Для магистров Физического Факультета, 14 ноября 2020 г.
Преподаватель проф. Мелих Ю.Б.
Вопросы:
1) Что означает «чистое описание опыта»?
2) Чем заменяется понятие причинности?
3) Чем отличаются понятия «естественно-научного мира» и «философского мира»?
4) Что означает преднайденный мир?
5) Что означает эмпириокритическое основоположение?
6) Что означает интроекция?
***
В конце XIX века в физике создается ситуация, которую принято считать кризисом механической теории Ньютона, основанной на понимании абсолютности пространства и времени, которой становится недостаточно для объяснения наблюдаемых явлений. Наука продвинулась в получении точности и полноты опытных данных. В фокус исследования попадает сам опыт как результат наблюдаемых физических явлений и психических и мыслительных способностей наблюдателя: органов чувств и мышления.
Отношение физического и психического становится основной проблемой не только науки, но и познания.
Еще у Канта время и пространство были субъективными, априорными формами чувственности. Теперь и наука готовится к тому, чтобы признать относительность пространства и времени. Мир явлений, как это утверждал Спенсер, также представляет собой единство физического и психического, и уже у него мы не находим понятия причинности для объяснения явлений, опыта, а только описание фактов явлений с точки зрения их простоты или сложности, подобия или различия, рядоположения или последовательности, следующих принципу интеграции или диффернциации и присоблению к внешнему миру. Понятие «действия» заменяется понятиями «силы» и «функции». Философия Спенсера и индуктивная логика Милля значительно повлияли на формирование философских взглядов Ернста Маха, который пытается найти в философии ответы на кризис физики. Задачей познания становится систематизация содержания опыта, который должен стать естественной границей и основой познания.
Ернст Мах – австрийский физик, теоретик познания, род. в 1838 г. в Австрийской империи, умер в 1916 г. вблизи Мюнхена в Баварском королевстве. Первоначально он изучает физику и становится в 1864 г. профессором физики в Граце. С 1867 г. он является профессором физики, а в 1879/80 и 1883/84 гг. и ректором немецкого университета в Праге. Ему принадлежит ряд значительных открытий в физике: ударные волны и «учение о теплоте» (термодинамика): „Die Principien der Wärmelehre“.
С 1895 года Мах становится профессором философии в Венском университете, занимая недавно созданную кафедру «философии, в особенности истории индуктивных наук». Одной из важнейших работ Маха является «Анализ ощущений и отношение физического к психическому» („Die Analyse der Empfindungen und das Verhältnis des Physischen zum Psychischen“), а также «Познание и заблуждение. Очерки по психодогии исследования» („Erkenntnis und Irrtum. Skizzen zur Psychologie der Forschung“).
Философские работы Маха получили известность в конце XIX – начале XX веков, поскольку в них он сделал заявку на преодоление кризиса в физике с помощью нового истолкования понятий классической ньютоновской физики с представлением об абсолютности пространства, времени, движения и силы. Мах отталкивается от положения: Мир для человека состоит из «элементов ощущений» и есть «комплекс ощущений». Бесконечный поток опыта, из которого кристаллизуется познание, представляет в целом не только очень грандиозную, но и очень пеструю картину, которая как целое разлагается шаг за шагом анализом. Анализ переходит от более крупных его частей к все более мелким, пока не достигает некоторой границы, где разложение далее не удается, это и есть «элементы опыта». Мах называет их «элементами-ощущениями». Опыт, который мы имеем относительно «внешенего мира», сводится к «телам» как сочетаниям различных «признаков» – места, времени, цвета, формы, величины и т. п. Разложение этих признаков приводит к элементарным ощущениям пространства, времени, цветов, ощущениям осязательным и вкусовым и т. п. В так называемом «внутреннем мире» мы имеем восприятия, представления, эмоции, которые также разложимы на такие же элементы пространства, времени, цвета и т. п.
И здесь эмпириокритицизм делает отличное от атомизма заключение. В атомизме: вызванные предметом ощущения, например, боль, горечь, цвет, вкус привносятся воспринимающей способностью субъекта, они субъеткивны. Демокрит говорит: боль, вызванная камнем, не находится в камне. Поэтому Дж. Локк вводит разделение на первичные и вторичные качества – первые объективны, вторые: вкус, запах, цвет и т. п. – субъективны. Мах же утверждает, что одни и те же элементы могут принадлежать «телам », как их «признаки » («красное», «зеленое», «холодное», «твердое») и входить в состав восприятий как собственное («ощущения» красного, зеленого, холодного). «Красное» в телах и «ощущение красного» в их восприятии суть тождественные элементы опыта, которые мы только различно обозначаем: одни как внешние, другие как внутренние, это только методологическое деление. Элементы опыта можно называть ощущениями только по отношению к психическому миру, а по отношению к физическому миру этот термин недопустим.
Элементы – это продукт познавательного разложения опыта. Может быть, удастся и дальнейшее разложение «элементов опыта» – они, ведь, не атомы; тогда они сменятся элементами более простыми, но еще более «производными» в смысле длины того пути, по которму познание дойдет до них.
Таким образом, задача науки состоит в описании этих ощущений. К принципу «описательности явлений» Мах добавляет основной принцип: «экономии силы», или «экономии мышления». Экономия мышления ствновится и основным принципом познания. Познание – это социальное приспособление, и оно не имеет принципиального различия между познанием обыденным, не критическим, и познанием научно-философским, критическим. Их задачи и методы, по существу, одни и те же. Разница состоит в степени выработки приспособлений (метода). Научными и критическими методами задачи познания достигаются с относительно большей полнотой при меньших затратах энергии; эти методы характеризуются экономией времени и сил. Обыденное и неточное познание в своем прогрессивном развитии, стремясь охватить возрастающее многообразие опыта, необходимо должно переходить в критическое и точное. Познание приближается к чистому описанию опыта, т. е. к обобщению и систематизации.
Мах выводит экономию сил из изначальной биологической потребности организма к самосохранению и его способности приспосабливаться к окружающим фактам (так у Спенсера движение воды по пути наименьшего сопротивления). Это делает объяснительную метафизическую часть науки излишней, паразитической. Остается только описательная часть – для экономии мышления доказательная часть должна быть удалена. Мах доводит требование необходимости определения понятий через наблюдаемые данные до сведения к основным «элементам», которые непосредственно чувственно даны и являются пределом разложения эмпирического опыта. Такие общие понятия как «вещь» и «Я» являются лишь условными наименованиями комплексов элементов (ощущений), считавшимися необходимыми для процесса познания (вспомним Кантовскую вещь в себе как исходное понятие для начала познания, а также и трансцендентальную апперцепцию Я, которое сопровождает мышление, придавая ему цельность), от которых как от условных, следует отказаться в науке. Паразитической установкой мышления Мах считает и принцип причинности. Вместе с механистической интерпретацией причинности Мах отказывается и от самого понятия причинности, которое заменяется понятием функциональной зависимости признаков явлений. Таким же паразитическим, мнимым понятием является и понятие субстанции и самой проблемы отношения субстанции и ее свойств. Основные теоретические положения Маха выдвинуты почти одновременно и независимо от взглядов Вильгельма Шуппе и Рихарда Авенариуса, но в силу своей естественно-научной популярности взгляды Маха получают более широкую известность.
Рихард Авенариус (1843-1896) – швейцарский философ, профессор философии, он сосредоточен более на познавательных способностях, связанных с психологией. Его основные работы «Критика чистого опыта», «Человеческое понятие о мире», «Философия, как мышление о мире, согласно принципу наименьшей меры силы». Авенариус заявляет о своих намерениях, отталкиваясь от того, что идеалистическая философия занималась не «фактами сознания» (Tatsachen des Bewußtseins), а «непосредственными данными сознания» (unmittelbaren Gegebenem des Bewußtseins). Он явно обращается к наукоучению Фихте и заявляет, что он встал на поиск истинного пути к осознанию «естественного исходного пункта» для своих научных исследований. Авенариус пишет: «Я хочу вернуться и школьный исходный пункт (мнимого) ошибочно предполагаемого „непосредственного данного сознания“ принять только как некоторый результат, который нужно проверить для теории „ критики чистого опыта “ (Kritik der reinen Erfahrung). Таким образом, я для своей теории получаю исходное положение и не более того». Таким образом Авенариус заменяет primus мышления на primus опыта, хотя утверждает, что сами эти положения «для меня должны оставаться открытыми и свободными:
1) Факты сознания (Tatsachen des Bewußtseins)
2) Опыт (Erfahrung)
3) Познание (Erkenntnis)
4) Наблюдения данных опыта так, как они выражаются (высказываются) (ausgesagt) индивидами, т. е.
5) чистыми («philosophisch» unbeeinflußt), т. е. без психологического экспериментирования или психиатра. Отвлеченными от всех специально теоретико-познавательных ученых мнений и от паталогий психики и сознания, например, деменции (dementia paralitica).
Авенариус вводит различие: «натуралистическое понятие мира», или же, иначе, «эмпирическое понятие» мира, и «философское» понятие мира. Первое также является «человеческим понятием мира» и предполагает положительную способность развития человечества, которое ведет в результате к чисто эмпирическому понятию мира, без допущения философских тайн. Эмпирический мир решает проблемы, а не загадки.
Такое разделение предполагает и разделение познания и его методов на естественно-научное и философское. Взгляды Авенариуса становятся предметом более пристального внимания и критики философов, особенно в Германии. В результате их критики философия возвратится к теории априорности мышления и обоснованию самодостоверности и истинности рационального, научного знания в новом направлении неокантианства. Отклик на его позицию означает, что Авенариусу многое удается. После определения того, что он делать не будет, Авенариус начинает «С общих заметок по поводу предмета»:
Если я полагаю по отношению к себе некоторое «предположение», «веру», «знание», то здесь я полагаю двойственность:
1) То, что я предполагаю, верю, знаю и т. п., например, определенное количество (пять шаров или три) по отношению к другому количеству (Предмету)
2) что то, что (как определенное количество) я, например, предполагаю, находится в противоположности к мысли.
Перовое то, что я предполагаю, это содержание предположения (наш пример: определенное количество) как содержание, которое только предполагается, или в которое только верится, и которое является только характером, в котором что (содержание) мне полагается предположением, верой, знанием. Таким образом, это что (содержание) возникает в двойственном отношении содержание – характер. В этом отношении содержание (количество) является постоянным, а характер (предположение, знание или вера) вариабельным. Если же я смотрю на различное содержание с позиции того, во что я верю, и содержание его менялось, то константой становится вера, т. е. характер. Здесь предметом исследования является «опыт как вариабельное содержание». «Опыт как характер» сам может стать вариабельным содержанием.
Принцип различения опыта как характера от опыта как содержания заключается в том, что опыт как содержание всегда является преднайденным ( Vorgefundenes), а характер привносится методом.
Авенариус обращается к первоначальному состоянию до философствования и сообщает: «Я со всеми моими мыслями и чувствами нашел себя в центре окружения. Это окружение состояло из множества составляющих частей, которые находились друг с другом во множестве отношений зависимости. Это окружение принадлежало сочеловекам (Mitmenschen) с множеством высказываний, и все, что они говорили, находилось в большинстве случаев в отношении зависимости к окружению. В остальном сочеловеки говорили и действовали как я: они отвечали на мои вопросы, как я отвечал на их вопросы, они искали различные составные части окружения или избегали их, все это они описывали словами и объясняли свои действия или не действия причинами и намерениями. Все это нашел я и не думал другим образом как то, что это такие же человеческие существа как и я. Это был мир, который я нашел в начале моего философствования как мир существующий (seiendes), безопасный (sicheres), знакомый (bekanntes), понятный (begriffenes). Мир, который продолжал жить во мне как мысль, как факт, постоянно возвращался ко мне и во всех повторениях оставался тем же. Одним словом, это было содержание моего начального понятия мира, который еще покрывался полностью живым созерцанием и еще не был принесен в ‚логическую‘ нормальную форму. С началом философствования он начинает принимать черты моего мира. Авернариус так же, как и в случае с сочеловеками, предполагает, что этот его мир преднайдут и другие философы. Это означает, что у них должно быть общее содержание мира, а философский мир предстает как вариативное явление (отклоняющиеся понятия мира). Для физика преднайденный окружающий мир также постепенно начинает включать в себя физические понятия.
Авенариуса изначально не интересует ни единичный опыт, ни единичное преднайденное, ни система опытов. Его дело и предмет исследования – это общее содержание, преднайденное и только в той мере, в какой оно отвечает на вопрос: что есть все? И это все определяется не каким-либо первовеществом (Urstoff), а показанием того, что является для всех созерцаний в целом преднайденным общим. Общее содержание преднайденного – понятие мыслимо наибольшей положенности (Setzbarkeit): это философское понятие мира в противоположность естественному понятию мира. Мир, мыслимый ни как единичная вещь, а мир как содержание общего понятия.
Различие понятий естественного мира и философского состоит в том, что философский предлагает общую картину мира, облегчая исходную посылку поиска. Мы исходим из общепризнанных положений, а отклоняющиеся от этих общих философских положений понятия мира Авенариус называет «вариативными явлениями» (Variationserscheinungen). Если существует общепринятое представление о мире, то что обуславливает отклонения и вариации? Вариации объясняются характером, различными методологическими установками и допущениями.
Первое допущение: мир существует независимо от нас. Авенариус приводит распространенные примеры с движением солнца вокруг земли или наоборот, а также пример с движением поезда на вокзале, когда я воспринимаю движение поезда напротив как движение моего позда. Эти два примера находятся принципиально на одном уровне, а именно, не изменение взгляда о том, что солнце, земля, вокзал, поезд обладают своими определениями пространства и времени, во взгляд, что эти объекты получили свои определения со стороны познающего субъекта. С изменением взгляда о составе частей окружения из микроскопически ‚ познаваемых‘ частиц ко взгляду об их составе из ‚ последних ‘ частиц, которые остаются недоступными человеческому глазу при всей его оптической оснащенности, принципиально не меняется представление о том, что окружающие нас составы являются находящимися ‚ независимыми от нас‘ вещами. Эти представления не меняются на их же ‚ явления ‘ вещей, которые являются ничем иным как ‚ представлениями в нас‘.
Авенариус отмечает, что преднайденное окружение отличается от того, что передается как его содержание окружающими людьми. Первое – это опыт, второе – гипотеза. Но эта гипотеза принадлежит сочеловекам (Mitmenschen), поэтому то, что для меня по отношению к миру является желаемым (gewollte) „допущением“ (Annahme), для сочеловека является «опытом». Таким образом, тает разница между эмпирической и гипотетической частью моего взгляда на материальный мир, т. е. на естественное понимание мира.
Второе допущение: Это означает, что это другая форма допущения не чисто механической природы человеческого движения, поскольку я делаю допущение, что я такое же существо как и мои сочеловеки.
Авенариус утверждает: «И в этой форме я определяю такую гипотезу как эмпириокритическое основоположение принципиального человеческого равенства» (с. 9). Вспомним основоположение Фихте: Я есть Я как предельно мыслимая достоверность. Это означает, что все высказывания людей являются принципиально теми же, что и мои высказывания. Опыт (содержание) любого человека такой же как у меня. Таким образом, допущение разделения на мой опыт о моем окружении и на опыт других является методом научной обработки составных частей моего естественного мира – в нем самом и по отношению к другим людям. Это разделение никак не влияет на те знания о сущности частей мира, которые я буду получать. Мое окружение у Фихте – не-Я, природа. У Авенариуса – это преднайденный человеческий мир с основным допущением равенства содержания опыта.
Авенариус вводит слово „ценность“ (Wert) для обозначения всего, что можно описать, поскольку оно является составной частью моего мира и включает мое отношение к миру. Авенариус называет это тем, что «относится ко мне, к Я» (was zu mir gehört), и тем миром, который я разделяю как не-я с другими сочеловеками.
Следующий ход это введение различия: элементов и характеров. Первые это ценности, такие как ‚зеленое‘, ‚холодное‘, ‚твердое‘, ‚сладкое‘, и т. п, вторые это такие ценности как ‚приятное‘, ‚неприятное‘ и т. п.
Второе различие проводится между вещами и мыслями. Последнее основывается на сравнении, подобии и различии по частям опыта (голова, нога, форма, цвет, рука, нога) и получение его копии в голове, а затем и мысли. Здесь нужно сделать допущение, что между вещью – копией – мыслью есть общее, если бы его не было, то необходимо было бы допустить абсолютную гетерогенность и несравнимость между вещью и мыслью. Чего нет, а следовательно, мы имеем двойственность, но не дуализм (против Декарта). Авенариус выступает и против идеализма Канта, который предполагает формирование предмета опыта сознанием. По Авенариусу, в мысли мы получаем копию вещи.
Авенариус вводит понятие интроекции на примере опыта дерева передо мной:
В то время как я оставляю дерево передо мной как увиденное в том же отношении ко мне как преднайденное, господствующая сегодня психология переносит (verlegt) дерево как ‚виденное‘ в человека. Это привношение видимого в человека и является интроекцией. Дерево это не продукт активной деятельности конституирующего рассудка, а копия его восприятия.
Третье допущение: Это означает, что не только сочеловеки, но и все вещи в том же смысле как и «сам я» являются воспринимающими, чувствующими, деятельными существами. Так можно провести теоретическое уравнение «все вещи – существа как я» без того, чтобы по отношению к вещам принятые (angenommenen) восприятия (Wahrnehmungen), чувства привносились в сами вещи, и, таким образом, восприятия и чувства (и, тем самым, та или иная низшая, или высшая формы метафизики) должны были бы охватываться как «принцип» «деятельности» «вещей», а не активности познающего субъекта.
Четвертое допущение модификации: Отталкиваясь от ранее обозначенной линии: вещь – копия – мысль. Авенариус делает замечание: «часто по отношению к связи вещей используется обозначение «восприятие» (Wahrnehmung), а по связи с мыслями – «представление» (Vorstellung): так дерево берется как воспринятая вещь, а «в мыслях можно представить все, что угодно». Предполагается, – что так долго, как сочеловеки ведут себя по отношению к этому противопосталению вещи и мысли как описываемому – это обозначения вещей как воспринимаемых, или восприятие, а мыслей как представляемых, или представление, которые говорят об одном и том же, а не об аналитическом признаке вещей и мыслей; кажутся только разными словами модификации несобственных чувств (с. 13-14). Об этом можно говорить как об аналитическом признаке или как о модификации, вариативности чувств. С выделением душевной психической деятельности человека в отдельную область метафизики появляется проблема координации деятельности души, воли с чуствами. Но это только процесс усложнения, сводимый в итоге опять же к элементам опыта. Итак, Авенариус последовательно проводит идею копирования преднайденного мира в опыте и мысли, освобождение этих копий и мыслей от интроекции, т. е. привнесения в них аналитических признаков, модификаций и психологических особенностей восприятия.
Авенариус открывает ряд проблемных полей в естественно-научном познании мира. В первую очередь это освобождение от привнесения в познание психологией интроекции. Развитие положений Авенариуса пойдет по нескольким направлениям, в позитивизме к философии языка Витгенштейна с его концепцией, отталкивающейся не от элементов опыта, а от атомов-фактов языка. Возникают и совсем другие направления философии: феноменология и неокантианство, а также философия жизни, герменевтика и экзистенциальная философия.
Вернусь к Маху, влияние которого более заметно в науке и в философии, более того, его позиция дает название целому направлению в теории познания – «махизм», к которому относят: К. Пирсона и П. Дюэма, а в некоторых отношениях и А. Пуанкаре и В. Освальда, они тоже ученые-естественники. В России же, именно Авенариус получает своих приверженцев, наиболее известным из которых является Александр Александрович Богданов (1873-1928) со его основным трудом «Эмпириомонизм» (1904-1906), которому предшествовали другие работы: «Основные элементы исторического взгляда на природу. Природа – Жизнь – Психика – Общество» СПб., 1899 г. и «Познание с исторической точки зрения» СПб., 1901 г. В 1913 году он переиздает переработанный эмпириомонизм под названием «Философия живого опыта». В этой работе он отказывается от философии и утверждает, что организационную теорию можно построить только как науку, а не как филосфию, необходимо отказаться от философии.
Богданов известен и как революционный деятель и новатор в гематологии и геронтологии. В 1926 году был основан первый в мире Институт переливания крови, директором которого он работал до своей смерти. Он сам умер от переливания крови. Н. И. Бухарин на могиле Богданова сказал: «Да, он не был ортодоксален. Да, он с нашей точки зрения был „еретиком“. Но он не был ремесленником мысли. Он был ее крупнейшим художником » (с. 348).
Во Франции позитивисты более отталкиваются от своей традиции, от О. Конта, чем от Спенсера. К философии, к теории и методологии науки обращается Жюль Анри Пуанкаре (1854-1912) – французский математик и физик, автор классических работ по теории функций и топологии и математической физике. Интерес к философии вызван опять же кризисом в физике. В 1905 году, независимо от Эйнштейна, он развил математические следствия «постулата относительности». Свои научные выводы он обобщает и выводит общие положения или методологию образования и развития научного знания вообще. Он пишет ряд работ, таких как «Ценность науки», «Наука и гипотеза», «Наука и метод» (я даю те работы, которые переведены на русский язык). Пуанкаре выводит основные положения (принципы, законы), делающие знание научной теорией. Он отталкивается от Канта, но в отличие от него он считает, что научное знание не является ни синтетическим, выражающимся в априорных синтетических суждениях (как у Канта), ни чисто апостериорным (знанием материалистов XVIII века). Основные положения и законы науки являются условными положениями, единственное абсолютное требование, предъявлямое к которым, является непротиворечивость. Выбор тех или иных положений из множетсва возможных произволен, если отвлечься от их практического применения. Поскольку в познании мы руководствуемся практикой, произвольность выбора основных законов ограничена. Это ограничение связано, с одной стороны, потребностью мысли в максимальной простоте теорий, с другой – ее успешным применением. В границах этих требований остается некоторая свобода выбора, обусловленная относительностью характера самих этих требований. Такое видение развития науки получило название конвенционализм. Это не означает, что Пуанкаре отрицает объективность научной истины. Объективность науки Пуанкаре связывал с отличием принципов математики от других принципов и законов, работающих в науке. Таким образом, объективность истины выражается только языком математики, только математика делает возможным познание «гармонии природы» с такой полнотой, с какой это может делать ограниченный определенными условиями познания человеческий разум. В области оснований математики Пуанкаре был непосредственным предшественником интуиционизма, что опять же подталкивало его к конвенционализму.
Близкую к Пуанкаре в вопросах природы научного знания позицию занимал Пьер Морис Мари Дюэм (Дюгем) (1861-1916) – французский физик, философ, историк науки. Он разделял конвенционалистские взгляды Пуанкаре. Для него физическая теория также является конвенционально принимаемой математической системой, которая обеспечивает только вычисления и предсказания. Отталкиваясь от положения позитивизма об отказе поиска ответов на метафизические вопросы о последних причинах и сущностях, Дюэм требовал изгнания из науки «метафизики», но только из науки. Это означает отказ науки от объяснений и излишних моделей объяснения. Метафизика остается необходимым знанием за пределами науки, следовательно необхоимо искать разграничение и проводить его по отношению к научному и метафизическому знанию.
С именем Дюэма связан так называемый тезис Дюэма-Куайна, который формулируется так: научный закон получает свое значение в контексте всей научной теории и не может проверяться и опровергаться изолированно от других законов и вспомогательных допущений (гипотез). Если некоторое предсказание не оправдывается, то это означает, что какая-то гипотеза из системы взаимосвязанных гипотез должна быть отброшена, но какая именно, устанавливает не эксперимент, а является решением ученого. Куайн Уиллард Ван Орман (1908-2000) – американский философ, называл себя логическим прагматистом. Он также утверждает, что в опыте вообще не может проверяться отдельное предложение, а только целая система их, например, теория или группа связанных теорий. Знание иерархически упорядочено, в нем есть центральные и крайние элементы. Если система знаний расходится с данными эксперимента, то ученые более склонны изменять «крайние элементы» и сохранять «центральные», в первую очередь принципы логики и математики. Чем «ближе к краю» находится утверждение, тем более оно зависит от опыта, т. е. «синтетично». Центральные же элементы более «аналитичны» (математичны, логичны).
Дюэм считал, что между эмпирическим и теоретическим знаниями существует «непрерывная и взаимная коммуникация», что теория плавно продолжает эмпирическое знание и что эта непрерывность определяет и историю знания. Из этого постулата вытекает концепция кумулятивизма и континуализма, подкрепляемая индуктивистской концепцией науки. В рамках такой концепции на первый план исторического анализа выступала задача выявления предшественников изучаемого события науки. Классические работы Дюэма продемонстрировали наличие предшественников: для Леонардо – это Альберт Саксонский, для Коперника – Николай Орем и т. п. В итоге вся история научной мысли предстала как сваего рода непрерывное накопление знаний (кумулятивный ряд), как предвосхищение будущих свершений. В какой-то мере его «физика качеств» также представляла собой феноменалистскую и континуалисткую теорию как и его историография науки. В ней отражалось представление о том, что постепенное «давление» растущего эмпирического базиса не теоретическое развитие отвечало принципам индуктивизма, составлявшего основу позитивизма.
Обнаружение неадекватности индуктивизма для понимания генезиса новых физических теорий (теории отнсительности и квантовой физики прежде всего) послужило одной из причин перехода к новому – дисконтинуалистскому – мышлению в историографии. По оценке Эйнштейна, «индуктивного метода, который мог бы привести к фундаментальным понятиям физики, не существует. Неспособность осознать этот факт составляет основную философскую ошибку очень многих исследований XIX века».