Прокопов К.А. родился в семье терского казака, происходившего из рода потомственных дворян, Андрея Григорьевича Прокопова и Анны Игнатьевны Надеждиной.[2] Отец Константина всю жизнь прожил в Михайловской станице и оставил потомкам нелестную память о себе. Он обладал буйным нравом, злоупотреблял спиртными напитками и игрой в карты, и, будучи женатым на кроткой дочери священника, нередко поднимал на неё руку. Впрочем, рукоприкладство как явление было распространено в тогдашней казачьей среде. Живший в станице Слепцовской заведующий двухклассным училищем так охарактеризовал взаимоотношения казаков: «Домашние и общественные отношения отличаются здесь вообще грубым, первобытным характером. Казак может неумышленно, без всякой видимой причины, горько обидеть своего соседа, особенно в этом отношении отличаются женщины… Семейные отношения также грубы: особенно строго относятся к невесткам, их бьют и муж, и свекровь, и другие старшие в семье». Необузданный, агрессивный нрав А.Г. Прокопова наглядно проявился в известном всей станице случае, когда он шашкой отрубил ухо дразнившему его соседу. В таких условиях вырос Константин Андреевич Прокопов.
Константин стал первым представителем рода Прокоповых, выбравших гражданскую профессию. Это, мягко говоря, разочаровало его родственников. Об отношении в роду Прокоповых к традициям казачества и воинскому долгу свидетельствует эпизод, приводимый в письме А.В. Прокопова. Родная или двоюродная тётя К.А. Прокопова была замужем за одним из князей Мещерских. Своих детей у них не было, а «Костик» или «Косточка» (так Константина Андреевича иногда называли в детстве) был любимым племянником. Тётя собиралась оставить завещание «Костику». Но когда он поступил не в военное училище, а в университет и потом в Горный институт, была так раздосадована и даже обижена, что отказалась от своего намерения.
После окончания Ставропольской классической гимназии[3] в 1902 г. К.А. Прокопов поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета[4]. Однако летом 1903 г. подал прошение о поступлении на первый курс Горного института имени Екатерины II [5] (сейчас – Санкт-Петербургский Горный Университет) и успешно сдал вступительный экзамен. Учился он на горном отделении, а специализировался на геологоразведке. Весной 1910 г. с дипломом I-й степени К.А. Прокопов завершил обучение в Горном институте. В юности К.А. Прокопов сильно нуждался в средствах, поскольку его отец (в силу указанных выше обстоятельств) не мог платить за обучение. Большим подспорьем для К.А. Прокопова стала стипендия, назначенная на период учёбы в Горном институте каким-то ведомством.
До конца 1912 года К.А. Прокопов был геологом-сотрудником, а затем адъюнкт-геологом Геологического комитета Министерства торговли и промышленности. В 1911 г. К.А. Прокопов стал действительным членом Санкт-Петербургского минералогического общества, а в 1915 г. – действительным членом Русского географического общества. В период 1913-1914 гг. Константин Андреевич женится Зинаиде Николаевне Подольской.[6] До женитьбы он жил со своим братом Леонидом Андреевичем Прокоповым на 16-й линии Васильевского острова. После женитьбы К.А.Прокопов остался в этой квартире со своей женой, а его брат съехал на другую.
К 1925 году К.А.Прокопов достиг должности достиг должности старшего геолога Геологического комитета. В конце 1929 г. на базе нефтяной секции Геологического комитета создаётся Нефтяной геолого-разведочный институт (НГРИ, ныне – ВНИГРИ), в котором он продолжил работу.
Весьма плодотворными в плане проведения геологоразведочных работ на Северном Кавказе стали для К.А. Прокопова 20-30-е гг. XX в. Он с сотрудниками производил систематические геологические исследования в полосе Чёрных гор Терской нефтеносной области. Под общим руководством К.А. Прокопова в Чечне работали две геологические партии – горного инженера Б.А. Алферова и горного инженера Н.А. Кудрявцева. Для выяснения общего характера тектоники, на фоне которой рисуется дислокация третичных пород, К.А. Прокопов совершил поездки в область развития меловых отложений, проехал через Керкетский перевал (расположенный между селениями Ведено и Хой) на оз. Кезеной-Ам. По результатам произведённых работ вышли публикации Б.А. Алферова о геологических исследованиях, произведённых в 1924 г. в районе укрепления Ведено и Н.А. Кудрявцева о геологических исследованиях, произведённых в том же году в Чёрных горах (лист Воздвиженский). В 1927 г. под общим руководством К.А. Прокопова геологические исследования в Чёрных горах (планшет «Датых») осуществил Л.А. Гречишкин. В 1920-е гг. старший геолог К.А. Прокопов возглавляет геологоразведочную партию, изучавшую нефтеносные площади Керченского полуострова и исследует Терскую нефтеносную область (Чёрные горы в бассейнах рек Асса, Фортанга, Чож).
Приблизительно с 1930 г. К.А. Прокопов начал брать с собой на геологоразведочные работы на Кавказ жену Зинаиду Николаевну и сына Вадима.[7] Со временем, когда Вадим повзрослел, К.А. Прокопов несколько раз брал его в поле без матери. Константин Андреевич полжизни провёл в седле – опыт предков-казаков пригодился ему при проведении полевых работ.
В 20-30 гг. XX в. произошло несколько важных событий, повлиявших на жизнь К.А. Прокопова и его семьи. Вскоре после печально знаменитого «Шахтинского дела» было начато «Дело о контрреволюционной и шпионской организации в Геологическом комитете ВСНХ СССР». По этому делу были арестованы ведущие специалисты в сфере нефтяной геологии Северного Кавказа Н.Н. Тихонович, Н.М. Леднев, К.А. Прокопов, К.П. Калицкий. Однако К.П. Калицкого и К.А. Прокопова освободили и суду не подвергали, а Н.Н. Тихонович и Н.М. Леднев оказались в числе первых фигурантов дела о вредительстве в нефтяной промышленности. К.А. Прокопов вышел на свободу 9 августа 1929 г. Его сын рассказывал, что его отца после ареста подвергали пыткам. В частности, не давали спать по несколько суток, направляя в глаза яркий свет. Причина освобождения К.А. Прокопова не известна. Возможно, она связана с тем, что после ареста многих геологов и инженеров-нефтяников возник дефицит в специалистах, а политическое руководство страны поставило задачу активизации геологоразведочных работ на нефть для резкого наращивания объёмов её добычи. На проходившем в декабре 1929 г. совещании геологов-нефтяников И.М. Губкин выразил сожаление об отсутствии К.А. Прокопова и без его мнения не решился сделать заключение о месте закладки новых разведочных скважин на Северном Кавказе.
Ещё одно событие в жизни К.А. Прокопова – появление другой женщины, случившееся в 1936 г. Как мы увидим далее, Наталия Дмитриевна Бакланова (Прокопова) стала спутницей К.А. Прокопова до самой его кончины. Она была кандидатом геолого-минералогических наук. Дважды, в 1928 и 1931 гг., Н.Д. Бакланова работала в партиях К.А. Прокопова, а в 1933 г., возглавляя Баталпашинскую геологоразведочную партию, указывала его в качестве консультанта своей партии. Вероятно, в ходе совместной работы постепенно зрела взаимная симпатия, которая обернулась «частичным» уходом К.А. Прокопова из семьи. Несмотря на столь сложные взаимоотношения, К.А. Прокопов продолжал заботиться о жене и сыне, которые оставались его официальной семьёй.[8] В 1938 г. К.А. Прокопов купил новую небольшую квартиру в одном из первых в СССР жилищных кооперативов – в так называемом «Доме учёных» на Тверской улице.
По рассказам сына, Константин Андреевич был необычайно эрудированным человеком. Получив блестящее образование, он не только свободно читал и говорил на трёх основных европейских языках, но и прекрасно знал историю, литературу, музыку. Имел большую библиотеку, состоявшую из специальных и художественных книг. Вот в чём Константин Андреевич не разбирался, так это в живописи и театре. Он был человеком прямолинейным и особо не скрывал отрицательного отношения к советской власти. В.К. Прокопов примерно так говорил о своём отце: «Если бы он не ругал большевиков на всех перекрёстках, он был бы академиком, как его коллеги и ученики». При этом в семье часто упоминался И.М. Губкин – советский геолог-нефтяник, академик АН СССР, с которым К.А. Прокопов был знаком по геологоразведочным работам на Северном Кавказе ещё с царского времени. Внук К.А.Прокопова характеризует своего деда как необычайно пунктуального, аккуратного и до предела педантичного человека. К.А. Прокопов был достаточно экономным и бережливым (можно даже сказать, скуповатым).
Начиная с 30-х гг. XX в. Константин Андреевич внутренне был готов к эмиграции. В 1941-1942 гг. он оказался на оккупированной немцами территории Северного Кавказа, где работал вместе с Н.Д. Баклановой. Вместе с отступающими немецкими войсками К.А. Прокопов и Н.Д. Бакланова, как и другие русские эмигранты Второй мировой войны, оказались на Западе. Руководствуясь заботой о семье и не желая подвергать близких почти неизбежным репрессиям, он специально передал через своего друга легенду о собственной смерти. Поэтому его семья считала, что он погиб в лагере НКВД в 1943 г. Говоря об уходе К.А. Прокопова на Запад с отступавшими немецкими войсками, нельзя не остановиться на причинах эмиграции. На наш взгляд, причины могли быть разными, но главной причиной эмиграции была идеологическая, связанная с неприятием советской власти. Воспитанный в патриархальной казачьей семье, на идеалах служения Царю и Отечеству, К.А. Прокопов не мог быть равнодушным, в частности, к тому, как поступила советская власть с терскими казаками – вековыми защитниками России. Белоэмигрант Вдовенко писал: «После героической и неравной борьбы Терского казачества с сов. властью хозяевами положения в крае сделались большевики. Ими немедленно начата была жестокая расправа с казачеством путем массовых расстрелов, ссылок, выселений и ограблений. Задавшись целью уничтожить казачество, большевики приступили к систематическому истреблению всего, что могло поддерживать казачье единство и будить воспоминания славного прошлого».
Что думал и с какими чувствами покидал Родину К.А. Прокопов, нам не известно. Однако за несколько лет до кончины, в 1969 г. К.А. Прокопов опубликовал статью «Мировое зло», которая проливает свет на его политическое мировоззрение и прямо указывает на то, что именно идеологическая причина лежала в основе решения об эмиграции. В этой статье К.А. Прокопов пишет: «Мы видели и видим страдания русского народа, мы сами лишены своего отечества. Россия 50 лет находится под гнетом и страдают не только самые низы, но и верхи, которые правят этим народом и которых постигает та же плачевная участь, обусловленная законом равновесия и уже указанная в Евангелии. Каким судом судите – таким судом сами судимы будете; какой мерой меряете – такой и вам отмерится. Это точное выражение Закона Равновесия и мы видим, как этот закон исполняется уже здесь, на земле. Зверское убийство русского Царя вместе с его Семейством и близкими людьми, произвело в духовном мiре громадное нарушение равновесия. Пролитая кровь требовала немедленного возмездия – и это возмездие наступило, и еще не закончились дни испытания для русского народа. Но, в конце концов, он выйдет очищенным страданиями и раньше других народов освободится от своего греха».
В каком году К.А. Прокопов переселился в США, где жил и работал до этого переселения, нам не известно. Как неизвестно и то, где он работал, и какие работы по геологии опубликовал в США. Будучи в весьма преклонном возрасте, К.А. Прокопов в основном обращался к вопросам морали, религии, философии, мистики.
Кое-что о жизни К.А. Прокопова в США (особенно о последних днях жизни) мы узнаём из письма его второй жены. В письме сообщается, что причиной смерти К.А. Прокопова стал тромбоз сердца. Н.Д. Прокопова поведала читателям о том, что Константин Андреевич в последние месяцы жизни был физически слабым, но до конца дней сохранял ясный, чистый ум и хорошую память. Несмотря на преклонный возраст, он держался молодцом и почти не жаловался на болезнь. Константин Андреевич не был, в полном смысле слова, «старцем», поскольку до последнего дня всем интересовался, много читал и писал.[9]
9 августа 1972 г. К.А. Прокопова в гробу перевезли в церковь Сан-Францисского женского монастыря, где монашки двое суток читали над ним псалтырь. Отпевание и похороны прошли 11 августа.