Стюардесса направилась к ним.
Дженни почувствовала легкое покалывание в затылке. От напряжения у нее дрожали руки.
«Держись естественнее, – сказала она себе. – Успокойся».
Но сердце предательски заколотилось, когда бортпроводница подошла к местам, которые они занимали. Одетая в синий с кремовой отделкой костюм, она выглядела немного по-военному, У нее было приятное, хотя и властное лицо строгой учительницы.
«Не смотри на нее. Смотри в иллюминатор».
Дженни вцепилась в пластиковую овальную раму и уставилась в темноту за бортом. Она чувствовала, как напрягся садящий рядом с ней Майкл, похожий на медвежонка. Боковым зрением Дженни увидела Одри, расположившуюся в кресле у прохода: ее отливающая цветом меди головка склонилась над журналом – одним из тех, что предлагают пассажирам в полете. Дженни не видела Ди, сидящую через проход, – ее загораживала стюардесса.
«Пожалуйста, пусть она уйдет, – подумала Дженни. – Пожалуйста, все, что угодно… Ну почему она так долго стоит?»
В любой момент Майкл мог нервно расхохотаться или, что еще хуже, поддавшись панике, рассказать обо всем. Не дрогнув ни единым мускулом, Дженни взглядом приказала ему сидеть тихо. Бортпроводница должна уйти. Она просто не может так долго оставаться на одном месте.
Нет, может. Стало ясно, что она остановилась возле них не случайно, не для того, чтобы передохнуть. Она смотрела на них, на каждого, по очереди, серьезным изучающим взглядом.
«Мы члены дискуссионного клуба, летим на финал. Наш сопровождающий заболел, но в Питтсбурге нас встретит новый. Мы члены дискуссионного клуба, летим на финал. Наш сопровождающий заболел, но…»
Стюардесса наклонилась к Дженни.
«О господи, мне сейчас станет плохо!»
Одри сохраняла хладнокровие, уткнувшись в журнал. Ее длинные ресницы были неподвижны на фоне бледных, как цветы камелии, щек. Майкл затаил дыхание.
«Спокойно, спокойно, спокойно, спокойно…»
– Это вы, – спросила бортпроводница, – заказали фрукты?
Мысленно Дженни была настроена на агрессию и поэтому слегка растерялась. Она облизала губы и прошептала:
– Нет. Это вот она, с другой стороны прохода.
Стюардесса повернулась к Ди. Ди сидела, неестественно согнув ногу и засунув носок ботинка в карман спинки впереди стоящего кресла. Она подняла глаза от «Геймбоя» и улыбнулась. Если бы не «Геймбой» и походная одежда, она выглядела бы как Нефертити. У нее даже улыбка была царственной.
– Фрукты, – сказала бортпроводница, – место восемнадцать D. Отлично, будет сделано.
В следующий момент она исчезла.
– Ты и эти твои чертовы фрукты, – прошипела через проход Дженни. И Майклу: – Ради бога, Майкл, дыши!
Майкл со свистом выдохнул.
– В любом случае, что они нам сделают? – пожала плечами Одри. Она продолжала листать журнал и говорила, не разжимая губ, ее голос был еле слышен из-за рева двигателей «Боинга-757», – Выкинут нас? Мы на высоте шести миль.
– Не напоминай, – взмолилась Дженни, отвернувшись к иллюминатору, когда Майкл стал в подробностях описывать Одри, что именно, по его мнению, могут сделать с четырьмя беглецами в Питтсбурге.
«Беглецы. Я беглянка», – удивленно подумала Дженни.
Это так нехарактерно для нее, Дженни Торнтон.
В темном стекле иллюминатора она видела собственное отражение: глаза цвета лесной зелени, темные, как сосновые иглы, прямые брови, – два решительных мазка кистью и волосы цвета меда, освещенного солнцем.
Дженни посмотрела сквозь свое призрачное отражение на черные тучи. Теперь, когда опасность со стороны стюардессы миновала, единственное, чего она боялась, это умереть.
Она действительно ненавидела высоту.
Она была одновременно и напугана, и взволнована, как человек, попавший в чрезвычайную ситуацию или во время стихийного бедствия, когда все обычные правила перестают действовать, а то, что раньше было важным, внезапно теряет смысл, – например, школа, одобрение родителей, необходимость быть хорошей девочкой.
Все лопнуло, когда она убежала из дома. И ее родители даже не поймут почему. Ведь в записке, которую Дженни оставила им, почти ничего не говорилось: «Я уезжаю кое-куда и надеюсь, что вернусь. Я люблю вас. Есть кое-что, что я должна сделать. Извините. Я взяла у вас в долг $600».
Не очень содержательно. Но что ей оставалось?
«Дорогие мама и папа, на дне рождения Тома в прошлом месяце произошло нечто ужасное. Знаете, мы построили картонный дом, а он стал настоящим. И мы все оказались внутри него, и парень, которого зовут Джулиан, втянул нас в игру. Нам пришлось столкнуться лицом к лицу с нашими ночными кошмарами и победить их, в противном случае он навсегда оставил бы нас у себя, в Сумеречном мире. Мы победили… Все, кроме Саммер… Бедная Саммер! Вы знаете, что она никогда не отличалась особой сообразительностью. Вот почему она исчезла несколько недель назад. Ее убил собственный ночной кошмар. Но дело в том, мама и пала, что Джулиан последовал за нами за пределы Сумеречного мира. Он вышел в наш мир и охотится. За мной. Он заставил нас играть в другую игру, и эта игра закончилась плохо. Он забрал Тома и Зака. И сейчас они там – они не сбежали, как думают все. Напоследок Джулиан сказал мне: «Если вы хотите их вернуть, выходите на поиски сокровищ». Именно это я и делаю. Но есть небольшая проблема: надо попасть в Сумеречный мир – а я понятия не имею, как это сделать. Так что я лечу в Пенсильванию, в дом дедушки Эвенсона. Он давно открыл дверь в Сумеречный мир, и, может, у него остался ключ к этой загадке… Сказать это? Господи, нет», – подумала Дженни.
Первую часть истории родители уже слышали и не поверили ей. Вторая часть просто сообщит, куда она поехала, и даст возможность ее остановить.
«Извините, доктор, но наша дочь свихнулась. Она думает, что какой-то демон забрал ее друга и кузена. Надо поместить ее в сумасшедший дом. О да, и делать ей огро-о-омное количество уколов».
Нет, Дженни не могла никому ничего сказать. И она, и Одри, и Ди, и Майкл потратили три дня на составление плана этой поездки. Им понадобилось время, чтобы раздобыть денег на билеты: каждый из них ежедневно снимал по двести долларов со счетов на родительских кредитных картах. Сейчас они летели ночным рейсом из Лос-Анджелеса в Питтсбург. Совершенно одни, беззащитные, на высоте шести миль над землей. Их родители думали, что они спят в своих кроватях.
Дженни нервничала. Сделать это или умереть. В буквальном смысле – сделать или умереть. Больше не существовало такого понятия, как безопасность. Она направлялась туда, где ночные кошмары становятся явью и убивают. Она никогда не забудет, как белокурая Саммер исчезла в кучах мусора.
Когда она попадет туда, в безумный мир, она сможет рассчитывать только на себя и своих друзей.
Дженни взглянула на них.
Майкл Коэн: его темные волосы взъерошены, а в карих глазах можно прочесть все, что у него на душе. На нем чистая, но мятая одежда, даже отдаленно не напоминающая ни одну известную торговую марку.
Одри Майерс: модная и элегантная, в черно-белом итальянском брючном костюме, силится скрыть смятение, которое испытывает.
Ди Элайд – ночная принцесса. У нее странное чувство юмора и черный пояс по кунг-фу.
Им всем по шестнадцать, они старшеклассники и готовы сразиться с дьяволом.
Стюардессы разносили ужин, Ди съела фрукты. Как только убрали подносы, в салоне выключили яркий свет, и скоро один за другим ребята задремали.
«Освещение, как в траурном зале», – подумала Дженни, разглядывая тусклый светильник под потолком.
Это напомнило ей комнату прощаний, где она в последний раз видела бабушкину сестру Шейлу. Она чувствовала себя слишком взвинченной, чтобы уснуть, но надо было попробовать.
«Думай о чем угодно, только не о Джулиане, – приказала она себе, прислонив голову к вибрирующей обшивке самолета. – Хотя кого это волнует? Думай о нем, если хочешь. Он потерял власть над тобой. Та часть тебя, что симпатизировала ему, исчезла. На этот раз ты можешь победить – потому что не испытываешь к нему никаких чувств».
Чтобы доказать это, она мысленно представила его себе. У него красивое своеобразное лицо, какое трудно вообразить, – красивее, чем у обычного человека. Волосы невероятно белые, как иней, как густой туман. Нет, еще невероятнее – как лед. Его глаза… Таких не бывает. Такой синий цвет невозможно описать, потому что не с чем сравнить.
Доказывая свою силу, она вспомнила еще кое-что: стройный, отлично сложен. Когда он прижимал ее к себе, она чувствовала сильное тело, напряжение мускулов; его прикосновение – особенное, шокирующе нежное. Его долгие, медленные поцелуи – такие медленные, такие уверенные, потому что он абсолютно точно знал, что делал. Он, возможно, и выглядел как сверстник Дженни, он, возможно, и был самым молодым среди подобных себе, но он был гораздо старше, чем Дженни могла себе представить. У него были девушки – из века в век, любые, ни одна не могла устоять перед ним.
Губы Дженни приоткрылись.
Может, это и не самая хорошая идея: у Джулиана не было власти над ней, но глупо испытывать судьбу, думая о нем. Вместо этого следовало бы подумать о Томе, ее маленьком Томми, который целовал ее за фикусом во втором классе, о Томе Локке, звезде спортивной площадки. О его карих с зелеными крапинками глазах, аккуратно причесанных темных волосах, беззаботной улыбке. О том, как он посмотрел на нее, когда прошептал: «О, Ежик, я люблю тебя», – как будто слова причиняли ему боль.
Он был обычным человеком, а не каким-то сверхъестественно красивым сумеречным принцем. Он был настоящим и равным ей, и она была ему нужна. Особенно сейчас.
Дженни не предаст его. Она найдет его и вернет из того адского места, куда забрал его Джулиан. И когда она спасет своего парня, то уже никогда его не отпустит.
Она расслабилась. Мысли о Томе успокоили ее. Через несколько минут все ее волнения развеялись, и тогда…
Дженни находилась в лифте. Серебряная маска полностью закрывала лицо маленького человечка. Он был такой маленький, что она подумала: не карлик ли это?
– Ты пойдешь с нами? Мы можем взять тебя с собой?
Дженни поняла, что он уже долгое время задавал ей один и тот же вопрос.
– Мы можем отвести тебя?
Дженни испугалась.
– Нет, – ответила она. – Вы кто?
Он продолжал спрашивать:
– Мы можем взять тебя с собой?
На стене лифта позади него висел огромный плакат с изображением Джойланд-парка, парка аттракционов, который Дженни так любила в детстве.
– Мы можем взять тебя с собой?
В конце концов она согласилась, и человечек нетерпеливо наклонился вперед, его глаза сверкали в отверстиях маски.
– Мы можем?
– Да… если вы скажете, кто вы, – выдвинула она свое условие.
Маленький человечек разочарованно отпрянул.
– Признайтесь, кто вы, – настаивала Дженни.
Зажатой в поднятой руке бутылкой, она была готова размозжить ему голову. Подозревая, что его в действительности нет, что это всего лишь фантом, Дженни сообразила, что он может быстро материализоваться, чтобы доказать свою реальность.
Однако человечек не стал этого делать. Дженни пыталась его ударить, но бутылка скользила мимо. Потом издевательский призрак исчез.
Дженни была рада, в очередной раз доказав себе, что контролирует свои чувства.
Лифт остановился, Дженни прошла через открывшиеся двери в другой лифт.
– Мы можем взять тебя с собой? Мы можем отвести тебя?
Маленький человечек в серебряной маске смеялся.
Голова Дженни дернулась, и она очнулась, удивленно озираясь по сторонам. Самолет.
Она в салоне самолета, а не в лифте. В самолете, темные углы которого, казалось, полны опасности. Она одна бодрствует, все остальные спят, напоминая собой восковые фигуры из музея. Майкл сидел в соседнем кресле абсолютно неподвижно, положив голову на плечо Одри.
Пока она осматривалась, Майкл вдруг открыл глаза и закричал. Он резко выпрямился, схватившись за горло, словно ему не хватало воздуха.
– В чем дело? – спросила Одри, проснувшись.
Иногда эта девушка вела себя так, будто Майкл ей совсем безразличен, но это был не тот случай.
Майкл продолжал тупо смотреть вокруг, он выглядел напуганным.
У Дженни от страха по телу побежали мурашки.
– Майкл, ты можешь дышать? С тобой все в порядке? – теребила его Одри.
Ну конечно он дышал. Он сделал долгий, но неглубокий вдох. Выдохнув, откинулся на спинку кресла. Его карие глаза с тяжелыми веками были широко раскрыты.
– Мне приснился сон.
– Тебе тоже? – невольно вырвалось у Дженни.
Ди облокотилась на ручку кресла, свесилась в проход. Остальные пассажиры, разбуженные криком Майкла, смотрели на них, Дженни избегала их взглядов.
– Что тебе приснилось? – спросила она, не повышая голоса, – Не… лифт?
Она понятия не имела, что означал ее собственный сон, но была уверена, что ничего хорошего он не сулил.
– Что? Нет. Саммер, – ответил Майкл, облизывая губы, словно хотел избавиться от дурного привкуса.
– О…
– Но… не вся Саммер. А ее голова. Она лежала на столе и разговаривала со мной.
Чувство невыразимого ужаса охватило Дженни.
В этот момент самолет резко пошел вниз.
Дженни вскрикнула. Но это было неважно, потому что кричали все. Ди, расстегнувшая ремень, чтобы наклониться к Майклу, подпрыгнула так высоко, что чуть не ударилась головой о багажную полку.
Они падали, и это оказалось хуже, чем тысяча лифтов. Сиденье уходило из-под Дженни.
«О чем думают люди перед смертью? О чем я должна думать? Том».
Ей надо бы подумать о Томе и о том, как она любит его. Но в ней не осталось места ни для чего, кроме удивления и страха.
Потом самолет взмыл вверх. Теперь ее плотно вдавило в сиденье, только что уходившее куда-то вниз. Все произошло мгновенно.
Из динамиков раздался голос пилота, ровный и мягкий: «Приносим свои извинения, друзья. Мы попали в зону небольшой турбулентности. Сейчас попытаемся подняться выше, а вы тем временем держите ремни пристегнутыми».
Всего лишь турбулентность. Обычное дело. Они не умрут.
Дженни снова посмотрела в иллюминатор, впрочем, без особого успеха. Они летят среди облаков. Туман и темнота…
Такие же туман и темнота, которые приносят Сумеречные люди… Ее сознание, не встретив сопротивления, устремилось туда: «В любую минуту ты можешь увидеть его глаза – голодные, голодные глаза…»
Но она ничего не увидела.
– Эй, послушайте, – охрипшим голосом произнес Майкл, – про мой сон.
– Это всего лишь сон, – резюмировала рассудительная Одри.
Дженни была благодарна ей за бодрость в голосе и остроумие. Как шлепок при пробуждении.
«Всего лишь сон. Ничего не значащий», – не слишком искренне вторила ей Дженни, потому что и на мгновение не могла в это поверить.
Но она понятия не имела, что он значил на самом деле. Стоял ли за этим Джулиан, пытающий их образом Саммер? Ночные кошмары были характерной особенностью Сумеречного человека.
Сумеречный человек – как ночной сказочник, только приносящий кошмары.
«Но сейчас он знает нас всех, знает наши слабые места. Он может воплотить наши страхи в жизнь, и мы не отличим их от реальности. Во что мы ввязываемся?» – думала Дженни.
Остаток полета она смотрела в овал иллюминатора, сжимая холодные металлические края подлокотников.
В Питтсбурге в шесть пятьдесят шесть утра было холодно. И небо было такое синее, каким оно редко бывает в Южной Калифорнии ранним утром. В Виста-Гранде, где жила Дженни, майское небо было серого цвета.
Им пришлось взять от аэропорта такси, потому что машину напрокат не дадут никому младше двадцати пяти. Ди посчитала это оскорбительным и собралась поспорить, но Дженни вовремя оттащила ее в сторону.
– Мы стараемся не привлекать к себе внимания, – прошипела она.
Но дороге в Монессон они видели реку с огромными уродливыми судами.
«Монангаэл и угольные баржи», – припомнила Дженни.
Они видели деревца со стройными стволами и воздушными розовыми почками.
«Багряник, – узнала Дженни, – А вон там, с белыми цветами, – кизил».
Затем на горизонте появился металлургический завод – белый дым, поднимаясь, становился серым.
– Здесь повсюду были домны, – сказала Дженни. – Когда они работали, местность напоминала ад. В самом деле. Все эти трубы, изрыгающие огонь и черный дым… Когда я была маленькой, я думала, что ад выглядит именно так.
Они добрались до маленького городка Монессон. Майкл следил за счетчиком такси с нарастающей озабоченностью. Все остальные смотрели в окно.
– Мощеные улицы, – удивилась Ди. – Вы можете себе представить?
– C'est drole ca![1] – пожала плечами Одри. – Как необычно!
– Они не все мощеные, – возразила Дженни.
– Зато крутые, – ответила Ди.
Город стоял на холмах.
«На семи холмах», – вспомнила Дженни.
Когда они с Заком были детьми, это казалось…
«Не надо думать о Заке. И не думать о Томе», – но, как всегда, от имени Тома у Дженни заныло в груди.
– Мы на месте, – сказала она вслух, с усилием отвлекаясь от своих мыслей.
– Сентер-драйв, дом три, – подтвердил водитель и вышел, чтобы вытащить их вещи из багажника.
Одри, отец которой работал в дипломатическом корпусе и которая выросла, путешествуя по всему миру, заплатила таксисту. Она проделала это с потрясающим изяществом, добавив чаевые.
– Деньги… – начал было Майкл страдальческим шепотом.
Одри проигнорировала его. Такси уехало. Дженни задержала дыхание и огляделась. На всем пути от Питтсбурга ее преследовали обрывочные воспоминания. А сейчас, напротив дедушкиного дома, что-то знакомое и родное стремительным напором буквально поглотило ее.
«Я знаю это! Я знаю это место! Я помню!»
Конечно, она все помнила. Она здесь выросла. Широкий зеленый газон без тропинки посередине – они с Заком играли здесь. Низкий кирпичный дом с белым крыльцом – сколько раз она взлетала по его ступенькам!
Тем не менее это было странное воспоминание. Дом казался меньше и не совсем таким, каким она его представляла.
«Может, потому, что он пустовал десять лет, – подумала Дженни. – А может, он действительно изменился…»
Да нет, дом-то остался прежним – это она изменилась. Она была здесь последний раз, когда ей было пять лет.
Память об этом, как брызги ледяной воды, вернули Дженни к цели приезда.
«Хватит ли у меня смелости? Хватит ли смелости вернуться в ту комнату и пережить снова все, что произошло тогда?»
Тонкая рука, сильная, как у мальчишки, легла ей на плечи. Дженни оглянулась и увидела устремленные на нее глаза друзей.
Одри молчала, ее блестящие золотисто-каштановые волосы отдавали медью в лучах утреннего солнца, а карие глаза были полны спокойного сочувствия. Круглое лицо Майкла казалось особенно серьезным. Ди, держа руку на плече Дженни, грубовато ухмыльнулась.
– Ну, давай, Тигренок! Сделаем это! – сказала она.
Дженни выдохнула и попыталась изобразить улыбку.
– Надо пройти на задний двор. Там должны быть… м-м-м… каменные ступеньки, ведущие в подвал, и дверь. Если мне не изменяет память…
Память не изменила Дженни. На заднем дворе Ди вытащила ломик из своего рюкзака.
Они хорошо подготовились. В рюкзаках были также полотенца, чтобы расстелить их под окнами, которые им, возможно, придется разбить, молоток и отвертка.
– Хорошо, что дом пустует. В противном случае нам не удалось бы это сделать, – сказала Ди, ловко орудуя ломиком.
– В противном случае не было бы никакого смысла делать это, – возразила Дженни, – Если бы кто-то въехал, то вычистил бы подвал. Кстати, мы не можем быть уверены, что этого еще не сделали…
– Постойте! – вскрикнула Одри.
Все замерли.
– Посмотрите на это! – Одри показала пальцем на что-то рядом с дверью.
Серебристо-черный листок с загнувшимися краями. Майкл вытер с него грязь, и Дженни смогла разобрать написанное:
ЭТА СОБСТВЕННОСТЬ НАХОДИТСЯ
ПОД ОХРАНОЙ ОРГАНОВ
БЕЗОПАСНОСТИ ДОЛИНЫМОНАНГАЭЛ,
ВОЗМОЖНО ПРИМЕНЕНИЕ ОРУЖИЯ.
– На сигнализации, – разочарованно присвистнул Майкл. – О ужас!
Одри посмотрела на Дженни:
– Думаешь, она все еще работает?
Ди покрепче сжала ломик.
– Предлагаю проверить это опытным путем, – ухмыльнулась она.
– Нет, – возразила Дженни, – Это именно то, чего мы не можем сделать. Если сигнализация сработает, мы не вернемся сюда сегодня, потому что они будут здесь повсюду.
– Думаю, у нас действительно серьезная проблема, – хмыкнул Майкл.
Дженни закрыла глаза.
Почему она не подумала об этом? Видимо, в доме у дедушки всегда была сигнализация, но разве дети обращают внимание на такие вещи?
«Но я-то уже не ребенок. Мне надо было подумать об этом».
– Должен быть какой-то способ попасть внутрь, – сказала Ди.
– С чего это? – Одри была раздражена, потому что плохо себя чувствовала. И еще – она была напугана, – Ди, не всегда должен быть способ только потому, что тебе этого хочется.
«Думай, Дженни. Думай, думай, думай! Ты забыла о сигнализации – есть ли что-то еще, о чем ты забыла?»
– Если подойти философски… – начал Майкл.
– Миссис Дюраш! – перебила его Дженни.
Все посмотрели на нее.
– Она была экономкой дедушки. Может, она все еще присматривает за домом? Тогда у нее есть ключ.
– Блестяще! – похвалила подругу Ди, опустив наконец ломик.
– Надо найти ее телефон. О боже, только если она по-прежнему живет здесь. Телефон должен быть… о, я думаю, в баре. Это туда, мне кажется. Довольно далеко.
Майкл отвел глаза.
– Пожалуй, я останусь здесь и посторожу вещи, – сказал он.
– Ты пойдешь с нами, и точка, – отрезала Одри. – А вещи мы спрячем в кустах.
– Да, дорогая, – пробурчал Майкл. – Да, дорогая, да, дорогая…
Бар Петро, как и все, мимо чего они шли, медленно приходил в упадок. Дженни вошла в бело-голубую металлическую будку у дверей и вздохнула с облегчением, обнаружив висящую на цепочке телефонную книгу. Она пристроила ее на коленке и стала перелистывать страницы.
– Да! Б. Дюраш. В Монессоне не может быть другой Дюраш. Это точно она.
Дженни бросила монетку и набрала номер, прежде чем сообразила, что не придумала, что скажет.
– Ал-ле» – Голос на другом конце провода произнес нечто, похожее скорее на «ле-оон» со слабым акцентом, грубовато, не столько медленно, сколько манерно.
«Здравствуйте. М-м, это Дженни Торнтон и… команда дискуссионного клуба, – подумала Дженни, – Каникулы, родной город, поздние весенние каникулы, родители. Где могут быть мои родители?»
– Это миссис Дюраш? – выпалила она.
Последовала, как ей показалось, продолжительная пауза.
– Миссис Дюраш сейчас нет дома. Это ее невестка.
– О… но она здесь живет? Миссис Дюраш? И послушайте, вы случайно не знаете, та ли это миссис Дюраш, которая работала у мистера Эрика Эвенсона?
«Я должна казаться полной идиоткой», – подумала Дженни, всматриваясь в граффити на стеклянной двери.
Снова пауза.
– Да-а, она присматривает за домом Эвенсона.
Великолепно! У сторожей должны быть ключи. Дженни так обрадовалась, что забыла, что изображает из себя идиотку.
– Спасибо. Это замечательно. Я имею в виду – было бы замечательно поговорить с ней. Вы не знаете, когда она вернется?
– Она всегда навещает по субботам своего сына в Чарлерое. Вернется часам к семи. Перезвоните позже.
– В семь часов вечера? – огорчился Майкл, когда Дженни пересказала свой разговор. Он плюхнулся на зеленую сломанную скамейку у стены бара. – И до семи мы должны ждать ни улице? Я не пойду обратно, пока не получу мороженое.
– Деньги, – напомнила ему Одри.
Из-за угла с грохотом выехал автобус. Дженни рассеянно посмотрела на него.
Надо ждать девять часов. Они должны остаться незамеченными в этом маленьком городке. Надо спрятаться на заднем дворе дедушкиного дома или»…
В поле зрения попали слова, написанные на автобусе: «ПАРК ДЖОЙЛАНД, СТОЛИЦА АМЕРИКАНСКИХ ГОРОК». Там же были изображены горки и карусели.
Деревянная скамья, казалось, уплыла из-под Дженни.
Когда она пришла в себя, автобус взревел, Дженни мгновенно приняла решение.
– Поехали!
Ди вскочила, Майкл только прислонил голову к стене и закрыл глаза. Одри спросила:
– Куда?
– Садитесь в автобус. Быстрее! – Дженни побежала и ухватилась за поручень, прежде чем водитель закрыл двери, – Вы едете в Джойланд-парк? – крикнула она.
– Клертон, Дуквесн, Вест-Миффлин – Вест-Миффлинз-Джойланд, – лаконично ответил водитель.
– Хорошо. Четыре билета, пожалуйста.
Автобус был почти пуст. В нем пахло старой резиной. Они сели на рваные кожаные сиденья в самом конце салона. Одри посмотрела на Дженни.
– А теперь объясни, пожалуйста, куда мы едем?
– В Джойланд-парк, – ответила Дженни, еще не отдышавшись.
– Зачем?
– Потому что там продают вареную кукурузу, – чуть слышно подсказал Майкл.
Дженни посмотрела Одри прямо в глаза:
– Ты видела, что написано на автобусе? Это было в моем сне. Я видела в самолете сон. Пока Майклу снилась Саммер, мне снился плакат.
Одри задумалась, прикусив нижнюю губу.
– Это вполне естественно. В твоей голове могли всплыть воспоминания о парке, так как ты бывала там, вот и все.
– Это может означать и что-то другое, – предположила Дженни. – Что-то… не знаю даже… что-то типа послания. Послушайте, а кто-нибудь из вас думал о том, что Саммер могла действительно умереть?
Одри выглядела удивленной.
Ди сухо заметила:
– Мы уже целый месяц говорим это полицейским.
Но Майкл возразил, окончательно проснувшись:
– В моем сне она была живая. Она разговаривала со мной.
Дженни почувствовала себя неловко.
– Что она сказала?
– Она злилась, что мы оставили ее. Ей было страшно.
Дженни стало еще хуже.
– То есть ты думаешь, что оба сна связаны между собой или что-то вроде того? И что это своего рода послание? – не унималась Одри.
– Я не знаю. Все так запутано… И я даже не знаю, зачем кому-то понадобилось, чтобы мы ехали в парк аттракционов… – Дженни чувствовала, что силы покидают ее.
– Не бери в голову, – усмехнулась Ди и похлопала ее по спине. – Ты идешь на поводу у своих ощущений. Это, возможно, и правильно. Но даже если это было не послание – что из этого? Парк аттракционов. Отлично! Повеселимся! Правда, ребята?
– Я бы предпочла пройтись по магазинам, – заметила Одри, – Но парк – тоже способ убить время.
Майкл тяжело опустился на сиденье и уперся коленками в спинку переднего ряда.
– …И покончить с нашими деньгами. Я когда-нибудь рассказывал вам ночной кошмар о парке аттракционов, который я видел в детстве?
– Заткнись, Майкл, – хором отозвались все трое, и он замолчал.
Это был долгий и скучный переезд к Вест-Миффлинзу. Джойланд-парк, казалось, был одним из немногих работающих мест в округе, хотя и располагался обособленно. Было удивительно обнаружить его здесь, посреди пустого пространства.
Майкл издал испуганный возглас, когда они вышли из автобуса.
– Боже мой, – прошептал он. – Это Ноев ковчег.
– Это «Дом смеха», – поправила его Дженни. – Вход с другой стороны.
Даже при солнечном свете она почувствовала себя странно, когда они вошли в ворота.
«Может, потому, что все изменилось – подумала она. – Это место действительно изменилось. «Дом смеха» остался таким же, но многое стало другим».
Старые вагончики заменили на новые, как в шахте, и назвали аттракцион «Рудник». Появились новые американские горки «Стальной демон» и новые водяные – там, где вы скользите по огромным трубам.
Самое большое впечатление произвел новый зал игровых автоматов. Его было видно издалека – светящиеся видеореклама, голограммы – настоящая виртуальная реальность. Дженни скучала по прежней галерее, темной, пугающей, призрачной, с автоматами начала века – из красивого резного дерева и настоящей меди, а не из стали и неоновой дряни.
Но потом она перестала обращать на это внимание. Она ничего не могла поделать – парк был чудесный. Она наслаждалась запахом попкорна, колесной смазки – и чего-то еще, что было похоже на запах, но не являлось им. Ощущение восторга от вкуса сладкой ваты.
– Я не понимаю, почему Саммер хотела, чтобы мы пришли сюда? – недоумевала Одри, когда они остановились, чтобы купить вареную кукурузу.
– Я не думаю, что это было послание. – Дженни была рада произнести это.
С какими бы ужасными вещами им ни пришлось столкнуться ночью, сейчас они могут наслаждаться.
Блаженная улыбка Майкла, евшего кукурузу, на секунду исчезла.
– Может, лучше пойдем туда? – опасливо произнес он, – Я бы предпочел умереть, чем быть как Саммер в том сне.
Они отправились на американские горки, Дженни с криком распустила на ветру волосы. «Стальной демон» был хорош, но все согласились, что старые деревянные горки, скрипящие, грохочущие, были лучше.
– Они страшнее, – с удовольствием сказала Ди. – Такое ощущение, что они могли в любую минуту сломаться.
Аттракцион «Рудник» тоже должен был казаться жутким.
– Это золотой рудник? – скептически поинтересовалась Одри, пока огни ярко мигали, имитируя взрывы.
– Включи воображение, – улыбнулся Майкл, потихоньку обнимая ее.
Дженни отвернулась. Она так соскучилась по Тому, что ей пришлось часто-часто поморгать, чтобы не дать волю слезам.
«Дом смеха» действительно пугал. Стена, выгнутая в виде бочки, поворачивалась вокруг своей оси до тех пор, пока никто, кроме Ди, уже не мог двигаться прямо: пол зашатался и ушел из-под ног. Майкл в шутку пригрозил пожаловаться на администрацию – или сдаться.
– Иди сюда! – весело крикнула Ди Дженни.
Сквозь стеклянную стену можно было смутно разглядеть красную фигурку. Как только Дженни остановилась, чтобы посмотреть, картинка потемнела. Девушка наклонилась, почти уткнувшись носом в стекло, и тут фигурка устремилась прямо на нее с ужасным криком. Она спустилась по проволоке и врезалась в стекло, Дженни с визгом отпрянула назад.
– Здорово, очень весело, – хихикала Ди, пока подруга, потрясенная, стояла, прислонившись к стене.
Дженни погрозила в ответ кулаком, но в этот момент красная фигурка снова привлекла ее внимание.
Это был дьявол – с рогами, раздвоенными копытами и хвостом. Красный с головы до ног. Но вот его глаза, глаза были синими! И… перед тем как двинуться назад по проволоке, он подмигнул ей.
Руки Дженни задрожали.
После этого все в парке стало казаться ей неправильным. У зазывалы на аттракционе, где бросали обручи, странно блестели глаза. Даже Лео, лев, пожирающий бумагу, выглядел немного зловещим.
– Господи, что это? – спросил Майкл, тяжело опустившись на скамейку.
Он уставился на сооружение, которое напоминало цирковой вагончик с красной крышей и серебристыми решетками. Между прутьями решетки просунулась голова льва, его морда растянулась в широкой дружелюбном улыбке.
– Я Лео, лев – пожиратель бумаги! – Голос звучал весело и бодро.
Дженни похолодела: чем-то вроде ледяного кубика провели по ее шее.
– Я ем любую бумагу, – продолжал голос радостно. – Я также ем картон, фантики, апельсиновую кожуру, пакеты из-под попкорна. Покорми меня.
– Это мусорный бак, – объяснила Ди, стараясь заглянуть в пасть льва. – Он засасывает отходы, как пылесос.
Какая-то мамаша везла коляску с двойней к вагончику. Оба малыша серьезно уставились на льва.
– Хотите покормить его? – спросила детей женщина.
Ребенок, сидевший впереди, не улыбаясь кивнул. Он скомкал бумажную салфетку и бросил ее в пасть.
– Нет, ты должна дать ему это. Сюда, – Мать протянула ребенку другую салфетку.
Ребенок, по-прежнему без улыбки, наклонился вперед и протянул руку.
– Бьюсь об заклад, завтра у меня заболит животик! – весело запел Лео.
Вперед, вперед – маленькая ручка почти достала…
– Лео всегда голоден…
Дженни подскочила и закрыла рукой львиную пасть прежде, чем туда попали пальцы ребенка.
Малыш посмотрел на нее, не изменив выражения лица. Его мамаша испуганно пискнула. Дженни поспешно извинилась, но руку все же не убрала. Все смотрели на нее – и Ди, и Одри, и Майкл. Ребенок уселся обратно, а мать после секундного замешательства резко развернула коляску и покатила ее прочь.
Шею Дженни по-прежнему покалывало сзади, пока она медленно отводила руку. Она боялась, что произойдет… Что?
– Хорошо, – вызывающе сказала она, – Я поступила глупо. Ну, накажите меня.
– Мы все слишком нервные… – спокойно начал Майкл и тут же доказал это, быстро наклонив голову, когда два малыша набросились на него с леденящими кровь боевыми криками.
Дженни, готовая защищаться, упала около льва, прежде чем поняла, что это всего лишь дети.
Мальчишки нырнули под железную скамейку и вылезли оттуда с победным криком: «Мы нашли его! Мы нашли еще один!»
– Что нашли? – спросила Ди, загородив им дорогу.
– Дублон, тупица, – ответил мальчик, зажав в пальцах с грязными ногтями что-то круглое и сверкающее, похожее на шоколадную конфету в дешевой позолоченной обертке. Потом он добавил: – Ты что, читать не умеешь?
Дженни повернула голову. За ними висела большая афиша с темно-красными буквами:
НОВЕЙШИЙ АТТРАКЦИОН!
НАЙДИ ТРИ ЗОЛОТЫХ ДУБЛОНА
И ПЕРВЫМ СТУПИ НА… ОСТРОВ СОКРОВИЩ
– Находишь три жетона, и они бесплатно пропустят тебя в день открытия, Но надо сначала перейти через мост. Дублоны спрятаны по всему парку.
Увидев что-то интересное, дети убежали. На афише сундук с пиратскими сокровищами медленно открывался и закрывался, словно морская раковина. За ним Дженни разглядела остров Джойланд-парка, искусственный остров посреди искусственного озера, Когда Дженни была здесь в последний раз, на острове находилась сцена, где проходили выступления акробатов и играл оркестр, Сейчас остров с высоким маяком в центре, очевидно, перестраивался. Она не видела моста, ведущего к нему.
Почему она почувствовала себя от этого неуютно?
– Просто бросьте все ненужное мне в пасть. Лео ждет….
– Пошли, – устало сказала Дженни, поняв, что ее мутит и нужно отвлечься. – Давайте сделаем что-нибудь глупое, что-нибудь детское. Пойдем ловить рыбу.
Темная вода закручивалась в воронку у павильона для рыбной ловли.
– Как суши-бар, – заметил Майкл, наблюдая за водоворотом, – Знаете, такой, где блюда вращаются по кругу? За двадцать пять центов можно закинуть удочку в воду. Клешня на конце лески зацепит номер, и ты получишь приз.
– Когда я была маленькой, все эти призы казались настоящим сокровищем, – вспомнила Дженни.
Она опустила крючок в мутную воду.
– Клюет! – обрадовалась Ди и выдернула удочку.
На крючке болтался мокрый деревянный брусок с номером. Служитель взглянул на него, потом бросил обратно в воду и протянул Ди пластиковый кошелек для мелочи. Розового цвета.
– Именно о таком я мечтала всю жизнь.
Дженни почувствовала, что ее удочку повело в сторону, как если бы на крючок попалась живая рыба. Она потянула ее вверх – и раскрыла рот от удивления.
«О боже! О боже!..»
Дыхание Майкла за спиной стало свистящим. Он испуганно таращился на воду.
Дженни поймала не деревянный брусок. Вместо него на крючке висел тонкий золотой ободок. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что это.
Кольцо.
То самое кольцо, которое подарил ей Джулиан и на внутренней стороне которого были выгравированы четыре магических слова: «Все отвергаю – тебя выбираю».
Это означало, что Дженни отказывалась от всего земного и выбирала – его. Обещание, которое Джулиан пытался от нее получить. Сейчас она была свободна от этого, но воспоминание леденило душу.
Она ошиблась, думая, что они смогут хорошо провести время до вечера. Джулиан наблюдал за ней в эту минуту, как наблюдал за ней годами. От него некуда было деться ни здесь, ни где бы то ни было.
Оставалось только встретиться с ним лицом к лицу.
– Возвращаемся, – сказала Дженни и сама поразилась своей твердости.
Она взяла кольцо и бросила его в темную бурлящую воду.
– <