, а потом обратно. Но, увы, в некоторых странах пока нет условий для создания питомников редких видов животных, нет необходимых финансов и кадров. Так что нам пришлось немного переориентироваться и организовать при зоопарке нечто вроде мини-университета. Сюда приезжают слушатели из разных частей света, из Мадагаскара, Бразилии, Мексики и т.д., мы их обучаем, а затем отправляем обратно, продолжаем консультировать, помогаем чем можем в восстановлении на местах успешно размножающихся популяций редких видов животных. Я не надеюсь, что мы добьемся полного успеха ещё при моей жизни, тут нужно лет 50, не меньше. Но я счастлив, что мы начали хорошее дело и уже есть первые плоды. Недавно я играл в крокет около нашего мини-университета со студентами из разных стран – Таиланда, Мадагаскара, Бразилии, Австралии, Америки и других. Мне было необычайно приятно играть в такой интернациональной команде, состоящей из людей, преданных охране природы.
- Каких же животных вам удалось уже спасти?
- Совсем недавно мы ездили на остров Маврикий, чтобы выпустить там розовых голубей, выращенных у нас в питомнике. Пока мы поселили их в большом ботаническом саду, но потом они сами выберут, где им лучше жить. Они уже разбились на пары, свили гнёзда, надеюсь, скоро будет первое потомство. За судьбу этого вида пришлось долго бороться – в мире оставалось всего 13 птиц, когда мы начали работу по спасению.
Сейчас мы проводим реинтродукцию на Ямайку хутий – это что-то вроде небольших грызунов. В питомнике увеличили их численность и отправили на Ямайку целую партию этих животных, которые пока содержатся на ферме в загоне, а потом их выпустят в лес.
- Каких животных вы особенно любите?
- Трудно сказать. Когда я вижу шимпанзе, я говорю: вот моё любимое животное, а при виде белого медведя мне начинает казаться, что я люблю его больше всех. Но сделать серьёзный выбор я не могу – всех люблю одинаково.
Восстановление популяции животных – работа непростая. Нужно создать искусственную группу, достаточно многочисленную, чтобы начать реинтродукцию на родине этого вида. И потом важно обеспечить животным необходимую защиту в местах их обитания. Какой смысл годами разводить их в питомнике, если потом они погибнут в природных условиях без надёжной охраны?! Так что мы начали налаживать связи с местными специалистами, с правительствами стран, откуда вывозим животных в наш зоопарк. Ведь многие думают примерно так: «Кто такой этот Даррелл? Приезжает, ловит наших редких животных и увозит в свой зоопарк куда-то на Джерси. Почему мы должны разрешать ему делать это?» Сейчас мы подписываем соглашения с теми странами, где берём животных. В соглашении есть существенное условие: животные и их потомство являются собственностью страны, и в любой момент мы готовы вернуть этих животных на родину. Мы консультируемся с правительством по каждому важному вопросу. Например, если численность животных в питомнике достигает высокого уровня, то парочку животных посылаем, скажем, в зоопарк Нью-Йорка или Москвы, чтобы расширить обмен генетическим материалом и создать несколько новых резервных групп.
- Значит, ваш собственный зоопарк меньше вас беспокоит, чем положение в других странах?
- Да, пожалуй, это так. Когда путешествуешь, видишь, как разрушается природа в мире. Леса вырубаются без всякой мысли о завтрашнем дне, уничтожаются виды растений и животных, часто ещё не открытые наукой, и неизвестно, какую пользу могли бы они принести человечеству. Ситуация очень серьёзная, и дикая природа взывает о помощи. Поэтому хотелось бы, чтобы как можно больше политических лидеров во всех странах мира, независимо от их убеждений, проявляли побольше заботы об охране природы.
- Здесь возможна аналогия с угрозой ядерной войны. Некоторые западные политики выдвинули идею ограниченной ядерной войны, считают, что возможно победить в такой войне, хотя любому здравомыслящему человеку ясно, что война будет иметь самые катастрофические последствия.
- Я боюсь не только ядерной войны. Я боюсь последствий недостаточного внимания к проблемам охраны природы.
Если взять все деньги, которые расходуются повсюду на вооружение, и пустить их на решение проблем охраны природы в странах, мир станет совсем иным… Миллиарды тратятся на бесполезные для человека вещи. Их нельзя есть, ими нельзя греться, по крайней мере без риска для жизни. Если эти деньги пустить на охрану природы, боже, сколько полезного можно было бы сделать! К сожалению, есть политики, для которых охрана природы только предвыборный маневр.
Например, Рейган. Он отбросил охрану природы в США по крайней мере на десять лет назад своей неразумной политикой. Он был готов разрешить добычу ископаемых и заготовку леса в национальных парках, которые объявлены навечно охраняемыми территориями. Ужасно! Просто ужасно! Когда в Калифорнии началась кампания, направленная против рубки рощи секвойи, Рейган сказал: «К чему весь этот шум?! Если вы видите одно красное дерево, считайте, что вы видите их все». Трудно назвать такую политику экологически разумной. Столь же неразумными мне кажутся намерения австралийских промышленников, готовых добывать нефть на Большом Барьерном рифе – уникальной экосистеме. Я получаю тысячи писем отовсюду, от людей, которые читали мои книги. И все они пишут, что взволнованы состоянием дел в мире. И не только угрозой войны, но и оскудением природы. И они спрашивают, что мы можем сделать, чтобы исправить такое положение. Я всем пишу – вступайте в свои местные общества охраны природы, боритесь с политиканами, говорите им, что проголосуете против них на выборах, если не будут заботиться о природе. У простых людей есть реальная сила, только когда они объединены.
- Ваша супруга считает самой важной задачей: «Формировать общественное сознание, с тем чтобы люди были убеждены в необходимости охраны природы». Вероятно, вы разделяете такой взгляд?
- Полностью. Мы с ней редко расходимся во мнениях.
Коллаж А. Остроменцкого