Вильям Шекспир. Трагедия о Гамлете, принце датском (Пер.М.М.Морозова)
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Настоящий перевод "Гамлета", сделанный прозой, отнюдь не претендует нахудожественность. Его единственной целью является отразить с наибольшейвозможной точностью семантическую сторону подлинника. Известно, какоеогромное значение имеют для режиссера и актеров, работающих над пьесой,смысловые оттенки исполняемого текста. Из этих, казалось бы,"второстепенных" деталей вырастают иногда целые образы. Для режиссеров иактеров прежде всего и предназначен настоящий перевод. Сделанная нами работа окажется, возможно, полезной и нужной дляпереводчиков "Гамлета", в частности для переводчиков на национальные языки,поскольку подстрочник смыслового содержания поможет им разобраться в трудноманглийском тексте. Театроведческая молодежь, изучающая Шекспира, но необязательно обладающая той значительной лингвистической эрудицией, котораятребуется для чтения Шекспира в подлиннике, получит, мы надеемся, в этомподстрочнике нужный материал, на котором легче будет строить работыисследовательского характера. Примечания служат необходимым дополнением к переводу. Точность всякого перевода, даже прозаического, относительна. Крометого, в тексте "Гамлета", как известно, много темных мест, допускающихразные толкования. Автор перевода приносит свою глубокую благодарность проф.А. А. Смирнову за ряд ценных замечаний.М. М.
Трагедия о Гамлете, принце датском {1} Входят с разных сторон Бернардо и Франциско - двое часовых {2}. Бернардо. Кто там? Франциско. Нет, сами мне ответьте; остановитесь и откройте себя {3}. Бернардо. Да здравствует король! {4} Франциско. Бернардо? Бернардо. Он. Франциско. Вы пришли точно в свой час. Бернардо. Только что пробило двенадцать. Ступайте спать, Франциско. Франциско. Большое спасибо за смену: очень холодно, и мне не по себе{5}. Бернардо. Все было тихо, пока вы были на посту? Франциско. Мышь не шевельнулась {6}. Бернардо. Ладно, доброй ночи. Если вы встретите Горацио и Марцелла,моих товарищей по страже, попросите их поторопиться {7}. Входят Горацио и Марцелл. Франциско. Кажется, я слышу их шаги. Стойте, эй! Кто там? Горацио. Друзья страны. Марцелл. И вассалы короля Дании. Франциско. Доброй вам ночи. Марцелл. Прощайте, честный воин. Кто сменил вас? Франциско. Бернардо встал на мое место. Доброй вам ночи. Марцелл. Привет {8}, Бернардо! Бернардо. Скажите, пожалуйста, и Горацио здесь? Горацио. Я за него {9}. Бернардо. Добро пожаловать, Горацио, добро пожаловать, добрый Марцелл. Горацио. Ну что, это существо снова являлось сегодня ночью? {10} Бернардо. Я ничего не видел. Марцелл. Горацио говорит, что это лишь игра нашего воображения, и нехочет допустить, чтобы им овладела вера в ужасное явление, которое мы дваждывидели. Я поэтому и уговорил его присоединиться к нам и провести на стражевместе с нами эту ночь, чтобы, если вновь явится видение, он смог убедитьсяв истине того, что видели наши глаза, и заговорить с ним. Горацио. Вздор, вздор, оно не явится {11}. Бернардо. Давайте сядем, и мы еще раз атакуем ваши уши, стольукрепленные против нашего рассказа о том, что мы видели в течение двухночей. Горацио. Хорошо, сядем и послушаем, что скажет об этом Бернардо. Бернардо. Прошедшей ночью, когда вон та самая звезда, которая к западуот Полярной, продвинулась по своему пути и освещала часть небес, где онасейчас горит, Марцелл и я, когда колокол бил час... Входит Призрак {12}. Марцелл. Тише, замолчи! Смотри, вот оно снова идет! Бернардо. По облику - точь-в-точь покойный король. Марцелл. Ты - ученый, заговори с ним, Горацио {13}. Бернардо. Разве оно не похоже на короля? Вглядись в него, Горацио. Горацио. Необыкновенно похоже. Я поражен страхом и изумлением. Бернардо. Оно хочет, чтобы с ним заговорили {14}. Марцелл. Спроси его, Горацио. Горацио. Кто ты, незаконно овладевший этим временем ночи, а такжепрекрасным и воинственным обликом, в котором некогда выступал похороненныйкороль Дании? Заклинаю тебя небом, говори! Марцелл. Оно оскорбилось. Бернардо. Смотрите, оно удаляется величественным шагом. Горацио. Стой! Говори, говори! Я заклинаю тебя, говори! Призрак уходит. Марцелл. Оно ушло и не хочет отвечать. Бернардо. Ну что, Горацио? Вы дрожите и побледнели. Разве это непобольше, чем игра воображения? Что вы думаете об этом? Горацио. Как перед богом, я не поверил бы этому без чувственного иистинного свидетельства моих собственных глаз. Марцелл. Разве оно не похоже на короля? Горацио. Как ты на самого себя. Точно в таких же доспехах был он, когдасражался с честолюбивым королем Норвегии; так же точно нахмурился оноднажды, когда, охваченный гневом, во время переговоров он вышвырнул на ледсидевших в санях поляков {15}. Это странно. Марцелл. Вот так уже дважды и точно в этот же глухой час воинственным ивеличественным шагом прошел он мимо нашего караула {16}. Горацио. Я не знаю, что собственно думать об этом. Но в общем мнениемое таково, что это предвещает какое-то необыкновенное потрясение нашемугосударству. Марцелл. Ну, старина, садись, и пусть скажет тот, кто знает, зачем этострогое и бдительное стояние на страже еженощно изнуряет подданных страны?Зачем ежедневно льют медные пушки и закупают за границей военное снаряжение?Зачем сгоняют кораблестроителей, чей тяжкий труд не отличает воскресения отбудней? Что готовится такого, что потная спешка превращает ночь в сотрудницудня? Кто может объяснить мне это? Горацио. Это могу сделать я. По крайней мере так передают шепотом. Нашпрежний король, чей образ только что явился нам, был, как вы знаете, вызванна поединок Фортинбрасом Норвежским, подзадоренным завистливой гордыней. Вэтом поединке наш доблестный Гамлет, - ибо таким почитала его эта сторонанашего исследованного мира {17}, - убил этого Фортинбраса. Последний, в силускрепленного печатью соглашения, вполне соответствующего закону о поединках{18}, потерял вместе с жизнью все захваченные им земли, которые перешли кпобедителю. Со своей стороны, нашим королем была поставлена в закладсоответствующая доля владений, которая перешла бы в наследственнуюсобственность Фортинбраса, если бы он вышел победителем, - точно так же, какпо этому же соглашению и содержанию указанной статьи его доля перешла кГамлету. И вот, сэр, молодой Фортинбрас, человек горячего и еще необработанного опытом нрава {19}, по окраинам Норвегии, в разных местах,набрал за пищу и пропитание {20} некоторое число беззаконных головорезов{21}, готовых на любое предприятие, требующее смелости {22}. А этопредприятие заключается, как вполне ясно нашему правительству, в том, чтобывернуть сильной рукой аз и навязанными условиями договора вышеуказанныеземли {24}, потерянные его отцом. И в этом, насколько я понимаю, заключаетсяглавная причина наших приготовлений, причина нашего стояния на страже, атакже спешки и суеты, охвативших всю страну. Бернардо. Я думаю, что это именно так. Вполне возможно, что поэтому вчас нашей стражи и появляется вооруженный вещий образ, столь схожий скоролем, который был и есть причина этих войн. Горацио. Это песчинка, которая тревожит око души {25}. В высоком иславном римском государстве, незадолго перед тем, как пал могущественныйЮлий {26}, могилы остались без жильцов и одетые в саван мертвецы визжали ибормотали на улицах Рима. (И были также другие предзнаменования {27}), -как, например, звезды с огненными хвостами, кровавые росы, бледность солнца{28}; и влажная звезда, под влиянием которой находится царство Нептуна {29},была больна затмением как будто в день Страшного суда. И совершенно такие жепредзнаменования ужасных событий, подобные скороходам, которые всегдапредшествуют грядущим судьбам {30}, и подобно прологу приближающегосязловещего события, небо и земля совместно показали нашей стране и нашимсоотечественникам. Возвращается Призрак. Но тише, смотрите, вот оно снова идет! Я заступлю ему дорогу, хотя бы онопогубило меня. Стой, обманчивое видение! (Раскинув руки, он преграждаетдорогу Призраку {31}.)Если ты можешь произнести звук и подать голос,заговори со мной. Если нужно совершить доброе дело, которое принесет тебеоблегчение, а мне - милость неба, заговори со мной. Если ты посвящен в тайнусудеб твоей родины, которые, возможно, могут быть предотвращены, еслизаранее знать о них, - о, заговори! Или если ты при жизни скрыл во чревеземли насильственно добытые сокровища, в поисках которых, как говорят, вы,духи, часто блуждаете после смерти, - Поет петух {32}. скажи об этом. Стой и говори! Останови его, Марцелл! Марцелл. Ударить его бердышем? Горацио. Ударь, если оно не остановится. Бернардо. Оно здесь! Горацио. Оно здесь. Призрак уходит. Марцелл. Оно ушло! Мы не правы в отношении к нему, стольвеличественному, когда грозим ему насилием. Ибо оно неуязвимо, как воздух, инаши бесполезные удары превращаются в злостную насмешку над нами самими. Бернардо. Оно собиралось заговорить, когда запел петух. Горацио. И тогда оно вздрогнуло, как виноватое существо, услыхавшееужасный призыв. Я слышал, что петух, утренний трубач {33}, своим высоким извонким голосом пробуждает бога дня {34}, и когда раздается егопредупреждение, вышедший из назначенных ему границ блуждающий дух, находитсяли он в море или в огне, на земле или в воздухе, спешит к своим пределам.Истину этого подтвердило данное явление. Марцелл. Оно померкло при крике петуха. Некоторые говорят, что всегда,незадолго перед тем, когда празднуется рождество нашего спасителя, птицазари {35} поет всю ночь напролет. И тогда, как говорят, духи не смеютбродить на воле, благотворны ночи, планеты перестают оказывать дурноевлияние, феи не насылают порчи, ведьмы теряют силу своих чар, - так свято иблагостно это время. Горацио. Я это слышал и отчасти этому верю. Но, посмотрите, утро,одетое в багряный плащ {56}, шагает по росе той высокой горы на востоке.Окончим стражу. Мой совет - сообщим, что мы видели сегодня ночью, молодомуГамлету. Ибо, клянусь жизнью, этот дух, который нем для нас, заговорит сним. Согласны ли вы, чтобы мы ознакомили его с тем, что видели, как требуетнаша любовь к нему и велит наш долг? Марцелл. Прошу, давайте так и сделаем. Я знаю, где нам всего удобнееповидаться с ним сегодня утром. (Уходит.) Трубы. Входят: Клавдий, король Дании; королева Гертруда, члены Королевского совета, Полоний и его сын Лаэрт, Гамлет и другие {37}. Король. Хотя еще свежа память о смерти Гамлета, нашего дорогого брата,и нам пристало содержать сердца свои в скорби, а всему нашему королевству,нахмурившись, превратиться в единое горестное чело, однако здравый смыслвступил в борьбу с природой, и мы думаем о покойном с мудрой печалью, вместес тем не забывая и о себе. Поэтому ту, которая некогда была нашей сестрой,ныне нашу королеву, царственную наследницу {38} этой воинственной страны,мы, так сказать, с поверженной радостью, смеясь одним глазом и роняя слезыдругим {39}, с весельем на похоронах и похоронной песней на свадьбе, наравных чашах взвесив радость и скорбь, взяли себе в жены. Мы здесь неставили препятствий вашей более совершенной мудрости, свободносопутствовавшей {40} решению этого дела. Всем наша благодарность. Теперь вото чем: как вы знаете, молодой Фортинбрас, либо низко оценивая нашедостоинство, либо полагая, что благодаря смерти нашего дорогого брата нашегосударство разъединено и находится в распаде, поощряемый мечтой о своемпревосходстве, стал докучать нам посланиями, требуя возвращения земель,потерянных его отцом и перешедших законным образом к нашему доблестномубрату. Довольно о нем. Теперь перейдем к нашим делам и к цели нашегособрания. Дело вот в чем: в этом письме мы пишем королю Норвегии, дядемолодого Фортинбраса, бессильному и прикованному к постели, который едва лизнает о намерениях своего племянника, прося его, - поскольку новобранцы,личный войсковой состав и все части войска молодого Фортинбраса состоят изего подданных, - остановить дальнейшие шаги своего племянника в этом деле. Ивот мы посылаем вас, добрый Корнелий, и вас, Вольтиманд, передать приветстарому королю Норвегии, ограничивая ваши полномочия в переговорах с королемтем, что изложено в этих подробных статьях. Прощайте, и пусть вашапоспешность докажет, что вы готовы исполнить свой долг. Корнелий и Вольтиманд. В этом, как и во всем, мы покажем, что умеемисполнять свой долг. Король. Мы в этом нисколько не сомневаемся. От всего сердца - прощайте. Вольтиманд и Корнелий уходят. Ну, а теперь скажите вы, Лаэрт, что нового у вас? Вы говорили нам о какой-топросьбе. В чем она, Лаэрт? Если ваша просьба к королю Дании будетразумной, вы не потеряете слов напрасно. О чем хочешь ты попросить, Лаэрт{41}, что было бы не моим подарком тебе, а твоей просьбой? Голова не болееродственна сердцу, рука не более услужлива рту, чем престол Дании твоемуотцу. Чего ты хочешь, Лаэрт? Лаэрт. Грозный повелитель мой {42}, прошу вашего милостивого позволениявернуться во Францию, откуда я охотно приехал в Данию, чтобы исполнить свойдолг, присутствуя на вашей коронации. Теперь, когда этот долг исполнен,признаюсь, мои мысли и желания снова обращаются к Франции и склоняются передвашим высокомилостивейшим позволением и разрешением. Король. Вы получили позволение вашего отца? Что говорит Полоний? Полоний. Он, мой повелитель, упорной просьбой не сразу вынудил у меняпозволение, и я, наконец, приложил к его желанию печать своего с трудомданного согласия. Я прошу вас, разрешите ему ехать. Король. В добрый час, Лаэрт! Располагай временем и используй его посвоему желанию и для проявления лучших твоих достоинств! Ну, а теперь, мойродственник Гамлет и мой сын... Гамлет. Чуть побольше, чем родственник, и поменьше, чем сын {43}. Король. Как, над вами все еще висят тучи? Гамлет. Это не так, милорд: я под слишком ярким солнцем {44}. Королева. Добрый Гамлет, сбрось свой ночной цвет и пусть твои глазадружески взглянут на короля Дании. Не опускай постоянно век и не ищи вопрахе твоего благородного отца. Ты ведь знаешь, что это обычно: все, чтоживет, должно умереть, пройдя через природу в вечность. Гамлет. Да, госпожа, это обычно. Королева. Если так, то почему же это кажется тебе столь особенным? Гамлет. Кажется, госпожа? Нет, есть. Мне незнакомо слово "кажется". Нимой чернильный плащ, добрая мать, ни надетые согласно обычаю торжественныечерные одежды, ни подобные ветру глубокие вздохи, нет, ни обильная река,текущая из глаз, ни унылое выражение лица, вместе со всеми другими формами,выявлениями и образами печали, не могут истинно выразить меня. Они в самомделе только кажутся, ибо это - действия, которые человек может сыграть. Ново мне есть то, что превосходит показную видимость; они же только украшенияи одеяния скорби. Король. Приятной и похвальной чертой вашей натуры, Гамлет, является то,что вы отдаете этот траурный долг вашему отцу. Но ведь вы знаете, что вашотец потерял отца, а тот отец, которого потерял ваш, потерял своего отца.Оставшийся в живых обязан, по долгу сына, в течение некоторого срокапредаваться траурной печали. Но упорствовать в сожалении - такое поведениеявляется нечестивой строптивостью. Это недостойная мужчины печаль; онаобнаруживает непокорную небесам волю, неукрепленное сердце, нетерпеливыйдух, простой и необразованный ум. Зачем из упрямого противоречия приниматьблизко к сердцу то, что должно быть и что является столь же обычным, какобычна для наших чувств любая обыденная вещь? Фу! Это грех перед небом; грехперед усопшим; нелепый с точки зрения разума грех перед природой, обычнойтемой которой является смерть отцов и которая всегда, начиная от первогопокойника и кончая тем, кто умер сегодня, восклицала: "Это должно быть так!"Мы просим вас, сбросьте с себя эту бесполезную печаль и думайте о нас как оботце. Ибо да ведает мир, что вы ближе всех к нашему трону и что я питаю квам не меньшее чувство благородной любви, чем та любовь, которую питаетнежнейший отец к своему сыну. Что же касается вашего намерения вернутьсяобратно в школу в Виттенберг, это противно нашему желанию. И мы просим,упрашиваем вас {45} остаться здесь, на радость и утешение глазам нашим, какпервый придворный, наш племянник и наш сын. Королева. Пусть твоя мать не потеряет понапрасну своих просьб, Гамлет:прошу тебя, останься с нами, не езди в Виттенберг. Гамлет. Я от души готов повиноваться вам, госпожа. Король. Ну вот, это полный любви и прекрасный ответ, Будьте же в Дании,как мы сами. Госпожа, пойдемте. Ласковое и невынужденное согласие Гамлетаулыбается моему сердцу. В честь этого всякий раз, когда датский король будетсегодня осушать веселый заздравный кубок, большая пушка заговорит с облакамии на королевскую здравицу откликнутся небеса, повторяя земной гром. Трубы. Все, кроме Гамлета, уходят {48}. Гамлет. О, если бы это слишком, слишком плотное тело {47} растаяло,растворилось и распустилось в росу! Если бы вечносущий не установил законапротив самоубийства! О боже! боже! Каким утомленным, избитым, плоским ибесплодным кажется мне все, что делается в этом мире! Фу! Фу! Это неполотыйсад {48}, который растет в семя. Лишь то, что по природе своей отвратительнои грубо, владеет им. До этого дойти! Всего лишь два месяца, как умер. Нет,не так давно, и двух нет. Такой превосходный король, который был рядом сэтим, как Аполлон рядом с сатиром; настолько любивший мою мать, что он непозволял небесным ветрам грубо касаться ее лица. Небо и земля! неужто долженя вспоминать? Ведь она вешалась на него, как будто ее жадность увеличиваласьот пищи, которой она питалась. И, однако, через какой-нибудь месяц... Я нехочу думать об этом... Непостоянство - имя тебе, женщина!.. Через краткиймесяц, прежде чем износились башмаки, в которых она шла за телом моегобедного отца, - вся в слезах, как Ниобея... Она, она... О боже!.. Зверь,который лишен способности мыслить, печалился бы больше... Вышла замуж замоего дядю, брата моего отца, который не более похож на моего отца, чем я наГеркулеса. Через месяц... Еще оставалась соль лживых слез в ее распухшихглазах, а она уже вышла замуж. О злая торопливость - спешить с такимпроворством в кровосмесительные простыни! Это не приведет, не может привестик добру. Но разбейся, сердце, ибо я должен молчать! Входят Горацио, Марцелл и Бернардо. Горацио. Привет, милорд! Гамлет. Я рад видеть вас здоровым... {49} Горацио - если глаза меня необманывают! Горацио. Он самый, милорд, и навек ваш добрый слуга! Гамлет. Мой добрый друг, сэр. Я готов обменяться с вами этим именем. Ночто привело вас из Виттенберга, Горацио? Марцелл! {50} Марцелл. Добрый милорд. Гамлет. Я очень рад вас видеть. (К Бернардо {51}.) Добрый день, сэр{52}. Но что, скажите по правде, привело вас из Виттенберга? Горацио. Праздное настроение, добрый милорд. Гамлет. Я не хотел бы это слышать и из уст вашего врага. Вы не должныоскорблять мой слух, уверяя меня в том, что направлено против вас. Я знаю,вы не склонны к праздности. Но какие у вас дела в Эльсиноре? Мы научим васлихо пить до вашего отъезда. Горацио. Милорд, я приехал на похороны вашего отца. Гамлет. Прошу тебя, не издевайся надо мной, собрат-студент {53}. Думаю,ты приехал на свадьбу моей матери. Горацио. Действительно, милорд, она последовала очень быстро. Гамлет. Расчет, расчет, Горацио! {54} Жаркое, оставшееся отпоминального обеда, пошло в холодном виде на свадебные столы. Я бы предпочелвстретить в раю своего злейшего врага, чем пережить тот день, Горацио! Мойотец! Мне кажется, я вижу моего отца! Горацио. Где, милорд? Гамлет. Оком души, Горацио. Горацио. Я видел его однажды. Он был красавец-король, г Гамлет. Он человеком был во всех отношениях. Подобного ему я больше неувижу. Горацио. Милорд, мне кажется, я видел его вчера. Гамлет. Видел? Кого? Горацио. Милорд, короля, вашего отца. Гамлет. Короля, моего отца? Горацио. Умерьте на время ваше удивление, слушайте внимательно, пока явам расскажу о чуде, которое могут засвидетельствовать эти два джентльмена. Гамлет. Ради бога рассказывайте. Горацио. Две ночи сряду эти два джентльмена, Марцелл и Бернардо, стояна часах, в глухой пустыне полуночи имели следующую встречу. Фигура, похожаяна вашего отца, в полном вооружении с ног до головы, появляется перед ними иторжественным шагом, медленно и величественно проходит мимо них. Трижды онпрошел перед их смущенными и испуганно-изумленными глазами на расстояниидлины его жезла. А между тем они, почти превратившись от страха в студень,стоят, онемев, и не заговаривают с ним. Об этом они сообщили мне подстрашной тайной. И в третью ночь я стал с ними на стражу, где, как онирассказывали, подтверждая каждое их слово и в отношении времени и внешнегообраза, появилось видение. Я помню вашего отца. Эти руки не более похожиодна на другую. Гамлет. Но где это было? Марцелл. Милорд, на площадке, где мы несли караул. Гамлет. Вы не заговорили с ним? Горацио. Милорд, я заговорил, но оно не ответило. Все же один раз, какмне показалось, оно подняло голову и сделало движение, как будто собиралосьзаговорить. Но как раз в это мгновение громко запел утренний петух, и приэтом звуке оно поспешно убежало прочь и скрылось с глаз. Гамлет. Это очень странно. Горацио. Это так же истинно, высокочтимый милорд, как то, что я живу. Имы сочли своим долгом сообщить вам об этом. Гамлет. Так, так, господа, но это смущает меня. Вы сегодня ночью несетекараул? Все трое. Да, милорд. Гамлет. Вы говорите, он был вооружен? Все трое. Вооружен, милорд. Гамлет. С головы до ног? Все трое. С головы до ног, милорд. Гамлет. Значит, вы не видели лица? Горацио. О нет, видели, милорд. Его забрало было поднято. Гамлет. Он хмурился? Горацио. Лицо скорее печальное, чем сердитое. Гамлет. Бледное или румяное? Горацио. Нет, очень бледное. Гамлет. И он пристально смотрел на вас? Горацио. Все время. Гамлет. Жаль, что меня не было там. Горацио. Вы бы очень изумились. Гамлет. Весьма возможно, весьма возможно. Оно долго оставалось? Горацио. Можно было, не торопясь, досчитать до ста. Марцелл и Бернардо. Дольше, дольше. Горацио. Не в тот раз, когда я видел его. Гамлет. Борода у него была с проседью? Не так ли? Горацио. Такая же, как я видел у него при жизни: как серебристыйсоболь. Гамлет. Я пойду на стражу сегодня ночью. Может быть, оно снова придет. Горацио. Ручаюсь, что придет. Гамлет. Если оно примет облик моего благородного отца, я поговорю сним, хотя бы сам ад разверзся и приказал мне молчать. Прошу вас всех, есливы до сих пор скрывали то, что видели, молчите об этом и впредь и, что бы нислучилось сегодня ночью, храните все в уме, а не на языке. Я вознагражу вашулюбовь. Итак, прощайте. Я навещу вас на площадке между одиннадцатью идвенадцатью. Все. Примите наш долг, ваша милость. Гамлет. Не долг, а любовь, как и вы мою. Прощайте. Уходят все, кроме Гамлета. Дух моего отца в оружии! Тут не все чисто. Я подозреваю подлую интригу.Скорее бы пришла ночь! А до тех пор - успокойся, моя душа. Гнусные деяния,хотя бы их засыпала вся земля, восстанут перед глазами человеческими.(Уходит.) Входят Лаэрт и Офелия, его сестра. Лаэрт. Мои пожитки на корабле. Прощайте. И вот что, сестра: когдаподует попутный ветер и представится удобный случай послать письмо, не спитеи дайте мне знать о себе. Офелия. Вы сомневаетесь в этом? Лаэрт. Что же касается Гамлета и его легкомысленной благосклонности,считайте это модной галантностью и игрою крови, фиалкой, расцветшей вмолодую пору ранней весенней природы, скороспелой, но недолговечной,сладостной, но непостоянной, минутным ароматом и развлечением - не болеетого. Офелия. Не более того? Лаэрт. Считайте, что не более. Ибо природа, развиваясь, растет нетолько в отношении крепости мышц и размеров тела. Но, когда ширится этотхрам {55}, вместе с ним растет внутреннее священнодействие ума и души. Можетбыть, он и любит вас сейчас и его доброе желание не запятнано ни грязью, ниобманом. Но, помня об его высоком сане, вам следует остерегаться: он нехозяин своего желания, ибо он подчинен своему рождению. Он не властен, какпростые смертные, сам отрезать для себя лакомый кусок, так как от его выборазависит безопасность и здоровье всего нашего государства, и поэтому свободаего выбора ограничена мнением и согласием тела, которому он голова {56}.Итак, если он говорит, что любит вас, с вашей стороны разумно лишь настольковерить ему, насколько он может, согласно своему сану и званию, исполнить то,что говорит. А исполнить он сможет только то, за что подадут свой голоснаиболее влиятельные круги Дании; подумайте о том, какой ущерб может бытьнанесен вашему честному имени, если вы будете слишком доверчиво внимать егопесням, или если потеряете сердце, или если вы откроете свое целомудренноесокровище его несдержанным домогательствам. Бойтесь этого, Офелия, бойтесьэтого, моя дорогая сестра, и держитесь в тылу вашего увлечения, вне опасныхвыстрелов желания. Самая осмотрительная девушка уже достаточно неосторожна,когда открывает свою красоту луне. Даже добродетель не избежит ударовклеветы. Червь точит детей весны {57} часто до того, как раскроются ихбутоны; и на утренней и текущей юности заразная порча особенно опасна. Итак,будьте осторожны. Вернейший залог безопасности заключается в страхе. Юностьбунтует себе на гибель и без постороннего подстрекательства. Офелия. Я сохраню это прекрасное наставленье стражем моего сердца. Но,добрый брат мой, не поступайте так, как поступают некоторые нечестивыепастыри, которые, указывая крутой и тернистый путь к небу, сами, подобнолегкомысленным, беззаботным повесам, идут по усеянной весенними цветамитропе наслаждений и не считаются с собственной проповедью. Лаэрт. За меня не бойтесь. Однако я замешкался. Но вот идет мой отец. Входит Полоний {58}. Двойное благословение - двойная благодать. Случай улыбнулся второмупрощанию. Полоний. Все еще здесь, Лаэрт! Стыдно! Скорее, скорее на корабль. Ветерсидит на плече вашего паруса {59}, вас ждут. Вот, прими мое благословение.И, смотри, запиши в памяти следующие правила. Не выбалтывай своих мыслей, абеспорядочные мысли не приводи в исполнение. Будь общителен, но нефамильярен. Друзей своих, дружбу которых ты испытал, прикрепи к душестальными обручами. Но не мозоль ладони общением с каждым только чтовылупившимся, неоперившимся приятелем. Остерегайся вмешиваться в ссору. Ноесли ты принял в ней участие, доведи дело до конца, чтобы противникостерегался тебя. Открой ухо для всех, но говори с немногими. Слушайкаждого, но храни про себя свое суждение. Покупай дорогую одежду, насколькопозволит твой кошелек, но без излишних модных причуд: богато, но не пышно.Ибо одежда часто выражает человека. Во Франции люди высшего ранга иположения особенно разборчивы и благородны в этом отношении. Не занимайденег и не давай взаймы. Ибо, давая взаймы, часто теряешь и деньги и друга,а беря взаймы, притупляешь в себе чувство бережливости. Но вот что главное:будь верен самому себе, и отсюда необходимо последует, как ночь следует заднем, что ты никому не изменишь. Прощай. Да поможет благословение этимсловам созреть в тебе! Лаэрт. Милорд! Со всем смирением прощаюсь с вами. Полоний. Время не терпит. Ступайте, ваши слуги ждут вас. Лаэрт. Прощайте, Офелия, и помните хорошенько, то, что я сказал вам. Офелия. Это останется запертым в памяти моей, и вы сами будетехранителем ключа. Лаэрт. Прощайте. (Уходит.) Полоний. О чем это, Офелия, он говорил с вами? {60} Офелия. С вашего позволения - о принце Гамлете. Полоний. Ага, это он хорошо придумал. Мне говорили, что за последнеевремя Гамлет часто виделся с вами наедине и что вы, со своей стороны, былиочень милостивы и щедры на свидания. Если это так, как мне об этом говорили,- а говорили мне это в виде предостережения, - тогда я должен сказать вам,что вы не понимаете ясно, как подобает вести себя моей дочери и чего требуетот вас честь. Что такое между вами? Выкладывайте правду! Офелия. Он за последнее время, милорд, много раз давал мнесвидетельства своего чувства. Полоний. Чувства? Вздор! Вы рассуждаете, как неопытная девочка, неиспытавшая еще таких опасных обстоятельств. И вы верите его"свидетельствам", как вы их называете? Офелия. Я не знаю, милорд, что мне следует думать. Полоний. Ладно, я вас научу. Думайте о себе, что вы - ребенок, потомучто приняли эти свидетельства за чистую монету, между тем как они неполноценны. Цените себя подороже. Иначе, - выражу мысль так, чтобы ненарушить дешевого каламбура, - это окажется свидетельством того, что выостались в дурах {61}. Офелия. Милорд, он настойчиво уверял меня в любви в самой честнойманере. Полоний. Да, это действительно можно назвать манерой {62}. Продолжайте,продолжайте. Офелия. И подтвердил свои речи, милорд, почти всеми святыми небеснымиклятвами. Полоний. Да, силки для вальдшнепов {63}. Я знаю сам: когда горит кровь,как щедро душа снабжает язык клятвами! Вы не должны, дочь моя, принимать заогонь эти вспышки, которые дают больше света, чем тепла, и которые гаснуткак в душе, так и на языке, являясь лишь обещаниями в самый миг своеговозникновения. Отныне, как и подобает девушке, будьте несколько скупее насвидания. Соглашайтесь на его мольбы не так легко, как будто он отдаетприказ вступить в переговоры. Что же касается принца Гамлета, верьте емулишь в том, что он молод и что ему дана большая свобода, чем может бытьпредоставлена вам. Одним словом, Офелия, не верьте его клятвам: ибо этопосредники другого цвета, чем их одежды, это ходатаи по нечестивым делам,говорящие на языке священных и благочестивых брачных обетов {64}, чтобы темлегче обмануть. И вот заключение: попросту говоря, я не хочу, чтобы отныне ивпредь вы давали повод клевете, проведя хотя бы минутный досуг в беседе спринцем Гамлетом. Смотрите же, я вам приказываю. Ступайте к себе! Офелия. Я повинуюсь, милорд. (Уходит.) Входят Гамлет, Горацио и Марцелл. Гамлет. Ветер кусает, пронизывая насквозь. Очень холодно. Горацио. Резкий, холодный ветер. Гамлет. Который теперь час? Горацио. Думаю, что без малого двенадцать. Марцелл. Нет, уже пробило. Горацио. Разве? Я не слыхал. Значит; приближается время, когда бродитПризрак. Трубы и пушечные выстрелы {65}. Что это значит, милорд? Гамлет. Король не спит сегодня ночью и пьет из кубка. Он бражничает, ибуйно кружится шумная пляска {66}. И когда король осушает кубки с рейнскимвином, литавры и труба возвещают о том, что он торжественно произноситзаздравный тост. Горацио. Это обычай? Гамлет. Да, обычай. Но, по моему мнению, хотя я и родился здесь и срождения к этому привык, более почетно нарушать этот обычай, чем соблюдатьего. За этот разгул, от которого тяжелеет голова, нас порицают и хулятдругие народы и на востоке и на западе: они называют нас пьяницами исвинскими прозвищами грязнят молву о нас. И ведь в самом деле, это лишаетнаши деяния, даже самые совершенные, того, что составляет сущность доброгомнения о нас. Ведь так часто случается и с отдельными людьми: благодарякакому-нибудь природному порочному пятну, - например, в отношениинезнатности рождения, в чем они не виноваты, поскольку природа не можетвыбирать происхождение, - или благодаря чрезмерно развитой черте характера,часто заставляющей действовать наперекор разуму {67}, или благодарякакой-нибудь привычке, которая слишком подчеркивает и этим портит приятноеобхождение, - часто случается, что этих людей, несущих на себе, как ясказал, печать одного лишь недостатка, будь этот недостаток одеждой природыили звездою судьбы, даже если остальные их добродетели чисты, как небеснаяблагодать, и настолько бесконечны, насколько может вместить человек, бывает,что этих людей порочит в общем мнении один частный изъян. Мельчайшая частицазла уничтожает благородную сущность сомнения к позору человека {68}. Входит Призрак. Горацио. Смотрите, милорд, оно идет! Гамлет. Ангелы, носители небесной благодати, защитите нас! Благостныйли ты дух, или проклятый демон, несешь ли ты с собой веяния неба, или вихриада, злостны или милосердны твои намерения, твой образ возбуждает во мнестолько вопросов {69}, что я заговорю с тобой. Я буду называть тебяГамлетом, королем, отцом, царственным датчанином. О, отвечай мне! Не дай мнепогибнуть в неведении! Скажи мне, почему твои погребенные и отпетые в церквиостанки разорвали саван? Почему склеп, в котором мы видели тебя спокойнолежащим, раскрыл свои тяжелые мраморные челюсти, чтобы извергнуть тебя? Чтоможет значить, что ты, безжизненный труп, закованный в сталь с ног доголовы, бродишь среди бликов лунного света, наполняя ночь ужасом? И мы,куклы, в руках природы {70}, так страшно потрясены мыслями, которые нашидуши не могут охватить? Скажи, зачем это? Для чего? Что делать нам? Призрак манит Гамлета {71}. Горацио. Оно манит вас, чтобы вы пошли с ним, как будто желая сообщитьчто-то вам одному. Марцелл. Посмотрите, каким любезным движением оно зовет вас в болееуединенное место. Но не ходите с ним. Горацио. Ни за что! Гамлет. Раз оно не хочет говорить здесь, я последую за ним. Горацио. Не делайте этого, милорд. Гамлет. Чего же мне бояться? Я жизнь свою ценю не дороже булавки. А чтокасается моей души, что может оно причинить ей, столь же бессмертной, как ионо? Оно снова манит меня. Я последую за ним. Горацио. Что, если оно заманит вас в пучину, милорд, или на страшнуювершину скалы, которая нависает над морем, перегнувшись над своимоснованием, и примет там какой-нибудь другой ужасный облик, который лишитвас силы разума и приведет вас к безумию? Подумайте - ведь само это место,без всякой другой причины, способно вызвать отчаянную игру воображения вмозгу у каждого, кто устремит взгляд глубоко вниз к морю и услышит, как оноревет внизу. Гамлет. Оно продолжает манить меня. Иди! Я следую за тобой! Марцелл. Вы не пойдете, милорд. Гамлет. Прочь руки! Горацио. Одумайтесь. Вы не пойдете. Гамлет. Моя судьба зовет и сообщает каждой мелкой жилке в этом делекрепость мышц немейского льва. Оно все еще зовет меня. Пустите меня,господа! Клянусь небом, я превращу в призрак того, что будет удерживатьменя. Говорю вам, прочь! Иди! Я следую за тобой! Призрак и Гамлет уходят. Горацио. Воображение делает его исступленным. Марцелл. Последуем за ним. Неправильно повиноваться ему в этом. Горацио. Пойдем. К чему все это приведет? Марцелл. Что-то подгнило в датском государстве. Горацио. Небо его направит. Марцелл. Нет, последуем за Гамлетом {72}. Уходят. Входят Призрак и Гамлет {73}. Гамлет. Куда хочешь ты вести меня? Говори. Я дальше не пойду. Призрак. Внимай мне. Гамлет. Я готов. Призрак. Час почти настал, когда я должен буду отдать себя во властьсерного и мучительного пламени. Гамлет. Увы, бедный дух! Призрак. Не жалей меня, но серьезно выслушай то, что я тебе открою. Гамлет. Говори, я готов слушать {74}. Призрак. Точно так же будешь ты готов отомстить, когда узнаешь. Гамлет. Что? Призрак. Я дух твоего отца, обреченный на определенный срок бродить поночам, а в течение дня вынужденный поститься в пламени {75}, пока не будутсожжены и очищены все гнусные преступления, совершенные мной в земной жизни.Если бы не было мне запрещено рассказывать о тайнах моей темницы, я мог быповедать повесть, легчайшее слово которой перевернуло бы твою душу {76},заморозило бы твою юную кровь, заставило бы твои глаза, подобно, звездам,выскочить из орбит; разделило бы твои причесанные волосы и подняло бы каждыйотдельный волос дыбом, подобно иглам сердитого дикообраза {77}. Норазглашение того, что принадлежит вечности, не должно касаться ушей из плотии крови. Слушай, слушай, о, слушай! Если ты когда-нибудь любил своего отца ион был тебе дорог... Гамлет. О боже! Призрак. Отомсти за его гнусное и противное природе убийство. Гамлет. Убийство? Призрак. Убийство гнуснейшее, каким является и в лучшем случае всякоеубийство, но это убийство - гнуснейшее, необычное, противное природе. Гамлет. Дай мне скорей узнать, чтобы я на крыльях, столь же быстрых,как размышление или любовные мечты, мог понестись к мести. Призрак. Я вижу твою готовность. И ты был бы более вялым, чем жирныйплевел, который в праздности гниет {78} на берегах Леты, если бы ты осталсянеподвижным в этом деле. Слушай, Гамлет. Пустили слух, что я, когда спал всаду, был ужален змеей. Так вся Дания гнусно обманута измышлением о причинемоей смерти, Но знай ты, благородный юноша, что змея, которая смертельноужалила твоего отца, теперь носит его корону. Гамлет. О моя пророческая душа! Мой дядя? Призрак. Да, это кровосмесительное, это прелюбодейное животноеколдовством своего ума, своими предательскими подарками - о нечестивый ум инечестивые дары, имеющие силу соблазнять! - склонил к своей постыдной похотисогласие моей кажущейся столь добродетельной королевы. О Гамлет, какое этобыло падение! Отвернуться от меня, чья любовь была достойна тех обетов,которые я дал ей при вступлении в брак, и опуститься до ничтожества,природные качества которого были бедными по сравнению с моими! Но какдобродетель никогда не ступит на путь греха, хотя б