Толковая Библия
Мф.28:1. По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. (Ср. Мк. 16:1–5; Лк. 24:1–5; Ин. 20:1–2.)
Как в настоящем стихе, так и во всех остальных трудно объединить рассказ Матфея с рассказами других евангелистов и таким образом согласовать их. «Невероятность, – говорит Элфорд, – что евангелисты знакомы были с рассказами друг друга, становится в этом отделе их Евангелий полной невозможностью». Евангелисты говорят о разных явлениях Христа: очевидно, изменяют порядок, в котором должны были следовать события в их исторической последовательности. Это последнее у Матфея наблюдается с первых же стихов рассматриваемой главы. Если бы он вел свое повествование в строго хронологическом порядке, то, очевидно, должен был бы сначала изложить то, о чем говорится у него дальше во стихах 2–4, потому что рассказанные здесь события несомненно были раньше прибытия женщин ко гробу.
Если бы мы имели только русский перевод Евангелия Матфея, то первый стих не доставил бы нам особенных затруднений. Когда суббота, перед наступлением которой Спаситель был погребен, миновала, то на рассвете следующего дня, т.е. по-нашему рано утром в воскресенье, пришли ко гробу две женщины с целью «посмотреть гроб» (согласноМарку – «помазать Его»). При таком достаточно ясном изложении оставалось бы лишь одно затруднение: зачем, говоря о «рассвете первого дня недели», евангелист прибавляет, что это было «по прошествии субботы», хотя и без того было известно, что этот «первый день» всегда следовал за субботой? Никто не говорит: я отправился в путешествие рано утром во вторник, когда окончился понедельник, потому что если бы было просто сказано: я отправился рано утром во вторник, то такая речь была бы сама по себе понятнее без указанной прибавки, а последняя была бы не только ненужным плеоназмом, но и затемняла бы речь. Если от русского текста обратимся к славянскому, то найдем, что он еще менее вразумителен: «в вечер же субботный» (исправлено; «по вечери же субботнем»), «свитающи во едину от суббот, прииде Мария Магдалина» и пр. В Вульгате столь же неясно: vespere autem sabbati, quae lucescit in prima sabbati, venit Maria Magdalene и пр., т. е. вечером же субботы, который рассветает в первый день субботы (vesper – мужского рода здесь, очевидно, vespera женского рода, почему и поставлено quaë пришла Мария Магдалина и пр.).
Если теперь от этих переводов мы обратимся к греческому тексту, то найдем, что именно от его неясности зависит и неясность переводов. Толкование здесь затрудняется еще тем, что у евреев день начинался с вечера, и «вечер субботний», т.е. по-нашему вечер с субботы на первый день недели (воскресенье), мог бы быть назван просто «первым днем». Это во-первых. Во-вторых, если допустить, что евангелист хотел выразиться так же, как выражаемся мы, т.е. «вечером в субботу», то каким образом возможно было сказать, что этот вечер совпадал с «рассветом» (τῇ ἐπιφωσκούσῃ εἰς μίαν σαββάτων) первого недельного дня? Было предложено много объяснений этого выражения.
«В вечер субботы равносильно сказанному у Луки: глубоким утром («очень рано»), и у Марка: «при восходе солнца» (Феофилакт).
"Ὀψέ – после субботы. Так у Плутарха: ὀψὲ τῶν βασιλέως χρόνων – после времен царя, и Филострата: ὀψὲ Τροϊκῶν – после Троянской войны». В русском переводе, очевидно, принято это толкование ὀψέ, когда сказано: «по прошествии субботы».
Под «вечером» (vespera) понимали звезду Венеру, которая называется Lucifer, по-гречески – ἕσπερος, по-латыни – vesperus. Но hanc stellam non significat graecum ὀψὲ nec latinum vespere (эту звезду не означает греческое ὀψὲ и латинское vespere).
«Множественное ὀψὲ σαβάτων не имеет смысла». Поэтому во многих переводах употребляется единственное – суббота.
Выражение у Матфея переделано из διαγενομένου τοῦ σαββάτων Марка и потеряло всякий смысл.
Затруднение исчезает, если мы допустим, что у евреев был «более или менее распространенный обычай» прибавлять не день к ночи, а ночь ко дню, так что существовали два способа счета полных астрономических дней: ночь – день и день – ночь. Если так, то выражение Матфея было бы ясно. Но, к сожалению, такой «распространенный обычай у евреев» трудно доказать. Поэтому «должно оставаться, как это ни важно, неизвестным, относится ли ὀψὲ σαββάτων к вечеру субботы или указывает на раннее воскресное утро».
Самое простое объяснение может заключаться в следующем. Выражение евангелиста ὀψὲ δὲ σαββάτων относится к разряду тех, которые трудно объясняются грамматически. Тем не менее реальный смысл их бывает ясен, и, конечно, имея в виду именно этот смысл, Бласс (Gram., S. 96) переводит выражение «spät am Sabbath» – «поздно в субботу», что почти соответствует русскому переводу и согласно как с дальнейшими словами евангелиста, так и с показанием Мк. 16:1.
После ἐπιφωσκούσῃ одни добавляют «день» (ἡμέρᾳ), другие – «час» (ὥρᾳ). Т.е., буквально, поздно в субботу, когда день рассветал в одну из суббот или когда час рассветал – был день или час рассвета. Подставление ὥρα (Цан) вероятнее, потому что дальнейшее μίαν подразумевает ἡμὲραν, и, следовательно, повторение ἡμὲραν было бы совершенно излишне.
О счете дней у евреев см. комментарии к Мф. 21:1. Так как σάββατα употреблялось у евреев в смысле недели, то смысл выражения εἰς μίαν σαββάτων – «первый день недели» – понятен. Выражение это употреблялось у раввинов. Общий смысл первых слов рассматриваемого стиха тот, что когда еще не окончилась полночь, относимая евангелистом к предшествовавшей субботе, и когда только что приближался рассвет следующего дня и т.д. Этим обозначается время, когда женщины подошли ко гробу, без указания, когда они вышли из дому.
Согласно Матфею, эти женщины были «Мария Магдалина и другая Мария». Марк называет последнюю «Марией Иаковлевой» – мать Иакова меньшего и Иосия, жена Клеопы или Клопы, и упоминает еще о Саломии (см. комментарии к Мф. 20:20). По случаю субботнего дня женщины оставались дома и не выходили ко гробу. Указывают на «любопытное совпадение», что у евреев родственники и друзья умершего обыкновенно ходили на его гробницу в третий день после его смерти (когда предположительно начиналось разложение), чтобы удостовериться, что умерший действительно мертв. Комментируя факт, что Авраам увидел гору Мориа на третий день (Быт. 22:4), раввины настаивали на важности третьего дня в различных событиях истории Израиля и специально говорили о нем в связи с воскресением, ссылаясь в доказательство на Ос.6:2. В одном месте, ссылаясь на то же пророческое изречение, они выводили из Быт. 40:13, что Бог никогда не оставляет душу праведных томиться и мучиться более трех дней. Во время плача по умершим третий день был как бы сроком, потому что думали, что душа витает около тела до третьего дня и в это время окончательно оставляет свое земное жилище.
Лука не называет здесь женщин по именам, а Иоанн говорит об одной Марии Магдалине. Рассказ Иоанна дает повод думать, что Мария Магдалина пришла первая ко гробу, отделившись от других женщин, которые вышли из разных мест. Основания, по которым это последнее мнение оспаривается, недостаточны. Рассказ Матфея и Марка такому мнению не противоречит. Уходя ко гробу, женщины, очевидно, не знали, что камень запечатан и что ко гробу приставлена стража (Мк. 16:3). Это служит доказательством, что запечатывание гроба и поставление стражи были между временем погребения Христа и окончанием субботы, причем подразумевается, что женщины в этот промежуток времени не посещали гроба.
Мф.28:2. И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем;
Матфей отступает здесь от рассказа других евангелистов и только один сообщает эти подробности. Нельзя придумать обстоятельств более величественных. Прежде всего, было «великое землетрясение» (σεισμὸς ἐγένετο μέγας). И здесь опять нет никакой надобности предполагать, что эти слова евангелиста не указывают на физическое землетрясение, как и во время распятия. Можно согласиться разве только с тем, что вместо нескольких подземных ударов, как при распятии, в это время был один очень сильный. Но допускать и это, собственно, нет никакой надобности. Сделалось вообще сильное землетрясение, если толковать слова евангелиста в их буквальном смысле. Это было новое землетрясение, бывшее как бы отзвуком и возобновлением первого, при распятии. Несомненно, так часто бывает при естественных землетрясениях. Одновременно с сильным подземным ударом сошел Ангел с неба и отвалил камень от гроба. И одновременно же с этим вышел из гроба воскресший Христос. Встречающиеся здесь иные толкования события представляются по меньшей мере ни на чем не основанными и, несомненно, сильно умаляют величие чуда. Златоуст говорит, что «по Воскресении приходит Ангел. Для чего же приходит он и отваливает камень? Для жен, которые увидели его тогда во гробе». Так и Зигавин: «Христос воскрес прежде, чем сошел Ангел». Такие толкования предлагались с целью показать, что Христос, обладая теперь одухотворенным телом, мог так же беспрепятственно выйти из гроба, когда камень был к нему привален, как и пройти через запертые двери (Ин. 20:19). В новое время говорили, что σεισμός было, собственно, не землетрясением, а внезапным открытием гроба сошедшим или сходящим Ангелом, как показывает γάρ. Отваливание камня произошло не естественным способом, но через сотрясение, – слово, которое здесь (σεισμός). Нельзя предполагать, что Воскресение совершилось в это время, как некоторые воображали и как пишется на картинах. Оно было раньше. Такие мнения высказываются на том основании, что женщины не видели, как Ангел сходил с неба и отвалил камень. Они сами ничего не видели, а могли вывести об обстоятельствах Воскресения из того, что увидели после. Но все это гиперкритика. Забывается один важный фактор при настоящих обстоятельствах – воины, сберегавшие гроб. Они были, по смыслу рассказа, первыми и ближайшими свидетелями Воскресения и могли сообщать о нем после, так как трудно допустить, чтобы, подкупленные первосвященниками, никто из них не решился, хотя бы и через несколько времени, рассказать о таком чуде всей правды (ср. τινές – стих 11). Можно, однако, допустить, что стражи не видели самого воскресения Христа, но были свидетелями чудесных явлений сошествия Ангела и отпадения камня от гроба. Это все, что мы знаем о первоначальном событии. Оно, собственно, покрыто полной неизвестностью и справедливо замечают, что евангелисты повествуют только о результатах Воскресения, т.е. о последовавших затем событиях, а не о самом Воскресении. Во время самого акта Воскресения женщины были на пути ко гробу.
«От двери гроба» – этих слов нет в Синайском, BD, Сиро-синайском кодексах и латинских переводах. Нельзя не видеть, что без этой прибавки речь евангелистов – более сжатая, сильная и с внешней стороны красивая.
Мф.28:3. вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег;
Во всяком апокрифическом вымысле было бы, вероятно, сказано иначе. В нем выведен бы был Сам блистающий и сияющий Христос. Евангелисты же, говоря о факте Воскресения, первоначально ничего не говорят о Воскресшем Христе. Вместо Него женщинам представляется величественное явление Ангела.
"Вид" – здесь разумеется не лицо, а вообще вся наружность. Возможно, что Ангел не казался таким до того времени, как его увидели женщины. В Новом Завете выражение εἰδέα встречается только здесь, но в Ветхом – Дан. 1:15; 2Мак. 3 и часто у греков. Может быть, ἀστραπ («молния») здесь следует понимать в том смысле, что от Ангела исходили лучи, похожие на молнии. Но хотя у Платона в «Федре» и встречается выражение εἶδον τὴν ὄψιν... ἀστράπτουσαν (Мейер), мы не можем представить, каково было это явление. Присутствие Ангела указывало на крайнее величие и блеск совершавшегося события.
Мф.28:4. устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые;
Слово ἐσείσθησαν соответствует употребленному во 2-м стихе σεισμός – «были потрясены», «пришли в трепет». Евфимий Зигавин говорит, что ἐσείσθησαν поставлено здесь вместо ἐτρόμαξαν от τρομέω – «дрожать», «бояться». Стражи не были умерщвлены, но сделались как мертвые. Так как мы уже не видим их в ту же ночь у гроба, то нужно думать, что, очнувшись от ужаса, все они разбежались.
Мф.28:5. Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; (Ср. Мк. 16:6; Лк. 24:5).
У Марка подобные (но не те же буквально) слова говорит женщинам юноша, сидящий на правой стороне, облеченный в белую одежду, – очевидно, тот же Ангел, о котором говорит и Матфей; у Луки – «два мужа в одеждах блистающих». Так как Матфей и Марк могли просто умолчать об одном из двух Ангелов, то противоречия здесь нет. Ангел у Матфея не «говорит» женщинам, а «отвечает» (ἀποκριθείς) им. Это можно понимать двояко, обращая внимание на поставленную здесь частицу δέ. Во-первых, явление Ангела (или, согласно Луке, двух) вызвало страх и трепет в воинах, составлявших стражу; но (δέ) к подошедшим ко гробу женщинам отношение Ангела (или Ангелов) было иное – Ангел обратился к ним со словами ободрения, возвещая им радостную весть о Воскресении. Во-вторых, женщины сами ничего не говорили Ангелу (или Ангелам), но находились в страхе, «наклонили лица свои к земле» (Лука) и «ужаснулись» (Марк). «Отвечая» не на слова их, а на это их душевное состояние, Ангел и возвещает им весть о Воскресении. Все состояние женщин представлялось как бы вопросом, вызванным крайним изумлением и страхом. Де Ветте полагает, что личное местоимение «вы» (ὑμεῖς) здесь не имеет особенного и определенного значения и что в таком смысле личные местоимения употребляются в разных случаях (Мк. 13:9; Деян. 8:24). Но другие экзегеты придают здесь местоимению «вы» особенное значение. Стражи, как бы так говорит Ангел, испугались и пришли в трепет, а что касается вас, женщин, то вы не бойтесь. Основанием (γάρ) для того, чтобы женщины свободны были от всякого страха, служит то, что, как известно Ангелу, женщины «ищут Иисуса распятого». Они не принадлежат к врагам Христа, они пришли с добрыми, хорошими намерениями отыскать Тело Распятого. Ангел так и называет Христа «Распятым». «Не стыдится назвать Распятым, потому что это высочайшее наше благо» (свт. Иоанн Златоуст). Ζητεῖτε («ищете») – глагол, часто встречающийся в Новом Завете. Если бы Спаситель находился во гробе, то и тогда о женщинах, желавших видеть тело Спасителя, можно было бы сказать, что они «ищут» Христа. Так как Тела во гробе не было, то глагол ζητέω здесь имеет более полный смысл – искать и не находить и потому продолжать свои поиски. Глагол вообще указывает на желание найти какой-нибудь предмет.
Мф.28:6. Его нет здесь – Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, (Ср. Мк. 16:6; Лк. 24:5–8.)
У Луки подробнее, чем у Матфея и Марка: Ангелы приводят самые слова, сказанные Спасителем, когда Он был еще в Галилее.
«Его нет здесь» – указывается на простой факт, что во гробе не было Тела Иисуса Христа. Далее объясняется причина (γάρ), почему Его здесь нет: «Он воскрес» (ἠγέρθη γάρ). Это была первая весть о Воскресении, и она дана была женщинам; только весть, а не сами явления Воскресшего Господа. Люди услышали от небесных вестников, что Он воскрес. Воскресение представляется во всех Евангелиях как нечто совершенно противоположное как распятию, так и смерти. Распятие было состоянием крайнего уничижения и позора, Воскресение – наивысшей славы и наивысшего величия Христа. Воскресения не могло бы быть, если бы раньше не последовала смерть. Смерть была окончанием здешней временной жизни, Воскресение – началом новой, бесконечной.
Вопрос о действительности Воскресения Спасителя очень сложен и разрешение его относится, собственно, к задачам апологетики. Скажем лишь несколько слов об этом. Для объяснения не столько самого факта Воскресения Христа, сколько сообщений евангелистов об этом факте, представлено было множество теорий. Апологеты большей частью занимаются только их разбором, предпочитая здесь почти исключительно отрицательный путь и уклоняясь от положительного решения вопроса. Таким образом получается в конце концов, что если Ренан, Штраус и многие другие отрицательные критики не могли опровергнуть евангельских рассказов о Воскресении и если их теории, в которых делаются попытки так или иначе умалить значение этого важнейшего христианского факта, не выдерживают критики, то, значит, этот факт верен.
Справедливость требует сказать, что этот отрицательный путь, заключающийся в опровержении антихристианских теорий Воскресения, вполне приводит к цели – защите самого факта Воскресения, и можно всецело утверждать, что до настоящего времени отрицательными критиками не представлено ни одной не только полностью, но и сколько-нибудь удовлетворительной теории, при помощи которой возможно было бы какими-либо естественными (а не чудесными) причинами объяснить евангельские рассказы о Воскресении.Однако этот отрицательный путь, принимаемый обыкновенно апологетами, недостаточен и не удовлетворяет верующего человека. Он чувствует крайнюю скуку, когда перед ним в апологетических трактатах излагается ряд вымыслов, принадлежащих многочисленным отрицательным критикам, и когда апологеты занимаются тщательным их опровержением, хотя некоторые вымыслы (особенно пресловутого Ренана) совсем не заслуживают не только никакого опровержения, но даже и простого упоминания. Метод, принимаемый здесь апологетами, сводится к следующему: желая доказать, что дважды два четыре, они доказывают, что дважды два не равно 1, не равно 2 и не равно 3, и на этом останавливаются. Но, понятно, было бы гораздо лучше, если бы они прямо принимались за доказательство, что дважды два равно четыре, не обращаясь к разбору различных нелепостей, представленных с целью опровергнуть эту математическую истину.
Конечно, не все апологеты идут этим отрицательным путем. У некоторых встречаются попытки и к положительному разрешению вопроса. Положительный путь к его решению заключается прежде всего в рассмотрении свидетельств апостола Павла, который говорит или прямо о Воскресении Христа, или его подразумевает и предполагает в своей речи. Свидетельства апостола Павла, как прямые, так и косвенные, о Воскресении Христа имеют полное и положительное значение для нас даже и в том случае, если бы мы отнеслись с полным недоверием к рассказам всех без исключения евангелистов. Но если Воскресение Христа как простой факт, независимо от подробностей, вполне и ясно подтверждается апостолом Павлом, то это дает нам право утверждать, что и евангелисты утверждают в своих показаниях достоверный факт (опять независимо от подробностей), и их показания должны приниматься поэтому с полным доверием.
Апостол Павел утверждает, между прочим, что «если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера» наша (1Кор. 15:14). Слова эти имеют глубочайший богословский смысл. Апостол не говорит: тщетно наше знание или тщетна наша деятельность (кроме проповеди). Но: тщетна проповедь, тщетна вера. Что это значит? Почему вера, а не знание? Это значит, что Воскресение Христа имеет не научное, а преимущественно религиозное значение, значение для нашей веры.
Если бы Христос не воскрес, то вся эта удивительная евангельская история о великом Учителе, Который был, однако, в конце распят, была бы для нас, может быть, даже менее поучительна, чем история жизни Магомета или Конфуция. Стоит только вообразить, что у всех евангелистов опущены, совсем не существуют главы, где говорится о Воскресении, и тотчас же можно видеть, что вся евангельская история не имеет надлежащего заключения. Представлялось бы совершенно неизвестным, что именно хотели разъяснить евангелисты, излагая историю жизни великой исторической Личности. Читая Евангелия, мы могли бы только думать, что всякая благородная, самоотверженная деятельность на пользу человечества, всякое проявление выдающегосяума и таланта всегда заканчивается только весьма печально, как закончилось для Спасителя – одним только Крестом. Это не только ни для кого не было бы привлекательно, а, напротив, отталкивало бы и заставляло избегать идти по тому же пути, по которому шел Христос, было бы весьма серьезным предупреждением, особенно для лиц неопытных и незнакомых с жизнью. Но дело представляется совершенно в ином свете, если мы поймем, что Воскресение есть необходимый постулат всей евангельской истории и ее естественный эпилог. В таком случае вся предшествующая евангельская история, вся жизнь и деятельность Христа, начиная от Вифлеемских яслей до Креста, представится нам совершенно в ином и совершенно в лучезарном свете. Мы ясно увидим, что здесь наглядно, доступно и понятно разрешается глубочайшая и всеобъемлющая жизненная проблема, проблема жизни и смерти, и решение ее имеет такой же глубочайший, скажем, неисчерпаемый богословский и философский смысл. Одни из евангелистов сообщают больше подробностей об этом факте, другие – меньше, тем не менее один главный и вседостаточный факт остается у них, так сказать, вполне неприкосновенный. В разбираемом стихе Матфея этот главный факт обозначается с удивительной простотой и всего только в пяти главных словах: οὐκ ἔστιν ὧδε ἡγέρθη γάρ – буквально: «(Его) нет здесь, ибо (Он) воскрес». Чтобы этот факт не показался женщинам совершенно новым и неожиданным, Ангел прибавляет: καθὼς εἶπεν – «как сказал», разумеется, когда еще жил на земле. А чтобы уничтожить в женщинах и всякие дальнейшие сомнения, Ангел приглашает их столь же простыми,ясными словами подойти ближе ко гробу и лично удостовериться в справедливости своих слов. Буквально: «Сюда! Посмотрите на место, где лежал». Дополнительного сло́ва «Господь» нет во многих и важных кодексах, хотя оно и значится в ACDL, минускульных, латинском переводе и Пешито. Когда "воскрес" Господь, Ангел не говорит. Поэтому едва ли не излишне толкование, несколько нарушающее гармонию и чудную простоту ангельской речи, по которому «все святые отцы и учители временем Воскресения Его согласно считают первое пение петухов, уже предвозвестившее свет дня Господня» (Евфимий Зигавин).
Мф.28:7. и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам. (Ср. Мк. 16:7.)
У Марка – «скажите ученикам Его и Петру». Не бойтесь, но "скорее" (ταχύ – «скоро», «поспешно») идите отсюда, идите не к женщинам, веровавшим во Христа, не к Самой Богоматери, а к ученикам. Ангел ссылается на слова Самого Спасителя о Своем Воскресении (стих 6) и теперь цитирует Его собственные слова о том, что Господь встретит учеников в Галилее (Мф. 26:32). Женщины должны были повторить перед учениками слова, сказанные им Ангелом, что «Он воскрес из мертвых».
Προάγει – см. комментарии к Мф. 26:32. Глагол этот не значит, что Иисус Христос пойдет пред учениками, будет вести их в Галилею, но будет находиться уже в Галилее, когда они туда прибудут. Трудно сказать, относится ли ὄψεσθε к женщинам и ученикам вместе, или только к одним ученикам. Смысл можно передать так: «скажите ученикам Его: Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите»; и так: «скажите ученикам Его: Он воскрес из мертвых.Там Он предваряет вас, женщин (вместе с учениками); там вы, женщины (и ученики), Его увидите». В дальнейшем рассказе Матфей не говорит ясно, что Христос явился в Галилее и женщинам (стих 16). Мейер замечает что ὑμᾶς и ὄψεσθε относятся к ученикам, а не только к женщинам, которые уже видели Иисуса Христа. По поводу этого можно сказать, что, как видно из рассказов других евангелистов, и ученики также видели Господа перед явлением Его в Галилее.
Конец данного стиха и остальная часть 28-й главы потеряны в Сиро-синайской рукописи (Меркс).
Мф.28:8. И, выйдя поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его. (Ср. Мк. 16:8; Лк. 24:8–11.)
Буквально: «и отойдя быстро от гроба» и пр. Ни у кого из синоптиков не выражено точно мысли, что женщины вышли "из" гроба (как в русском переводе), если только не принимать у Матфея чтения ἐξελθοῦσαι, встречающегося в нескольких кодексах, вместо ἀπελθοῦσαι (в Вульгате – exierunt). Марк употребляет ἐξελθοῦσαι с ἀπό. Замена предлога «от» предлогом «из» в русском переводе была, вероятно, следствием обстоятельства, что Ангел пригласил женщин войти в самый гроб (стих 6), или в пещеру, где он находился. Но большой разницы в смысле при таком или ином переводе не получается.
Ταχύ – "скорее " – 7-го стиха соответствует то же слово в 8-м стихе. Но вместо «пойдите» (πορευθεῖσαι) 7-го стиха здесь ἔδραμον, от τρέχω – «бегу». Ангел повелевал им только быстро «идти»; исполняя это повеление, женщины быстро «побежали». Когда они еще находились у гроба, в душе их был страх (φόβος), хотя Ангел и сказал им: «не бойтесь» (ст. 5).Этот страх был совершенно естественен для первоначальных свидетельниц столь чудесных событий. Но он перемешивался с «радостью великою». Соединение таких чувств психологически объяснимо и понятно. Но как только женщины отошли от гроба, то чувства радости их совершенно оставили. Их «объял трепет и ужас», и они «никому ничего» – подразумевается на пути – «не сказали, потому что боялись» (Мк. 16:8).
Мф.28:9. Когда же шли они возвестить ученикам Его, и се Иисус встретил их и сказал: радуйтесь! И они, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему.
Во всех этих и многих других обстоятельствах, сообщаемых евангелистами, мы видим признаки ночного движения учеников Христа к Его гробу и от него. Если, как замечено было выше, ученики Христа спали перед самым временем Его страданий, в то время, когда враги Его бодрствовали, то теперь, наоборот, враги, успокоившись, не проявляют почти никакого движения, а ученики, напротив, бодрствуют и движутся по разным направлениями. Описать такое движение всегда и везде бывает трудно. Мария Магдалина пришла ко гробу, вероятно, первая и затем удалилась в Иерусалим. За нею идут другие мироносицы и, получив весть о Воскресении, быстро бегут в Иерусалим к ученикам сообщить им весть о Воскресении. Примерно в это же время выходят из Иерусалима Петр и Иоанн, а за ними опять Мария Магдалина. Движение к гробу совершалось, вероятно, из разных мест и по разным дорогам из Иерусалима и обратно. Поэтому трудно сказать, были ли мироносицы, о которых говорится в данном стихе, те же самые, о которых сказано было в 8-м стихе, или же это были другие женщины, пришедшие ко гробу последними и теперь возвращавшиеся назад одни или вместе с первыми. Обыкновенно принимают, что это были другие и что к ним присоединилась Мария Магдалина. Во всяком случае следует считать вероятным, что настоящий рассказ Матфея не имеет для себя параллелей у других евангелистов. Этим женщинам, уже после явления Своего Марии Магдалине является теперь Спаситель на дороге и приветствует их словом «радуйтесь» (χαίρετε).Женщины тотчас, может быть, по одному только слову узнали Его, ухватились за ноги Его, как бы не желая с Ним расстаться, и совершили Ему поклонение, какое свойственно Богу (προσεκύνησαν, см. комментарии к Мф. 2:2). Мнение, что раньше Ему воздавали такое поклонение только язычники, неверно (ср. Мф. 14:33; Ин. 9:39).