Культура и цивилизация
Существует два подхода к сопоставлению культуры и цивилизации:
1. Жесткое противопоставление как духовного и материального, игровой деятельности и прагматической, трудовой, рутинной, с другой; мира ценностей и чистой, предметно-знаковой среды. Это подход, свойственный Тённису, Шпенглеру, Маркузе.
2. Англо-французская традиция не делает различия между культурой и цивилизацией.
Для смыслогенетической теории характерен уклон во 2-ю с некоторыми компромиссами с 1-й. Культура появилась до цивилизации, а ныне включает ее в себя. Это ее функционально-предметная среда. У каждого феномена, значит, есть функционально-предметные (цивилизационные) и ценностно-смысловые (культурные) характеристики. Однако и то, и другое - элементы культуры как единой системы. Любой предмет имеет определенный смысл и ценностное значение. Любой идеальный смысл может быть воплощен в конкретном предмете.
Цивилизация начинает возникать как только культура переходит к перманентному расширению ресурса. В фазу активного развития она переходит, когда появляются город, государство и письменность.
В культуре объединяется природно-переживающая, магическая и инструменталистская стратегии бытия.
Определения культуры и цивилизации
«специфический способ жизнеустройства и система устойчивого воспроизводства экзистенциальных ценностей» Культура как система, с. 286
«Собственно культурная стратегия бытия – та, где принцип формирования опосредующих медиирующих феноменов и смыслов путём аксиологической дуализации оформился и осознался как доминирующий, - обозначается нами как цивилизационная» Культура как система, с. 268
«цивилизация – это мир опредмеченных социальных феноменов и отношений, саморазвивающийся в режиме перманентного расширения» Дуалистическая революция, с. 29
Магия и цивилизация
Магия и цивилизация находятся в постоянном противоборстве. Первая противостоит второй изнутри культуры. Вторая же стремится маргинализовать первую в ответ. Цивилизация выросла благодаря наращиванию цепей опосредующих духовное/запредельное феноменов, в начале она развивалась при доминировании магического мироощущения. Переход к ней - расширение культурного ресурса. Вообще, согласно Пелипенко, чем сильнее развита цивилизация, тем слабее мифо-ритуальные практики, потенциал трансцедентного и магия
Культурный ресурс
Культурный ресурс включает в себя как предметно-знаковую среду, так и ментальные принципы и стратегии смыслообразования, мир идей и мир вещей. Это «общая совокупность культурной активности» Культура как система, с. 22. «обобщенное поле объектов-медиаторов» Культура как система, с. 301
Культурный ресурс это поле медиации - каждый предмет здесь является объектом для опосредования партиципационного переживания, у каждого предмета появляется все больше опосредующих его знаков.
Граница ресурса – непродуктивные для культуры феномены. Это не могут быть ядерные отходы, как и абсолютно неизвестный язык. Регулировщиком расширения ресурса стало нарождающееся государство. Конфликт между государством и человеком - в основе существования цивилизации.
История развития цивилизации
Неолит – переход цивилизации в активную фазу развития. Именно тогда и происходит переход к перманентно расширяющемуся ресурсу.
«Эпоха ранних цивилизаций явила взрывное увеличение сложности и разнообразия форм социокультурного бытия» Постижение Культуры, с. 529
Лавинообразное развитие цивилизации и рост культурного ресурса были связаны с обострением определенных проблем. Одной из них был неравномерный доступ к ресурсу разных социокультурных групп. Регулятором доступа служило сформировавшееся государство.
Ранний прогресс цивилизации был связан с тактическими попытками задержать распад мифо-ритуального ядра культуры.
Рост социальных структур был связан со смешением этносов. Молодые этносы, унаследовавшие черты старых культур, уже не воспринимали наиболее глубинные их слои. Народы, появившиеся после неолита, уже не могли воспринимать его мировосприятие (отношение к сакральному и др.). Из-за массовых перемещений этносов и многообразных культурных взаимовлияний невероятно разрослись мифологические смыслы.
У шумеров сакрально-оргиастическое неолитическое начало представлено в крайне ослабленном, «обмирщенном» виде. Угасает традиция жертвоприношений, культ Великой Богини становится весьма формальным. В первую очередь имеются в виду царские гробницы I и III династии Ура.
При переходе к цивилизации догосударственные неолитические общества остались за бортом развития. Тем не менее, первоначальное давление архаической периферии на цивилизацию имело огромное значение для ее развития. Она развивалась в борьбе и сложном взаимодействии с этой периферией.
Окончательный переход к цивилизации связывается с тремя основными факторами: переход к урбанизации, письменности и государственности. Все они появились, выполняя функции разваливающейся мифо-ритуальной системы, но в итоге начали жить своей жизнью.
Сушествует концепция, согласно которой ранние города IX – VII тыс. до н.э. создавались как раз, чтобы отгородить сакральное ядро культуры от практичной аргарной среды. Поэтому возник смысловой комплекс, связанный с Богиней-матерью, женским лоном, камнем, алтарем и городом. Отсюда и особые женские жреческие корпорации в ранних городах. Об этом говорят и одеяния жрецов, которые практически повсеместно восходят к женской одежде. Уже только в IV – III тыс. города стали двигателями социального прогресса.
На смену мифо-ритуальному тотемистическому комплексу пришел храмовый. Только тогда стало возможным разделение между храмовым центром и сельской периферией. Неолитические протогорода не создавали собственно городской среды. Это уже результат функционирования номовых образований IV – III тыс. л. до н.э. Там формируются производство, обмен, собственнические отношения. Все, что в неолитических протогородах было периферийным, теперь стало главным. Парадоксально, что важнейшая для разложения синкрезиса оппозиция город – деревня сформировалась благодаря попытке человека «спрятать» храмовый комплекс от профанизирующего разложения. Впрочем, принято считать, что город и деревня окончательно обособились лишь в эпоху Средневековья.
Письменность нанесла самый мощный удар по древнему синкретизму, потому что обострила разрыв между предметом и его знаком. Партиципация была смещена на знак, смысл был «загнан» в узкие границы. Собственно, значение стало важнее экзистенциального и изобразительного компонента смысла. Письменный знак – форма снятого партиципационного переживания. Он имеет двойственную природу. С одной стороны, он моделирует (заставляет вспомнить) ситуацию партиципации, не требуя для этого воссоздания всех первичных условий. То есть, достаточно взглянуть на знак (текст, изображение, предмет), чтобы пережить заново ситуацию партиципации. Хотя в этом случае она куда слабее, она не зависит от ситуации и поэтому трансцендирована. В то же время, знак – это определенная вещь, элемент социальной коммуникации. Эта дистанция создает множество смысловых возможностей. Знаковая конструкция постепенно отслаивает от своей основы все новые оттенки смысла. Независимость партиципации от конкретных ситуаций стимулировала абстрактное мышление. Письменный знак стал эквивалентом вербального языка.
Знак вклинился в древние духовные практики, заслонил собой феномен и перенял на себя значительную часть энергии переживания. Все наиболее сакральное доверялось письму в последнюю очередь.
Древний Восток, изобретший письменность, сделал значительный шаг на пути превращения мифа в литературу. Эпос о Гильгамеше – уже не миф, хоть и не совсем литература. Здесь есть уже некоторая определенность по сравнению с бесконечными смысловыми возможностями мифа более древнего.
Субъектность культуры
Общие наблюдения
Архаический человек всегда видел субъектность во внешнем мире - стихии, силы, духи. Демоны и боги - это подсистемы культуры. В современности это отношение также существует, но незаметно: «экономика определяет», «язык овладевает», «труд создал». Эти формы устойчиво воспроизводятся, а, значит, это не просто языковые рудименты.
Образы, эпистемы, категории – все это преломляется и начинает творить мир уже независимо от человеческой воли. Лучший пример – миф, который живет собственной жизнью, что отмечалось множеством исследователей.
Пример таких образов – «тургеневская девушка» или нигилисты, которых, в общем-то, не существовало до появления романов Тургенева.
Независимо от человека языковые конструкты организуются в смысловые комплексы, организующие поведение различных групп людей. Все эти языковые формы – проекции подсистем культуры.
(«Место духов заняли виды бытия, сущности (essences), принципы и т. д.»
Уайт Л. А. Наука о культуре // Антология исследований культуры. Т. 1. СПб., 1997. С. 143)
Люди часто действуют абсолютно в разрез со своими личными интересами, подчиняясь некоему внешнему императиву. Согласно СТК – это императив их культуры. Часто люди разного интеллектуального уровня, образования и жизненного опыта мыслят абсолютно одинаково.
Взаимоотношения культуры и человека напоминают команды мозга отдельным нейронам. Культура определенным образом настраивает мозг человека, закладывая в него нужные программы и встраивая в свои подсистемы. Деление социума на группы, усложнение и специализация культурных практик - выражение функционального и структурного усложнения мозга самой культуры, формирующей новые подсистемы.
«В общем же случае отношения в системе человек – культура можно охарактеризовать как симбиотические и представить их с помощью несколько натуралистической метафоры: в желудке некоего существа живут бактерии, которые обладают разумом и имеют свой образ организма как целого, свою «картину мира», свое понимание «смысла жизни»; все эти рефлексии довольно далеко отстоят от действительного назначения бактерий – выработки веществ, необходимых для жизнедеятельности «хозяина»; большой организм, в свою очередь, имеет весьма смутные представления о внутренней жизни бактерий, ему нет дела до их личных судеб – он вспоминает о них только тогда, когда разлаживается работа его органов.
Симбиоз человека и культуры во многом похож на эту ситуацию. Правда, отношения человека с культурой по ряду признаков значительно сложнее.
Человеческая рефлексия, поднимаясь до постановки вопросов о «большом организме» достигает гораздо более высокого уровня адекватности» Постижение Культуры, с. 436
Культурные императивы в большинстве случаев сильнее инстинкта самосохранения. Отсюда же интеллектуальная слепота в кризисные периоды.
На уровне жизни социума человеку все может казаться волей случая, фатумом, провидением – но все это самоорганизационные процессы, которых он не видит.
Часто люди внезапно оказываются в ситуациях, где дальнейшая судьба всего общества зависит от их действия или бездействия, будто кто-то их туда переносит. При этом сам по себе талант и склонность к чему-либо еще ничего не гарантирует.
Близкие концепции
Идея внешней по отношению к человеку субъектности очень стара. Человек иначе и не воспринимал мир на заре своего существования. Но в качестве теорий и концепций эту идею можно проследить с Античности. Показательна в этом смысле аристотелевская теория государства.
(«Итак, очевидно, что государство существует по природе и по природе предшествует каждому человеку; поскольку последний, оказавшийся в изолированном состоянии, не является существом самодовлеющим, то его отношение к государству такое же, как отношение любой части к своему целому»
Аристотель. Политика. Cочинения. В 4 т. Т. 4. М., 1983. С. 379)
Периодически эта тема появляется в политологии, социологии, психологии, философии:
(«Для других (например, юридических) познавательных целей или для целей практических, может быть, напротив, целесообразно или даже неизбежно рассматривать социальные образования («государство», «ассоциацию», «акционерное общество», «учреждение») совершенно так же, как отдельных индивидов (например, как носителей прав и обязанностей или субъектов, совершающих релевантные в правовом отношении действия). Для понимающей социологии, интерпретирующей поведение людей, эти образования – просто процессы и связи специфического поведения отдельных людей, так как только они являют собой понятных для нас носителей осмысленных действий»
Вебер М. Основные социологические понятия. Избранные произведения. М., 1990. С. 614)
Подобные рассуждения можно найти у Вундта с его психологией народов, А. Гумбольдта, М. Лацаруса и Х. Штейнталя, А. Фробениуса, Шубарта, Шпенглера, Данилевского, Конта
У Фробениуса и Шубарта – много мистицизма, но вот против социологии так легко не пойдешь. Социологи неявно постулируют субъектность культуры, хотя прямо это не называется 430 ЧК
«Г. Спенсер и многие другие социологи-органицисты придавали тому, что мы называем культурой, статус субъекта – надындивидуального агента принуждения, определяемого через смысловой комплекс, который связан с понятиями общества, собственно культуры (цивилизации) и организма. Сходную позицию находим и у Э. Дюркгейма (и не только в его концепции «разделяемых представлений» или «образцов поведения», но и в общей трактовке культуры как надындивидуальной сущности и принудительной силы)» 430 ЧК
«Имеются в виду представители «oрганической школы» или «органического направления» 70-х гг. XIX в. П. Ф. Лилиенфельд, А. Э. Шеффле, А. Фулье, В. А. Эспинас, Р. Вормс» 430 ЧК
«Вообще социологическая мысль, призванная исследовать сущность социального, пожалуй, чаще всего наталкивалась на субъектный характер культуры, что более или менее явно проявляется во многих текстах» 430
Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения. Антология. Пер. с англ., нем., фр. / Сост. и общ. ред. А. Н. Красникова. М.: Канон, 1998
В этом же ряду баденская школа неокантианства. У тех, кто работает в парадигме трансцендентального (или критического) реализма (Р. Бхаскар, М. Арчер, У. Аутвейт и др.) 430
В культурологии – М. Ю. Лотман:
Лотман М. Ю. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб., 2004
«если отмести понятийно-терминологические различия и второстепенные методологические противоречия (например, условно приравнять культурные системы к локальным цивилизациям, а общество или социум в трудах социологов соотнести с внешним контуром культурной системы), то можно сказать, что субъектность культуры раскрывается в широком кругу исследований – от цивилизационных до современных социологических и политологических, в том числе и самых что ни на есть прикладных» 430 ЧК
Согласно всем этим концепциям, социальное – автономно субъектное, а не размноженная субъектность индивидуальностей. Но эти концепции «плохо слышат». Нынче, однако, есть тенденция к уходу от субъектно-объектных схем.
Субъектность культуры выражается 3 атрибутами: целеполагание, самоорганизация, саморефлексия
Аргументы:
1. Принцип центрообразования.
Это системный, эволюционный принцип формирования субъектности.
На квантовом микроуровне это энергетический узел, сгусток поля, на биологическом - клетка, главная особь или группа в популяции.
(«…в процессе эволюции повышалась степень целостности популяций и вида»
Завадский К. М. Вид и видообразование. Л.: Наука, 1968. С. 205
Центр - главный элемент всякой структуры и высшее проявление ее самости, которому свойственны независимое от внешней среды целеполагание, самоорганизация и рефлексия. С появлением Культуры перестали преобладать центробежные силы, всегда побеждавшие на предыдущих ступенях эволюции.
Центр сместился в человеческий мозг, «дав импульс развитию индивидуальной самости». Открылась возможность развития субъектности самих культурных паттернов и их подструктур 66 ЧК-1
2. Если культура это просто сложный системно организованный объект, то, собственно, кто его системно организовал? Тоже можно спросить и о возникновении государства – «кем» была осознана угроза дезинтеграции?
3. Даже коллективная человеческая психика может объяснить только мифологическую образность, но не разнообразие цивилизационных моделей.
4. Культура совершает свою волю через социум, который имеет собственную субъектность, а не является суммой субъектностей составляющих его членов:
«отношение к внешнему миру в значительной мере обуславливается не непосредственно индивидом, а воображаемым организмом «группы», чьим олицетворением является лидер или ведущее животное, и сознание этого организма функционирует для всех частей группы. …член группы оказывается в одинаковой степени как во власти групповых реакций, так и бессознательных констелляций. То, что он досознателен и доиндивидуален, ведет к тому, что он воспринимает мир и реагирует на него таким образом, который является в большей мере коллективным, чем индивидуальным и в большей мере мифологическим, чем рациональным»(Нойманн Э. Происхождение и развитие сознания. М., 1992 (1949). С. 292 – 293)
«социогенез в надприродном мире – ни что иное как проявление субъектности культуры. Иными словами, субъектность культуры проявляется в «объективной» непреложности навязываемых человеку социальных императивов. И если человек в ментальном отношении живет в консенсусной реальности… то правила этого консенсуса диктуются культурой, которая в этом и проявляет свою субъектность наиболее ярким образом» 434 ЧК
Социальное - это не продолжение индивидуального, это его антитеза, имеющая собственную субъектность. Человек часто видит лишь внешнее, упуская самоорганизационные системные законы. Например, первобытный человек, устанавливающий различные табу, сам с трудом понимал, зачем он это делает.
Одна из форм проявления субъектности культуры - институты и традиции инкультурации, которые исторически рано возникли и исправно действуют, несмотря на человеческую рефлексию по их поводу. Она появилась примерно в верхнем палеолите в форме обряда инициации. Он воздействует на ментальность, психику, даже обмен веществ, чтобы перемолоть природные программы в культурные. Однако современные люди с ментальностью, близкой к ВП и имеющие обряд инициации не могут не только объяснить его смысл, но и внятно пересказать его суть. Вывод - все, что происходит в его рамкой придумано не людьми, а культурой.
Государство - тоже результат действия культурно-системного. Слишком человеческое никак не может быть причиной его появления. Государственность воплощает собой "авторегулятивный принцип сохранения и расширения ресурсного поля культуры"
Правители древности были лишь представителями безликих (не совсем, боги - СЗ) сил самоорганизации и были не более свободны, чем рабы.
Участники репрессий, члены суицидальных сект, погромщики и т.д. также не могут внятно объяснить свои действия. Они - результат процессов саморегуляции культуры. В XIX веке было много уголовных дел, связанных с песней о милосердной жене аллилуевой (она бросила своего ребенка в огонь, когда за младенцем Христом, которого у нее прятали, пришли солдаты Ирода). Это аналогично вирусу, который заставляет муравья подползти к кормящейся корове.
5. Мозг фильтрует наше восприятие:
«Мозг посылает в сетчатку управляющие импульсы, среди которых выделяются детекторные признаки. Они фильтруют входящий поток впечатлений, пропуская в мозг лишь то, что так или иначе корреспондирует с внутренними психическими образами. Последние же, большей частью неосознанные, как принято считать, хранятся в памяти (мне же представляется, напомню, что хранятся там лишь энграммы интенциональных путей к ним, но это сейчас не столь важно). Из этого делается вывод о том, что мы живём в консенсусной реальности: реальности значений, а не вещей. Но следует/важно уточнить: не произвольно придумываемых людьми значений, а задаваемых культурой смыслов (напомню, что смысл не исчерпывается значением). При этом замечено, что восприятию непосредственно открывается не значение а «ощущаемый смысл» (термин Ю. Гендлина), который потенциально содержит в себе весь возможный в данном контексте набор значений. Далее же сознание (по моему мнению, не столько само сознание, сколько культура посредством сознания) выбирает из этого расплывчатого множества те значения, которые оказываются наиболее адекватны контексту ситуации» (Постижение Культуры, Культура и смысл С. 274 – 275)
Согласно нейропсихологу К. Прибраму, мы практически не имеем дела с объектами, каковы они есть. Восприятие фильтруется нашим прошлым опытом. Мозг формирует своего рода «голографический образ» окружающей реальности. Проводил эксперимент – показывал хаотично перемещающиеся точки на экране. Человек упорядочивает их в соответствии с некими внутренними образами.
(Торчинов. Е. Пути философии Востока и Запада: познание запредельного. СПб., 2005, С. 397)
К. Прибрам: «мы всё время конструируем собственную реальность из массы того, что, как правило, кажется хаосом. Однако этот хаос имеет свою структуру: наши уши подобны радиоприемникам, а глаза – телеприёмникам, которые выбирают соответствующие программы. Имея другие системы настройки, мы могли бы принимать другие программы»
(Цит. по Друри Н. Трансперсональная психология. Львов: Инициатива. 2001. С. 21.)
Культура использует энергию, которую человек теряет, выпадая из синкрезиса, когда его сознание задерживается на отдельных предметах. Витальные импульсы человеческой экзистенции трансформируются в энергию культурной деятельности.
Человек экзистенциально зависит от определенных смысловых комплексов. Он видит реальность только через предоставляемые Культурой коды. Прорывы через них - скорее случайные, незначительные флуктуации.
Строится искуственная реальность по большей части посредством мифологем. Мифологемы – своеобразный инструмент культуры по управлению человеком. Именно через миф лучше всего просматривается субъектность культуры. Его бытие всегда коллективно, полуосознанно и ни отдельный человек, ни человеческий коллектив не творят его – его творит нечто иное, сама культура как субъект. Сам человек представляет собой как бы мифологическую вещь, поскольку не управляет законами мифообразования.
«В форме мифического образования отражается не столько объективная форма вещей, сколько форма человеческих действий» Кассирер Э. Сущность и действие символического понятия // Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М,, 1992. С. 353
«Когда присматриваешься к становлению древних мифов, то складывается впечатление, что они возникают, дают боковые побеги, образуют всё более и более сложные переплетения совершенно без ведома и даже помимо воли отдельных людей и всего общества». Иорданский В.Б. Звери, люди, боги. Очерки африканской мифологии. М., 1991. С. 131.
Культура манипулирует человеком, но ее существование и "действия" нельзя оценивать с позиций морали. Ценностное отношение к миру внушено ею же.
Принципы манипуляции культуры человеком
1. Сокрытие оснований
В первую очередь скрывает внеденотативные компоненты смысла.
Защищаясь, культура апофатизует высшие сакральные ценности, скрывая их от рефлексии - здесь ее "кощеева смерть". Синкрезис здесь активно сопротивляется аналитическим процедурам. Древние и восточные общества практикуют "нерефлективную ассимиляцию смыслов", не создающую напряженных альтернатив и оппозиций.
Культура всегда стремится спрятать от субъекта свои базовые основания - он видит производные смыслы, но не структуру организации (за редким исключением и до поздних стадий существования культуры). Свою культуру он считает единственно возможной (с оговорками)
Одна из подвидов этой манипуляции - формирование пробелов и искажений в исторической памяти - все видится через мифологемы.
Границы Культуры - это границы Вселенной. Она внушает, что существующий расклад - единственно возможный
Слишком рано увидеть границы - опасно и для культуры, и для ее субъекта. Кризис идентификации. Будут невозможны ни инкультурация, ни выполнение культурных ролей и сценариев.
Культура позволяет смыслам плодиться в сферах, которые не являются для нее системообразующими, лишь функциональными. Свое сокровенное она всячески защищает, блокируя там лишнее смыслообразование. На уровне древнейших культур – семиотические коды закрепляются, право их использования предоставляется ограниченной группе лиц (вожди, шаманы)
Гибель религиозных или этических опосредований воспринимается как гибель мироздания.
Хроноцентризм - все, что происходит сейчас воспринимается как самое важное
Культура до последнего не подпускает рефлексию к ядру, жертвуя внешними оболочками.
Возможность выхода на кросскультурную позицию не стоит преувеличивать. Современность лишь навела локальные мосты между разными культурами. Контакты же были всегда и даже сегодня они чреваты целым комплексом неврозов.
Показательна реакция американцев на знакомство с фильмом А. Роу "Морозко".
Подсовывая идеал, Культура все самое важное для себя представляет как условное и побочное. То же, что кажется человеку важным, для культуры представляет собой лишь конструктивный элемент.
Культура выдает конечное за бесконечное, модус за субстанцию.
Один из методов – создание «эффекта исчезновения субстанции», когда предмет исследования вдруг становится рыхлым, сложным, как будто его невозможно ухватить в его целостности.
Культура скрывает свою субъектность и делает так, чтобы тех, кто о ней говорит, не было слышно.
Человек постоянно принимает за суть культуры ее внешние черты. Коммунизм, например, лишь обертка русской системы. Однако она послойно жертвует свои оболочки отчуждающей рефлексии, пока та не добирается до ядра. И это обычно не приводит ни к чему хорошему, хотя это неизбежно. Даже разница между субъективирующей и объективирующей рефлексией не так сильна как кажется. Человеку вещь никогда не дается как она есть. Когда ему так кажется, это лишь означает, что культура позволила снять с нее новый слой смысла.
2. Приманка трансцендентным
Макрокультурная традиция представляет себя человеку как единственно возможную форму трансцендирования. Традиция - это стабилизирующий инструмент культуры, не позволяющий смыслам бесконтрольно разрастаться.
Использует жажду человека в "бесконечной партиципации". Это и стремление к трансцендентному - ее "приводные ремни управления". Главная стратегия культуры, обеспечивающая ее рост и развитие - семантическая прогрессия новообразуемых смыслов.
Во всяком объекте всегда остается часть нереализованных, трансцендентных смыслов, к которым стремится человек. В погоне за партиципацией, он создает символы, артефакты - тело культуры. Из комплекса семиотических возможностей, присущих объекту, культура всегда выбирает только те, которые соответствуют ее гносеологическим установкам. Другие остаются трансцендентными. Ей не нужно, чтобы человек их достиг. Он и сам становится подобным смыслом, в котором есть еще что-то помимо того, что на поверхности. Он чувствует себя неполным, недостаточно реализованным. Отсюда стремление человека понять себя или объять мир своим Я (но при наличии определенного уровня рефлексии).
Осознание и означение трансцендентного вредно и для культуры - она расходует свои смысловые возможности.
Один из подвидов этого манипулирования - партиципация к Абсолюту, в котором культура предлагает раствориться окончательно и безповоротно. Причем чувство сопричастности постепенно переходит на знаковый эквивалент, заставляя человека плодить символы. Отсюда же гордость от того, что человек верит в то-то и то-то.
Образы трансцендентного нужны не для того, чтобы воплотиться, а чтобы человек приступил к различным формам культурной деятельности. Без этого не существовало бы никаких социальных ролей и сценариев. Главная уловка - незавершенность всякой партиципационной ситуации.
Тяга к трансцендентному совершенно не зависит от социальных условий. Человеческую погоню за трансцендентным культура использует, чтобы заполнять материалом смысловые ниши. Человек воспринимает системные основания культуры как автоматически приводящие к трансцендированию. Если это не будет так, он может лишиться всякой воли к существованию.
Современные разговоры о важности этического аспекта религии связаны с тем, что культуре важно сохранить трансцендентное в каком бы нибудь виде, оно замыкает все ее иерархические смысловые цепи. У предшествующих поколений не было других средств, кроме религии, чтобы описать трансцендентное. Сейчас от нее во многих случаях осталась только этика.
В эпоху Модерна, который видит человека лишь как творца, тот стал трансцендентен сам себе, что породило полосу трагических сетований на мир, кризисов идентификации и т.д.
3. Оцеливание средств - движение к трансцендентной цели превращается в самоцель. В эту ловушку попадают даже люди с высоким интеллектом.
Цель всегда трансцендентна, а миф господствует над опытом. Эта диспозиция не исчезает, а только переходит на уровень более сложно организованных культур.
«Цель ничто – движение все!» (Берштейн) 60 ДР
Само движение к цели чревато созданием нового.
Средства превращаются в медиатор между трансцендентным и имманентным. Средства - это излучения цели, в этом смысле они трансцендентны. Главная функция цели - не только оправдание средств, но и их онтологизация.
У рефлексивного типа сознания неоднозначное отношения с целью.
Оно понимает, что цель суетна, но подвержено ей.
Культура манит человека иллюзией гармонии и снятия противоречий, заставляя его создавать и удерживать определенные картины мира. Обыденное сознание полагает, что цель должна магически преобразовать действительность. Современное массовое сознание пытается убедить себя, что изменение действительно произошло.
История субъектности
Промежуточное состояние между природой и культурой - регулирование численности популяций - оно было спровоцировано резким демографическим ростом и неотеническим комплексом. Например, гиперсексуальность человека (он не зависит от сезонов). Это результат плохо подогнанных природных программ. Их исправление - деятельность культуры как субъекта. Но она не исправляет, а изменяет, переосмысляет патологию как норму. Фактически, она переводит природные сбои на свою почву, делая основанием для развивающих ее внутренних противоречий.
Культура не "обуздывала низменные инстинкты", но "конвертировала" полуразрошенные природные инстинкты в культурные программы. Там, где это было необходимо и возможно. Сначала точечно, но имея нацеленность на формирование системы. Первоначальной структурной единицей было небольшое человеческое сообщество.
Первоначально культура как субъект была крайне дезинтегрированной, все, что можно было назвать культурой скреплялось лишь эволюционной болезнью. Это можно видеть на примере современных первобытных народов - даже общества, близкие друг к другу территориально, культурно полностью изолированы друг от друга. Идея, что чужак - тоже человек, вообще появилась довольно поздно.
На заре своего возникновения культура была скорее только инструментом природы по саорегуляции, когда заканчивается видовая эволюция сапиенсов, открывается ее собственная субъектность
Первоочередной задачей культуры было заменить естественный отбор искусственным. Отсюда альтруистические формы поведения - обеспечение выживания слабым и неприспособленным (но только когда и если культуре это было необходимо).
Ритуальный каннибализм эректусов - конвертация программы еды в культурную - стремились к особому режиму партиципации. У их обезьяньих предков ничего подобного обнаружено не было.
Субъектность культуры была тесно сопряжена с природой до верхнего палеолита.
«Энергия партиципационного переживания, находящего выход в создании артефактов, – первичный акт воления самой культуры, не сводимый к полубессознательным действиям гоминид. Эта энергия исключает378ся из природного энергообмена и «уходит на сторону», порождая Культуру не только в ее предметном аспекте, но и в аспекте ее витально-энергетического потенциала, на основе которого пробуждается и ее собственная субъектность» Постижение Культуры,, с. 378 – 379
«Энергия партиципационного акта, воплощенная в речевой деятельности или деятельности по созданию артефактов – это энергия, изъятая из природных виталистических процессов. Это уже энергия культуры, которая начала подпитывать ее собственную субъектность, энергию ее самоструктурирования и целеполагания. Первоначально зона утечки природной энергии была невелика и даже почти не заметна. Но постепенное преобразование психической энергии в энергию актов мышления, а энергии инстинктивного поведения в энергию социокультурной деятельности привело к тому, что культура из маргинально точечного и болезненного явления развилась во всеохватную систему, почти полностью подчинившую себе природу» Постижение Культуры, Т. 1. С. 399
Психика разных индивидуумов образует разные смысловые поля. Чтобы понимать друг друга адекватно, им была необходима знаковая система с более-менее устоявшимися значениями. Так формируются надиндивидуальные структуры, образующие единый организм, не сводимый к сумме составляющих его индивидуальностей. Значения, впрочем, еще очень рыхлые - это скорее пучки вторичных смыслов вокруг слабо сфокусированных базовых. Тем не менее, этот процесс - постепенная переработка природы в культуру. Последняя так наращивает свою "клеточную массу".
Причина субъектности культуры в функциональном и структурном усложнении набора поведенческих программ.
«социогенез в надприродном мире – ни что иное как проявление субъектности культуры. Иными словами, субъектность культуры проявляется в «объективной» непреложности навязываемых человеку социальных императивов. И если человек в ментальном отношении живет в консенсусной реальности… то правила этого консенсуса диктуются культурой, которая в этом и проявляет свою субъектность наиболее ярким образом» 434
Культура управляет человеком еще при своем появлении. Формирование жестких регламентаций и правил, возникших вместе с человеческим социумом производно не от него и даже не от природных программ, а от субъектности самой Культуры. Она просто использует в своих целях расшатанные биопсихические программы человека, рекомбинуя их по своему.
Начиная с Античности субъектность стала удаляться из внешнего мира. От богов к стихиям досократиков, от последних - к понятиям и фигурам мышления. Однако, сами понятия превратились из посредников экзистенциальных устремлений человека в самостоятельные сущности, как бы вбирающие в себя энергию человеческого переживания. "Мышление мыслит само себя" (Гегель). Господство мышления над миром - иллюзия, внушенная им самим себе.
в эпоху Дуалистической революции, во время оформления системы логоцентризма, культура предстала в форме духовного Абсолюта. Концепция слияния с Абсолютом родилась в сознании личности в эпоху ДР, но культуре не нужно было, чтобы человек снял все противоречия в бесконечном синтезе, ей нужно было выстроить мир под манихея (паллиата).
Она разделила сознание на 2 слоя в эпоху ДР, чтобы уберечь от разрушительных противоречий человека.
Она построила иерархию оппозиций, основанную на сакрально-профанной схеме и жестко их ограничила, предотвращая рост диссистемных смыслов через денотативные отношения.
Познание Бога «превратило» его в культуру. Видимо, попытка понять бож<