Я убежден, что данное положение дел может и должно измениться по ряду причин, которые я опять же кратко перечислю.

1. В последние годы среди антропологов можно было наблюдать возрас­тающий интерес к изучению истории простейших народов. В одних случаях история интересует их как определенная цепь событий, которая приводит к социальным изменениям, в других — как специфическое отражение этих событий в социальной памяти или социальном мышлении. Я не могу обра­тить внимание на все факты, свидетельствующие о росте данного интереса, но сошлюсь в качестве примера на недавние публикации профессора Барн- са и доктора Каннисона¹.

2. Сегодня антропологов интересуют гораздо больше, чем прежде те об­щества и культуры, которые нельзя назвать ни «простейшими», ни «неразви­тыми» (например, общества Ближнего Востока и Восточной Азии). Здесь уж без истории им обойтись невозможно. Профессор Луи Дюмон совершенно верно отметил факт тесного взаимодействия социально-антропологического и исторического подхода в области индологии.

3. Поиски «законов», традиционно проводившиеся с помощью сравни­тельного метода, неизбежно приводившие к формулировкам неизменных стадий социального развития и в конце концов сослужившие историческо­му подходу плохую службу, в настоящее время практически прекращены. А посему мы можем спокойно возвратиться к сфере исторических интере­сов основателей нашей науки, не опасаясь тех последствий, которые такое возвращение могло бы вызвать еще 30 лет назад. Даже сравнительный ме­тод — при условии, что мы будем применять его с осторожностью и в ог­раниченных практических и теоретических пределах, — не должен застав­лять нас краснеть.

4. Как я уже упомянул, антропологи могут внести потенциально важ­ный вклад в исторические исследования. Поэтому мне верится, что некото­рые из них скоро начнут работать в областях, традиционных для истории как дисциплины.

5. Возможно, что и историки в скором времени начнут все чаще и чаще менять направление своих исследовательских интересов. Тот факт, что в прошлом они ограничивали свою деятельность областью европейской истории, вполне можно понять. Но в сегодняшнем мире ситуация иная. Когда вместо повторения того, что мы знаем о Карле Лысом, историки начнут проявлять инициативу и изобретательность и обращаться к изуче­нию истории неевропейских народов, они составят для себя лучшее пред­ставление о том, какую пользу им может принести антропологическое зна­ние. Если некоторые сочтут это замечание в отношении историков неспра­ведливым я буду вынужден задать следующий вопрос скажите, лшого ли у нас в Англии историков, способных написать более или менее фундамен­тальную работу по истории Индии (и я не имею в виду работу по истории британского владычества в Индии), истории Китая, истории культур Юж­ной Америки или истории народов Африки (опять же я не имею в виду историю британского административного управления в Африке)? Их всех может сосчитать по пальцам руки даже тот, у кого половина пальцев ампу­тирована.

* [27] *

Мейтленд однажды сказал, что антропология должна превратиться либо в историю, либо в ничто. В том смысле, в котором я говорил о существе дела в настоящей лекции, я бы согласился с его изречением — но, пожалуй, только при условии, что будет принято и противоположное суждение исто­рия должна превратиться либо в антропологию, либо в ничто. Думаю, что Мейтленд принял бы этот ультиматум. Конечно, можно усмотреть долю иронии в том, что, говоря об уроке Конта по поводу взаимозависимости социальных явлений, Мейтленд заявил: «Мне кажется, тго этому уроку вня­ли не столько социологи, сколько историки». В заключение скажу, что если я не соглашался с мнением профессора Леви-Строса насчет разграничения сфер деятельности истории и социальной антропологии, то я согласен с его общим выводом, что две данные дисциплины различны не по целям, а лишь по ориентации и потому должны рассматриваться как indissociaUes*.

КОММЕНТАРИИ

Предисловие А.Сингера

¹ А.Сингер (р. 1945) был аспирантом, коллегой и личным другом ЭЗванс- Причарда (далее — Э.-П.) в течение последних лет его жизни. В 1971—1973 гг. он работал его ассистентом. В настоящее время АСингер — профессор кафедры антропологии Южнокалифорнийского ун-та (Лос-Анджелес). Автор двух моно­графий ( Singer A. The Pathans of Pakistan. L., 1981; idem. Lords of the Khyber. L, 1984) и один из издателей книги «На темы занде», посвященной ЭЗванс- Причарду (Zande Themes. Ох£, 1973). В 1980-х годах активно работал на теле­видении Гранады над серией документальных этнографических фильмов «Исче­зающий мир». Итогам этой работы также посвящена иллюстрированная книга с одноименным названием (Disappearing World. L., 1988).

Глава 1 Монтескье

¹ В строгом смысле слова деизм — интеллектуально-религиозное движение в Англии, возникновение которого формально связывают с именем Эдварда Герберта, лорда Чербери (XVII в.), а окончание — с именем Генри Болингброка (середина XVIII в.). Деисты выступали за «естественную» религию, идеалами которой служили процессы познания и самопознания, но не мистическое от­кровение или догматическое церковное учение. Деисты отдавали первенство роли интеллекта, высказываясь против слепого религиозного поклонения и осо­бенно религиозного фанатизма Постепенно потеряв значение оппозиционно-по­литического движения, деизм прочно укоренился в либерально-интеллигентных кругах, оказав огромное влияние на общественную мысль эпохи Просвещения не только в Англии, но и во Франции, Германии и Америке (Вольтер, Лейбниц, Бенджамин Франклин и другие мыслители примыкали к деизму). Э.-П. считал, что деизм непосредственно влиял на развитие социологической лшсли вплоть до конца XIX в, когда он закономерно трансформировался в агностицизм В эпоху Просвещения, писал Э.-П., «деистом был практически каждый, кто претендовал на роль философа™ и представляется, что общая тенденция интел­лектуальной жизни в нашу современную эпоху такова, что протестантство, как это ясно понимал еще Конт, незаметно переходит в деизм, а деизм — в агно­стицизм.. Все ведущие социологи и антропологи со времени Фрэзера — Вес- термарк, Хобхауз, Хэддон, Риверс, Зелигман, Рэдклифф-Браун или Малинов­ский — были агностиками и позитивистами» (Evans-hitchord 1959, 30, 36, 45).

Глава 2 Генри Хоум, лорд Кеймс

¹ Аотарио — персонаж пьесы «Кающаяся красавица» английского писателя Никласа Роу (1674—1718). Подобно именам «Ловелас» или «Казакова», имя «Ло- тарио» стало нарицательным в английской литературе и обозначает обаятельно­го распутника и кутилу.

² Джеймс Бернетт, лорд Монбоддо (1714-1799) — курьезная личность в истории Шотландского просвещения XVIII в. Получив юридическое образова­ние в университетах Эдинбурга и Гронингена, Монбоддо посвятил себя адво­катской деятельности и философским занятиям Комбинация философии и пра­ва была типичной для шотландских просветителей, но Монбоддо отличался от своих коллег-современников несколько эксцентричным воображением и, как говорят, еще более эксцентричным поведением Уже при жизни он заслужил репутацию фантазера, опубликовав свой шеститомный труд «О происхождении и развитии языков», в котором выдвинул теорию эволюции, сводящую происхож­дение человека к орангутану и приводящую как доказательство то, что у жителей Никобарских островов до сих пор сохраняются хвосты. Многие коллеги, одна­ко, ценили его чувство юмора и с философским оптимизмом относились к его попыткам доказать, что первобытный человек жил гораздо более благополучно, чем мелкий торговец XVIII в. Вторым основным трудом Монбоддо была более схоластическая по характеру и тоже шеститомная «Древняя метафизика».

³ Догалд Стюарт (1753—1828) — один из основных представителей шот­ландской моральной философии XVIII в. и, в более широком смысле, Шотланд­ского просвещения. В отличие от многих философов-современников Стюарт не получил юридического образования и не занимался адвокатской деятельностью. В своих исследованиях он проявлял большой интерес к внутренней логике раз­вития философии как науки. Одна из причин этого заключалась в том, что на Стюарта оказали огромное воздействие философские идеи его старшего совре­менника Томаса Рида; другая причина — в том, что его отец был профессором математики и сумел воспитать в нем интерес к методам и логике данной дис­циплины. Стюарта занимал вопрос о возможности применения математических методов к философским исследованиям природы человека. Возможно, именно поэтому он сумел лаконичнее других выразить те теоретические и методологи­ческие постулаты, которые в целом «носились в воздухе» в кругах шотландских исследователей естественной истории.

Глава 3 фергюсон

¹ Битва при Фонтенуа (1745 г.) отразила столкновение интересов англичан, голландцев, австрийцев и французов в войне за Австрийское наследство (1740— 1748). 42-й полк («Черный страж») участвовал в битве как резервный и, не­смотря на то что англичане потерпели поражение, успел отличиться особым мужеством. Собственно говоря, эта битва принесла ему первую славу. Полк был сформирован в 1739 г. из шести военизированных отрядов гэльских горцев, в основном для охраны порядка ввиду постоянных волнений якобитов в Шот­ландии. В 1758 г. за различные успехи полку было присвоено звание «королев­ского». С тех пор «42-й королевский» всегда участвовал в военных кампаниях, включая битву при Ватерлоо. Может быть, к менее его «славным» действиям следует отнести подавление восстаний в Индии, Ирландии и Африке (среди народа ашанти). Фергюсон был назначен на должность капеллана в полку, по­скольку говорил по-гэльски (полк был расквартирован в графстве Пертшир, в ко­тором родился Фергюсон), ведь личный состав полка, как уже было отмечено, был в основном гэльскоговорящим. Участвовал ли Фергюсон в битве при Фон- тенуа, достоверно неизвестно (по некоторым сведениям, он был призван в ар­мию только в 1745 г.).

² Большая часть XVII—XVIII вв. в Великобритании прошла под знаком по­степенного унижения Шотландии в культурном и политическом отношении, и, хотя вторая половина XVIII в. ознаменовалась замечательным всплеском Шот­ландского просвещения, это явление, по преимуществу сосредоточенное в ин­теллектуальных кругах Эдинбурга, имело косвенное отношение к шотландской культуре. Национальный язык не только не использовался шотландскими про­светителями как неперспективный для философских исследований, но его упот­ребление считалось «дурным тоном». Как известно, Юм составил список «шот- ландизмов», которых образованным людям следовало избегать на письме и в общении. Что касается гэльского языка, то он слыл попросту «деревенским ирландским наречием» и был синонимом неграмотности. Можно понять, что гэльское происхождение и знание гэльского языка вряд ли считалось особен­ным достоинством Ферпосона в ту эпоху. Уникальность этого ученого мог оце­нить современный исследователь, вроде Э.-П., но вряд ли кто-то из его коллег- современников.

³ Аесхи Стивен (1832—1904) — английский литературный критик, исто­рик, философ, просветитель и человек разнообразных интересов, которого, по­жалуй, можно привести как пример классического гуманитария викторианской эпохи. Лесли Стивен происходил из потомственной интеллигентной семьи, его братом был крупный государственный деятель, историк права и юрист Джеймс (чаще известный как Фицджеймс) Стивен, а одной из дочерей — писательница Вирджиния Вулф. Оба брата Стивены находились в приятельских отношениях с Генри Мэном (Фицджеймс, собственно говоря, был его коллегой по адвокат­ским делам), и одно время все трое принимали активное участие в издании влиятельного общественно-политического журнала "Saturday Review". В творче­ском пути Лесли Стивена обозначилась характерная жизненная траектория об­разованного интеллигента-викторианца: труды Дарвина и его собственные ис­торико-философские поиски способствовали тому, что он потерял интерес к ве­ре, оставил теологические и богословские занятия в консервативном Кембрид­же и перебрался в космополитический Лондон, где начал активную обществен­ную деятельность и успел сделать немало за свою жизнь. В 1870-х он издавал литературный журнал "The Cornhill Magazine", а в 1880-х годах — многотом­ный Национальный биографический словарь, за который был удостоен наград королевского двора. Как литературный критик Лесли Стивен зарекомендовал себя новаторскими исследованиями романа как жанра. Классической историко- философской работой до сих пор считается его «История английской мысли в XVIII в.» (Stephen L. History of English Thought in the Eighteenth Century. L, 1876).

⁴ В дискуссиях конца XX в. термины Gemeimchaft («общность», «общество закрытого типа») и Gesellschaft («общество», «общество открытого типа») при­обрели характерно выраженное политическое звучание вследствие идеологиче­ского климата «холодной войны», но в дискуссиях конца XIX — начала XX в. в них вкладывалось несколько другое значение, имеющее отношение к области исторических исследований антропологии и права Фердинанд Тённис, пустив­ший данные термины в оборот, находился под большим влиянием идей Мэна об обществах, основанных на статусно-правовых отношениях, и обществах, осно­ванных на контрактно-правовых отношениях. С разграничением между такими обществами в социологической и антропологической мысли того времени глав­ным образом и связывалось разграничение между Gemeiiiscbaft. и Gesellschaft. Первоначальный эволюционистский постулат о том, что исторически общества развиваются от типа Gemeuiscbaft («статусного типа») к типу Gesellschaft («конт­рактному типу»), был отброшен на волне общего недоверия к эволюционизму в начале XX в., но само разграничение еще долго оставалось предметом спора среди антропологов. В частности, из британских антропологов данной тематики наиболее последовательно придерживался Макс Глакмен в его исследованиях африканского народа баротсе (в некоторой мере и в первую очередь в том, что касается вопроса развития правовых институтов, Глакмен даже согласился с первоначальным тезисом Мэна о движении «от статуса к контракту»).

Глава 4

Миллар

¹ Э.-П. имеет в виду /^орджа Дугласа Коула (1889-1959) — профессора социальной и политической теории, работавшего в Оксфорде в 1940—1950-х го­дах. ДДКоул был достаточно хорошо известен в британских интеллектуальных кругах того времени: он был автором большого числа монографий, переводчи­ком нового издания произведений Ж.Ж.Руссо, находился на именных профес­сорских ставках в нескольких колледжах Оксфорда и являлся заметной фигурой в британском левосоциалистическом движении В 1940—1950-х годах он прак­тически бессменно занимал пост председателя фабианского общества (круп­нейшей интеллектуально-политической организации лейбористов). Как уче­ных, Коула и Э.-П., по-видимому, сближал общий интерес к истории общест­венной мысли, а также к феномену социальной структуры, который Коул исследовал на материале британского общества (см.: Cole G.D. Studies in Class Structure. L„ 1955).

Глава 5 Кондорсе

¹ Э.-П., конечно же, не считал Кондорсе последним из философов вообще, но он считал его заканчивающим специфическую философскую традицию XVIII в, в частности французскую философскую традицию, начало которой он связывал с Монтескье. Кавычки, в которые Э.-П. берет слово «философ», по-видимому, должны передать смысл этой оговорки. В другой своей статье Э.-П. оговаривает данную деталь более ясным образом: «Начавшись с Монтескье- традиция раз­вития социологической мысли во Франции проходит через Тюрго и физиокра­тов и завершается невезучим Кондорсе. Кондорсе полагал, что общественные явления имеют такой же естественный характер, как и явления неорганиче­ских и органических наук». Начало новой традиции философско-социо- логической мысли во Франции Э.-П. связывал с Сен-Симоном, которому он жа­ловал титул одного из основателей социальной науки. «Поскольку Сен-Симон не создал фундаментального труда-учения, — писал Э.-П., — а также по ряду других причин этот титул перешел к Конту. Сен-Симон, последователей кото­рого можно считать предшественниками тоталитарной философии и провозве­стниками фашистских и коммунистических форм общества, был убежденным сторонником общественных законов, прогресса, социального планирования и возрождения человечества» (Evans-Pritchard 1959, 29—30).

Глава 6 Конт

¹ Барон Корво — имя малоизвестное в русской, но ставшее почти нарица­тельным в англоязычной литературе, где ссылки на «стиль Корво» ("corvoesque style") указывают на ехидно-сатирическую и вместе с тем изысканно-философ- скую манеру письма За именем «барон Корво» скрывается фигура талантливо­го писателя и эксцентричного человека Фредерика Ролфа (1860—1913), оста­вившего современникам и потомкам множество загадок. Одной из них стало происхождение самого имени «барон Корво» — было ли это имя действитель­ным титулом или просто псевдонимом, остается неясным Фредерик Ролф слыл человеком блестящего ума, но не нашедшим себя в жизни. Воспитанный в про­тестантских традициях и в молодые годы решивший посвятить себя религии, Ролф получил образование в Оксфорде, после чего неожиданно перешел в като­личество и попытался добиться духовного сана в Ватикане. В последнем ему было дважды отказано, и его чуть ли не отлучили от церкви, так как церковные власти сочли поведение Ролфа слишком вольным Удрученный этим обстоятель­ством, Ролф стал вести скитальческую жизнь и начал заниматься живописью, фотографией, журналистикой и литературой. В конце своей жизни он поселил­ся в Венеции, где и умер, прослыв вздорным и неблагодарным отшельником Ролф успел написать немало, но широкую известность ему принес роман «Адриан VII» и опубликованная посмертно автобиография «Страсти и поиски

Клотильда де Во

целого». «Адриан VII» считается одним из наиболее уникальных литературных произведений начала XX в. Написанный в необычном стиле, сочетающем черты жанров апологетики и маньеризма, а также острую социальную сатиру с авто­биографическим тщеславием, роман не уступает сочинениям Свифта по едко­сти и изяществу. Некоторые литературные критики метафорически окрестили его «кемпом». Загадочный жизненный путь Ролфа освещен в интересной био­графической новелле А.Саймонса «В поисках барона Корво», впервые опублико­ванной более полувека назад и выдержавшей несколько переизданий (Sy- mons A. The Quest for Corvo. N. Y, 1934).

² Вероятно, Э.-П. имеет в виду портрет работы малоизвестного мастера Ле- онарди. У Клотильды де Во была интересная родословная и трудная судьба. Ее отец, Жозеф Мари, был капитаном французской армии. При переправе через Березину он отморозил руку. Затем неудачно поддержал Наполеона во время пресловутых «Ста дней», попал в опалу и получил мизерную ветеранскую пен­сию, надолго повергшую семью в финансовые трудности. По материнской ли­нии Клотильда принадлежала к одному из известнейших родов Лотарингии: ее мать — Жозефина Анриетта де Фикельмон (а дядя — граф Шарль Луи де Фи-

10 - 7759 кельмон, министр иностранных дел Австрии в конце 1840-х годов). Фамилию де Во Клотильда получила от мужа, некого Амеде де Во, брак с которым вверг ее семью в дальнейшие финансовые и нравственные проблемы, так как на чет­вертый год после свадьбы Амеде проиграл огромную сумму казенных денег и бежал в Бельгию, скрываясь от финансовой инспекции. Клотильда умерла от туберкулеза, когда ей исполнился 31 год; это был второй год ее знакомства с Контом, в памяти которого она навсегда осталась идеализированным образом «une sainte epouse dans mes reves d'avenir» («святой жены в моих грезах о бу­дущем»),

³ Среди перечисленных менее всего известными русскому читателю могут оказаться имена Леки и Морли. Оба автора заслужили достаточно серьезную репутацию в Великобритании своего времени, но за ее пределами ни тот ни другой не имел авторитета, в чем-то сравнимого с авторитетом Спенсера, Дюрк­гейма и остальных цитируемых Э.-П. авторов. Уильям Леки (1838—1903) — историк ирландского происхождения, получил известность работами по исто­рии рационализма и истории европейской морали и нравов (Leclcy W. The History of Rationalism. L., 1865; idem. History of European Morals. L., 1869). Рабо­тал над многотомной историей Англии XVIII в, но лшогие сочли его труд тен­денциозным. Впоследствии Леки начал политическую карьеру как представи­тель Дублинского университета в парламенте. Жизнь Джона Морли (1838- 1923), в отличие от Леки, не была связана с академической деятельностью. Бу­дучи студентом, он увлекся произведениями ДС-Милля, проникся идеями гума­низма и, решив оставить консервативную атмосферу Оксфорда на последнем курсе, перебрался в Лондон, повторив путь множества «молодых Вертеров» Англии XIX в. В Лондоне Морли пробовал себя в разных гуманитарных профес­сиях, но в основном зарекомендовал себя как литературный критик и журна­лист. Написал ряд критических работ о произведениях таких мыслителей, как Дидро, Руссо и Вольтер, а также исторический очерк о Кромвеле. По словам его английского биографа, «Джон Морли... в свое время был одинаково хорошо известен как литератор, редактор и общественный деятель; но при всем разно­образии его занятий и неплохом качестве его достижений ни в одном из них он не смог прославиться» (Morley ]. Nineteenth-Century Essays. L, 1970, p. XI).

⁴ Карл Пирсон (1857—1936) — английский математик, считающийся в Ве­ликобритании одним из основателей современной математической статистики. Большую часть жизни Пирсон был профессором прикладной математики и ме­ханики в Университетском колледже Лондона, но сфера его интересов была гораздо шире, в частности он занимался эволюционной теорией. Пирсон разра­батывал статистические методы, которые могли бы быть применены к изуче­нию биологических аспектов эволюции и наследственности. Результаты этой работы освещены в книге «Вероятность смерти и другие исследования по эво­люции» (Pearson К. The Chances of Death and Other Studies in Evolution. L, 1897). Более ранняя книга Пирсона «Грамматика науки» (The Grammar of Science. L., 1892; рус. пер. — 1911 г.) в течение долгого времени считалась клас­сической работой в области философии науки. Именно в ней Пирсон высказал скептическое мнение по поводу научной классификации Конта, на которое, по- видимому, и ссылается Э.-П. Пирсон ценил общие заслуги Конта и говорил, что «в некотором отношении наша наука в долгу перед Контом... так как он учил, что основанием всякого знания является опыт, и сумел запечатлеть эту истину в умах многих людей»; но вместе с тем схему научной классификации Конта он считал «чистой игрой фантазии, которая, как и все остальное в „Системе пози­тивной политики", представляется нестоящей с точки зрения современной нау­ки» (Pearson К. The Grammar of Science, p. 508, 510).

⁵ Изречение Гегеля, ставшее крылатым, подразумевает, что вынести взве­шенное суждение о происходящих событиях невозможно до тех пор, пока они не отойдут в прошлое. Непонятно, приводит ли его Э.-П, чтобы указать на слишком широкие и метафорические предсказания Конта, или же он скепти­чески намекает, что, какие бы требования ни предъявлялись к социальным наукам по части предсказаний, они все равно объективно не представляются выполнимыми.

⁶ Эмиль Аиттре (1801—1884) — коллега, личный друг Конта и ближайший последователь его «позитивистской» доктрины. Считал себя учеником Конта и тяжело переживал его моральную деградацию. В 1840-х годах Конт, Литтре и Милль сотрудничали и вели оживленную переписку, но в 1850-х годах наме­тился разрыв в их отношениях, не только из-за религиозного мистицизма «Сис­темы...», который показался Литтре отходом от позитивистской программы, но и из-за разных политических симпатий во время государственного переворота Наполеона III в 1852 г. Конт, уставший от интеллектуального и политического хаоса, стал сторонником сильной власти, надеясь, что она наведет порядок (как известно, он приветствовал реакцию фразой, ставшей крылатой: «Правление болтунов закончилось, началось правление людей дела и мысли»). О Литтре, продолжавшем испытывать революционные чувства, Конт отозвался как о мыс­лителе, принадлежавшем «скорее к красным, чем к позитивистам», и причис­лил его к «шайке недисциплинированных революционеров». Несмотря на все обиды, впоследствии Литтре написал первую интеллектуально-биографическую работу о Конте и позитивной философии (ЬШгё Е. Auguste Comte et la phi­losophic positive. P, 1863). В интеллектуальной среде Франции того времени Литтре был достаточно видной фигурой, он имел классическое образование и разнообразные интересы, в частности перевел сочинения Гиппократа на фран­цузский язык.

⁷ Имеется в виду трактат августинца Фомы Кемпийского (1380—1471) «О подражании Христу» («Imitatio Christi»), написанный в 1418 г. В католиче­ских странах это одна из самых популярных религиозных книг. Из нее проис­ходят изречения, ставшие поговорками: «Человек предполагает, а Бог располага­ет» и «Из двух зол выбирай меньшее».

Глава 7 Мак-Леннан

¹ Джок Лёббок (1834-1913) был если не одним из основателей, то по крайней мере одним из ученых, закладывавших фундамент британской антро­пологической науки в XIX в. Он принадлежал к кругу тех людей, кого часто называли «джентльменами» викторианской науки. Лёббок был первым прези­дентом Антропологического института и выбирался президентом Британской ассоциации для продвижения наук. Он удостаивался лшогочисленных почестей и был энтузиастом знания во всех смыслах. Он поддерживал программы пер­вичного научного обучения детей и взрослых, не имеющих доступа к образова­нию. Он изучал мегалитические сооружения, многие из которых благодаря его стараниям были спасены от разрушения (за это ему был пожалован титул лор­да), и ввел в науку термины «палеолит» и «неолит». Пожалуй, в контексте та­ких заслуг и заслуженной репутации Лёббока и следует понимать существо легкого намека Э.-П. на беспринципность атаки Мак-Леннана У Лёббока не было фундаментального научного образования, и большинство его трудов, вклю­чая «Происхождение цивилизации», отличались популяризаторским характе­ром. Многие из его современников прекрасно осознавали это и не считали нужным подвергать работы Лёббока чересчур серьезной критике.

² Левират — обычай, разрешающий или непосредственно предписываю­щий вдове выходить замуж за брата умершего мужа.

³ Роберт Лоуи (1883—1957) — американский антрополог, один из наибо­лее известных представителей так называемой школы Боаса, отождествляемой преимущественно с первым поколением (1900—1910) учеников Франца Боаса в Колумбийском университете (А.Крёбер, РЛоуи, Э.Сепир, А.Голденвейзер, Р.Бе­недикт, ММид, К.Уисслер, П.Радин). У Лоуи, как и половины других представи­телей этой группы, были немецко-австрийские корни — он родился в Вене, но его семья эмигрировала в США, когда ему было 10 лет. Эта группа ученых в из­вестной мере сыграла роль проводника, доставившего на Американский конти­нент европейские антропологические веяния, в частности идеи о культурных ареалах и культурной диффузии, распространявшиеся в то время в немецкой эт­нологии. Лоуи известен своими полевыми исследованиями среди индейцев кроу, а также рядом критических работ по проблемам первобытного общества, перво­бытной религии и развития антропологической теории. Лоуи был одним из не­многих американских антропологов, кого Э.-П. считал «достойными внимания».

Глава 8 Робертсон Смит

бенно заметный вклад внес в изучение семитских языков. Написал также не­сколько работ исторического характера, в частности «Историю персов и арабов Сасанидского периода» (Noldeke Т. Geschichte der Perser und Araber гиг Zeit der Sasaniden. Leiden, 1879).

³ Имеются в виду: Джоше Рэдхауз (1811-1892), выдающийся английский тюрколог и составитель первого фундаментального словаря турецкого языка, который продолжает переиздаваться и по сей день как в Англии, так и в Тур­ции и известен в настоящее время просто как «рэдхаузовский словарь» (Redhouse Dictionary); и Георг Вилъкен (1847-1891), голландский этнолог, ро­дившийся в Индонезии, в течение ряда лет работавший администратором ко­лониальных округов на о-вах Буру, Суматра и Сулавеси и впоследствии посвя­тивший себя этнографическим исследованиям данного региона. Э.-П. скорее всего подразумевает дискуссию, развернувшуюся в начале 1880-х годов в связи с публикацией работы Вилькена о матриархате у арабов (Wfflcen G. Het Mat- riarchaat bij de oude Arabieren. Leiden, 1883). Данная работа была мгновенно переведена на немецкий и впоследствии на французский языки и стала извест­на Робертсону Смиту. В 1884 г. Рэдхауз опубликовал свои заметки по тому же вопросу (Redhouse J. Notes on Arabian Matriarchate. Montreal, 1884).

⁴ Э.-П. имеет в виду Бьюкенена Грея (1865—1922), толкователя Библии и ис­следователя древнееврейской литературы, и подразумевает его работу «Жертво­приношение в Ветхом Завете» (Gray В. Sacrifice in the Old Testament. Oxf, 1925).

Глава 9 Мэн

воли и может достичь спасения сам, личной верой, преодолев своей волей пер­вородный грех.

³ Агнатные отношения (от лат. agndtus — отпрыск по мужской линии) под­разумевают ведение счета происхождения по мужской линии к общему муж­скому предку, т.е. патрилинейный счет происхождения. Когнатные отношения (от лат. cognatus — член рода, сородич) подразумевают прослеживание родст­ва по сторонам обоих родителей (как по стороне отца, так и по стороне ма­тери).

⁴ Современные исследователи римского права считают, что существовало четыре формы брака, что в известной мере видоизменяет картину. Предполага­ется, что двумя основными формами были: сит тапи (брак, при котором жена переходила в meatus, т.е. во власть мужа) и sine тапи (брак, при котором жена юридически оставалась в своей собственной семье — либо в подчинении potestas главы своей семьи, те. власти патриарха, либо независимой, т.е. sui iuris, если патриарха не было в живых). Брак сит тапи исторически существовал в трех указанных формах: confarreatio, coemptio и usus. Форма confarreatio под­разумевала торжественную религиозную церемонию и соответственно предна­значалась для патрициев. Форма coemptio представляла собой брак на основа­нии фиктивной покупки невесты (предполагается, что в ранние периоды по­купка могла быть не фиктивной, а реальной). Форма usus означала более или менее то, что сегодня известно как «гражданский брак»; существенная разница состояла в том, что в нашем действующем законодательстве гражданский брак не имеет юридической силы, в то время как usus приобретал юридическую силу и жена оказывалась в manus, т.е. во власти мужа, по истечении одного года совместной жизни.

⁵ Ахберт Дайси (1835—1922) — как и Поллок, еще один блестящий исто­рик права викторианской эпохи, получивший особенную известность своим фундаментальным исследованием истории конституционного права в Англии (Dicey A. Lectures Introductory to the Study of the Law of the Constitution. L., 1885). Дайси и Мэна сближал общий первостепенный интерес к проблеме взаимоотношения между правом и общественным мнением Одним из важных постулатов «Древнего права» Мэна, не замеченных антропологами типа Мак- Леннана, но подмеченных английскими историками права, была идея о нераз­решимом противоречии между правовой системой и общественным мнением. «Социальные нужды и общественное мнение, — писал Мэн, — всегда опере­жают право в той или иной мере. К устранению разрыва между ними можно подходить на бесконечно близкое расстояние, но этот разрыв будет постоянно образовываться снова и снова» (Maine 1861, 24). Данный вывод заключал в себе не только теоретический смысл, относящийся к теории эволюции общества, но и практический смысл, относящийся к критике установлений собственного общества, к критике того, что в английской культуре выражалось лаконичным словом "establishment". Мэна и Дайси одинаково беспокоили последствия расту­щего разрыва между правом и общественным мнением, и их исторические ис­следования имели отчетливо выраженный характер социальной критики. И тот и другой старался показать, что многие из основ, на которые действующая сис­тема английского права полагалась как на самоочевидные ценности, были на самом деле далеко не самоочевидными с исторической точки зрения и нередко просто порицались современным общественным мнением. Но если в работах Мэна еще сохранялся некоторый эволюционистский пафос, заключенный в его концепции социального развития от «статуса» к «договору» (или, точнее, от «ста­туса» к «контракту»), Дайси попытался показать, что даже в современном анг­лийском обществе можно было наблюдать отдельные социальные тенденции, свидетельствующие о регрессивном движении от «контракта» к «статусу».

Глава 10 Тайлор

¹ Кувада — обычай, известный в его наиболее распространенной форме как подражание мужа жене при родах или родовых схватках В более широком смысле это обычай, запрещающий мужу заниматься привычными видами дея­тельности во время родов жены и предписывающий ему те или иные ритуаль­ные правила поведения.

² О Бахофене см примеч. 12 к Приложениям

³ Адольф Бастиан (1826—1905) — крупная фигура в истории развития на­ук о человеке. Нередко считается основателем немецкой этнологии. Имея меди­цинское образование, Бастиан объездил практически полмира как судовой врач. Эти путешествия, на материалах которых была основана его первая получив­шая известность работа «Человек в истории» (Bastion A. Der Mensch in der Geschichte. Lpz, 1860), подтолкнули его к дальнейшим этнографическим иссле­дованиям Бастиан создал множество трудов о разных народах мира, включая шеститомное исследование по народам Азии. Он был одним из основателей Берлинского этнологического музея и Берлинского общества по изучению ан­тропологии, этнологии и предыстории. Предметом дискуссий среди антрополо­гов долгое время оставалась выдвинутая Бастианом гипотеза психического един­ства человечества. Бастиан, как и Мэн, отличался нетрадиционными для ученых XIX в. взглядами на эволюцию в том смысле, что он признавал возможность разных путей эволюционного развития.

⁴ Фрэнсис Гэлтон (1822-1911) — антрополог, ученый-естествовед, человек с широким кругозором и разнообразными интересами, один из типичных «джентльменов» британской викторианской науки и двоюродный брат Чарльза Дарвина Подобно Бастиану, Гэлтон пришел к антропологии, начав с карьеры врача Медицинское образование отразилось на его антропологических интере­сах, ибо до конца своей жизни Гэлтон интересовался проблемами наследствен­ности и настаивал на необходимости создания новой дисциплины евгеники, с развитием которой связывал надежды на получение знаний об улучшении человеческого вида Гэлтон отстаивал достаточно нетрадиционную для его эпохи точку зрения, что человеком могут наследоваться не только физические, но и умственные качества. За это его нередко критиковали впоследствии, когда среди ученых разразилась дискуссия о врожденных и приобретенных характе­ристиках и евгенику в целом стали обвинять как реакционную дисциплину.

Гэлтон был одним из первых, кто осознал фундаментальное значение теории Дарвина для развития естественных наук и опровержения догматической хри­стианской теологии.

⁵ Уильям Флауэр (1831—1899)— английский зоолог, проявлявший боль­шой интерес к физической антропологии и внесший существенный вклад в ее развитие. Будучи профессором сравнительной анатомии и физиологии при Ко­ролевском хирургическом колледже, он написал ряд важных работ по пробле­мам анатомического строения млекопитающих и человека Особая известность пришла к Флауэру, когда он заведовал Британским музеем естественной исто­рии, сумев значительно реорганизовать его и усовершенствовать систему экспо­зиций. Взгляды Флауэра на музейное дело изложены в его последней книге (Flower W. Essays on Museums. L., 1898).

Глава 13 Фрэзер