Гермиона оглядела подстриженную лужайку, размышляя о том, придется ли ей притворяться всю свою замужнюю жизнь. Завтра ей предстояло приступить к новым обязанностям. Надежда для их брака с Тео еще существовала. У них было время, чтобы все исправить. Не было еще в ее жизни задания, с которым бы она не справилась, и она решительно отказывалась признать свое поражение перед этой задачей.
ssSss
Глава 12. Без церемоний
Без церемоний
С тобой так бывало порою,
Когда уходили друзья
И просто случайные гости:
Исчезнешь вдруг - и без злости
Вдогонку бросаюсь я.
То сельской наскучив дырою,
Ты в город срывалась большой,
И я узнавал слишком поздно,
Насколько это серьезно,
И ждал - со спокойной душой.
К такому привык я, не скрою,
Но вот ты захлопнула дверь
Навеки, и осиротело
Молчал я. Сказать ты хотела:
"Прощаться не стоит, поверь!"
Томас Харди, «Без церемоний», перевод Р. Дубровкина
ssSss
Северус Снейп оглядел людную комнату. В конце концов его взгляд остановился на Гермионе Грейнджер. Он чуть наклонил голову так, чтобы его черные волосы упали вперед, прикрыв его лицо. Это позволяло ему незаметно наблюдать за ней. Прошло уже больше полугода с тех пор, как она вернулась, и темные тени под ее глазами выдавали говорили сами за себя. Он невольно задумался о всем том гриффиндорском, что было в характере этой девушки. Северус часто недоумевал, почему с ее умом она не попала в Когдтевран, но несомненно, что все другие черты ее характера буквально кричали о том, что это истинная представительница Гриффиндора. Все эмоции Гермионы были написаны у нее на лице, и ему не составляло труда читать ее как раскрытую книгу. Ее жалкие потуги изображать счастливый брак могли обмануть ее друзей, но не Северуса, который безошибочно чувствовал, что девушка глубоко несчастна.
Не нужно было быть умелым легилиментом, чтобы понять, что происходит между Гермионой и ее мужем. Достаточно было просто понаблюдать за ними. Хотя они сидели рядом, но за все время ужина они ни разу не прикоснулись друг к другу. Ни соприкосновения рук, ни прикосновения к коленям, ни ласкового поглаживания супруга по плечу. В действительности, они едва ли хоть раз взглянули друг на друга за все это время. Он видел, как их глаза встретились всего один раз, когда Тео налил себе пятый по счету бокал вина, и Гермиона наградила его за это осуждающим взглядом. Это все не создавало впечатление счастливого брака.
Северус увидел, как Гермиона вежливо кивнула в ответ на какое-то замечание двоюродной бабушки Тео, и проникся сочувствием к девушке. Сам он всегда находил старшее поколение семейства Милл, за исключением Ланца, невыносимо тоскливыми, а Корделия в последнее время, судя по всему, приобрела привычку усаживать свою невестку рядом с самыми нудными родственниками на всех семейных торжествах. Неожиданно лицо Гермионы озарилось улыбкой. Проследив за ее взглядом, Северус увидел, что она смотрит на Ланца, сидящего напротив. Старик театрально подмигнул ей и вернулся к беседе со своим соседом справа. Гермиона хихикнула, и у него мелькнула мысль, что веселой она нравится ему гораздо больше, чем в своей непроницаемой маске сдержанности. Смех осветил все ее черты, но это продолжалось считанные мгновения, после чего тревога и безрадостность вновь появились в ее взгляде.
Его наблюдения вскоре были прерваны звонким смехом его жены, которая на противоположном конце стола беззастенчиво флиртовала со своим новым товарищем: Волшебником из Уэльса по имени Зебулум Уильямс. Северус до этого момента недоумевал, зачем его жене понадобилось устраивать столь пышный обед, и вот он нашел ответ на этот вопрос. Было очевидно, что ей что-то было нужно от этого человека, и он прекрасно понимал, что она не перед чем не остановится, пока не получит то, что ей требовалось. Бедняга Зебулум был мягким воском в ее руках; коротышка, казалось, сам не понимал, как он оказался объектом такого пристального внимания столь привлекательной ведьмы. Северус знал, что румяный и упитанный житель Уэльса совсем не отвечал обычным вкусам его жены, а потому ему было интересно узнать, в чем же заключалась ее цель.
Вновь наполнив свой бокал вином, он вновь переключил свое внимание на Гермиону. Она казалось, пребывала в глубокой задумчивости, и ему даже захотелось воспользоваться легилименцией, чтобы узнать, о чем она так сосредоточенно думает, но, словно почувствовав его мысли, в этот момент девушка подняла глаза и посмотрела прямо на него. Встретившись с ним взглядом, она не отвела глаза, а какое-то время продолжала смотреть на него, и даже не прибегая к легилименции, Северус понял, что они оба сейчас вспоминали его предупреждения относительно ее брака с Тео. Едва заметное движение ее глаз в сторону ее супруга подтвердило его подозрения, и когда она опустила глаза, он прикинул, что этот брак не доживет до конца года.
ssSss
Гермиона вздохнула. Она стояла в очереди к одному из каминов Министерского атриума в надежде попасть, наконец, домой. Время после окончания рабочего дня в Министерстве всегда вызывало в ней воспоминания о лондонской подземке; она неоднократно бывала там с матерью и ни разу не получила от этих поездок хоть какого-нибудь удовольствия. Поездка в метро всегда выбивала ее из колеи, особенно в часы пик. Ей вспомнился один из людных вечеров незадолго до рождества, когда они с мамой решили пройтись по магазинам. Ей как раз исполнилось шестнадцать и, сев в набитый поезд, она почувствовала невыразимое облегчение оттого, что ей никогда не придется вместе с миллионами маглов ежедневно совершать в этой давке путь до работы и обратно. Гермиона пребывала в полной уверенности, что ее жизнь будет уж, конечно, не такой заурядной: существование ее будет более осмысленным, чем у подавляющего большинства этих мужчин и женщин, которые, в общем-то, даже и не задавались вопросом, к чему все это.
И вот, она здесь, одна в этом море работников министерства. Она и сотни других таких же, как она, каждое утро прибывали на работу с газетами и зонтиками в руках, чтобы составлять отчеты и продираться сквозь лабиринты местной бюрократии. Гермиона искренне верила в то, что магическое сообщество совсем другое. Несмотря на ошибки и коррупцию, свидетелем которых она стала в период нахождения на посту министра Корнелиуса Фьюджа, а затем и Руфуса Скриджемора, девушка была твердо уверена в том, что трудовые будни в магическом сообществе представляют собой нечто большее, чем в магловском: что должно быть что-то, что придает им большее значение, на фоне пустого существования, влачимого миллионами и миллионами маглов. Она ошибалась.
Уж, по крайней мере, она рассчитывала, что работа в Департаменте Тайн будет несколько более …, ну, таинственной, что ли. Но Гермиона быстро выяснила, что ей не придется разгадывать загадки времени и пространства, жизни и смерти, любви и ненависти. Все это станет ей доступно не ранее, чем через двадцать лет работы в Департаменте. Гермиона покачала головой, думая, как она могла быть настолько наивной; глупо было полагать, что в первую же неделю она окажется в Зале Смерти или в Зале Пророчеств. Прошло уже шесть месяцев, а она еще ни разу не слышала упоминания ни о том, ни о другом. Она сомневалась в том, что Примроуз Чакли вообще знает о существовании этих мест. Гермионе выделили стол рядом со столом Примроуз в кабинете, в котором кроме них располагалось еще семь волшебников. Работа ее вплоть до сегодняшнего дня была ужасающе монотонной. Вобщем, Гермиона осознала в полной мере, насколько романтическими были ее представления о своей работе, и то же можно было сказать и о ее браке. Но будь она проклята, если позволит Тео догадаться о том, насколько она несчастна.
Терпеливо дожидаясь своей очереди к камину, чтобы отправится домой на Кенсингтонскую площадь, она взглянула на свои часы, которые показывали не только время и дату, но и точное расположение планет. Увидев, какое сегодня число, Гермиона обеспокоено вздохнула: Меньше чем через неделю будет уже шесть месяцев, как они с Тео вернулись в Англию, а это значит, что им предстояло вновь вернуться к обсуждению их планов. Но даже, несмотря на то, что она была совершенно неудовлетворенна своей работой, возможность возобновить путешествия с Тео она даже не рассматривала. Ни разу с тех пор как они вернулись домой между ними не было ссор, но в отношениях между ними установилась холодная сдержанность и девушка не чувствовала в себе сил что-то изменить в том направлении, которое приняло развитие их отношений. Она задавалась вопросом, к чему это все придет. Согласятся ли они на то, чтоб ы каждый из них жил своей жизнью в этом браке по расчету или они разведутся? Возможно, существовал и третий вариант. Так много ее друзей было счастливо: возможно, она просто что-то упустила? Возможно, все еще можно было что-то сделать, чтобы спасти их брак. Неудача - этого слова попросту не было в ее лексиконе.
Шагнув к камину, Гермиона взяла пригоршню Дымолетного порошка из бочонка, стоявшего слева от нее. Она уже подняла руку, собираясь, отправится домой, когда вдруг неожиданно изменила свое намерение и движимая каким-то непонятным порывом, произнесла адрес Падмы вместо своего. Ее подруга за две недели до этого ушла в отпуск по беременности, поэтому Гермиона не сомневалась в том, что застанет ее дома. Уютный дом Падмы несомненно был более приветливым, чем ее собственный.
Перестав вращаться, девушка вышла из камина и отряхнула от сажи свою мантию. Падма удивлено приподняв брови, смотрела на нее поверх книги об уходе за детьми, а тем временем на ее коленях две заколдованные спицы деловито довязывали розовую детскую шапочку. Ее отекшие ноги покоились на специальной скамеечке, а ее желтая мантия для беременных с трудом скрывала распухшее тело, которое когда-то имело осиную талию.
- Не то чтобы я не рада тебя видеть – ничего такого, но учитывая, что ты, как правило, оповещаешь меня предварительно совой о своем визите, в данный момент я думаю, что скорее всего, кто-то умер, - нахмурившись произнесла Падма.
Гермиона усмехнулась.
- Никто не умер. Мне жаль, что я не предупредила тебя о том, что приду, но я приняла это решение очень неожиданно. Я не вовремя?
Падма улыбнулась.
- Очень даже вовремя; компания мне совсем не помешает. Дин проводит какую-то сверх секретную операцию в Корнуоле, и я думаю, что он появится не раньше полуночи. Я приготовила большую кастрюлю куриной подливы и мне не с кем ею поделиться.
Гермиона присела рядом со своей значительно увеличившейся в размерах подругой.
- Как ты себя чувствуешь? Я думала, что ты к этому времени уже родишь. Разве близнецы не рождаются раньше?
Падма кивнула.
- Вообще-то по официальным расчетам мне еще ходить две недели, но близнецы, как правило, появляются на две недели раньше, поэтому, думаю, что срок – сегодня, - сказа она, похлопывая по животу.
- Не уверена, что от меня будет хоть какой-то толк в роли акушерки, но я могу сделать тебе чашку отличного чая. Хочешь?
- О, с удовольствием. Я уже целый час хочу, но возможность встать с дивана превратилось для меня в такую проблему, что я решила, что могу обойтись и без этого. Спасибо Гермиона. Я так рада, что ты пришла.
Гермиона отправилась на кухню и занялась приготовлением чая. Настроение ее улучшилось; это была настоящая жизнь. Она всегда считала себя карьеристкой, но сейчас, поняв, насколько же она переоценивала работу, Гермиона осознала, что было главным: семья и люди, которых любишь. Ее лучшей подруге предстояло самое большое приключение в ее жизни. Что могло быть важнее?
Наполнив чайник, и поставив его греться на огонь взмахом волшебной палочки, Гермиона взглянула в окно на темный сад Падмы. Было необыкновенно холодно, учитывая, что был уже конец февраля, и пока Гермиона вглядывалась в темноту, стараясь разглядеть деревья в дальнем конце двора, пошел снег.
- Идет снег! – крикнула она Падме.
- О, нет! - донесся из комнаты возглас Падмы. - Бедняжка Дин. Надеюсь, он взял с собой свои драконьи рукавицы.
Гермиона как раз закончила нагружать поднос и собиралась нести его в комнату, когда в кухню, переваливаясь с ноги на ногу, вошла Падма. Гермиона скривилась.
- Подразумевалось, что ты будешь сидеть, а я тем временем принесу это тебе, - отчитала она подругу, ставя поднос на стол и выдвигая стул.
Падма улыбнулась.
- Если не считать походов в туалет, то я уже практически поселилась в гостиной и живу тут последние две недели. Мне захотелось сменить обстановку, - она тяжело опустилась на стул и принялась разливать чай. - Если хочешь, подогрей подливу.
Гермиона кивнула и, повернувшись, зажгла огонь в духовке.
- Готова поспорить, что за последние несколько недель ты в совершенстве овладела призывающими чарами.
Падма усмехнулась.
- И не только; я стала экспертом по приготовлению сэндвичей прямо из гостиной и по переносу их по воздуху от кухни к дивану. Просто не представляю, каким образом магловские женщины справляются со всем, когда они беременны.
Они не спеша пили свой чай в наступившей уютной тишине, а когда на плите забулькала подлива, Гермиона разложила ее по мискам и поставила их на стол.
- Ты так хорошо овладела чарами по домоводству, - завистливо произнесла она, с удовольствием уплетая угощение.
- Ну, мои навыки ведения хозяйства в ближайшее время подвергнутся суровому испытанию, поэтому давай надеяться на то, что я справлюсь, - пробормотала Падма, потирая живот. Внезапно она моргнула.
- Ты в порядке? - спросила Гермиона.
Падма кивнула.
- Я только что заработала пинок в мочевой пузырь, только и всего, - она положила ложку и с большим трудом встала из-за стола. - Очередной поход в туалет, - объявила она со вздохом.
Гермиона смотрела, с каким трудом ее подруга добралась до маленького туалета под лестницей и мысленно спросила себя, как она будет со всем справляться, когда наступит ее, Гермионы, время. Она отчаянно надеялась, что у нее будет не больше одного ребенка за раз. Ей было почти больно смотреть на мучения Падмы. Падма провела в туалете довольно много времени и Гермиона уже начала волноваться, не случилось ли у нее чего, когда в коридоре, наконец, появилась ее взволнованная подруга.
- Мне кажется, у меня отошли воды, - прошептала Падма, еле решаясь произнести это вслух.
Гермиона в ту же секунду почувствовала, что начинает паниковать и вскочила со стула.
- Ты серьезно? Что нам делать?
При виде волнения Гермионы Падма засмеялась.
- В ближайшее время, практически ничего. У меня пока нет схваток, поэтому, думаю, надо подождать. Ты не отправишь Дину сову? Скажи ему, что ничего срочного, но что он может понадобится через несколько часов.
Гермиона кивнула и призвала к себе чистый лист пергамента. Нацарапав Дину записку, она вынула снежно-белую сову Падмы из клетки и поднесла ее к окну кухни. Выглянув за окно, она с тревогой заметила, что снегопад стал еще гуще, и, судя по силе ветра, начиналась буря. Сове предстояло преодолеть большое расстояние, чтобы добраться до Корнуолла и Дина, и в такую погоду Гермиона считала, что шансы добраться до цели у птицы невелики. Словно прочитав мысли девушки, сова неодобрительно вскрикнула и выпорхнула в темноту. Гермиона, поежившись, закрыла окно. Повернувшись к Падме, она увидела, что та стояла с закрытыми глазами, крепко вцепившись в спинку стула.
- Что?! - взвизгнула Гермиона. - В чем дело?!
- Больно, - выдохнула Падма. Через мгновение она расслабила пальцы. - Сейчас все прошло. Давай пройдемся и посмотрим появится ли эта боль снова.
Стараясь унять дрожь в руках, Гермиона подставила Падме локоть, и они медленно обошли по кругу кухню. Через десять минут боль вернулась, и Падма заплакала.
- Я рожаю, - простонала она сквозь слезы. - А что если Дин не приедет вовремя?
Поняв, что ей придется взять ситуацию в свои руки, Гермиона ласково обняла подругу за плечи.
- Конечно, он не опоздает, - негромко произнесла она, стараясь вернуть Падме уверенность. - Нам луче отправиться в больницу Святого Мунго. Ты собрала уже свои вещи?
Падма кивнула.
- Да, сумка наверху в детской. Ты не ошибешься – она розовая. А вообще, - сказала она, беря Гермиону под руку, - лучше не оставляй меня. Я просто призову ее.
Когда сумка оказалась у них в руках, а сами они закутались в теплые накидки, Гермиона взяла Падму за руку.
- Ты в состоянии аппарировать?
Падма кивнула, но в следующую секунду вновь согнулась пополам от боли, изо всех сил вцепившись в руку Гермионы.
- Честно говоря, думаю, что мне не стоит этого делать, - выговорила она, когда схватка закончилась. - Если у меня начнется схватка во время аппарирования, я не смогу сохранить концентрацию. Ты сможешь аппарировать нас обеих?
В голове Гермионы всплыло воспоминание о том, что произошло, ко гда она аппраировала с кем-то в таком взвинченном состоянии. Все закончилось тем, что она умудрилась расщепить Рона. Гермиона не чуствовала никакого желания повторять этот опыт с беременной женщиной.
- Я боюсь, что могу тебе навредить, - объяснила она качая головой. - Мы не можем отправится туда с помощью дымолетного порошка?
Падма покачала головой и глаза ее снова наполнились слезами.
- Медведьма говорила, что мне не стоит делать этого на последнем месяце. Для женщин вынашивающих близнецов это довольно рискованно.
Гермиона вновь выглянула за окно. На улице начался настоящий буран, и она очень сомневалась, что в такую погоду им удастся вызвать такси. Девушка беспомощно оглядела кухню.
- А у врачей из Св. Мунго нет какого-нибудь плана для таких случаев?
Падма пожала плечами.
- Большинство ведьм рожают дома. В больницу обращаются, только когда ребенок не один или имеются какие-то осложнения.
- У тебя есть магловский телефон?
- Да, - ответила Падма, смутившись. - Дин захотел, чтобы у него была возможность звонить родителям. Как это может нам помочь? Ты можешь путешествовать по телефону?
Гермиона закатила глаза.
- Сказано настоящей чистокровной волшебницей. Нет, глупенькая, ты не можешь путешествовать по телефону. Но моя мама находится всего в десяти минутах езды отсюда на автомобиле, и я хочу узнать, не согласится ли она нас отвезти. У моего отца на колесах стоит шипованная резина, поскольку каждый год в январе они отправляются кататься на лыжах в Андорру. Уверена, что он еще не успел ее поменять.
- Понятия не имею, что значит кататься на лыжах, но если твоя мама отвезет нас в больницу, я буду обожать ее до конца моих дней, - ответила Падма.
Не прошло и четверти часа как прибыла Джейн Грейнджер, и они все вместе отправились сквозь снежную бурю в больницу Св. Мунго. Гермиона уже поняла, что сова Падмы ни при каких обстоятельствах не сумеет пробраться сквозь шторм; если у птицы были хоть что-то напоминающее рассудок, она просто спрячется от непогоды в каком-нибудь сарае. Протирая запотевшее стекло машины, Гермиона всматривалась в ночь и думала, сколько времени ее патронус будет добираться до Корнуолла. Она украдкой бросила испуганный взгляд на Падму; схватки у той случались теперь уже каждые шесть минут и Гемиона начала волноваться, что Дин не успеет.
Они добрались до больницы без происшествий, и Падму без промедления направили в родильное отделение. Пока ее осматривали за цветастой ширмой, Гермиона пробралась к ближайшему незакрытому окну и отправила к Дину своего патронуса с сообщением. Она с любовью посмотрела в след серебристой выдре, убегающей в темноту. В следующий момент девушка подскочила на месте от крика, разрезавшего тишину. Крик этот раздавался слева от нее. Обернувшись она обнаружила аккуратно одетую мед ведьму, которая, качая головой, направлялась к палате, откуда раздался тот самый крик. Встретившись взглядом с Гермионой, она прошептала:
- Кто-то забыл наложить Заглушающие Чары. Бедняжка рожает четверых!
Гермиона в ужасе уставилась на мед ведьму.
- Четверо детей? За раз?!
Женщина кивнула.
- Это сейчас стало очень модным: благодаря новым оплодотворяющим чарам, пожилые ведьмы рожают все позже и позже. Этой бедняжке шестьдесят пять!
Гермиона внутренне содрогнулась. Она искренне надеялась, что в комнате Падмы будет не так много криков, учитывая, что ее подруга была на сорок лет моложе и рожала всего лишь двойню. Вернувшись к Падме, она обнаружила, что ту уже осмотрели и поместили в отдельную родовую палату. Девушка с надеждой воззрилась на вошедшую Гермиону.
- Есть какие-нибудь новости от Дина? - с нетерпением спросила Падма.
Гермиона покачала головой и постаралась подбодрить подругу улыбкой.
- Я послала к нему своего патронуса на тот случай, если сову задержит непогода. Он доберется досюда, Падма. Не волнуйся. Ты главное сосредоточься на схватках.
Падма ответила ей слабой улыбкой.
- Ты ведь побудешь со мной до его прихода?
- Конечно, - ответила Гермиона. - Хочешь, чтобы я послала еще за кем-нибудь? Парвати?
Падма покачала головой.
- Я хотела, чтобы со мной был только Дин. К тому же, кто знает, возможно, Парвати сама сейчас рожает. Я буду тебе очень признательна, если ты останешься.
- Ты же знаешь, что я останусь, сколько бы времени это не заняло.
ssSss
Минуты ползли медленно и скоро они превратились в часы. К десяти часам вечера схватки у Падмы случались уже каждые три минуты, и было очевидно, что боль была нешуточной. Напряжение Гермионы, на глазах которой ее подруга мучилась от боли, все возрастало.
- Неужели вы ничего не можете сделать? – недоверчиво спросила она мед ведьму. - Маглы используют обезболивающие средства и эпидуральную анестезию. Неужели нет каких-нибудь чар для такого случая или соответствующего зелья?
Женщина смущенно улыбнулась в ответ.
- Обезбаливающие заклятья и зелья нарушают хрупкое равновесие природы. Это естественный процесс, и он должен протекать так, как было задумано природой. Родовая боль это важное биологическое послание; они позволяет разуму и телу подготовиться для перехода от беременности к материнству. Эта подготовка имеет ключевое значение!
Падма фыркнула.
- Да черт бы ее побрал эту подготовку! Думаю, что в следующий раз я буду рожать у маглов. Большое спасибо!
Казалось, что мед ведьме не понравилось их отношение и, сообщив, что по ее расчетам, Падме осталось еще примерно два часа, она вышла из палаты.
ssSss
Однако уже час спустя, Падма, вопреки прогнозам мед ведьмы, была готова тужиться. Когда Гермиона и мед ведьма помогли Падме принять полусидячее положение, та испуганно взглянула на подругу.
- Дин не придет, так ведь?
Прежде чем Гермиона успела ответить на этот вопрос, дверь комнаты бесцеремонно распахнулась.
- Он очень даже придет, - заявил Дин, кидая свой дорожный плащ на стул и поспешно пересекая комнату, чтобы поцеловать свою мокрую от пота жену. Он потянулся к Гермионе и коротко сжал ей руку. - Огромное тебе спасибо за то, что присмотрела за ней. Я получил твоего патронуса буквально две минуты назад. Могу сказать, что, судя по всему, с нашими дочурками будет совсем непросто; они, определенно, выбрали для своего рождения самую ужасную погоду.
- Это твои гены, - произнесла Падма сквозь стиснутые зубы. - Уж я-то знаю.
Дин добродушно ухмыльнулся и взял обе ее руки. Гермиона решила, что пришло время ей удалиться.
- Я вас оставлю, - прошептала она. - Я буду за дверью. Если я чем-то смогу помочь, просто позовите.
Гермиона закрыла за собой дверь и почувствовала облегчение; она обнаружила, что быть свидетельницей настолько интенсивных страданий было крайне неприятно и изматывающее. Когда-то она подумывала о том, чтобы стать Целительницей, но после сегодняшнего вечера, Гермиона была невероятна рада, что отвергла тогда эту идею. Прошел еще час, в течение которого она взад вперед расхаживала по коридору вдоль родильных блоков. Хотя она была рада, что на палату было наложено Заглушающее заклятье, которое не давало ей слышать крики Падмы, Гермионе отчаянно хотелось узнать о том, как продвигаются роды. Она остановилась и прислонилась лбом к окну, через которое ранее посылала своего патронуса. Снег, наконец, прекратился, и полная луна заливала своим светом заснеженные улицы. Стекло приятно холодило лоб, и, почувствовав, как напряжение уходит из мышц, девушка ощутила, что она голодна и хочет пить.
Она уже собиралась пойти поискать какое-нибудь кафе, когда дверь палаты распахнулась и показалась улыбающаяся мед ведьма. Она нашла глазами Гермиону и заулыбалась еще шире.
- Две красивые, здоровые девочки, - с гордостью объявила она, словно она собственноручно произвела их на свет.
Гермиона улыбнулась в ответ, тут же позабыв о своем голоде и жажде.
- Слава Мерлину! – воскликнула она. - Падма в порядке?
- У них все отлично. Дайте им еще пять минут, а потом загляните и убедитесь в этом сами.
Мед ведьма взмахом палочки сняла с палаты заглушающее заклятье и удалилась по коридору, а Гермиона тем временем сотворила себе стул. Внезапно из палаты послышался звук, который, вне всякого сомнения, был плачем новорожденного ребенка. Гермиона внезапно почувствовала огромное эмоциональное опустошение и, сама не зная от чего, заплакала. Облегчение, измотанность, счастье, грусть… Она не знала, что владело ей сейчас в большей мере.
Девушка едва успела вытереть слезы и мысленно собраться, когда почувствовала аккуратное прикосновение Дина к своему плечу. Взглянув на него, Гермиона поняла, что пройдет еще немало времени, прежде чем он перестанет улыбаться как идиот.
- Пойдем, посмотришь на малышек, - прошептал он.
Первым, что увидела Гермиона, войдя в палату, была улыбающаяся и удивительно спокойная Падма, держащая в каждой руке по розовому свертку. Гермиону никогда раньше не привлекали новорожденные младенцы. На самом деле, она даже находила их в какой-то степени отталкивающими. Но в этот раз сердце ее растаяло. Стоило ей только увидеть лица этих малышек, одна из которых спала, а вторая бодрствовала, у нее дух захватило от того, насколько они были красивы.
- О, Падма, - прошептала она дрожащим голосом. - Они такие красивые!
Девушка потянулась вперед и нежно погладила щечку ближайшей к ней малышки. Затем вновь посмотрела на подругу.
- Как ты себя чувствуешь?
Падма улыбнулась.
- Я очень, очень измучена, и очень, очень счастлива.
Дин взял спящего ребенка из рук жены.
- Эта кроха родилась в одну минуту первого, а другая за десять минут до полуночи, так что у них разные дни рождения. Эту малышку зовут Шива Елизавета - второе имя в честь моей мамы, - пояснил он и повернулся к Падме.
- А эта малышка, наш первенец, - негромко произнесла Падма, - будет названа Прея Гермиона, чтобы отблагодарить тебя за то, что ты нас всех троих доставила сюда в целости и сохранности. Ты окажешь нам честь, согласившись стать нашей крестной.
Гермиону настолько переполняли бушующие в ней чувства, что она просто потеряла дар речи. Отчаянно пытаясь справиться с очередным приступом слез, девушка кивнула.
- Я с удовольствием стану ее крестной.
Падма протянула ей малышку, глаза которой были широко раскрыты.
- Хочешь ее подержать?
Гермиона приняла розовый сверток, и как только малышка оказалась на ее руках, девушку затопила волна нежности. Она просто ничего не могла поделать: по ее щекам потекли слезы.
Падма тоже принялась промокать свои глаза.
- Гермиона, не реви. А то я сейчас сама опять расплачусь.
Гермиона улыбнулась подруге сквозь слезы.
- Я просто не могу сдержаться – она само совершенство.
Дин закатил глаза.
- Вам что обязательно всюду плакать? Еще минута и я сам разревусь.
Гермиона засмеялась сквозь слезы
- Я просто так счастлива за вас обоих.
Это была правда: она была безмерно рада за них. Но, в то же время, это была не вся правда: ей было также и очень жаль себя. Она хотела такого же. Она хотела всего того, что было у Падмы, и сердце ее сжималось, поскольку она не знала, выпадет ли и на ее долю когда-нибудь такое же всепоглощающее счастье.
ssSss
Гермиона была рада тому, что завтра суббота. Она бы не вынесла целый день в Министерстве после такой эмоционально изматывающей ночи. Добравшись до дома уже почти в два часа ночи, и не желая будить Тео, она легла спать в гостевой спальне. Несмотря на усталость, девушка долго лежала без сна, вновь и вновь вспоминая прелестных крошек Падмы. Она с умилением наблюдала за свежеиспеченными родителями, восторгавшимися своим потомством; Дин снова и снова целовал их крошечные личики, а Падма беспрестанно снимала с них маленькие носочки, чтобы пересчитать дочкам пальчики. Периодически супруги обменивались между собой очень характерным взглядом. Гермиона узнала этот взгляд. Она замечала, как такими же взглядами обменивались Парватти и Симус на свадьбе Падмы; и она часто видела его у Гарри с Джинни после появления на свет малютки Джеймса. В этом взгляде была заключена огромная любовь и привязанность, он словно говорил: "Мы сделали это, ты и я". Это расстраивало ее и наполняло завистью.
Ей отчаянно захотелось ребенка. Откуда-то из самых глубин ее женской природы, нежданно возникла приливная волна материнского инстинкта. Конечно же, ведь именно этого не хватало ее браку? Между ними с Тео не было любви. Она одарила бы своего ребенка безусловной любовью и была почти уверена в том, что и Тео поступит так же. Возможно, если у них будет ребенок, которого они оба будут любить, то из этого родится их настоящая привязанность друг к другу. Возможно, и они станут обмениваться этими характерными взглядами, и в их отношениях расцветет нечто большее, чем холодная вежливость. К рассвету она убедила себя в том, что, несмотря на то, что даже в том случае, если даже ее брак развалится, ребенок придаст ему смысл. В конце концов, это спасет ее от полного поражения.