Конспекты.
В середине XIII столетия Русская земля подверглась нашествию монголов. Страшные полчища степных кочевников, двинулись с Востока на Запад. В течение трех лет, с 1237 по 1240 г., русский народ вел борьбу с неисчислимыми силами врагов. Феодальная раздробленность Руси способствовала успеху завоевателей. События, связанные с монголо-татарским нашествием, получили широкое отражение в литературе той поры.
«Повесть о сражении на реке Калке».
1-ое конфликт российских войск с кочевниками случилось в 1223 г. на реке Калке (Кальмиус). Летописная повесть об данной сражении дошла до нас в 2-ух редакциях.
Известие о возникновении «языка незнаемого» (неизвестного народа) принесли в Киев половцы. В сражении обрели роль лишь только южнорусские князья, но меж ними не было согласия и целостности, собственно что и явилось предпосылкой разгрома на Калке.
Она отлично передает настроение российского общества при известии о возникновении монголо-татарских полчищ. Создатель повести ссылается на философско-исторический работа Мефодия Патарского «Откровение», разработанный в Византии, по-видимому, во 2 половине VII в.. На его базе и дается религиозно-моралистическая трактовка действия: приход «языка незнаемого» — последствие попустительства божия «грех из-за наших», предвестие конца мира.
Этническое понимание связывало с боем на Калке сказание о смерти российских богатырей. Отголосок былины о том, как перевелись богатыри на Российской земле, мы находим в перечнях повести XV—XVI вв. Эти перечни докладывают, собственно что на Калке были убиты не лишь только 6 Мстиславичей, но и Александр Попович, его слуга Торопец, Добрыня Рязанич Златой Талия, а еще 70 «храбрых» (богатырей)
«Повесть о приходе Батыя на Рязань».
В 1237 г. главные силы Желтый Орды во главе с преемником Чингиз-хана Бату-ханом (Батыем) подошли к границам северо-восточной Руси. 1-ый удар степные номады сделали Рязани, а вслед за тем был разгромлен Владимир. Повесть дошла в составе летописных сводов XVI в. в тесноватой связи с циклом повестей о Николе Заразском. Она прославляет мужество и геройство адвокатов Рязани. Основание проигрыша рязанцев создатель усматривает в феодальной изолированности российских княжеств, в эгоистической политическом деятеле князей. Органически не связанными со всем содержанием повести считаются религиозно-моралистические размышления о основаниях смерти Рязани: попустительство божие, санкция за грехи. Эти размышления создателя не имеют все шансы загородить ключевой предпосылки – забвение владимирским величавым князем интересов всей Российской земли.
«Повесть о приходе Батыя на Рязань» произведено из 4 частей: 1. Возникновение Батыя на границах Рязанской земли, посольство рязанцев к Батыю во главе с князем Федором, крах Федора и его супруги Евпраксии. 2. Геройская зашита Рязани Юрием Ингоревичем, крах адвокатов и банкротство Батыем Рязани. 3. Геройский поступок Евпатия Коловрата. 4. Обновление Рязани Ингварем Ингоревичем.
Героями 1 части выступают отпрыск Юрия рязанский кн. Фёдор и его благоверная Евпраксия. Фёдор отчаливает к батыю выступить за честь рязанских жён. Брезгливый князь вызывает гнев Батыя, По приказанию хана Федор и все посольство перебиты. Горестная известие поражает Евпраксию, она «ринуся из превысокаго храма собственного с отпрыском собственным со князем Иваном на среду земли, и заразися (разбилась. – В. К.) до смерти». 1ая доля повести заканчивается горестным хнычем Юрия Ингоревича и всех рязанцев.
2-ая доля прославляет мужество и геройство рязанской дружины и ее князя Юрия Ингоревича. Центральным эпизодом 2 части считается гиперболическое описание боя. Российский вояка раз борется «с тысящей, а 2 – со тмою», потрясая мужеством противников. Причинив им немаловажный убыток, рязанцы погибают.
3-я доля приурочена к прославлению подвига Евпатия Коловрата. Он бесстрашно разъезжает по ордынским полкам и лупит их беспощадно – так, собственно что его острый клинок притупился. Самого Батыя обхватывает испуг, и он отправляет напротив Евпатия собственного шурина богатыря Хостоврула (типично эпическая былинная ситуация). В бое одерживает победу Евпатий. Окутанные боязнью монголы обязаны использовать напротив российского богатыря «пороки». Когда труп Евпатия навевают к Батыю, хан «начаша дивитися храбрости и прочности и мужеству» Евпатия. Батый воздает подабающее собственному противнику.
Последняя, завершающая, доля повести наступает чувственным хнычем князя Ингваря Ингоревича, сделанным по всем правилам книжной риторики. Он горестно оплакивает погибших, «яко труба рати голос подавающе, яко вкусный орган вещающи».
Повесть завершается рассказом о возрождении и обновлении русскими людьми испепеленной противником Рязани, вследствие чего «бысть отрада християнам...». Данная концовка говорит об оптимизме, жизнестойкости российского народа, его непоколебимой вере в вероятность освобождения от монголо-татарского ига.
«Слова» Серапиона Владимирского
Действия монголо-татарского нашествия сказались еще в жанре дидактическом и агиографическом.
Выдающимся проповедником XIII в. был Серапион –игумен Киево-Печерского монастыря, а с 1274 г. – епископ Владимирский (ум. в 1275 г.). Перу Серапиона принадлежит 5 "слов": 1-ое было сотворено в пределах 1230 г., впоследствии боя на Калке, последние 4 – во Владимире в 1274–1275 гг.
Серапион в нашествии иноплеменников лицезреет карающий палец Божий, неотвратимое наказание за грехи и зовет людей к покаянию, беседует в том числе и о приближении быстрого конца мира.
Приход "языка немилостивого" Серапион рисует достаточно образно и живо, прибегая к ритмической форме возведения речи.
Во втором "слове" Серапион беседует о ужасном гневе Божием.
Бедствия, постигшие Русскую землю, изображены в 3-ем "слове". 4 и 5-ое "текста" Серапиона приурочены к осуждению этнических предрассудков и суеверий. В последних "словах" Серапиона мрачный тон начинает помаленьку пропадать, собственно что говорит об изменении настроения в российском обществе.
Е. В. Петухов, изучая творчество Серапиона Владимирского, что простоту и непосредственность его назиданий, недоступность способов книжного ораторства.
Этим образом, действия 1237–1240 гг., связанные с нашествием монголо-татарских полчищ, возымели обширное отблеск в воинской исторической повести, назидании.
«Слово о погибели русской земли»
«Слово о погибели Русской земли», впервые обнаруженное только в конце 70-х годов прошлого века. «Слово о погибели Русской земли» исполнено высокого гражданского патриотического звучания. В центре – образ Русской земли, «светло-светлой» и «украсно-украшеной». Неизвестный автор слагает гимн родине. Он говорит о природных красотах и богатствах родной земли.
Подобно автору «Слова о полку Игореве», автор «Слова о погибели Русской земли» сопоставляет былое величие Руси с нынешним упадком. «А в ты дни болезнь крестияном, от великого Ярослава и до Володимера, и до ныняшнего Ярослава, и до брата его Юрья, князя Володимерьскаго». Сопоставление «Слова о погибели Русской земли» с летописями показывает, что о «погибели» земли русские люди стали говорить только после захвата Батыем Киева, который в глазах народа продолжал оставаться центром Русской земли
Это произведение можно отнести к жанру историко-публицистических «слов» – «речи», призванной вселить в сердца слушателей мужество, бодрость, пробудить чувство гордости за свою землю, подвергшуюся опустошительному разгрому «языка немилостивого», «лютого», вдохновить на борьбу против поработителей, для чего необходимо преодолеть «болезнь» – княжеские усобицы.»
Переводная литература
К середине XIII в. на северо-востоке Руси получили распространение две переводные повести – «Сказание об Индии богатой» и «Сказание о двенадцати снах царя Шахаиши».
Как полагают исследователи, обе повести были переведены в начале XIII в. в Сербии: первая – с латинского языка, вторая – с восточного оригинала.
«Сказание об Индии богатой» гиперболически изображает далекую сказочно-утопическую христианскую державу, превосходящую своим богатством, военной мощью Византийскую империю. Правитель этой православной державы царь и поп Иоанн является главой как светской, так и церковной власти. По своему жанру послание Иоанна близко к хождениям. Возможно, этот жанр был использован в сказании для того, чтобы убедить читателя в истинности фантастических рассказов о гигантских размерах Индийского царства.
Посреди Индийского царства, говорится в Сказании, протекает река Едем из рая, а в этой реке добывают драгоценные камни: гиацинт, сапфир, памфир, изумруд, сардоникс и яшму. Подробно описывает Иоанн свой «двор», который можно обойти только в течение пяти дней, несметные богатства своих дворцов, их чудеса, среди которых «зерцало праведное» и стеклянное зеркало. В «зерцале праведном» человек может видеть все свои грехи, в стеклянном зеркале легко обнаруживают всякого, кто мыслит зло на своего государя.
А. Н. Веселовский обнаружил черты сходства «Сказания об Индии богатой» с русской былиной и Дюке Степановиче с духовным стихом о Голубиной книге. Читателя XIII – XIV вв., испытавшего все ужасы монголо-татарского нашествия и ига, «Сказание» привлекало утопической картиной могучего христианского царства.
Своеобразное преломление отдельных мотивов и образов «Сказания об Индии богатой» получают в рассказах странницы Феклуши в драме А. Н. Островского «Гроза».
«Сказание о двенадцати снах царя Шахаиши» носит эсхатологический характер. Его основу составляет восточная повесть о загадочных снах царя и их толкованиях. На Руси повесть известна в двух редакциях. Во второй имя царя Шахаиши заменено именем толкователя его снов Мамера, и вся повесть носит христианизированный характер.
Общее содержание снов сводится к предсказанию наступления злых времен, «мятежа по всей земли», когда люди будут враждовать друг с другом: отец восстанет на сына, сосед на соседа, земля сократится: далекий путь станет близким; наступит голод, солнце и месяц померкнут, а звезды спадут с небеси.
Яркие картины упадка нравов, обличительный пафос сказания, его близость Апокалипсису способствовали его популярности в период эпидемии чумы в XIV – XV вв., когда, в связи с окончанием в 1491 г. седьмой тысячи лет, ожидали «конца мира».
Таким образом, главной темой литературы остается тема Русской земли, ее единства, осуждение эгоистической политики князей. Народу были чужды княжеские «которы», уничтожавшие его поля, сжигавшие жилища. Именно раздоры князей облегчили завоевателям порабощение Русской земли. «Удельная разрозненность, – отмечал Н. Г. Чернышевский, – не оставила никаких следов в понятиях народа, потому что никогда не имела корней в его сердце: народ только подчинялся семейным распоряжениям князей».