– Хорошо, Евгений Анатольевич! Я вместе с Петренко учился в училище, но это ровным счетом ничего не значит и пусть тебя не напрягает. Должен заметить, что я познакомился с ним в день принятия роты, то есть, две недели назад. Раньше мы с ним знакомы не были, поэтому предлагаю понять одну важную вещь: каждый этап операции сложен по-своему. Мне важно определить место каждого из нас, я имею в виду – офицеров, в задаче. Поэтому ничего удивительного нет, если я спрашиваю: почему обеспечение поручить Петренко, а не, к примеру, Ивашко?
Заместитель по боевой был уже понятен. Я вспомнил Литоша, характеризовавшего офицеров роты, Платонов – москвич, а, значит, не мог без своей, отличной от других, точки зрения обсуждать те или иные вещи, в том числе – при разговоре с командиром ли, товарищем. Это еще называется – упрямством, причем, без видимых и очевидных аргументов, вот – Петренко и все! Это базовая основа характера индивидуума, на которой строится мировоззренческая позиция. Настороженно скользкий взгляд заместителя по факту моего прихода в подразделение это довесочек к той самой позиции. Мой приход в разведывательную роту, безусловно, обсуждался в офицерской среде, что называется – за глаза и он, приход, не вписывался в конфигурацию расклада этих обсуждений, что и вызывало, по меньшей мере – раздражение определенной части заинтересованных. Заместитель был главным заинтересованным. Да, Бог с ним! Не я себя отдал приказом на роту! Вперед!
Николай Литош много лет командовал ротой и с годами у него выработался определенный стиль работы: размеренный, неторопливый, спокойный. Сангвинический темперамент невыразительного со стороны командирского стиля управления подразделением позволял ему некую домашность в отношении с офицерами, личным составом. Мой же неугомонный характер: резкий, взрывной не позволял мне командовать разведывательной ротой в «махровом» халате. Мне нравилась динамика событий, быстрые решения, их реализация и результат!
И с другой стороны, у Платонова, возможно, имелись планы, не связанные с моим приходом в роту, кто его знает? Но сейчас речь шла о другом: кого из командиров взводов назначить на прикрытие отряда обеспечения движением? Если Петренко, то почему не Ивашко или Воронин? Мне важно было понять: на чем строится основание Платонова. Что касается Кожевникова, ему, в принципе, все равно. Это не его тема – кого поставит командир, тот и будет командовать. Но заместитель по боевой подготовке – совсем другое дело, поэтому мне хотелось не только разговорить офицеров, но и понять их отношения в коллективе. Что они не простые – понятно, важно было узнать суть противоречий.
– Слушаю, Евгений Анатольевич.
– Считаю, что первый этап задачи необходимо поручить Петренко.
«Да, парень, в упрямстве тебе не занимать, – подумал я, – а раскрываться не хочешь». Пойдем с другой стороны.
– Твои предложения, Петрович?
Кожевников, не торопясь, загасил сигарету.
– Платонов предлагает Петренко. Пусть будет он, а то намудрит что-нибудь со складом.
Уже результат. Заместители, оказывается, не доверяют Петренко. Почему? Если природное упрямство Платонова не удалось направить в нужное русло, то Кожевников, в общем-то, приоткрыл завесу отношений – не уважают моего однокашника, но и открыто говорить не торопятся. Разберемся.
– Ну, Петренко, так Петренко, – как само собой разумеющееся ответил я, – Ивашко с Ворониным будут работать со мной по складу.
– А я, Валерий Григорьевич?
– Остаешься в лагере! За меня, Евгений Анатольевич. С тобой будут трое больных, совершенствуй с ними материальную базу. Ты же планировал в расписании занятий – создание материальной базы. Вот и займешься этим вопросом.
– Так в роте остается старшина.
– У него свои задачи, к тому же, недостача по курткам. Пропиты? Проданы? Будет разбираться.
– Да…
– Я шучу, – прервал я Платонова.
Вне сомнения, Евгений Анатольевич уже дал себе характеристику. Конечно, его можно взять на боевые действия, старшина Савельев справится с задачами внутреннего порядка, сделает мишени, подготовит документы на списание десантуры. Тем более, в расположении оставалось трое солдат, которых старшина закрутит так, что у них уже завтра пройдут все болезни. Но сейчас вопрос другого порядка: содержательная часть внутреннего психологического состояния заместителя такова, что он априори все воспринимает, если не в штыки, то в противоречие. Такая черта характера. Она, к сожалению, не лечится обычными средствами – надо много работать над собой. Трудно будет Платонову, если с первых дней совместной службы он не поймет сути дела. Николай Литош, имея ровный характер, видимо, считался с недостатком Евгения, но мне, ярко выраженному холерику, такая вольность, в голову не придет, да и некогда. «Работайте над собой самостоятельно, господа, и вы избежите лишних проблем в служебной деятельности», – учил меня в учебке командир взвода лейтенант Онищенко. Трудно будет заместителю, очень трудно.
– Евгений Анатольевич, остаешься на базе!