Русский поэт и государственный деятель XVIII века Г. Державин, в молодости служивший солдатом, а затем офицером Преображенского полка, сказал, что главным предназначением человека на земле является защита Отечества. Я хочу рассказать о нашем земляке, участнике и инвалиде Великой Отечественной войны Федоре Федоровиче Угловском. Он родился в 1914 году в деревне Угол, что и сейчас стоит на знаменитых шемогодских просторах. С той земли и от земных ее ремесел он ушёл добровольцем на фронт в 1942 году. Воевал на Сталинградском фронте. Этот рассказ – лишь небольшая зарисовка одного из эпизодов большой героической судьбы русского солдата, сполна выполнившего свое человеческое предназначение на земле.
Ю. Опалев
…Над излучиной Дона через вздыбленные дымы горящей земли и горящего железа, над всей распятой войной сталинградской землей пробивалась багровеющая полоска восхода.
Батарея полковых минометов выдвигалась на указанную в приказе позицию. Накануне, уже под вечер, там, при отражении новой танковой атаки противника погибла батарея противотанковых орудий соседнего полка. Минометчикам надлежало немедленно занять позиции на том танкоопасном направлении. Через два часа изнурительного марша с минометами на плечах бойцы минометной батареи вышли к указанной на карте отметке. Это был край перепаханной взрывами балки, а в застоявшемся все еще горячем мареве земли и дыма уже вставало солнце нового дня.
Лейтенант вытер лицо пилоткой.
– Слушай мою команду: Ящики со снарядами – в окоп, лошадь с телегой – в укрытие. Пять минут на отдых, и приступаем к оборудованию позиции.
Рядовой Угловский, опираясь на иссохшую вывороченную взрывом глыбу земли, снял со спины тяжеленную станину для миномета и почувствовал, как гимнастерка в горячем поту прилипла к хребтине. Кто-то из бойцов тронул его за плечо:
– Слышь, Угловский, у тебя воды во фляге не осталось?
– На, есть маленько, да и мне глоток оставь!
Федор расстегнул гимнастерку и окинул взглядом окрестности. В полсотне метров от них виднелись следы вчерашнего боя: вздыбленные станины противотанковых орудий, горелые деревянные ящики, то тут, то там – разорванная железом человеческая плоть в сгустках спекшейся крови. Поодаль, напротив искореженных орудий, чернели и все еще корчились в чадном дыму неподвижные немецкие танки. Бой был страшным…
– Товарищ лейтенант, а где повозка с водой и термосом? Она же позади нас двигалась?
– Не будет у нас сегодня ни хлеба, ни воды, – жестко оборвал бойца лейтенант. – В бинокль видел, как повозку «мессершмидт» раздолбал! Воды у нас нет, зато есть приказ «Ни шагу назад!» За нами – Сталинград! А за водой пойдем к пехотинцам, что справа от нас, авось поделятся! А сейчас – расставить минометы, окопаться и наладить связь с соседями на флангах! Бойцы торопливо перелопачивали саперными лопатками сыпучую, пахнущую взрывами землю и устанавливали громоздкие станины минометов.
– Вот тут он, стерва, и пойдет на нас – танками и пехотой! – один из бойцов со злым прищуром оглядел ковыльную степь
– Не впервой, отобьемся! И место у нас выгодное: все как на ладошке.
Федор украдкой глянул на солдат своего расчета, на их лица с почерневшими от загара скулами и упрямо сжатыми от злости губами, и понял, что эти парни, с которыми ему довелось пройти через десятки смертных боев, с позиции не уйдут и немца к Сталинграду не пустят. Только в последнем бою двое суток назад их батарея уничтожила до взвода пехоты и бронетранспортер. И сегодня, 23 августа 1943 года, здесь, на этой высоте, откуда хорошо были видны кварталы Сталинграда, все они, от ездового до командира батареи, готовились к новому бою.
Текли томительные минуты ожидания, и Федор, покусывая сухую былинку, с увлечением разглядывал пучеглазую стрекозу, замершую на пожухлой веточке. Вспомнился привольный шемогодский простор, добротный пятистенок и пестроцветный луг за окном. Как-то теперь все там, как родители?
Мысли его прервал громовой и воющий накат немецкого авиационного налета. Чуть поодаль от траншеи рванули первые бомбы. Густая волна воздуха ударила по ушам, и на пилотку посыпалась горячая разорванная взрывами земля.
– Всем в укрытие, батарея, к бою!
С холма было видно, как армада бомбовозов нещадно громит город, как рушатся и горят его белые кварталы. Бойцы почувствовали, как заходила ходуном, словно в чудовищном горниле, волжская земля… На позиции пехотинцев и минометчиков налетели другие стервятники и огненными трассами начали расклевывать все, что в траншеях еще жило, двигалось и оказывало жесткое сопротивление.
– Угловский! Выдвинуться с минометов левее ориентира два, сменить позицию!
– Есть выдвинуться левее!
Федор надел лямки станины миномета на спину. Ребята помогли ему подняться из траншеи. А дальше случилось то, что случилось.
Видно, верно говорят в народе: «Придет пора – ударит и час!» Пулеметная очередь с мессершмидта полоснула по броневой плите на спине. Это и спасало Федору жизнь. Он упал на горящую полынь. Веер пуль снова хлестнул с самолета, и пули перебили ему ноги. От багровеющей боли в глазах потерял сознание и пришёл в себя уже в полевом госпитале. Танки и пехота противника пошли на их траншеи уже без него…
Потянулись унылой чередой дни госпитального лечения. Ногу хотели отрезать, но, к счастью, Федор Угловский попал в руки опытного хирурга. Прошли дни и месяцы и, наконец, военная комиссия приняла решение: списать домой как инвалиды войны.
– Как же ты воевать снова хочешь, если одна нога у тебя короче другой, скажи спасибо, что жив остался, солдат! А коли кости целы – мясо нарастёт! – сказал ему седой военврач.
Тыловой город Великий Устюг жил напряженной, тревожной и голодной жизнью. Все с затаенным дыханием ждали вестей с фронта.
Герой Сталинградской битвы пришел с фронта тихо и незаметно, с вещмешком за плечами и с солдатской медалью победителя.
Жизнь слагалась трудно, но помогла былая житейская закалка да знание ремесла. Мало-помалу тюкая топором да орудуя долотом, солдат Федор Угловский выстроил дом, женился, и в том доме вырастил сына и двух дочерей, известных и уважаемых в городе людей. Там и завершил свой жизненный путь, став для всех нас примером стойкости и мужества, доброты и честности.