США
После завершения Гражданской войны и входе Реконструкции в стране происходит освоение громадных новых территорий на Западе, связанное с этим железнодорожное строительство, строительство речных каналов, шоссейных дорог, гаваней – все это способствовало росту промышленности, созданию широкого внутреннего рынка. Американские предприниматели использовали как европейский опыт, так и европейские кредиты. Необходимую рабочую силу давали миллионы эмигрантов из Европы и Азии. В рассматриваемый период количество иммигрантов составило свыше 10 млн. человек, среди которых было огромное количество высококвалифицированных рабочих. Особенно быстро развивались сталелитейная, химическая, нефтяная и электротехническая промышленность. Конкуренция с европейскими странами стимулировала применение новых машин, технологий и более усовершенствованных методов организации труда. По объему промышленного производства США уже к 1894 году вышли на первое место в мире.
Быстрыми темпами развивается и сельское хозяйство, особенно производство пшеницы. Экспорт дешевой американской пшеницы, проникшей на европейский рынок еще в первой половине Х1Х века, продолжал неуклонно расти вплоть до конца Х1Х века. Американское фермерство освоило после Гражданской войны значительные массивы земли, прежде всего на Западе. В течение последних 40 лет Х1Х века фермеры получили 81 млн.га государственных земель. В целом, капитализм в сельском хозяйстве США развивался значительно быстрее,чем в других странах.
Еще до Гражданской войны в стране окончательно сложилась двухпартийная политическая система,были две основные партии – Демократическая и Республиканская.
Конец Реконструкции подвел черту длительному периоду антагонизма республиканцев и демократов. Бывшие рабовладельческие штаты стали после этого доменом Демократической партии, начавшей методично ограничивать гражданские и политические права негров. Республиканская партия, закрывала на это глаза.
Наградой за предательство недавних союзников – негров и демократических заветов Реконструкции, стало сохранение политической власти на федеральном уровне. Удержав федеральную власть в 1876 году республиканцы не упустили ее и в последствии. В 1880 году президентом был избран Д.Гарфилд. В 1884 году республиканцы уступили президентское кресло демократу Г.Кливленду, но в 1888 году вернули его, президентом стал Б.Гаррисон. В 1892 году президентом снова стал Кливленд, но демократы и тогда не смогли удержать власть более чем на один срок. Всего же за 50-летний период от начала Гражданской войны республиканцы побеждали на 11 президентских выборах из 13. В тот же период они только дважды, в общей сложности на четыре года, уступали большинство в сенате.
Республиканцы в полной мере сумели пожать плоды в Гражданской войне. После прекращения реконструкции политическая власть продолжала активно использоваться в экономических интересах промышленных и финансовых кругов, утвердивших, вслед за сокрушением рабовладельческого класса, свое экономическое господство уже не только на Северо-Востоке,но также и на Юге и Западе страны.
Наиболее существенную поддержку Республиканская партия и государственные чиновники оказали железнодорожным компаниям. В последние десятилетия Х1Х века государственные структуры передали железнодорожным компаниям в виде грантов 200 миллионов акров земель, многие из которых, согласно гомстед-акту 1862 года, предназначались формально для организации мелких фермерских хозяйств. Щедрость государства принесла ощутимые результаты: не только Северо-Восток, но также и Юг и Запад покрылись густой сетью железных дорог, их протяженность с 1870 по 1900 годы увеличилась в 7 раз, их владельцы,корпорации Вандербильда,Гульда,Форбса и других магнатов,уверенно заняли первые 12 мест в списке самых богатых компаний страны.
Широкая государственная поддержка оказывалась и промышленным компаниям, среди которых на ведущей позиции прочно закрепились предпринимательские объединения. Если в эпоху Э.Джексона корпорации считались чуть ли не главными врагами общества, душителями свободной конкуренции, то после Гражданской войны они почитались в качестве основы американского процветания. Власти штатов соперничали друг с другом в предоставлении наиболее благоприятных условий для корпоративного капитала на своих территориях. В 1875 году в штате Нью-Джерси, который известен как «родина корпораций», был принят закон,отменявший большинство ограничений на предельные размеры капиталов предпринимательских объединений, резко расширявший их возможности при получении займов и выпуске ценных бумаг. Другие штаты, боясь отстать от Нью-Джерси и стремясь инкорпорировать на свои территориях как можно больше предпринимательских объединений, создали для них поистине тепличные условия.. В 1892 году законодатели Нью-Йорка, желая предотвратить инкорпорацию крупнейшей промышленной компании США «Дженераль моторс» на территории соседнего штата Нью-Джерси, приняли специальный закон об учреждении этого объединения на чрезвычайно льготных условиях.
В 70-90-х годах во многих штатах были приняты законы, отменявшие прежние размеры капиталов корпораций, представлявшие им право заниматься многими видами хозяйственной деятельности, позволявшие выпускать акции без указания их номинальной стоимости. Благодаря этим и многим другим государственным льготам возникли и утвердили свое верховенство в экономике США такие гиганты как «Стандарт Ойль», «Дженерал моторс» и другие.
Среди исследователей давно обсуждается вопрос относительно следствий реструктуризации и монополизации американской экономики после Гражданской войны. Минимум можно выделить три следствия – экономическое, политическое и социальное. Что касается экономического следствия, то оно характеризуется впечатляющими достижениями корпоративной Америки. США стали ведущей промышленной державой мира. Противоречиво социальное последствие монополизации. В ходе ее сложилась новая экономическая элита, разрыв между которой и основной массой населения постоянно углублялся. Резко возросшее национальное богатство Америки распределялось крайне неравномерно. Реальные доходы промышленных рабочих, руками которых создавалось новое богатство, выросли за 30 лет в 1,4 раза и при этом рост состояний владельцев корпораций состоял в тысячи раз.
Противоречивыми были и политические последствия монополизации. С одной стороны, в последней трети Х1Х века сохранились все политические институты и механизмы, укоренившиеся в предшествующие эпохи. К ним добавились и некоторые демократические нововведения, в первую очередь так называемая австралийская система голосования. С другой стороны, в южных штатах были введены избирательный налог и ценз грамотности, резко сократившие численность как черных, так и белых избирателей.
Не менее важным в процессе отправления политической власти стало то, что новые супербогачи получили мощные экономические рычаги воздействия на властный механизм. Некоторые из них полагали, что сила денег является самой реальной властью. В последней трети Х1Х века, как никогда прежде, проявилась тенденция подчинения политической власти экономической элите, которая не только активно продвигала во властные структуры своих выдвиженцев, но пыталась сама занять места на политической Олимпе.
В организации и проведении выборов в послевоенную эпоху появился целый ряд нововведений, получивших название «австралийская система» голосования. Эта система впервые использовалась в 1856 году в Австралии, спустя четверть века была заимствована в Канаде и была одобрена всеми американскими штатами, начиная с 1889 года, она содержала два важных принципа, способствовавших демократизации выборов. Первый заключался в тайном голосовании,второй – во внесении кандидатов от всех партий в единый избирательный бюллетень. До этого каждая политическая партия сама изготавливала свои партийные бюллетени и вручала их избирателям непосредственно перед голосованием. Учитывая, что бюллетени каждой из партий были окрашены в разные цвета, а также наличие открытых урн для голосования, говорить о тайне голосования не приходилось. Австралийская система вводила единый унифицированный бюллетень, куда заносились все кандидаты. Урна для голосования помещалась в закрытую от посторонних глаз кабину. Введение австралийской системы сократило количество подкупов и попыток давления на избирателей и способствовало выравниванию условий соперничества разных партий.
Австралийская система голосования способствовала демократизации выборов в северных штатах, что же касается Юга, то там она была нейтрализована серией антидемократических нововведений. Сразу после отмены режима Реконструкции расистские круги, политическим лидером которых выступала Демократическая партия, предприняли попытки ограничить избирательные права негров и восстановить политическое господство белой расы. После введения системы австралийского голосования эти попытки приняли изощренный характер. Увенчавшись успехом в 1890-1900 годах, они способствовали утверждению на Юге расистского политического режима.
Поскольку 15 поправка к Конституции запрещала дискриминацию по цвету кожи, южные политики предприняли обходные меры по ограничению избирательных прав негров. Первой мерой, серьезно ограничивавшей число черных избирателей, стало введение избирательного налога. Сотни тысяч негров, представлявших низшие социальные слои, предпочли уплате налога неучастие в выборах.
Второй мерой, еще больше сократившей число черных избирателей в южных штатах было введение ценза грамотности. Согласно цензу, южные граждане,претендующие на получение права голоса,должны были суметь прочесть конституцию штата или федерации, а в ряде случаев объяснить смысл прочитанного. Этот ценз ударил и по части белых избирателей, но все же наибольший урон понесли негры, число неграмотных среди белых в различных штатах колебалось от 8 до 18 %,а среди негров – от 40 до 60%.
Наконец, третьей главной отличительной мерой стал своеобразный ценз родства, введенный в четырех штатах. В историю он вошел под именем «дедушкина закона»: претендент на избирательное право должен был доказать, что этим правом пользовался и его дед. Негры, расставшиеся с рабством тридцать лет назад, представить таких доказательств в большинстве случаев не могли. В целом эти, как и другие более мелкие ограничительные меры, лишили избирательных прав до 90% черных американцев. Неудивительно, что негры стремительно исчезли из законодательных собраний, судебных и исполнительных органов южных штатов. Расистский политический режим, восторжествовавший на рубеже Х1Х-ХХ веков в южных штатах, не претерпел существенных изменений вплоть до 1960-х годов.
Ограничение избирательных прав на Юге нанесло чувствительный удар и по белым американцам из нижних социальных слоев. Количество белых избирателей на Юге вследствие введения избирательного налога в южных штатах и ценза грамотности сократилось до 50%. Общее сокращение электората в южных штатах характеризуется следующими цифрами: в 1876-1892 гг. для участия в президентских выборах регистрировалось 64% взрослого мужского населения, в 1900-1916 годах эта цифра сократилась до 32,а в 1920-1924 годах – до 24%. В выборах стали участвовать исключительно белые американцы из верхнего и среднего классов. Если считать главным критерием политической демократии народный суверенитет и избирательное право, то тогда следует признать, что демократия в южных штатах в первой половине ХХ века, было даже меньше,чем в десятилетия перед Гражданской войной и не больше,чем в колониальный период.
Попытка ввести ценз грамотности была предпринята и в некоторых северных штатах, но там она не смогла сколько-нибудь существенно ограничить избирательное право. Тем не менее в северных штатах политическое участие электората в силу тех же причин стало снижаться с конца Х1Х века. В период с 1876 по 1892 годы в президентских выборах в северных штатах участвовало в среднем 82% избирателей, в период с 1900 по 1916 гг. – 75,в 1920 и 1924 годах – 58%.
В 1883 году конгресс США одобрил закон Пендлона, вводивший систему замещения части федеральных должностей на основе конкурсных экзаменов. Закон успокоил общественное мнение и отвел его гнев от партийных боссов. Вскоре, выяснилось, что боссы не собираются отказываться от дележа федеральных должностей победившей партией. В 1884 году кандидат в президенты от демократов Г.Кливленд обещал в случае победы не отстранять от государственной службы республиканцев лишь из-за их партийной принадлежности. Но не успел он поселиться в Белом доме, как боссы партии указали ему, что боролись за президентское кресло вовсе не для того, чтобы оставлять федеральные должности республиканцам. Кливленд незамедлительно сместил большинство представителей побежденной партии.
Число федеральных должностей, замещавшихся на конкурсной основе, с 1883 по 1901 годы возросло с 14 тысяч до 106 тысяч, но число должностей, распределявшихся между сторонниками победившей партии, также увеличилось – со 118 до 150 тыс. человек. Во время типичного конкурсного экзамена от претендентов требовалось написать названия любых 15 штатов и 15 городов США,уметь делить дроби, различать глагол,существительное,прилагательное,иметь представление о колониальном периоде, Континентальном конгрессе,Декларации независимости и Прокламации об освобождении рабов. На федеральную должность при таком конкурсе могли рассчитывать люди с начальным образованием, и он не мог стать серьезным препятствием для протеже партийных боссов.
В последней трети Х1Х века различия между партиями выступали в первую очередь в риторико-идеологической сфере. Во всех платформах Демократической партии последней трети Х1Х века присутствует очевидный антимонополистический акцент, которого нет в платформах республиканской партии. Демократы, признавая закономерным возникновение корпоративной формы капитала, в то же время решительно осуждали создание пулов и трестов, как и других форм предпринимательских объединений, направленных на монополизацию рынка. Они выступали, по крайней мере, в идеологии, сторонниками введения и усиления антимонополистического законодательства.
Демократическая партия также критиковала доктрину и практику протекционистских тарифов республиканской партии. В глазах демократов протекционизм и был подлинным «отцом» трестов: тарифы закрывали доступ на американский рынок иностранным товарам и благоприятствовали превращению отечественных предпринимательских объединений в монополии. Демократы неизменно критиковали и раздачу республиканцами гигантских территорий железнодорожным компаниям, требуя прекратить эту порочную практику и восстановить закон о гомстедах 1862 года. Демократическая партия все отчетливее отстаивала реформу государственной службы, в связи с чем в 1884 году фракция либеральных республиканцев поддержала ее кандидата на президентских выборах.
Различия между республиканцами и демократами стирались в их практической политике, которая в целом носила однонаправленный характер,независимо от того, какая партия преобладала в правительстве или в конгрессе. Так, независимо от соотношения сил в конгрессе, в конце Х1Х века неуклонно повышались ввозные пошлины. С 1861 года импортные товары облагались на американских таможнях 5-10 процентной ввозной пошлиной. В 1890 году конгресс США одобрил законопроект Маккинли-Олдрича, вводивший рекордные – 49,5% ввозные пошлины. Это был не просто защитительный, но и запретительный тариф, направленный фактически на искоренение иностранной конкуренции на внутреннем рынке. Под защиту тарифа попадали даже те отрасли, которые вообще отсутствовали в США, например, производство броневой стали. В 1894 году тариф Вильсона-Гормана снизил ввозные пошлины до 39.9% и освободил от них импортную шерсть, медь, лесоматериалы. Но в 1897 году тариф Дингли поднял ввозные пошлины до 57%. Протекционистская политика США достигла своего апогея.
Животрепещущим на протяжении всей последней трети Х1Х века в США являлся вопрос о денежном стандарте. Споры вокруг него разделили различные социальные группы американцев на два больших лагеря: сторонников золотого стандарта или «дорогих» денег, и защитников «дешевых» денег, под которыми понимались бумажные (Грин-бэки) и серебряные деньги. Носительницей идеи золотого стандарта была по преимуществу крупная финансово-промышленная и торговая буржуазия. Социальную опору движения за «дешевые» деньги составляли фермерство, мелкая и средняя буржуазия. Но в защиту их агитировали и представители некоторых групп промышленной буржуазии. В широком смысле за «дешевые» деньги выступали те слои, которые извлекали экономическую выгоду из инфляции. Она же была выгодна владельцам небольших и неприбыльных хозяйств и предприятий. Всем им постоянное возрастание денег в обращении представлялось верным способом увеличения покупательной способности населения, повышения спроса и цен на их товары и оживления деловой активности. Хроническая инфляция облегчала для них, кроме того, возможность расплаты с долгами: они могли погашать их при помощи все более обесценивавшейся валюты.
Объяснима особая популярность теории «дешевых» денег среди фермерства: цены на сельскохозяйственные продукты в последней трети Х1Х века быстро падали, задолженность все возрастала, закладывались и перезакладывались хозяйства. Теория же «дешевых» денег обещала им быстрое повышение цен, облегчение выплаты долгов, освобождение от экономических тягот.
Причины бедствий фермерства были разнообразны, но сторонники «дешевых денег» объясняли падение цен на сельскохозяйственное продукцию исключительно уменьшением количества денег в обращении. К великому огорчению сторонников «дешевых денег», правительственная политика после Гражданской войны заключалась в последовательном укреплении золотого стандарта.
Республиканцы остались твердыми защитниками золотого стандарта и на протяжении 80-90-х годов. В Демократической партии также преобладали сторонники золотого стандарта, но постепенно складывалась достаточно сильная «серебряная оппозиция». В 1890 году, когда у власти был республиканский президент Гаррисон, «серебряным» демократам удалось провести через конгресс билль, который примерно вдвое по сравнению с законом 1878 года увеличил сумму федеральных средств на закупку серебра. Но уже в 1893 году президент– демократ Кливленд приостановил действие закона 1890 года и распорядился выделить 50 млн.долларов на покупку золота у Моргана. Всего на покупку золота в период пребывания у власти Кливленда было выделено 300 млн. долларов.
Решительная поддержка Кливлендом золотого стандарта привела к расколу Демократической партии накануне президентских выборов 1896 года. Верх в ней впервые заняли сторонники «серебряных» денег. Однако неудача их лидера У.Брайана на президентских выборах обернулась смертельным приговором лозунгу свободной чеканки серебряных денег. В конце Х1Х века в США окончательно восторжествовал золотой стандарт.
При всем том, что партии объявили о твердой приверженности экономическому либерализму и невмешательству в дела бизнеса, им в конце Х1Х века пришлось дважды поступиться этим основополагающим принципом. В 1887 году в США был принят федеральный закон о государственном регулировании междуштатной железнодорожной сети. В пользу закона, кроме потребителей, возмущавшихся стремительным ростом цен на перевозки, выступили и некоторые железнодорожные компании, надеявшиеся при помощи правительственного арбитража ослабить междоусобную войну и выработать общую тарифную политику. Закон 1887 года запрещал соглашения между железнодорожными компаниями об установлении монопольной цены на перевозки грузов и пассажиров, осуждал практику дискриминационных тарифов и провозглашал, что тарифы должны быть «разумными и справедливыми». Компании должны были уведомлять правительство о желании изменить тариф за 10 дней до принятия решения. Для наблюдения за выполнением закона была создана междуштатная торговая комиссия. Она имела право доступа ко всей информации и документации компаний, могла расследовать злоупотребления, но внесенные ею решения обретали силу закона только после соответствующих постановлений судебных органов.
Судебные инстанции как раз и заблокировали претворение закона 1887 года в жизнь. В большинстве случаев решения междуштатной комиссии ими отвергались. А в 1897 году Верховный Суд США объявил, что комиссия вообще не вправе выносить какие-либо суждения по поводу железнодорожных тарифов, ибо это, по мнению членов суда, означало узурпацию ею законодательных прерогатив, которыми конституция наделила только Конгресс США.
Схожая судьба постигла и антимонополистический закон Шермана 1890 года. Статьи закона звучали весьма радикально. В первой из них говорилось: «Всякий договор, объединение в форме треста или в любой иной форме или договор с целью ограничения коммерции или торговли между штатами или с иностранными государствами объявляется незаконным». Лица, виновные в нарушении статьи, подвергались штрафу в размере до 5 тыс. долларов или тюремному заключению сроком до 1 года. Статья закона указывала, что лица, потерпевшие ущерб от противоправных объединений, могли требовать возмещения ущерба в тройном размере. К концу Х1Х века в 27 штатах были приняты аналогичные по духу законы, а в 15 штатах антимонополистические акты даже были включены в конституции. Но практическое применение было крайне редким, никак не затормозившим процесс монополизации.
Мощным бастионом на пути антимонополистического законодательства вставали судебные органы. В 1895 году Верховный Суд США опротестовал иск против сахарного треста. Разъясняя, как нужно правильно понимать антитрестовский закон, Верховный Суд декларировал, что пресекаться могут только попытки монополизировать сферу торговли, но не производства. Сахарный же трест был признан производственным объединением. Решение Верховного Суда обнаружило, что меняя организационные и правовые формы, изобретая такие, которые не подходили под имеющиеся законодательные ограничения, можно было обойти антимонополистическое законодательство. В 1897 году еще в одном важном постановлении Верховный суд объявил незаконным не всякие ограничения торговли и коммерции, а только их неразумные проявления. Задача адвокатов корпораций сводилась теперь к обоснованию «разумного» характера действий монополий.
Заслуживает внимания и приспособление судами для борьбы с профсоюзами антимонополистического закона Шермана. В 1894 году судебные власти приравняли к монополиям профсоюзное объединение железнодорожников, возглавляемое Ю. Дебсом, потребовав прекращение широкомасштабной забастовки и возместить убытки собственникам в тройном размере. В 1895 году Верховный суд США одобрил эту интерпретацию закона.
Верховный суд сыграл существенную роль в утверждении расистских порядков на Юге. В 1880-х годах благодаря его поддержке, власти южных штатов смогли заложить основы системы расовой сегрегации. В 1881 году в штате Тенесси был принят закон о раздельном проезде белых и черных на железнодорожном транспорте, положивший начало этой системе. В южных штатах стали принимать законы о раздельном пользовании и посещении неграми и белыми ресторанов, театров, больниц. Подобные акты вступали в противоречие с федеральным законодательством о гражданских правах и с 14 поправкой к федеральной конституции. В 1883 году Верховный суд США объявил об отсутствии этого противоречия, исходя из того, что 14 поправка охраняла гражданские права от посягательств со стороны властей штатов, но не от частных лиц. А поскольку железные дороги, рестораны, больницы являлись собственность частных лиц, то сегрегация признавалась там допустимой. В 1882 году Верховный суд узаконил запреты на межрасовые браки, введенные в Южной Каролине, Луизиане, Миссисипи и других штатах Юга.
В 1896 году Верховный суд США подвел новое обоснование под расовую сегрегацию, которое узаконивало ее в местах общественного пользования, принадлежавшим как частным лицам, так и государству. Вынося определение по поводу луизианского закона о раздельном проезде черных и белых на общественном транспорте, верховный судебный орган США объявил, что сегрегация возможна, если не отрицает равенства обслуживания. Что касается 14 поправки к федеральной конституции, то она, по заключению суда, осуждала неравенство прав, но не отрицала возможности раздельного пользования ими.
Доктрина «равных, но раздельных прав» белых и черных явилась утонченным и одновременно циничным оправданием расового угнетения. Было известно, что в результате сегрегации негры оказывались в гораздо более худших условиях, чем белые, и о равенстве их прав не могло быть и речи. Так, например, разделение тюрем для белых и черных привело к резкому ухудшению положения заключенных негров. Черных заключенных отдавали на фермы и заводы в качестве бесплатной рабочей силы. Их хозяева использовали кнут и другие средства физического наказания не реже, чем когда-то плантаторы-рабовладельцы. В результате такого обращения в 1887 году в штате Миссисипи погибли 16% заключенных негров, а в Арканзасе – 32%.
В 1898 году Верховный суд США признал законным ограничения избирательных прав негров в южных штатах, заявив, что они не противоречат 15 поправке к конституции США поскольку та запрещала лишать избирательных прав только по признаку расовой принадлежности или цвета кожи. Что касается избирательного налога и ценза грамотности, то они не запрещались. Подобная интерпретация Верховного суда санкционировала процесс массового лишения негров политических прав.
Кроме основных партий – Республиканской и Демократической, в общественно-политической жизни появляются новые течения и явления, новые организации.
В конце Х1Х века в стране активизируется радикализм. Главное кредо радикалов конца века – антимонополизм – прозвучало еще в платформах партий гринбекеров и гренджеров в 70-80-х годах, но во всю силу оно выступило в платформе Популистской партии, объединившей в 1892 году почти все известные тогда демократические движения.
Одним из главных в платформе Популистской партии было требование широкой эмиссии «дешевых» серебряных денег, но до 1896 года оно не было ни единственным, ни доминирующим. Популистами была выдвинута всесторонняя программа радикальных реформ как экономики, так и политической системы. Лидеры популистов, как правило разделяли Америку на два класса – грабителей и ограбленных, включая в первый монополии, тресты, железнодорожные компании, присваивающие львиную долю национальных богатств без вложения какого-либо труда, а во вторую – фермеров, рабочих, создающих все богатства и несущих тяжесть налогов. Рабочие и фермеры имеют одни и те же интересы и одних и тех же врагов – говорили популисты.
Огонь критики популистов сосредоточился на посреднических и финансовых корпорациях, ущемлявших в первую очередь мелких городских и сельских товаропроизводителей.
В широком плане социальный идеал популистов уходил к временам, по их убеждению, когда существовали отношения гармонии и равенства мелких самостоятельных товаропроизводителей. Согласно популистской концепции, это равенство сохранялось до тех пор, пока в сфере денежного обращения и товарооборота соблюдались честные правила свободной конкуренции и пока рыночная конъюнктура, складывавшаяся естественным образом, оставалась единственным определяющим фактором конкурентных отношений. Равенство, однако, оказалось нарушенным, когда наиболее ловкие и дальновидные предприниматели стали прибегать к организации пулов, корпораций, трестов с целью ограбления товаропроизводителей и потребителей. Объективная экономическая причина монополизации отвергалась, ей противопоставлялась концепция заговора: «Гигантский заговор против человечества, организованный на обоих континентах, быстро распространяется по свету. Если он не встретит отпора и не будет уничтожен тотчас же, то приведет к чудовищным социальным взрывам, уничтожению цивилизации и установлению абсолютной деспотии».
В пресечении этого заговора главная роль отводится государству, которое должно было провести жесткие антимонополистические законы, национализировать железные дороги, телефонную и телеграфную связь, поддерживать после этого правила честной конкуренции. Честная конкуренция означала также защиту рабочего класса от произвола капитала.
Свою первоначальную и главную цель популисты видели в завоевании государственной власти. Они верили в возможность достижения этой цели с помощью избирательных урн: путь насилия и революции для них был совершенно неприемлем. Но чтобы обеспечить действительное представительство народа в государственных учреждениях, необходимо было радикально изменить существующую политическую систему. И популисты выдвинули целую серию мер по демократизации американской политической системы.
Многоступенчатую формулу одобрения законопроектов – палата представителей – сенат – президент – Верховный суд – они отвергли как непреодолимый барьер на пути любых демократических требований. Популисты требовали «облегчения процесса изменения конституции» путем внесения в нее «народных поправок». Народу должно было быть предоставлено право законодательной инициативы, а народный референдум призван стать высшей законодательной властью в стране. Наряду с этими требованиями, воплотившими на практике идею «прямого законодательства народа», популисты выдвинули и массу других требований, составивших программу прямой демократии: прямые выборы сенаторов, вице-президента и президента, прямое и тайное выдвижение избирателями кандидатов в депутаты, право на отзыв конгрессменов и судей. Все это были достаточно реалистические требования и почти половина из них получила законодательное воплощение уже в начале ХХ века. Республиканскую и Демократическую партию они обвинили в предательстве народа, который мог связывать надежды на реализацию своих интересов только с Популистской партией.
Программа популистов привлекла на их сторону сотни тысяч мелких собственников и рабочих. Но среди самих популистов в середине 1890-х годов возник серьезный раскол. Число твердых антимонополистов, отстаивающих широкую программу радикальных социальных и политических мер, стало уменьшаться, зато резко возросло количество приверженцев легкой и не требующей особых жертв панацеи – расширения эмиссии дешевых денег. В 1896 году они объединились вокруг Брайона и «серебряных» демократов, после чего Популистская партия сошла с политической сцены в качестве самостоятельной силы. Но принципы популизма не исчезли, а были подхвачены и развиты другими радикальными движениями.
На некоторое время самым ярким среди них стало движение национализаторов. Его лидер – Эдвард Беллами, соединил антимонополизм с социализмом.
В отличие от ортодоксальных популистов национализаторы отклонили идею восстановления свободной конкуренции, считая ее равнозначной попятному историческому развитию. Беллами доказывал, что переход к монополистическому капитализму неизмеримо увеличивает возможности укрепления материального богатства и означает безусловный прогресс с экономической и технической точки зрения. Историческая вина монополий заключалась не в сокрушении свободной конкуренции, а в присвоении все возрастающих материальных благ сужающейся группой людей-монополистов. Выход заключается не в ликвидации предпринимательских объединений, а в их национализации и обращении в достояние всего общества. «Частный капитализм» по мнению Беллами, должен уступить место «общественному капитализму». Подобно популистам, Беллами был убежден, что американская политическая система заключает в себе возможность мирного демократического перехода к «общественному капитализму». Его идеалы должны были быть внесены в сознание избирателей, а те уже могли воспользоваться своими демократическими политическими правами для установления «общественного капитализма». К идеям Беллами прислушивались тысячи его современников.
Теперь обратимся к положению рабочих и рабочему движению в стране в целом.
По сравнению с рабочими европейских стран американские рабочие, особенно высококвалифицированные, получали значительно более высокую заработную плату. Но существовали и здесь свои проблемы. Прежде всего, сохранялся продолжительный 10-часовой рабочий день, многие рабочие жили в плохих домах и квартирах, существовала эксплуатация женского и детского труда, отсутствовало страхование по болезни и безработице. Американцы англосаксонского происхождения пользовались преимуществами при приеме на работу, именно они составляли основную прослойку высокооплачиваемых рабочих. Иммигранты из Южной и Восточной Европы, Китая, Японии находились в довольно тяжелом положении. В особенно тяжелом положении находилось негритянское население, особенно в сельской местности на Юге страны. Стремясь улучшить свое материальное положение негры массами переселялись в города, нанимались на самую тяжелую и низкооплачиваемую работу.
С середины 60-х годов американские рабочие борются за 8-часовой рабочий день. Для достижения этой цели еще в 1866 году был образован Национальный рабочий союз. Он призывал рабочих к самостоятельной политической деятельности, боролся за международную солидарность рабочих, отстаивал права женщин. Это же союз помогал негритянским рабочим создать Национальный Союз цветных рабочих. Однако этот союз просуществовал недолго и в 1872 году прекратил свое существование. Это во многом было связано с тем, что лидеры организации важнейшей задачей рабочего движения считали борьбу за изменение системы денежного обращения. С затуханием гринбекерского движения распался и Национальный рабочий союз.
Экономический кризис 1873 года и последовавшая за ним депрессия сопровождались понижением заработной платы, локаутами, безработицей – все это приводило к подъему стачечного движения. Для борьбы с ним предприниматели использовали все средства вплоть до провокаций. Так, с целью разгрома забастовки шахтеров в 1874/1875 годах был организован провокационный судебный процесс, на котором горняков обвиняли в создании террористической организации. На основании показаний лжесвидетелей суд приговорил 17 человек к смертной казни. Однако, подобные провокации были не в состоянии остановить забастовочное движение. Особенно бурный характер приняли стачки железнодорожников в 1877 году. В таких крупных городах как Балтимор, Чикаго, Питтсбург стачечники вступали в открытые столкновения с полицией и войсками.
Новый подъем рабочего движения наметился после окончания промышленного кризиса. Оживилась деятельность «Ордена рыцарей труда» - рабочей организации, возникшей еще в 1869 году, как тайное, строго законспирированное общество с масонскими ритуалами. С начала 70-х годов Орден перешел к открытой деятельности, число его членов значительно выросло. Орден боролся с корпорациями и за освобождение рабочих от оков рабского труда. Достигнуть своей цели Орден пытался при помощи кооперации, призванной заменить собой капиталистическое общество. Орден отвергал политическую борьбу. Это была первая массовая организация американского пролетариата. Расцвет деятельности Ордена приходился на 1886 год, когда по всей стране развернулось движение за введение 8- часового рабочего дня. В нем приняло участие 340 тыс. человек. Центр движения находился в Чикаго, где 1 мая 1886 года успешно была организована всеобщая забастовка. Однако в тот же день, во время рабочего митинга провокатор бросил бомбу в полицейских. Несколько человек погибло и было ранено. После этого инцидента четверо рабочих ПАРСОНС, ШПИС, ЭНГЕЛЬ, ФИШЕР – все немецкого происхождения, были арестованы, судимы и приговорены к смертной казни. Именно этот первомайский митинг в